Бушующие стихии

Северная Америка. 75 млн. лет назад.

Ураган набирал силу. Тяжелые, лиловые тучи заволокли небосвод до самого горизонта, так что ни один лучик солнца не мог пробиться сквозь их толщу, и хоть немного рассеять серые сумерки. Туманная мгла окутала земной мир, погло- тив в себе все краски, смазав их в единое месиво. Уже не возможно было разли- чить отдельных цветов и даже очертаний предметов. Всюду виднелись лишь неопределенной формы пятна, окрашенные в различные оттенки темно-зеленого и серого.

Массивные тучи не спеша, плыли по небу, устремившись только в им ведо- мом направлении. Они клубились и напирали друг на друга, то, чернея от злости, то, покрываясь легкой белесой каймой. Их грузные тела переваливались, прок- ладывая дорогу между соседей, иногда, не выдержав давления, рвались на части, расползаясь в стороны, или наоборот, подталкиваемые остальными, сливались воедино, образуя едва движимое облако. Некоторые, под напором тяжелых масс сверху, прижимались почти к самой земле, так что еще немного, и они могли коснуться верхушек деревьев. Однако в последний момент, когда казалось, что столкновения уже не избежать, они успевали уходить ввысь, подальше унося свои мягкие, нежные тела от острых веток и сучьев.

Часто общая сутолока, приводила к мощнейшим столкновениям, когда тучи буквально врезались друг в друга, и тогда темноту небосвода пронзала яркая вспышка молнии и грохот грома содрагал землю. Чем сильнее неистовствовали стихии, тем больше происходило столкновений, и белые линии без конца чертили на небе замысловатые узоры. Молнии то напоминали острые стрелы, единым стержнем бьющие вниз, то раскидистые, перевернутые кусты, белыми ветками охватывающие чуть ли не половину пространства. В любом случае свой путь они оканчивали, вгрызаясь в почву и вышибая из нее сноп разлетающихся искр. Воз- дух наполнялся резким запахом озона. Раскатистые удары грома, гулким эхом разносились над лесом, затихая вдали и иногда возвращаясь, переотраженные от встреченных горных утесов.

Дождь лил не переставая. Поначалу он лишь немного накрапывал, так что отдельные капли не всегда успевали долететь до земли и испарялись, устремляясь обратно к выплеснувшим их тучам. Но затем, когда небесные странники уже не могли удерживать переполняющую их влагу, водные потоки разом обрушились на иссушенную землю. Непроглядная пелена дождя окутала лес. Упругие струи воды нещадно хлестали растительность. Некоторое время земля успевала впиты- вать всю влагу, опускающуюся на нее, но ливень нарастал с каждой минутой, принося все новою воду. Вскоре почва переполнилась, и падающая вода так и оставалась на поверхности, собираясь в лужи, озерца и ручьи. Ее верхний слой разбух, превратившись в вязкую грязевую жижу, которая медленно стекала в ближайшие низины, делая из них топкие болота и реки.

Ветер, словно взбешенное животное, вырвавшееся на свободу из длитель- ного заточения, гигантскими скачками проносился по кронам деревьев. При прыжке, взмывая вверх, он ударялся о тучи, оставляя на тех глубокие вмятины, а затем падал обратно вниз, расплескивая грязь. Как изголодавшийся хищник, он вгрызался в рощи растительности, вырывая из них огромные куски и яростно раскидывая их в стороны. Ветки, сучья, листва - все подбрасывалось в воздух и, кружась в вихрях, уносилось прочь. Будто легкие палочки, ветер подхватывал толстые лежащие стволы и волочил их за собой, пока те не ломались или не застревали в особо густых зарослях, разодрать которые ему не удавалось. Когда все, что могло взлететь, поднялось в высоту, ветер решил во всю показать свою мощь, обрушившись на стоячие стволы. Под его чудовищным напором гнулись к земле даже самые стойкие деревья, треща и мотая изодранными кронами. Некото- рые, не выдержав таких порывов, переламывались пополам или выходили из поч- вы прямо с корнями. Ветер тут же подбрасывал их к небесам, кружа и перевора- чивая. Радостно завывая, он словно играл с ними, наслаждаясь собственной лег- костью и силой, любуясь, как под его атаками преображалась природа.

В одном месте лесную чащу прорезала широкая прогалина, словно ущелье между двух древесных скал. Она начиналась от самой реки и плавными изгибами, понемногу суживаясь, уходила почти до самых Гор, теряясь где-то в приподнож- ных зарослях. С одной стороны прогалины раскинулся лиственный лес. В основ- ном его составляли покрытосеменные растения: вечнозеленые магнолии, поблес- кивающие своими покрытыми воском листьями; изящные тюльпановые деревья с равномерно округлыми кронами; коричневые лавры; ореховые деревья, высоко поднимавшие над остальными свои сводчатые кроны; раскидистые, могучие платаны. По берегам ручьев и мелких озеро произрастали гибкие вербы и ивы. Кое-где, чаще на пригорках и полянах, виднелись толстые буки и гигантские дубы. Еще совсем недавно эти деревья представляли собой живописнейший пейзаж, но сейчас, когда буря разыгралась не на шутку, они имели весьма плачев- ный вид. Их кроны были разодраны в клочья. Чудом, уцелевшие участки, измоча- ленными ошметками, беспорядочно мотались под порывами ветра. Оголенные ветки монотонно качались в такт дуновениям воздушной стихии. Листву с них давно сорвало и разметало по лесу. Многие стволы покрылись белесыми отмети- нами, словно раны, обозначившиеся на темной коре. Это виднелись места облома сучьев, которые не выдержали злобных ветреных атак.

