У Лукоморья, поэма цензура, 18

Однажды, в недалеком прошлом,
Я начал веять сей рассказ.
Пусть тяжек правды груз, но все же
Его ты слышал сотни раз.
Мой неозначенный коллега
Писал красивую, но ложь
Но нет правдивей человека,
Чем ваш слуга покорный. Что ж...
Там где зеленые поляны,
И шелест полноводных рек,
Где баню топят вместо ванной,
Где редко бродит человек.
Там, где до зорь царит приволье,
Горит в избАх лучины свет,
В краю чудесном, Лукоморье
Бухают люди. Много лет.
Там на Неведомых тропинках
Стоит Неведомый забор.
Под ним, устав от вечеринки,
Блюет в потемках Черномор.
У дуба, тот что подле чащи,
Есть странный говорящий кот.
Все знают что он говорящий,
Вот только кот молчит и срет.
Когда-то были и русалки.
Желудок требовал обед...
Народ собрался на рыбалку
И вот русалок больше нет.
Зато по вечерам в субботу
Трясется матушка-земля:
Уже поддатые, с работы
Вернутся три богатыря.
Тех было 30, мы не спорим!
Похмелье жгло их изнутри,
Они топились нафиг в море,
Ну... и осталось только три.
Когда стемнеет, ближе к ночи
Округу заполняет фон:
Яга несет большую бочку
И глушит в рыло самогон.
Избушка на ногах куриных
Ушла на рынке с молотка.
Купила бабка погреб винный
И пьет тут целые века.
У магазина спит прохожий.
Кто это, спросите, друзья?
Кащей бессмертный с синей рожей;
Опять нарезался, свинья.
Тут чудеса, тут леший бродит,
Зверушка дивной красоты.
Он раньше сильно шарил в моде.
Пока не получил п..ды.
И кстати русью здесь не пахнет,
Цветут ромашки круглый год.
И даже если кто-то жахнет
Так, повоняет и пройдет.
А с медом нынче перебои -
Мед не сгорает и не прет.
Вот медовухи - просто море!
Не пьет тут только идиот.
***
Вот и меня там угощали,
С вином и водкой провожали,
Очнулся через пару дней.
И вот я дома, перед вами,
Сказал как было, без затей.

Александр Харитонович Чушкин

(прим. Кащей - имя вымышленное, и т.к лицо, подразумеваемое автором на данный момент находится под следствием в интересах оного настоящее имя подследственного не приводится)