Дальше

       Помоги мне, если ты можешь, потому что это единственный выход. Согрей меня, если ты горишь, потому что я горю не меньше. Пойми меня, если ты всё еще умеешь отвечать на вопросы, потому что я умею задавать их. Сколько было потерь? Подумай над этим. Суицид не такое уж и плохое решение. Вспомни о том, что было. Прошлое только миг. Посмотри на часы и сломай стрелку, потому что только так тебе поверят. Лови каждое мое слово, потому что оно для тебя. Я говорю так, потому что я думаю так, а потом я молчу, потому что мне нечего сказать, но окружающим кажется, что во мне нет чего-то.
       Открываю субботнюю газету. Раздел криминальной хроники.
       Серебреникова Екатерина Сергеевна. Трагически погибла пятнадцатого марта. Пропала из дому восемнадцатого апреля. Была обнаружена в лесу на окраине города. Закопана. На теле следы насильственной смерти. Несколько колотых ножевых ранений. Скорее всего, имело место быть изнасилование. Жители города будьте бдительны. В населенном пункте, возможно, орудует маньяк. Не выпускайте детей из дома позже шести вечера и следите за тем, что бы они вовремя возвращались домой.
       Перелистываю несколько страниц, в конце газеты раздел некрологов и поздравлений с юбилеями. Читаю. Катюша. Тебе было всего четырнадцать. Сколько можно было сделать? Столько можно было пережить! Помним и скорбим.
       На следующий день мы ехали по кладбищу. Шел дождь. Мы всегда ездим навещать дедушку девятого мая. В день победы. Он был ветеран войны. Мы ехали на машине до восьмой улице. Прямо как в городе. Есть более престижные районы, есть менее, есть улицы и переулки. Город, только жители все мертвые. Памятники от сильного дождя становились размытыми. На лицах мужчин и женщин, бабушек и дедушек, проступали крупные зернистые пятна. Изуродованные от дождя и от времени лица на фотографиях становились невнятными.
       На кладбище всё просто. На кладбище в родительский день идёт много народу. Толпа народу идёт и все с сумками. В сумках водка. Туда они идут очень быстро, а назад они идут медленно, и иногда покачиваясь из стороны в сторону. На кладбище всегда легко узнать самого несчастного, самого затраханого жизнью человека. Этот бедняга идёт с самой большой сумкой. У него просто огромная сумка, потому что ему много кого нужно помянуть, он много кого потерял в этой жизни, а сам назло жив. Литры, миллионы литров водки и спирта в сумке. Он идёт с ней, он еле тащит ее, и никто сильно не обращает на него внимания. А этот несчастный тащит свою сумку, еле тащит, она такая тяжёлая, что ручки рвутся. Миллиарды литров самогона. Иисус садится, что бы сделать перекур.
       Мы наконец приехали. Нашли могилу дедушки. Мама расплакалась, папа стал подметать. Выпили, помянули. Папа был хорошим человеком, всю войну прошёл. Давайте его помянем, - мама взяла рюмку. Дождь лил как из ведра. Было мокро и скучно сидеть на лавочке возле могилы. Мама немного успокоилась и заговорила. Помню папу десантировали на войне. Выкинули из самолёта. Их было шестьдесят тысяч, в живых осталось только тридцать человек. Немцы стреляли по парашютам. Наши падали как подбитые воробьи. Папе тогда повезло. Он всю ночь просидел в туалете у немцев, по уши в говне, дыша в трубочку. Вот такой он был.
