Зигмунд Фрейд

       БИОГРАФИЯ

       Зигмунд Фрейд, врач-психиатр и создатель психоанализа как особого метода исследования человеческой личности, родился 6 мая 1856 года в городе Фрейбург, входившем тогда в состав империи Габсбургов, в семье мелкого торговца. Родители Фрейда были «восточными евреями», а антисемитизм в то время был чуть ли не официальной государственной политикой, и это сыграло свою роль и в его судьбе, и, возможно, в его темной миссии. У кого-то иного принадлежность к гонимому и преследуемому этническому меньшинству, вызвала бы жажду социальной справедливости или желание отстоять право быть самим собой. Но у Фрейда она обернулась только стремлением любой ценой выбиться в люди и доказать всему миру свою состоятельность и превосходство. Он сам, в свою очередь, всю жизнь презирал тех, кто находился внизу социальной лестницы и едкой иронией по поводу «толпы» наполнены многие из его писем.
       Около 1860 года его семья обосновалась в Вене, и этот город в течение 80 лет, практически до конца жизни, оставался его домом. Зигмунд был единственным оставшимся в живых мальчиком в семье, а потому родители возлагали на него особые надежды. Он получил неплохое образование сначала в частной еврейской, а затем и в государственной школе Леопольдштадта (квартала, где в Вене жили еврейские переселенцы), и всегда считался одним из лучших учеников.
       В 1873 году, после окончания школы, Фрейд принял решение стать не юристом (как хотели его родители), а естествоведом, то есть посвятить свою жизнь естественным наукам.
       Осенью 1873 года он поступил в Венский университет и начал усердно изучать медицину. Создается впечатление, что Фрейд в это время еще сам толком не представлял себе, чему же будет посвящена его жизнь, и слушал лекции по анатомии, физиологии, зоологии, физике, математике и дарвинизму. Однако постепенно его интересы остановились на изучении центральной нервной системы и неврологии. В марте 1881 года, после семи лет обучения, он стал, наконец, доктором медицины.
       О романтических увлечениях Фрейда известно очень мало. Скрытность и сдержанность сопровождали его всегда, а письма и бумаги Фрейд периодически уничтожал, да и в тех, что сохранились, очень мало можно найти сведений, характеризующих его эмоциональную жизнь. В апреле 1882 года он познакомился с Мартой Бернейс, своей будущей женой, и их отношения вскоре привели к помолвке, но Фрейд тогда полагал, что для брака его материальное положение еще слишком неустойчиво.
       Действительно, в начале 80-х Фрейд, окончивший университет, работал врачом в общей венской больнице, еле сводил концы с концами и мечтал заняться чем-то, что сделало бы его богатым и известным. Он постепенно отказался от научных исследований в университетской лаборатории, поскольку они не сулили никаких лавров и доходов, и, наконец, в январе 1884 года Фрейд решил, что нашел свою «золотую жилу» – изучение нервных расстройств. Позднее он признавался, что в настоящем смысле никогда не был врачом. Пациенты были для него только объектом приложения честолюбивых амбиций и полем экспериментов, не более того. Сами эти эксперименты отнюдь не всегда оказывались безопасными: в 80-е гг. Фрейд увлеченно лечил нервные расстройства кокаином.
       Весной 1886 года, после поездки в Париж к прославленному Шарко, он открыл собственную частную практику лечения неврозов и истерии новейшими методами: гидротерапией и электромассажем. Появились первые пациенты и устойчивые доходы, что позволило ему в сентябре 1886 года сыграть свадьбу с Мартой и обзавестись быстро растущей семьей. Тем не менее, он оставался всего лишь одним из многих венских врачей, изучающих нервные заболевания, а ему хотелось гораздо большего. Ему нужна была оригинальная теория, которая прославила бы его.
       Эту теорию он искал довольно долго. Только к 1890-м годам у него появились идеи о сексуальном происхождении неврозов, и он выпустил первые статьи на этот сюжет. В 1895 году вышли «Этюды по истерии», книга, написанная совместно с Й. Брейером, где Фрейд очень осторожно, с оглядкой на более старшего и консервативного соавтора выразил свои мысли.
       Тем не менее, его взгляды в то время не отличались устойчивостью. Лишь к самому концу XIX века Фрейд, наконец, сформулировал представления об Эдиповом комплексе, ставшем основой его новой теории. В 1899 году он опубликовал книгу «Толкование сновидений», где рассматривал сны как скрытые и подавленные желания человека, в основном, сексуального характера. Встреченная довольно холодно, она, тем не менее, нашла своих почитателей, и к осени 1902 года вокруг него сформировался кружок молодых врачей, увлеченных новыми взглядами и составивших основу будущего Венского психоаналитического общества. Это общество не отличалось ни дружеской сплоченностью, ни единством взглядов, и сам Фрейд довольно скептически воспринимал его деятельность, стремясь, прежде всего, к тому, чтобы оно относилось к нему и его взглядам с должным почтением и способствовало распространению идей психоанализа.
