Солдатская вдова ждет мужа шестьдесят лет

Долго стучу в калитку. В ответ -тишина. В голову лезут тревожные мысли. Солдатской вдове уже больше 90. Может, что случилась? Зову ее по имени-отчеству. Молчок. Собираюсь уже уходить, когда наконец в дверях показывается худенькая фигурка старушки. Дрожащей рукой откидывает она тонкий марлевый полог и долго подслеповатыми глазами вглядывается в незнакомца.
Представляюсь. Напоминаю, как жили в одном бараке за железнодорожными путями. Я тогда был пацаном. Комнатушки оказались рядом, и она была тогда лучшей подругой моей матери. Моей матери давно нет, и потому хочется побыть рядом с ее подругой, окунуться мысленно в то время.
Признала и, шаркая ногами, провела в каморку. Пришлось для начала рассказать о последних годах жизни ее закадычной подруги, а потом постараться запомнить изгибы судьбы дышащего на ладан заслуженного человека.
Вот рассказ Елены Григорьевны Трифоновой, вдовы солдата Великой Отечественной.
"Познакомились мы с моим будущим мужем в голодном 33-м. Была я молодой и вроде ладной дивчиной. На ухажеров, моих ровесников, внимания не обращала, отвечала им шутками да прибаутками. Никто из них особо и не приглянулся. Но вот однажды к нам в Златоуст, откуда я родом и где жила тогда моя семья, приехали переселенцы. И был среди них парень - меня постарше, статный такой. Я его сразу приметила. Ходили по одной улице, раскланивались как соседи.
Однажды в сильную грозу и ливень очутились мы вместе под навесом. Так познакомились, разговорились. Узнала, что зовут его Александром. Александр Тимофеевич Трифонов, бухгалтер. Профессия, что ни говори, важная, хоть тогда, хоть сейчас.
Ухаживал Александр за мной красиво, цветы дарил. Сердце девушки - не камень. Сыграли скромную свадебку. Но вскоре он вынужден был с братом податься в Среднюю Азию. Через полгода я, проехав Кавказ, перебравшись через Каспийское море, оказалась с ним рядом, в Самарканде, а в 34-м родился наш первенец. Нарекли его по настоянию кумы в честь отца.
Через два года переехали на его родину - на Кубань - и осели на станции Крымская. В ту пору жизнь стала понемногу налаживаться. Всюду специалисты требовались. Мужа бухгалтером взяли на элеватор при станции. А вскоре наступило лихолетье. Ой, лишенько! Что за страшное время такое пришло в 41 -м.„
Я мужа своего дважды на войну собирала. На второй день, как войну объявили, попрощался он и ушел. Думала - все! Ему бронь дали и второй раз. А в третий раз, как повестка пришла, сам отказался от нее и на фронт записался. С полупустым вещмешком провожала его. На станционные пути прибежала, когда он с другими красноармейцами в вагон товарный садился.
Так осталась одна с малолетком на руках. Как жила? А как могла, выкручивалась. За любую работу бралась. Дома-то голодный ждал, да и сама не при сыре. Так вот и жила, сыночка растила да весточку с фронта ждала.
И дождалась. Бежит однажды почтальон, наша Вера, тоже, как я, солдатка, кричит: "Елена, Елена, письмо тебе!" Это было первое и последнее письмо от Александра моего с фронта. Хранила его долго, до самого прихода немцев на станцию Крымская. Наш дом разбомбило, чудом остались живы. Пришлось прятаться в вырытом блиндаже. В ту ночь, когда немцы вошли, собрала в узелок все документы, туда же и письмо Александра положила, и все это в землю закопала.
О чем письмо было? Обыкновенное. Писал супруг, чтобы не волновалась за него, берегла себя и сына. Веришь, до сих пор помню номер полевой почты - 1915. Письмо это я потом откопала, когда немцев со станции прогнали. Да только оно в земле пролежав, сильно попортилось, а потом и вовсе истлело. Сохранить его мне не удалось. Больше писем с фронта от Александра моего не приходило. Ни слуху, ни духу. И только уже летом 1944-го пришло извещение: "Ваш муж геройски погиб на поле сражений и похоронен близ хутора Колдобитка Краснодарского края". Как бритвой по сердцу полоснуло меня в тот момент. Не мило стало на свете жить. Только ради сына устояла, не наложила на себя руки.
После Победы брат сманил переехать сюда, на нашу с ним родину. Я же на земле уральской родилась. Так и осталась вдовой. Работала и растила сына. Чего мне это стоило, знаю только я да еще такие же, как я, солдатские вдовы.
Работать пошла на железную до-1 рогу. Таскала масленку, заправляла колесные буксы. Потом - в кон-цепропитке, там хоть и полегче, но от пупка до пят в масле. С "железки" и на пенсию пошла. Дом свой с помощью сына смогла заиметь.
Родителям хочется, чтобы дети всегда рядом жили, под их присмотром. Но сын живет отдельно, на станции. Долгие годы до пенсии работал на радиозаводе. Это моя опора, моя кровинушка, надежда. Жалеет меня. А чего меня жалеть? Я свое уже пожила. Об одном только и жалею, что так и не удалось мне свидеться больше с мужем моим Александром. Ни живым, ни мертвым.
Помню, однажды, уже после вой-| ны, в дверь ко мне постучал чело-1 век в гимнастерке с орденами на* груди. Был он как лунь седой, хотя и не старый еще. Но очень больной мужчина. Рассказал он мне, что знавал моего мужа. Воевали вместе в батальоне связи. Последний бой они приняли на Тамани. На Кубани и сложил голову Александр Тимофеевич Трифонов.
- Где ж могилка-то, сохранилась ли? - тихо спросила тогда я у гостя.'
- Сейчас уже не сыскать, размыли дожди, но со временем, надеюсь, кого разыщут - схоронят в большой братской, - ответил гость".
Так и жила все эти годы вдова солдата. Ждать не переставала. Мало ли бывало, человека хоронили не раз, и похоронки приходили, а он выживал всем смертям назло.
Прощаясь, смотрю на старую женщину, и мне кажется, что и сейчас, в свои 90, вдова солдата живет верой и надеждой. И будет верить в чудо. Пока жива.
Александр САМОХВАЛОВ