Объяснение в любви

Каждое лето она сдавала свою московскую квартиру и уезжала жить на дачу , чтобы заполучить немного легкомысленных денег и потратить их на всякие пустяки
Она была ленива и беспечна, и никогда не обременяла себя договорами , и не проверяла квартирантов, предпочитая вскольз пробежаться глазами по их живым журналам и угадать по нескольким фразам, что есть ее будущий квартирант. Когда люди приезжали посмотреть квартиру, она птичьи склонив голову набок, вглядывалась в крой лица претендентов, наскоро придумывала судьбу им и их роду до седьмого колена и если придуманная судьба ей нравилась, она без церемоний отдавала ключи.
В эту весну ей не везло – придумывалось тоскливое. К ней приходил юркий, слащавый юноша из Брянска, отрекомендовавшийся директором по отбору моделей. И она немедленно придумала слоняющуюся по ее квартире череду прозрачных , отчаянных девиц из провинций, которые, увы, не разминутся с из колена в колена губящим их мелким, провинциальным роком, поселившемся у нее в доме. Потом к ней приходила пара – бесцветная, вострая и въедливая девушка и красивый молодой человек с глуповатым лицом и никуда не смотрящими, вялыми глазами. В ее голове немедленно придумалась долгая, мелкая , как крысиные зубы, суета женщины и глухая тоска мужчины.
Она была глуповата и не умея рассуждать , почти всю жизнь фантазировала. О близких – нехорошее и вздорное , о чужих – наоборот. Она поежилась, когда представила, что кто-то из этих людей будет ложиться на ее диван, открывать створки шкафов и касаться посуды с веселыми и добрыми рисунками, а ее квартира подурнеет и постареет от их бед. Никто больше не приходил, и она совсем загрустила, как вдруг, когда она, как всегда, немного кренясь из стороны в сторону, неслась по делам по Маросейке , в ее сумке завозился мобильный телефон и, когда она ответила, девичий голос стремительно, весело и звонко отрапортовал:
- Здравствуйте, я филолог из Верхоянска, приехала утром в Москву искать работы редактором журнала, увидела Ваше объявление и хочу снять квартиру. Куда приезжать?
- «Деточка, ну куда тебя черти принесли?» – поморщилась она, однако, было жалко вот так сразу зарезать радостный и доверчивый настрой незнакомой простушки. К тому же она, сама уже давно , робко и безнадежно переминалась с ноги на ногу в сенях филологии, уча годами тусклый английский, неинтересно , с претензией на литературность описывая самое себя в живом журнале и, когда хватало смелости, оригинальничая в разговорах.
Когда приехала сибирская «деточка », оказавшаяся неяркой, полевой, тридцатисемилетней барышней в устаревшем каре она ее немедленно пожалела, почти влюбилась и почувствовала непреодолимую тягу покровительствовать милой скромнице.
- Сонечка, а вы уверены, что вы нужны в Москве?
- Сонечка, а я боюсь, что через месяц вы сбежите в свой Верхоянск и я останусь без жильца.
- Сонечка, а почему вы не спрашиваете у меня документов, вас так любой встречный в Москве обманет.
- Сонечка, а давайте я вас лучше секретаршей на свою табачную фабрику устрою?
- Сонечка, а покажите свои тексты?
Ей придумалась опрятная, славная и чуточку грустная, какой ей и полагается быть, жизнь провинциальной девушки и она была счастлива ее обласкать, немного, впрочем, стыдясь своей восторженности, Сонечка хлопала недлинными ресницами, застенчиво улыбалась, отчаянно не успевала подавать реплики и не понимала , отчего так яростно теребит ее эта странноватая женщина. Сонечка была еще совсем медленной для Москвы.
На кухню пришел муж, простодушный и с лицом усталого мальчика, послушал Сонечкины долгие паузы, посмотрел в ее серые, скромные глаза, и в его простом затеплилась нежность.
- Где вы собираетесь ночевать сегодня? – спрашивал он строго . – Если нужно мы немедленно съедем с это квартиры!
Она с улыбкой посмотрела в просиявшее лицо своего обычно сдержанного мужу .