       Хотя в самой Вене Фрейд постепенно становился знаменитостью с дурной славой из-за своих шокирующих концепций, за пределами Австрийской империи психоанализ поначалу воспринимали более терпимо. Так, в марте 1907 года к Фрейду в Вену специально приезжал К. Г. Юнг, в то время увлеченный его работами и немало способствовавший популярности фрейдизма в Европе. Однако чем шире становился известен психоанализ, тем более негативное отношение встречал он в научных и околонаучных кругах. Претендовавший на абсолютную безгрешность и единственно правильное видение человеческой психики, стремительно распространявшийся из чисто психиатрической сферы в сферу философскую и общегуманитарную, психоанализ не мог не вызвать реакции против себя. В сентябре 1907 года на амстердамской конференции «Первый интернациональный конгресс психиатрии и неврологии» он подвергся острой критике со стороны практикующих психиатров, не признававших экстравагантные идеи Фрейда. Тогда психоаналитики и вовсе решили обособиться от традиционной психологии, начав собирать свои собственные съезды.
       Первый конгресс сторонников Фрейда собрался в Зальцбурге в апреле 1908 года, с того же времени у них появилась и собственная периодическая печать. А в 1910 году в Нюрнберге уже официально была учреждена международная ассоциация психоаналитиков, постепенно все больше напоминавшая закрытую секту во главе с самим Фрейдом. Собственно, таковой она остается и по нынешний день.
       В августе – сентябре 1909 года Фрейд и Юнг совершили очень важную совместную поездку в Америку по приглашению университета Кларка. Америка, не имевшая своей психологической школы, с увлечением встретила новое учение: лекции Фрейда имели успех, ему было присвоено звание доктора, и вскоре благодаря новообращенным сторонникам началось победное шествие психоанализа по Соединенным Штатам.
       Вместе с тем жесткий стиль руководства Фрейда начинал вызывать недовольство среди его ближайших соратников. К октябрю 1911 года Фрейд окончательно рассорился со своим учеником Адлером, и значительная часть аналитиков ушла из Венского общества вместе с последним, а к январю 1913 года назрел разрыв с Юнгом, бывшим слишком самостоятельной личностью для того, чтобы безропотно подчиняться диктату взглядов и концепций Фрейда. Впрочем, на «еретиков» обрушивались соответствующие меры. Контакты между отступниками и сторонниками Фрейда запрещались, взгляды их поносились во фрейдистской печати, а после ухода Юнга был даже создан особый тайный комитет внутри фрейдистского сообщества, следивший за чистотой рядов и проводивший необходимую Фрейду политику.
       Начало Первой мировой войны мало сказалось на деятельности Фрейда – у него меньше стало пациентов, но появилось больше времени для написания теоретических работ. Лишь с 1916 года недостаток продуктов и общая разруха, в которую погружалась империя Габсбургов, стали сказываться на уровне жизни его семьи, но от голода ни он, ни его близкие никогда не страдали – выручали друзья и пациенты. Более того, фрейдисты даже в 1918 году, накануне развала Австро-Венгрии, сумели организовать и провести очередной съезд в Будапеште.
       Послевоенные неурядицы в Австрии также мало отразились на жизни Фрейда. Богатых пациентов и собственной известности ему хватало, а ширившееся движение видело в нем своего лидера. Однако в 1923 году у Фрейда начались проблемы со здоровьем: многолетняя привычка к курению сигар обернулась в конце концов карциномой, раком полости рта. В октябре 1923 года Фрейд перенес жутковатую операцию, в ходе которой у него была удалена значительная часть верхней челюсти, замененная протезом, мешавшим ему всю оставшуюся жизнь есть и говорить. Он больше не давал публичных лекций, и, хотя в январе 1924 года вернулся к работе и привычному образу жизни, его теоретическая и врачебная активность резко снизилась и серьезных трудов он больше практически не писал.
       Слабость, однако, оказалась спутником славы. В 1926 году он стал почетным гражданином Вены, и всерьез мечтал о Нобелевской премии. Впрочем, он так никогда ее и не получил.
       У этой славы имелась и обратная сторона. Пришедший в 1933 году к власти в Германии Гитлер весьма агрессивно относился к работам Фрейда: его книги сжигались нацистами вместе с сочинениями Т. Манна, А. Эйнштейна, Э. Золя и М. Пруста. Что, впрочем, не мешало процветанию «немецкого психоанализа», взращенного на идеях того же Фрейда и руководимого М. Х. Герингом, племянником одного из ближайших сподвижников Гитлера.