Деревья то и дело гнуло к земле, практически не давая возможности распря- миться. Ветер прокатывался по ним волнами, хватая за верхние сучья и сгибая их до предела. Стволы стонали и трескались, все время, балансируя на грани облома. В лесу уже образовалось много новых полян, устланных хаотическим нагромож- дением поваленных деревьев, иногда переломанных, но в большинстве, вырван- ных из почвы прямо с корнями. И с каждой минутой таких открытых участков все прибавлялось. Под угрозой находилось любое растение и только мощные, веко- вые дубы, напоминавшие настоящие горы, оставались гордо выпрямленными и лишь едва заметно покачивались. Будто зная их силу, ветер сам огибал их, не тратя лишних сил на бесполезную борьбу.

Возле прогалины, на небольшом расстоянии, землю разрывал неглубокий ров, обильно поросший древовидными папоротниками. В прошлом эти растения произрастали повсеместно и составляли основную массу флоры Земли. Их леса занимали обширные площади и могли тянуться вдаль на многие дни пути. Стволы подымались ввысь на десятки метров, вынося к солнцу широкие шапки крон из ажурных, перистых листьев. Теперь же, проиграв жизненную битву голосемен- ным и покрытосеменным растениям, они сильно измельчали и отошли на задний план, обосновавшись на окраине новых лесов, преимущественно на влажных участках. Поэтому, данный ров как нельзя лучше подходил им, так как в нем всегда застаивалось достаточно влаги, столь необходимой для роста и размноже- ния. Однако сейчас он стал для них настоящим проклятьем. В него стекались все грязевые потоки и ручейки, быстро заполнив его вязкой жижей. Многие полома- лись и ушли на дно. От остальных на поверхности торчали только истрепанные кроны. Большинство листьев сорвало ветром, некоторые изодрало на части, на другие обильно налипла грязь и они обвисли, смешавшись в единую зеленовато-сероватую массу. Прекрасная роща удивительных растений оказалась загублена в считанные часы.

По другую сторону прогалины в лесном массиве преобладали голосеменные растения. Из-за того, что их покрывала хвоя, в форме тонких иголок или мелких чешуек, а не широкая листва, они имели вид гораздо лучший, чем их покрытосе- менные собратья. Ветер, конечно же, и на них не поскупился своей яростью и жаждой разрушения, обглодав догола множество веток и наломав целую кучу сучьев, но, в общем, они выстояли намного лучше, лишь единицами рухнув под его напором.

В этой части леса местами произрастали кипарисы и туя. Их кроны, обычно конусовидные и ровные, без резких выростов и щелей, словно вылепленные из единого зеленого куска, теперь сильно истрепались и потеряли всякую грацию. Ветви свисали вразброд, создавая ощущение крайней взъерошенности, кое- где зияли огромные дыры. В небо они уже смотрели не остроконечными пиками, а тупыми концами - ветер отгрыз их хрупкие макушки. Эти деревья со всех сторон окружили разлапистые ели и пихты, а так же высокие и стройные сосны. Первые, переносили ураганные порывы сравнительно легко, отделываясь, как правило, двумя, тремя оторванными сучьями, да несколькими сотнями содранных иголок. Падали они редко, только в случае если древесину ослабило время или какие-нибудь паразиты. Вторые, страдали намного сильнее. Их кроны вздымались над остальными и именно на них приходилась основная мощь обезумевшей возду- шной стихии. Сосны не прекращая, раскачивались, страшно скрипели, и казалось должны были вот-вот рухнуть на землю. Но толстые, разросшиеся корни, глубоко ушедшие в почву, надежно закрепляли их в вертикальном положении. И тогда не выдерживал ствол, и тогда звук треска раздираемой древесной плоти заглушал даже гром, возвещая всем о поражении еще одного великана. По всему лесу виднелось много лежащих стройных стволов, своим весом пригнувших вниз ближайшие растения и тем самым отчетливыми впадинами, в сплошном зеленом потоке, обозначив места трагедий. И только гигантские секвой, подобно дубам, оставались, непреклонны, как будто в них била не буря, а обдувал легкий, успока- ивающий ветерок. Они не качались и не стонали, а лишь недовольно шелестели ветками, ворча на непогоду.

Над самыми верхушками крон, едва не задевая колючие ветки, летели три птеродактиля, с трудом справляясь с набегающими воздушными потоками. Изо всех сил работая крыльями, образованными кожистыми перепонками, натяну- тыми между чрезвычайно удлиненными четвертыми пальцами передних конеч- ностей, телом и задними ногами, они бросались в эти потоки, прокладывая путь длинными, зубастыми клювами, стремясь как можно скорее достичь подходящего сука, за который можно было бы зацепиться. Но ветер постоянно менял направле- ние, сбивая их с курса. Он то подбрасывал их вверх, то тащил вниз, то крутил или переворачивал. Дождь тяжелыми струями бил им в перепонки, прижимая к земле. Вода застила глаза, не давая как следует рассмотреть окружающие предметы и правильно оценить до них расстояние. Однако ящеры так просто расставаться с жизнью не собирались и с все возрастающим упорством продолжали поднимать и опускать тяжелеющие крылья. Они летели и летели, отбрасываемые назад, кидаемые в стороны, но вновь находившие ту единственную верную дорожку в шумящем и клокочущем воздухе. Им навстречу неслись ошметки разодранной растительности - ветки и листья - так что маневрировать приходилось быстро и практически чисто инстинктивно в туманной пелене ливня. Правда, как ни ловки были птеродактили отдельные куски все-таки ударяли по ним, оставляя на мордах и телах кровавые ссадины. Одному из них ветка проткнула перепонку крыла, но это к счастью слабо отразилось на летных качествах ящера.