       Я вышел. Решил прогуляться, посмотреть на лица умерших людей. Повсюду памятники, повсюду застывшие каменные лица. Никто из родственников не решается выбрать такую фотографию на памятник, где бы человек откровенно смеялся, потому что на кладбище нельзя смеяться. Конечно мало в смерти веселого. Особенно хорошо это знают бабушки и дедушки, которые с завидной трепетностью и регулярностью посещают кладбище, демонстрируя своё смирение и готовность поверить во что угодно, лишь бы это спасло их. Я шёл, смотрел по сторонам и почувствовал на себе, чей то взгляд. Этот взгляд пронизывал меня насквозь. Сжигал моё сердце. Я чувствовал его обжигающее присутствие. Я обернулся. Эти тёмно карие, почти чёрные глаза смотрели на меня, смотрели сквозь меня. Этот взгляд ничего не хотел сказать. Эти глаза просто смотрели внутрь меня. Я подошёл поближе, зашёл в оградку. На памятнике красивая молодая девочка. Выше фотографии надпись: Серебрянникова Екатерина Сергеевна 1988-2002 гг. Сожгите Мону Лизу и придите сюда. Я смотрел на Катю и думал: «Помоги мне, если ты можешь, потому что это единственный выход. Согрей меня, если ты горишь, потому что я горю не меньше. Пойми меня, если ты всё еще умеешь отвечать на вопросы, потому что я умею задавать их. Сколько было потерь? Подумай над этим. Суицид не такое уж и плохое решение, если знать, что завтра тебя изнасилуют и закапают на окраине в лесу.» Я стоял так минут тридцать, пока не закончились сигареты. Когда я вернулся к своим, на могиле у дедушки было уже прибрано. Возле памятника стояла тарелка с конфетами и полная рюмка водки. Я зашёл.
- Здравствуйте.
- Здравствуй Дима.
Сюда приехали мои Тётя с Дядей, по той же причине, что и мы сюда приехали. Папа посмотрел на меня, потом повернулся к Тёте и сказал: «Ну, так вот… эти металлисты меня уже достали. Постоянно на дачу залазят в поисках ценного металла. Я им уже старый трансформатор поставил возле двери. Всё равно не работает, а меди там навалом. На следующей неделе приезжаю. Трансформатора нет, а на двери надпись углём: «С п а с и б а! Замучился отмывать. «Хороший, видать», - сказала Тётя и надела капюшон. «Кто хороший?»,- не понял папа. «Уголь хороший»,-завязывая капюшон, уточнила тетя. Мама, молча, сидела и смотрела на памятник. Я сказал, - Ну что… Может поедем. Все уже промокли. Мы уехали.
Теперь я приезжал на кладбище только к Ней. Наши отношения с Катюшей развивались очень неровно. Она часто злилась на меня и ревновала, если у меня кто-то появлялся. Я постоянно с ней разговаривал и она отвечала на все мои вопросы. По каждому приезду на кладбище, возле ее могилки меня встречал цветок от венка, лежавший на земле. А я оставлял там только окурки. Она по-прежнему смотрела внутрь меня, но вряд ли у нас было будущее. Мне постоянно снился один и тот же сон.
Тёмная большая комната. Голые стены. Как камера в тюрьме. Практически ничего не видно. Два стула друг напротив друга на расстоянии примерно десяти метров. И между ними проходит луч света от маленького прямоугольного окна в стене. На одном стуле сижу я, на другом Катя. Мы смотрим друг на друга. Я говорю,- Помоги мне если ты можешь, потому что это единственный выход, согрей меня если ты горишь, потому что я горю не меньше. Я говорю эти слова, а изо рта моего идёт зимний пар, будто, в помещении очень холодно. Катя сидит и молча смотрит на меня, будто всё обо мне знает. Я ездил к ней на кладбище каждую неделю. Привозил цветы и вино. В жизни моей всё полетело к ****ям. Через некоторое время я сильно заболел, пролежал месяц в больнице. Мне было трудно дышать и всё внутри болело и выворачивало на изнанку. Только вышел из больницы и меня уволили с работы. Потом сгорела наша дача с бабушкой внутри. Всё катилось вниз и самочувствие моё с каждым днём ухудшалось. Всё катилось вниз, примерно на два метра под землю. А затем мне приснился другой сон. Я сижу дома, на своём диване. Катя сидит рядом на полу. Я говорю,- Катюша как это произошло?. Она отвечает,- Пойдём я тебе покажу…Хватает меня за руку. Я падаю на пол, пол проваливается и мы летим с ней в какую то бездну. Сердце выпрыгивает из груди. Потом я ощущаю спокойствие, потому что знаю, что за мной присматривают. Я думаю: «Давай, действуй, потому что ты не раз уже выручал меня.» Я возвращаюсь один на диван. Рядом сидит какой-то бурят и улыбается мне. Я спокоен. Просыпаюсь. Катюша спи спокойно..
A Perfect Circle – Outsider.