       В марте 1938 года Германия осуществила аншлюс Австрии и над Фрейдом нависла серьезная угроза. Однако на защиту престарелого профессора поднялись США, уже превратившиеся к тому времени в «Медину» психоанализа, не слишком признанного в Европе. Американское посольство организовало выезд Фрейда с его домочадцами в Англию, и в июне 1938 года Фрейд оказался в относительной безопасности по ту сторону Ла-Манша. Он еще успел завершить свою последнюю книгу «Моисей и единобожие», когда вновь вернулся рак.
       О последних днях Фрейда его окружение рассказывало крайне сдержано, подчеркивая что лучше не вдаваться в подробности. Во всяком случае, даже преданная Фрейду собака не могла больше находиться с ним в одной комнате из-за чудовищного запаха разлагающейся плоти.
       21 сентября 1939 года Фрейд уговорил доктора М. Шура, лечившего его, ввести ему смертельную дозу морфия. В сущности, это была эвтаназия, и спустя два дня одного из самых успешных темных вестников XX века не стало.
       
       
       МЕТАИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ
       
       Ранее мы отмечали, что темные вестники, действительно открывая человечеству некие новые истины, интерпретируют их в совершенно разрушительном ключе. Потому мы начнем анализ метаисторического значения Фрейда с признания его безусловных заслуг и обзора его достижений в области исследований психики, ставших причиной популярности психоанализа.
       Фрейд по праву считается первооткрывателем бессознательного и первопроходцем в его изучении. Сейчас его приоритет в этой сфере оспаривается, но даже если согласиться с тем, что не он первый заговорил о скрытых механизмах, управляющих поведением личности, то, в любом случае, он первый, кто сумел утвердить их статус как объекта, заслуживающего самого пристального изучения.
       С эпохи Декарта человек трактовался как сознательное существо, если и не контролирующее свои действия полностью, то, во всяком случае, отдающее себе в них полный и ясный отчет. Фрейд, по сути, разрушил подобное представление до основания, на множестве примеров убедительно показав, что во множестве случаев человек не осознает тех мотивов, которые реально им движут, что в человеческой психике есть целый подвал, где таятся неосознанные желания, забытые воспоминания, скрытые импульсы и подавленные стремления. И не только таятся – активно проникают наверх, маскируясь под вполне пристойные и одобренные обществом установки, обманывая и самого человека, и его окружение. Здесь очевидно и ярко напрашивается параллель с Достоевским, который, хотя и не был психиатром, но также бесстрашно спускался в глубины человеческой души, обнаруживая за внешним благолепным фасадом фальшь, пороки и отнюдь не добродетельные устремления.
       Вторая заслуга Фрейда – это тщательное изучение сексуальной стороны бессознательного, которой он придавал огромное значение. Фрейдизм формировался в эпоху благопристойного XIX века, который, чуть ли не полностью отрицая сексуальность человека на словах, на деле нисколько не отказывал себе в подобного рода удовольствиях. Фрейд, в сущности, сорвал маску с этого ханжески целомудренного общества, заговорив об огромном значении полового влечения в жизни человека и его влиянии на поведение людей. И когда Д. Андреев говорит об опасной силе сексуального импульса в человеческой психике, он, сам того не зная, повторяет выводы Фрейда, сделанные почти на полстолетия раньше.
       Не менее важными оказались и идеи позднего Фрейда о наличии разрушительного импульса в подсознании человека, названного им инстинктом смерти, желанием уничтожать и быть уничтоженным. Эта тема тоже была не слишком популярна у европейцев Нового времени, воспринимавших самих себя как существ, по природе, безусловно, благородных и достойных. Можно сказать, что Фрейд наконец-то развенчал фальшивый миф гуманистов о человеке как о лучшем и прекраснейшем существе, которое когда-либо создавалось природой. Выяснилось, что «лучшее и прекраснейшее» существо на поверку является довольно неприятным типом, озабоченным то проблемой совокупления, то желанием кого-нибудь зарезать.
       Если бы прозрения Фрейда получили правильную интерпретацию, у европейской культуры оказалась бы в распоряжении не только точная карта темных сторон человеческой души, но и, возможно, инструменты для ее облагораживания. Но вышло иначе.
       Атеист и презрительный скептик, Фрейд смог увидеть демонов – и не увидел больше ничего. А может быть, не захотел. С учетом того, что, согласно Фрейду, корни всех наших стремлений лежат в бессознательной сфере, многообразие человеческих поступков и стремлений свелось у него всего к двум основным инстинктам, составляющим суть фрейдистского бессознательного и тайно управляющим нашим поведением: Эросу и Танатосу, сексуальному желанию и жажде разрушений и смерти. Говоря родонистским языком, Лилит и Велга изначально есть хозяева нашей души, и более никто. Противостоящий же им голос совести – всего лишь внушенные в раннем детстве произвольные родительские запреты, сковывающие нашу подлинную сущность и мешающие нам осознавать наши настоящие желания.