Наконец, из темноты бури перед птеродактилями выплыла израненная крона дуба. Надежное дерево с прочными сучьями могло предоставить надежное убежище трем скитальцам, и те, не сговариваясь, повернули к нему. Они уже были на полпути, как вдруг в одного из ящеров попала летящая раскидистая ветка. Она настолько быстро вынырнула откуда-то снизу, что птеродактиль не успел отклониться в бок и его клюв и передняя лапа запутались в ней. Очередным порывом его отбросило назад и поставило вертикально. Ящер попытался работать одним крылом, но это не дало видимого эффекта. Он так и остался парить, сцеп- ленный с веткой, лишь немного приспустившись к земле. Окончательно упасть ему не позволяли мощные восходящие потоки. Пролетев, увлекаемый ураганом, еще немного он с размаху врезался в крону платана. Упругие ветви прошили его крылья, разорвав на части, одна пробила тело, окровавленным штырем показав- шись из живота. Птеродактиль зашелся хрипловатым стоном, который все равно никто не слышал из-за шума дождя и грома, и, обмякнув, мешковато повис в виде огромного листа. Вырваться он не мог, да и не пытался, смирившись с мучитель- ной смертью. Но та нашла его гораздо раньше... Пролетевший мимо тяжелый сук, повернулся в воздушном вихре и толстым концом обрушился на его череп, раз- мозжив вдребезги, тем самым, окончив страдания ящера.

Оставшиеся два птеродактиля, лишь краем глаза заметившие как их сородич исчезло мгле, благополучно добрались до сучьев и намертво вцепились в них когтями. Повиснув вниз головой, они плотно прижались друг к другу, аккуратно сложили крыльями радостно защелкали клювами, годясь собственной победой над бурей.

Только они устроились поудобнее, как от куда-то снизу до них долетел страшный рев, перекрывший даже шум урагана и грохот грома. Птеродактили притихли, во все глаза, уставившись на землю, но в сером мраке им пока ничего не удавалось разглядеть. Рев повторился, однако его причина оставалась неясна. Что это? Новая причуда бури? Ветер завывает, протискиваясь между стволов? Река бушует, выйдя из берегов? Или раненое животное призывает на помощь? Очередной рев раздался намного ближе. Теперь становилось понятно, что его может издавать только живое существо. В нем явно слышалась уверенность и решимость, отличающая кого-то большого и сильного. Еще через несколько мгновений под дубом с птеродактилями медленно прошла процессия из двенад- цати крупных ящеров. Это именно их вожак, шедший впереди, столь громко объявлял о своем пути, чтобы любой отставший мог верно, определить направле- ние движения.

Ящеры именовались стиракозаврами. В длину они достигали пяти – шести метров, имели грузное массивное тело и толстый хвост. Передвигались на четы- рех столбообразных ногах, оканчивающиеся плоскими подошвами и маленькими пальцами с копытообразными когтями. Задние конечности немного превосходили передние по длине и поэтому зад животного всегда был немного задран к верху и горбообразно изогнут. Пупырчатая кожа ящеров имела сероватый оттенок, с незначительными желтоватыми пятнами, хаотически разбросанными по телу. На спине и боках она была сильно натянута, но на хвосте, брюхе и особенно на шее переходила в многочисленные толстые складки.

Особого внимания заслуживали черепа стиракозавров. Еще издали они бро- сались в глаза своей необычностью и крайне удивительной формой. Их морда оканчивались роговыми клювами, острыми и загнутыми вниз, заходящими за нижнюю челюсть. На носах имелось по одному длинному конусообразному Рогу, еще по два располагались на лбу, за глазами. Сами глаза прикрывали выпуклые надглазничные и подглазничные валики. От основания черепов, в сторону шей, отходили широкие костные воротники. По бокам они отрастали прямо из-под глаз образуя щечные крылья. За маленькими рожками воротники имели полукруглые вмятины, а между ними пролегала центральная борозда. Оканчивались воротники целым веером рогов, настолько длинных, что те заходили даже на спины. С каждой стороны было по три рога, постепенно уменьшавшихся от середины к краям. Особое развитие они получили у самцов, так как служили отличительным признаком во времы турнирных боев за самок. А для всех ящеров они служили отличным оборонительным средством против атакующих хищников.

Стиракозавры бежали от разлившейся реки. Как только полил дождь, вода пребывала в ней с каждой минутой. Тихое, неспешное течение постепенно наби- рало скорость. Чистая, прозрачная, и очень вкусная вода из-за поднятого со дна ила и песка, быстро превратилась в мутную и грязную. Все удобные подходы на водопой затопило, и подходить к реке стало очень опасно. Подмытые берега могли оползти под тяжестью ящеров, увлекая тех в бурное течение, выбраться из которого уже не представлялось возможным. Но это еще не слишком встревожи- ло стиракозавров. Подобные разливы повторялись из года в год с завидной регу- лярностью и к ним успели привыкнуть, просто уходя на это время в глубь леса. Однако когда ураган вошел в стадию наивысшего безумства, а в воздухе оказа- лось воды не меньше, чем в самой реке, они почуяли неладное и поспешили уб- раться подальше. И успели как раз вовремя...

От непомерного количества влаги, выброшенной с небес, русло уже не мог- ло удерживать ее в своих границах, и вода, перекатившись через них, затопила значительную площадь прибрежного леса. Течение в середине реки возросло до придела. Вода, единым пластом, неслась вперед, соревнуясь в быстроте с самим ветром. Она бурлила и клокотала, пенилась и метала брызги, закручивалась в водовороты и яростными волнами накатывала на берега. К поднятому илу при- бавился смытый верхних слой почвы, со всеми листьями и хвоей. Ветер накидал в русло обломанные ветки, обрывки крон, щепы от разбитых стволов. Река прев- ратилась в грязное месиво, настоящий поток вязкой жижи, несущийся по лесу с огромной скоростью. Очень скоро берега во многих местах размылись на песок и камни, выползая из-под корней деревьев. Те, потеряв необходимую опору, еще несколько мгновений ухитрялись удерживать вертикальную стойку, из последних сил цепляясь за размякшую почву, но потом медленно накренялись и с плеском падали в воду. Течение тут же подхватывало их и уносило прочь, крутя и прота- пливая в общей неразберихе. Таких плывущих деревьев становилось все больше и в некоторых местах они едва не запруживали реку, но мощный поток не давал им этого сделать, расшвыривая в стороны. Между стволами изредка виднелись туши ящеров, которые погибли, которые были застигнуты стихией в неудачном месте и ставшие еще одними жертвами чудовищной бури.