- Нет, это уж слишком! Сейчас же , прекрати распускать свой петушковый хвост! А мы где, на вокзале заночуем?
Но муж, вмиг ставший счастливым от своего доброго радушия, не унимался.
- Нет вы, мне скажите, куда вы сейчас отправитесь? Где ваши вещи?
А Сонечка все хлопала милыми ресницами, теребила край вязаной кофты и не успевала вставить ни слова в их перебранку.
Через 5 дней Сонечка вселилась в квартиру.
Она, пересчитывая деньги за два месяца вперед, с удовольствием зацепила краем глаза в Сонечкином чемодане толстенные сибирские носки и простенькие, аккуратнейшим образом сложенные наряды.
-Славная, удивительно славная – подумала она и опять напала на Сонечку с кучей инструкций по проживанию в Москве: никому не верить, на край стула не садиться, на собеседования не опаздывать, историю компании, куда будет пробоваться, выучивать на зубок, людям в форме не открывать, в Лосиный остров одной не ходить, и опять никому не верить.
- А резюме Вы мне скиньте. Редакторов в Москве пруд пруди. А нас компания - жирненькая, хорошие деньги получать будете.
Через месяц она пришла к Сонечке за оплатой за июнь. Сонечка поила ее чаем со льдом, угощала вареньем, из крохотной баночки, присланной мамой из Верхоянска и рассказывала, как провалила все свои собеседования. На пару из них , заблудившись опоздала, на другом не ответила о том, какие журналы они выпускают , на третьем была уловлена ласковым шеф-редактором и распахнула перед ним свою полную сомнений душу. С табачной фабрики ей тоже звонили, но она, вот беда, была в шумном магазине и ничего не услышала, и ей потом больше не перезвонили, кажется, с ходу испугавшись ее нерасторопности. В общем, уже ходила устраиваться в официантки, но сбежала, не дождавшись хозяина, за пять минут придя в ужас от отвратительных рож вокруг.
«Я плачу по ночам» – опустив глаза, выдохнула Сонечка.

Дома, узнав про Сонечкины неудачи, муж , гневно и беспомощно топая ногами, разбушевался:
- Нет, ну, что это за фефела! Почему она позволяет себе все время ошибаться ! Ты должна помочь ей! Я слышать больше не хочу об этих несчастьях!
И она сжалась от неловкости, но попросила своих немногочисленных влиятельных знакомых за Сонечку и те, закинули удочки, и у них получилось – Сонечку взяли пишущим редактором в один толстый глянцевый журнал.
Осенью они вернулись с дачи в московскую квартиру, а Сонечка съехала. Они не перезванивались, она из стеснения и гордости(потому что ловила себя на легкой зависти и благоговении перед Сонечкиным взлетом) не хотела навязываться. Тем более ей, ужас как хотелось попроситься Сонечке в помощники.
Однажды она купила тот самый глянцевый журнал, где работала «их» Сонечка, придя домой открыла его и вдруг увидела статью , подписанную знакомым именем. Статья называлась «Как я покорила Москву».
- Иди скорей сюда – крикнула она мужу, возившемуся на кухне с ужином – Тут статья нашей Сонечки. Ее муж, тем не менее, сначала заставил ее поужинать, и только потом они уселись на диван и открыли журнал:
...Я приехала в Москву холодным майским вечером и в тот же вечер сняла квартирку у парочки глупых, суетливых неудачников: они по-тараканьи таращили на меня глаза и зачем-то навязчиво пытались услужить мне. Наверное , они так демонстрировали друг другу свою важность...
Она с ужасом отбросила журнал. Потом с отвращением посмотрела на мужа, ее душил гнев и стыд, за то, что они такие нелепые, нелепые и гадкие. Муж был растерян. Простодушный и честный, он не мог понять, за что с ними случилось такое скверное. Наконец, он с шумом вздохнул, покачал головой и сказал: «Это ничего». И погладил ее длинные пальчики. Она долго сидела, не говоря ни слова, потом встала, вынесла из квартиры журнал, швырнула его в мусоропровод, вернулась, потерлась носом о все еще неподвижно сидящего мужа и прошептала:
- Знаешь, а я люблю тебя.
И они тихо стали жить дальше.