       А потому вся психоаналитическая методика направлена на то, чтобы придать любым человеческим поступкам либо сексуальную, либо разрушительную интерпретацию. Сделать это несложно – за любыми привязанностями и желаниями, имеющими положительную окраску, всегда можно увидеть Эрос, за любыми негативными эмоциями – Танатос.
       Фрейд подчеркнуто оставался в стороне от какого-либо морализаторства по поводу своей концепции, для него человек есть таков, каков он есть, и бессмысленно спрашивать, хорошо это или плохо. Он должен лишь сознавать истинные мотивы своего поведения с тем, чтобы не давать им портить себе жизнь. Но, по сути, Фрейд пытается заставить нас поверить в собственную сексуально-разрушительную природу, ведь концепции психоанализа принципиально невозможно подтвердить или опровергнуть: то, что они описывают, лежит за пределами нашего сознания, наших воспоминаний. Стало быть, нам остается только действовать по указке психоналитика, – ведь он «лучше» знает наши проблемы и наши собственные, неизвестные нам глубины.
       О слабостях психоанализа написаны горы литературы. Многократно доказано и показано, что «травмирующие и вытесненные» сексуальные воспоминания пациентов, извлекаемые фрейдистами во время сеансов, обычно оказываются фантазиями, навязанными врачом-психоналитиком; что в большинстве случаев лечение по методу Фрейда не приносит ни душевного спокойствия, ни психического равновесия; что психоанализ изначально лукав и не может быть проверен никакими беспристрастными исследованиями…
       И уже для ближайших учеников Фрейда однобокость его концепции была вполне очевидна, ведь они быстро начали от нее отходить. Бессознательное оказывалось слишком сложной структурой, чтобы можно было трактовать ее столь прямолинейно, как это делал Фрейд. В нем обнаружились и социальные влияния, и «коллективные воспоминания», и жизненные сценарии, и многое, многое другое. И если бы психоанализом занялся человек, не чуждый религиозного мировоззрения, он обнаружил в бессознательном не только демонов, но и ангелов. Но самым известным, признанным и востребованным вариантом психоанализа так и остался фрейдизм.
       Более того, уже при жизни Фрейда из сферы психиатрии и психологии он стремительно двинулся в соседние науки, превратившись в общую концепцию человека, концепцию, сведшую богатство эмоций человека к двум биологическим инстинктам, а культуру и искусство – к способу выражения скрытых комплексов. К 60-м гг. прошлого века он сомкнулся с марксистской социологией и вызвал к жизни движение «новых левых», требовавших не только экономического, но и «сексуального» освобождения, и добившихся-таки в конце концов «сексуальной революции», изменившей облик традиционной Европы.
       Причина этого феноменального успеха очевидна. Фрейдизм апеллировал к той самой сфере психики, которая всегда находилась под запретом и которая была и остается для человечества величайшим соблазном. Раскрепостить ее, заговорить о ней, превратить запретное в общедоступное, а порок – в естественное, нормальное и единственно возможное состояние, вот в чем был глубинный смыл и задача фрейдизма, задача, которую ему вполне удалось решить.
       Разрушительное воздействие этой концепции оказалось огромным. Она, по сути, оказалась первой ступенью легализации сексуальной стихии, которую культура и человек на протяжении многих столетий стремились обуздать, сознавая ее опасное и неконтролируемое могущество. Все эти попытки были, однако, теперь были объявлены «вытеснениями», с которыми необходимо бороться как с вредными для человеческой психики. При этом изначально оказались смешаны «вытеснение» и «контроль», являющиеся принципиально разными состояниями. Вытеснение – это всего лишь стремление отвернуться от истин о самом себе, контроль же подразумевает осознание этих истин, осознание, после которого и начинается настоящая работа над своей личностью. Но во фрейдизме за осознанием эйцехориальных сторон человеческой души следует только признание их в качестве единственных и незаменимых конструкций, поддерживающих наше существование.
       В чем же уроки фрейдизма и что могли бы извлечь из него «учения светлой руки»? Главный из них, пожалуй, в том, что не стоит недооценивать сферу бессознательного, так же как и могущества эйцехоре, таящегося там. Но если для Фрейда и его последователей это всего лишь констатация факта, то для нас из этого факта вытекает иное следствие: бессознательное – это сфера, которую необходимо знать, для того чтобы просветлить.
       Фрейдист спускается в подвал человеческой психики, чтобы с глубоким удовлетворением обнаружить там одних только крыс. Мы же спускаемся туда для того, чтобы этих крыс оттуда изгнать, и тогда в самой глубине своего духа человека ждет встреча с Тем, рядом с кем и Эрос, и Танатос – только уродливые призраки, рассеивающиеся при свете дня.


© Денис Аутсайдер 2009
http://denouts.narod.ru/