Стиракозавры плотнее сомкнули ряды, так как каждый хотел видеть или хотя бы чувствовать, присутствие рядом сородича. Идти было очень трудно, в каждый шаг приходилось вкладывать сразу все силы. Яростные порывы ветра едва не сбивали с ног, швыряя в морды колючие остатки растительности. При- ходилось постоянно прикрывать глаза, чтобы остаться зрячим. Холодные, упру- гие струи дождя нещадно хлестали бока. Ноги вязли в разбухшей почве, так что ходьба сопроводалась громким хлюпаньем и чавканьем. грязь толстым слоем налипала на ноги и брюхо, отяжеляя и без того массивные тела. Ящеры постоянно отфыркивались от воды, мотали головами и храпели, раздувая бока. Их борьба с ураганом началась совсем недавно, но с такой интенсивностью, что многие уже выбились из сил и шли по инерции, вслед остальным.

Вожак стиракозавров вел стада почти наугад. Из-за повисшей в воздухе воды он едва различал дорогу на три корпуса вперед. Поэтому он только придержи- вался середины прогалины и полностью положился на случай. Где искать спасе- ния он не знал и решил пока оставаться на открытом участке, а не лезть в лома- ющийся лес, и продолжать идти, надеясь, что далее покажется что-нибудь подходящие.

Один из воротниковых рогов вожака был обломан, на теле красовались белесые линии шрамов - следы предыдущих битв за жизнь и потомство. Габари- тами он заметно превосходил остальных, но не потерял легкости и пластичности в движениях. Он шел очень уверенно, стойко снося все удары стихий, всем своим видом показывая, что по праву занимает лидирующие положение.

Вожак изpедко ревел, подгоняя остальных, и иногда замедлял ход, пропуская сородичей с боку. Так он проверялих наличие или отсутствие, толчками подгонял отстающих. Те в свою очередь тыкались носами в зады впереди идущих и общее шествие слегка ускорялось. Вожак возвращался в начало шествия, чтобы вновь прокладывать дорогу во мгле. Стиракозавры еще у реки потеряли одну старую самку. Ее сил оказалось недостаточно, чтобы последовать за всеми и, в один прек- растный момент, обернувшись, стадо, просто не увидело ее. Она тихо исчезла за стеной дождя. Заниматься поисками ни у кого желания, конечно же, не возникло, но с этого момента вожак участил свои осмотры.

Молодая самка, еще не способная к столь длительным переходам, поскольз- нулась и плюхнулась на бок, разбрызгав грязь. Вожак взревел, но та даже не пошевелилась. Тогда стиракозавр приблизился к ней и слегка толкнул. Самка жалобно замычала, но ее мольба об отдыхе на него не подействовала. Нужно было идти и вожак, упершись в нее могучим телом, принялся помогать ей под- няться. Пришлось вставать и опять начинать работать ногами. Стадо не захочет ждать ослабшего - оно уйдет и забудет о нем. Стиракозавр вновь заревел, опове- щая ураган о том, что ему не удалось поглотить еще одну жертву, но его глас, словно в ответ, перекрыли раскаты грома.

Вскоре стиракозавры подошли ко рву, заросшему папоротниками. Грязевая жижа ручьями стекавшая в него, наполнила впадину до краев и сделала ее совер- шенно невидимой на фоне размытой земли. Ящеры двигались по самому обрыву рва и совсем не замечали близкой опасности. Неожиданно под одним из самцов размягченая почва поползла из-под ног. Тот удивленно засеменил, пытаясь отыс- кать опору, но тут же увяз по брюхо. Земля продолжала обваливаться, увлекая животное к середине смертельной пропасти. Стиракозавр попробывал рывком выбраться из топкой жижи и ему это почти удалось - передние ноги дотянулись до твердой поверхности – но новый обвал скинул его обратно. Самец плюхнулся мордой в грязь и призывно замычал. Остальные не сразу заметили, что произошло с их сородичем и продолжали идти, пока тот не забился и не подал голос. Только тогда они обратили внимание на ров и на беду постигшую одного из них. Неко- торые направились, было к нему, желая рассмотреть все обстоятельства, но, ощутив как земля уплывает из-под подошв, отпрянули назад. Инстинкты срабо- тали моментально, призывая к самосохранению, и ящеры отступили подальше, чтобы с безопасного расстояния посмотреть на продолжение трагедии. Помочь чем-либо сородичу они не могли и только стояли, с грустным видом наблюдая за его действиями. Даже вожак, обычно оказывающийся рядом с тем, кому плохо, остался недвижим, ясно сознавая бесполезность любых своих попыток вырвать самца из цепких лап смерти, а так же и то, что каждый шаг в сторону рва и для него может окончиться очень плачевно.

трясина медленно затягивала стиракозавра, обхватывая его тело вязкими щупальцами и утаскивая вниз. Ящер уже до половины бока скрылся в жиже, но все еще не собирался сдаваться. Инстинктивное желание выжить, самое сильное на всем свете, подталкивало его интенсивные действия, пусть и не приносящие результата. Его организм сам заставлял его бороться, не взирая ни на что, пока бьется сердце, а легкие наполняются воздухом. Ящер заметался, разбрызгивая грязь, и с силой шлепая по ней хвостом. Он попробовал встать на дыбы, чтобы высвободить переднюю половину тела, но лишь больше погрузился задней. Затем он лег на бок и, перебирая ногами, попытался ползти, но и это ему не удалось. Грязь была слишком жидкой и недостаточной для опоры. Она плавно располза- лась в стороны и стиракозавр тонул еще быстрее.

Измучившись, ящер вновь принял вертикальное положение, отфыркиваясь и жалобно мыча, хотя точно знал, что помощи ему ждать неоткуда. Он уже увяз по самый хребет и здоровов выбился из сил. Грязь и ошметки растительности обле- пили всю его кожу. В рогах запутались листья и стебли. Вокруг левого глаза воткнулись колючки, и открывать его стало очень болезненно. Однако самец по-прежнему продолжал битвы за жизнь. Собрав в пучок остатки мощи, он в очеред- ной раз рванулся к твердой земле, но не смог сдвинуться с места. В место этого ящер полностью погрузился в трясину, и только голова осталась на поверхности. Но вскоре и до нее дотянулись мягкие щупальца жижи, плотно намотавшись на длинные Рога. Стиракозавр замотал башкой, желая порвать их, но вязкие и липкие, они только тянулись и хлюпали, покрывая все большую площадь. Тогда самец задрал морду кверху и громко заревел, исполняя последнюю песнь миру, но так и не успел закончить. Грязь залила ему рот, и он с бульканьем исчез во рве, обретая свое последние пристанище между погибшими зарослями папоротника. Трясина тут же сомкнулась над ним, через несколько мгновений выплюнув на поверхность мелкие пузырки. Так тело ящера запечаталось в естественной могиле на многие миллионы лет.

Стадо стиракозаров до конца наблюдало мучительную смерть сородича, тихо мыча и переминаясь с ноги на ногу. Потеря за день сразу двух своих членов являясь довольно неординарным событием и даже их, едва развившийся мозг, сознавал это. Страх прокрался в их защищенные черепа и на некоторое время сковал волю и движение. Теперь им чудилось, что за каждым деревом и в каждой вспышке молнии их поджидает верная смерть и поэтому они никак не хотели идти дальше, сбившись в плотную кучу. Но громкий рев вожака, по ярости сход- ный с воем бури, вывел их из оцепенения, а его нещадные толчки заставили продолжить путь. И снова порывы ветра обрушивались на бока, струи дождя хлестали по спинам, ошметки грязи летели в морды, ноги утопали в размокшей почве. То один, то другой стиракозавр не выдерживал напора стихии и плюхался на брюхо, но тут же поднимался, спеша примкнуть к остальным. В памяти были еще слишком свежи события у рва и всем хотелось чувствовать жаркий бок сородича, для пущей уверенности, что если с ним все впорядке, то и с тобой ничего не случиться.

Идти пришлось долго. Силы стиракозаров таяли на глазах, но вожак шел все вперед и вперед, и никто не смел, остановиться по собственной воле. Могучий ящер постоянно оглядывался, ища прибежища, однако из пелены дождя выплы- вали только израненные деревья, да поваленные стволы. И вдруг он замер, словно вдавленный в землю тяжестью небес. Чуть слева он разглядел странные очерта- ния... Здесь мохнатые ели расступались полукругом, а между ними ввысь уходили каменные зубцы.

Перед стиракозаврами предстала невысокая скальная гряда, выходившая прямо из земли и едва достигавшая верхушек взрослых сосен. В некоторых местах гряда переходила в обыкновенное нагромождение валунов, наваленных в хаотическом порядке. Ветер и дожди хорошо отполировали камень, сделав его гладким и блестящим, но то тут, то там виднелись глубокие выбоины и острые разломы, ясно указывающие, что когда-то это все составляло единое целое. Скорее всего, во время какого-нибудь землятресения монолит треснул, а затем, уже под собственной тяжестью, развалился на куски. Впрочем, еще много остро- конечных вершин было устремлено к небесам, словно бросая им вызов. Среди общего бедствия только они одни оставались, непоколебимы перед ударами непогоды. Ни ветер, ни ливень не волновали их, оставляя холодными и равно- душными ко всему происходящему.

Окинув камни взором, вожак стиракозавров радостно захрапел и ринулся к ним на самой высокой скорости. Наконец то он нашел то, что так долго и так тяжко искал. В одном месте в скале распологалась глубокая впадина, типа пеще- ры, с одной стороны к тому же закрытая каменной стеной. Сверху над впадиной выступала округлая плита, создавая что-то вроде навеса. О лучшем прибежище измученные ящеры и мечтать не могли. Не сговариваясь, они толпой ввалились в него, стараясь протиснуться подальше и поплотнее прижаться к соседям. К счастью пещера оказалась просторной, места хватило всем и все обошлось без лишней сутолоки. Последним вошел вожак и, развернувшись, корпусом пере- городил вход.

Уставшие стиракозавры немедленно погрузились в дремоту, опираясь, друг на друга, чтобы не упасть. Происходящие вокруг их больше не интересовало. А ураган продолжал бушевать, не затихая ни на секунду. Ветер носился над землей, играя вырванными деревьями. Вода потоками изливалась с небес. Тучи продол- жали клубиться и то их сотрясений черноту пронзали яркие линии молний, и гром прокатывался по верхушкам деревьев. Лес полностью погрузисля во тьму и в нем уже не возможно было различить отдельных деталей. Перед глазами плясали какие-то размытые узоры, порой удивляющие, а порой устрашающие. Шум ливня, шелест листвы и свист ветра в скалах заглушали все остальные звуки.

Мирный отдых стиракозавров долгое время ничто не нарушало. Они спо- койно восстанавливали растраченные силы, надежно защищенные каменными стенами. Случайно до слуха вожака донесся негромкий рев какого-то существа. Поначалу он даже не обратил на него внимание, продолжая дремать, но когда тот повторился еще трижды, с каждым разом приближаясь, так что его распознало все стадо, он насторожился. Голос, доносившийся со стороны прогалины, очень напоминал голос самих стиракозавров, однако обладал и рядом характерных тональных черт. Кому он принадлежал, понять было нельзя - вожак никогда не слышал ничего подобного. Единственно, что осознал его недоразвитый мозг, это то, что рев не принадлежал хищнику, а значит, прямой угрозы могло и не быть.

Прошло еще немного времено и к пещере подошло стадо моноклонов из восьми особей. Их вожак, вероятно, тоже решил, что укрыться в пещере это хороший вариант уберечься от бури и уверенно вел к ней своих сородичей, не зная, что место уже занято. Встреча стиракозавров и моноклонов оказалась крайне неожиданной и для тех и для других.

Моноклоны по внешнему виду немного напоминали стиракозавров. Они так же передвигались на четырех толстых ногах, из которых задние были длиннее. Имели массивное, тяжелое тело, но несколько более грациозное за счет неболь- шой сплющенности с боков, в отличие от бочкообразной формы стиракозавров. Их зад так же поднимался над всем остальным, а от него отходил мясистый, упругий хвост, медленно переходящий в острый кончик. Размеры ящеров пол- ностью совпадали и колебались от пяти до шести метров.

Окрашены же моноклоны были значительно ярче. Их кожа имела светло-зеленый оттенок, местами плавно переходящий в едва различимые сероватые пятна. Кое-где виднелись области интенсивной коричнеевой окраски, особенно изобилующие у старших особей. Кожа практически не обладала складчатостью, прорезанная всего парой неглубоких борозд в основание шеи и над ногами. По хребту моноклонов проходил приплюснутый кожистый гребень, состоящий из мелких, округло-выпуклых наростов.

Черепа моноклонов, как и стиракозавров, отличались изысканностью и необычностью. Их перед венчал огромный Роговой клюв, выпуклый, с неболь- шими впадинами по бокам, острым концом, намного опускающимся за нижнюю челюсть. На носу рос единственный Рог, очень длинный и идеально прямой. Сразу за ним, между глазами, распологался двойной гребень, образованный бугорчатыми костными выростами, покрытыми тонкой кожей. Там где последние подходили к глазницам они плавно срастались с надбровными валиками. От основания черепа отходил гладкий костный воротник, закрывающий почти всю шею. Он имел совершенно овальную форму, по краю обрамленный такими же округлыми костными выростами. Немного пониже глаз, около оконечности рта, к нему примыкали тонкие щечные крылья, сросшиеся с ним только до половины, а другими половинами свободно торчащие в стороны.

Стиракозавры и моно клоны внимательно изучали друг друга. Последние остановились в пятидесяти шагах от пещеры, не зная, что предпринять – отсту- пить или попробовать драться за убежище. Первые тоже недоумевали, гадая чего ожидать от гостей, и только плотнее сгрудились в кучу. Некоторое время никто не двигался с места. Затем вожак моноклонов выступил вперед, гордо задрав голову и глухо ворча. Он явно вызывал на бой существа копошащиеся во тьме и встав- шие преградой на пути к желанной цели. Вожак стиракозавров ревом ответил на призыв, выступая из-под навеса в холодные струи дождя. Его массивная фигура казалась куском самой скалы, которому вдруг надоело лежать в одной позе и он решил немного прогуляться. Моноклон умолк. Он не ожидал, что противник окажется столь крупным, но повернуться к нему спиной все равно не захотел. Ящеры сблизились.

Ни тот, ни другой вожак не уступал сопернику ни в росте, ни в силе. Оба являлись одними из лучших представителей своих племен, в чьих движениях читалась уверенность и решимость идти до конца. Под их толстыми кожами, исчерченными белесыми полосами шрамов, полученных в давно минувших битвах, отчетливо перекатывались мощные мускулы. Гигантские, устрашающие воротники заходили за спину. Длинные хвосты, упругими хлыстами, раскачива- лись, вытянутые параллельно земле. Статные тела излучали здоровье и бушу- ющую энергию, способную сдвинуть с пути любую преграду или одержать побе- ду над каждым, покусившимся на их жизнь или стада.

Ящеры принялись кружить по поляне, оценивая возможности противника, и неспешна сближаясь к центру. Когда расстояние между ними сократилось до одного корпуса, моно клон первым пошел на таран. Его нетерпение было озна- меновано тем, что его сородичи все еще находились в центре бури, однако бить Рогом он не стал, а только боднул клювом. Удар главным оружием мог повлечь за собой такой же ответ, что всегда приводило к ранам и смерти, а ему пока не хотелось начинать столь интенсивных действий. Стиракозавр отклонился в бок, пропуская выпад, и атаковал сам, мотнув рогатой головой. Удар пришелся в зад соперника и не нанес ощутимого урона. Тогда моноклон боднул вновь и тут же получил толчок от стиракозавра. Ящеры принялись тыкать головами в бока друг друга, постепенно сходясь вплотную, но повернутые в разные стороны. Упершись ногами, они начали давить, что есть сил, пытаясь повалить противника. Перебирая ногами они цеплялись за любую опору, но размытая почва совершенно не подходила для этого. Взбитая широкими ступнями, она превратилась в жидкую грязь, хлюпающую и скользкую. Бойцы едва удерживали равновесие, утопая в ней по щиколотку, но сдаваться, не собирались и только перемещались в поисках твердой земли. Они кружили, напирали все с большим азартом, наступали на ноги сопернику, брыкались, разбрызгивая грязь. Не прекращая бодать головами, кусали спины, глубоко зацепляя кожу острыми клювами, но, не прокусывая ее до крови. Храпели и фыркали, выбрасывая фонтаны брызг.

В один момент стиракозавр нащупал под ногами твердую кочку и, упершись поудобнее, навалился всей мощью. Не ожидав такого напора, моноклон отпры- нул, едва устояв на ногах, постоянно разъезжающихся в жиже. Стиракозавр, почувствовав неуверенное положение противника, хотел уже нанести решающий опрокидывающий выпад, но тот с размаху хлестнул его хвостом в морду. Трехро- гий ящер на мгновение отвернулся, прикрыв ушибленный глаз, и этого вполне хватило моноклону. Последний неожиданно встал на дыбы и передними ногами толкнул соперника в бок, обрушившись в низ всей своей тушей. Стиракозавра отбросило на добрых два корпуса. Он шумно плюхнулся в лужу, проскользив в ней еще немного. Моноклон ринулся в атаку, победоносно ревя и намереваясь затоптать противника. Он уже вновь поднялся на задние ноги, нависнув над стиракозавром, подобно отрывающейся горной вершине, но на этот раз то не дал так просто себя в обиду. Повинуясь подсознательному порыву, ящер перекатился на спину и замотал ногами. Одна угодила в челюсть моноклона, две в живот, и он со стоном отпрянул назад. Стиракозавр поднялся, сбросил налипшие ошметки, и бой закипел с новой силой.

Ящеры опять притиснулись телами вплотную, пихаясь, как можно ожесто- чённее, дабы не только свались противника, но и напугать его. В дело вновь вступили громадные клювы, цепляющие и раздирающие кожу. К ним добавились хлесткие удары хвостами, мелькающие в темноте, словно короткие стволы деревьев. Хвосты обрушивались на плечи, воротники, морды, из-за чего ящерам приходилось постоянно уворачиваться, пригибаясь к земле, и кружиться, стараясь хоть как-то уйти от атак. Однако не тот, ни другой не получал ощутимого преимущества и стычка затягивалась. И вдруг, то ли случайно, то ли путем проб и ошибок, стиракозавр догадался рубануть хвостом не сверху, а снизу, но ногам противника. Последний рухнул башкой в землю, успев только удивленно замы- чать, а трехрогий уже толкал его круп и, в конце концов, опрокинул навзничь. Не давая ему опомниться, стиракозавр принялся топтать его хвост и живот, ревя подобно мечущемуся урагану. Моноклон взвыл от боли, чувствуя как хрустнул хвостовой позвонок и как сдавливаются внутренности, и, рванувшись, что было сил, ткнул Рогом в плечо нападавшего. Кожа, треснув, разорвалась алой полосой. Кровь, первая за всю битву, брызнула на размытую почву. Стикарозавр отскочил в сторону, и хромая отошел назад.

Моноклон встал на ноги. Теперь вожаки оказались лицом к лицу. В их глазах блестела ненависть. Незначительная потасовка превратилась в смертельную битву, а легкое недовольство - в клокочущую ярость. Сородичи и того, и другого во все глаза следили за происходящим, не смея пошевелиться. Когда сталкива- ются такие гиганты, остальным лучше держаться поодаль.

Ящеры снова столкнулись, на этот раз мордами. Послышался громкий хлопок, но толстые кости не треснули, выдержав чудовищный натиск. Бойцы наступали друг на друга, атакуя клювами, кусаясь, и тыкая носовыми рогами. Они старались поддеть противника снизу, там, где шея не была защищена воротником, но превосходно зная такую уловку оба очень искусано уворачивались, подставляя броню. Кость скрипела о кость и ничего серьезного не происходило. Ящеры про- должали бороться, храпеть и рассшвыривать вокруг фонтаны грязевой жижи.

Но вот настал момент, когда бешенство наполнило их до самых кончиков хвостов, они разом встали на дыбы и пнули передними ногами. Двойной вой слился с раскатами грома. Соперников отбросило в стороны и они в изнеможении опустились на землю, не имея сил даже мычать. И тут стиракозавр, превознемогая себя, на полусогнутых ногах подошел к моноклону и вонзил рог ему в плоть. Затем, резко мотнув головой, разодрал кожу и мясо по всему боку. Неистовый вопль моноклона заглушил даже ветер. Кровь рекой выплеснулась из раны, алыми ручейками стекая в дождевые лужи. И в этот миг новый, жадный рев раздался из темноты...

Из-за стены дождя медленно выплыл силуэт хищного дастлетозавра. Плото- ядный ящер, пользуясь темнотой и шумом непогоды, сумел подобраться к деру- щимся вожакам очень близко, буквально на длину одного прыжка. К тому же те, полностью поглощенные сражением, совершенно не замечали ничего вокруг, и подойти к ним почти вплотную не составляло никакого труда. Хищнику даже не пришлось прибегать к обычным охотничьим уловкам, вроде прижимания тела к земле или использования укрытий, он просто тихо подкрадывался и возможно сам не ожидал такого успеха.

Дасплетозавр достигал в длину девяти метров. Передвигался на крепких задних ногах, оканчивающихся тремя пальцами с длинными кргтями. Передние конечности были крайне малы и не могли служить для охотничьих целей, поэтому большую часть времени они просто прижимались к груди. Ящер имел упругий, слабо гнущийся хвост, в основании очень толстый, но быстро перехо- дивший в тонкий, заостренный кончик. Хвост всегда распологался паралельно земле и служил отличным балансиром при скоростных перемещениях и манев- рировании. Хорошо очерченная голова сидела на мощной шее, необходимой для резких атак и рывков. Ее основной объем занимали громадные челюсти, уты- канные острыми кинжаловидными зубами, способными рвать любую кожу, грызть сухожилия, и дробить кости в мелкие щепы. Сверху череп был сильно приплюснут и лоб выглядел абсолютно гладким. На носу и по бокам, срамтаясь с надбровными дугами, имелись три характерных гребнеобразных утолщения. Из-за плоскости и значительной ширины морды дасплетозавр плохо различал обстановку впереди себя, а для рассмотрения заинтересовавших деталей ему приходилось поворачивать голову и использовать глаза поочередно. Поэтому ящер больше полагался на свой чувствительный нюх, о наличие которого ясно свидетельствовали глубокие дыры ноздрей.

Кожа дасплетозавра носила самый заурядный окрас, который надежно скрывал его в зарослях во время осады. Спина имела коричневый оттенок, а брюхо - желтоватый, с темными поперечными полосами.

Хищник выбрал своими жертвами именно вожаков. Они отчетливо видне- лись на фоне мглы, производили хорошо различимый шум, а главное - от них пахла кровью, ароматом, который дасплетозавр любил больше всего на свете. Ни стадо моноклонов, ни стиракозавров он не заметил. Первых, надежно скрывала тень высоких елей, вторых, защищал навес и каменные стены, а их запахи гасила в себе влага дождя.

Дасплетозавр сходу ринулся в нападение. Лишь по счастливой случайности вожаки обратили на него внимание и успели таки разойтись. Хищник впустую клацнул челюстями, вклинившись между ними. Он завертел головой, решая кого атаковать сначала, затем рявкнул и подскочил к стиракозавру. Челюстями закусил хребет, но растительноядный ящер извернулся и боднул рогом нападающего в бедро, оставив на нем солидный шрам. Дасплетозавр разомкнул хватку и отсту- пил, но тут же атаковал вновь. Стиракозавр успел переменить положение, про- пуская выпад сбоку, и в тот же момент сильно навалился корпусом. Хищник, засеменив по вязкой жиже, отклонился в сторону, едва устояв. Последовал хлест- кий удар хвостом, но от него он успел уйти, пригнув голову и этим спас себе жизнь.

После таких бесплодных попыток, дасплетозавр перевел внимание на моноклона, как возможно более легкую добычу. Он осторожно приблизился к нему и затем в два решающих броска, оказался рядом. Рыча, он атаковал жертву в шею и вдруг жалобно взвыл. Его зубы наткнулись на костный воротник, надеж- ным щитом, прикрывавшим уязвимое место, пара из них сломалась и причинила острую боль. Замотав башкой, хищник попытался отделаться от неприятных ощущений, но, осознав, что это бесполезно, продолжил охоту.

За это время моноклон прошел чуть вперед и занял боевую стойку, повер- нувшись к врагу задом и угрожающе покачивая хвостом. Любая попытка подойти оканчивалась неудачей. Он всюду натыкался на упругий хлыст, готовый размоз- жить ему череп. Тогда хищник попробывал обойти со стороны, но растительнояд- ный ящер отслеживал все его перемещения, становясь так, чтобы круп смотрел точно на противника. Рассерженный такой беготней и тем, что добыча так легко ускользает из лап, дасплетозавр неожиданно нашел очень простой выход из ситуации. Он взял и укусил болтающийся перед носом и уже порядком надо- евший, кожистый кончик. Жалобно замычав, моноклон отдернул хвост, раскрыв брешь в обороне. Хищник тут же устремился вперед и вцепился зубами ему в бедро, урча и предвкушая победу. Однако ответ последовал незамедлительно. Инстинкты, отшлифованные веками, точно подсказали растительноядному ящеру, что предпринять и он со всей силой лягнул противника, точно угодив в мягкое брюхо. Дасплетозавр раскрыл челюсти и осел, хрипя от боли. Моноклон ударил хвостом, намереваясь окончательно свалить его, но тот на удивление выстоял, даже не покачнувшись, и полностью сохранил боеспособность. И тут помощь пришла с оттуда, откуда ее совсем не ждали. Хвост стиракозавра очертил в воз- духе полукруг и далеко отшвырнул хищника. Последний приземлился в грязную лужу, распластавшись и судорожно молотя ногами вязкое месиво.

Вожаки поспешили к своим стадам. На полдороге стиракозавр оступился, угодив ногой в какую то яму и упал, проскользив на брюхе. А дасплетозавр уже возвращался к месту сражения, грозно рыча и полный решимости довести битву до конца. Завидев, что добыча разбежалась, он нисколько не отчаялся, а только припал мордой к земле, стараясь разабраться в невидимых тропинках запахов и выбрать нужную. Однако дождевые капли глубоко вбили все запахи в почву, перемешав их с разбухшим верхним слоем и сделать это оказалось не так то просто. Не поднимая головы, хищник наугад сделал несколько шагов в сторону лежащего стиракозавра. Тот застыл, подобно скале. Он чувствовал, если шевель- нется - смерть! Дасплетозавр еще немного постоял, шумно втягивая воздух, словно смакуя его на вкус и вдруг круто развернулся, легкой рысцой кинулся вдогон удаляющимся моноклонам. Запах крови их вожака, получившего чудо- вищную рану, перебивал все остальные. Алые пятна тянулись за ним четкой дорожкой, указывая носу верной направление. На глаза, как всегда в неопреде- ленных случаях, решил не полагаться и к великой удаче стиракозавра принял его за банальный холм.

На полусогнутых ногах вожак стиракозавров ввалился в пещеру. Сородичи встретили его дружеским мычанием и ласковым потиранием подбородков о спину. Молодая самка приблизилась вплотную, предоставляя себя в качестве опоры. Он прижался к ее горячему боку, положил голову на плечо и блаженно закрыл глаза. Сегодня он очень устал.

       Конец