Эйнштейны

– Не сотвори себе кумира! – кричат все и творят, творят, творят...
Ребёнок не может просто быть. Он обязан кого-нибудь напоминать.
Лично я, в младенчестве, был вылитый Ленин. Мама на сей счёт и сейчас готова костьми лечь.
Белокурые локоны и ангельская улыбка с октябрятского значка преследовали меня почти всё моё детство:
– Посмотрите, это же маленький Ленин! – улыбались родители, демонстрируя меня знакомым, малознакомым и вовсе незнакомым людям.
В результате их политической близорукости я теперь лыс, картав и женат на Надежде Константиновне.
Её родители, также не отличавшиеся дальнозоркостью, хвастаясь новорождённой, безапелляционно заявляли:
– Крупская! Вылитая Крупская!
Почему?! Кто видел ребёнком эту одутловатую старуху? Как, вообще, можно было отождествлять невинных малышей с этими личностями? Но, тем не менее, в те славные времена вся могучая держава сосала, орала и пачкала, как Ленин и Крупская.
И лишь когда наследие вождей так размножилось, что тюрьмы перестали вмещать сильно разросшихся ленинцев, наступила новая эра. Эпоха гениев!

Только мы с Крупской родили трёх Софий Ковалевских и одного Эйнштейна.
– Смотрите, как он держит фигу! – восхищаемся мы своим малышом. – Это же гениально!
В неординарности своих чад сомневаться не принято, обидно лишь, что и чужие дети не прочь демонстрировать фиги не менее гениальным образом.

– Вы слышали, как она отрыгнула? – кричат нам соседи. – Точно Монтсеррат Кабалье! А ножка, как у Майи Плисецкой!.. Такая дилемма, такая дилемма...
– Какая дилемма? – спрашиваем.
– Никак не решим – петь нам или танцевать?.. Кстати, вы уже прошли проверку на IQ? У нас, как вы понимаете, вундеркинд!
В общем, встречи с соседями превратились в ад. Мы обходим их третьей, четвёртой, пятой дорогой, а они, будто назло, всюду лезут нам на глаза.
– А наша-то – орут, – заговорила!
– Как заговорила? Три месяца! Как заговорила?!
– А вот так. Сказала «агу», «игу», и «гу-га». Правда, пока раздельно, но мы над ней бьёмся.
Мы зеленеем. Бросаемся домой и начинаем биться над своим. Трясём, ворочаем. Раздувая щёки, агукаем и гугукаем. Но гений смотрит на все наши ужимки свысока и сплёвывает тонко и метко.
Впрочем, к ночи нам всё же удаётся добыть от него некоторую информацию. И утром на прогулку мы выходим раньше обычного.
– Сказал! – кричим, завидев соседей. – «Агу», «га-гу» и «на-ху»... или «на-гу» – это пока спорно.
Те улыбаются снисходительно.
– А наша-то... – начинают они медленно, и мы сходим с лица. – Представляете, наша-то сказала: «ан-на-гу-га», причём чётко!
– Врёшь! – кидаюсь я к младенцу. – А ну повтори! Повтори, что сказала!

Дома меня отпаивают валерьянкой, и трое суток мы на улицу носу не кажем. За это время наш ребёнок прослушивает ускоренный курс Илоны Давыдовой и Словарь Даля в исполнении автора.
– Ну, и как ваша гений? – спрашиваем мы соседей на очередной прогулке.
– Застряли на «анна-гу-га» и хоть тресни! – печально разводят те руками.
И я приосаниваюсь.
– А наш-то, – говорю, – шельмец, «инаугурация» сказал. Да-да! Так и сказал: «Инаугурация!» и добавил «нах» или «наг» – это пока под вопросом.

Соседей, словно волной смыло. А через неделю снова заявляются.
– Выходите! – орут. – Послушайте!
Мы за дверью прячемся, в пакеты дышим, а эти вросли под окном, будто сорняки, не выполоть. Пришлось сдаваться.
– Ну, и какую?.. В смысле, что на сей раз? – интересуемся.
– А она, – говорят, – у нас предметы распознаёт! Мы ей часики, она: «Тик-так!». Мы ей курочку, она: «Ко-ко!». Мы ей: «Гуси, гуси!», она: «Га-га-га!».
– А мышку вы ей не показывали? – любопытствую.
– Мышку? Нет. А что?
– Да просто пи-пи-пец какая она у вас неугомонная! Вся в родителей!

Полмесяца мы нашего, как Левша блоху, подковывали. Из окон, как из хлева, только и неслось: «ме-ме», «бе-бе», «му-му».
Я уже и сам междометиями заговорил.
– Ку-ку-ка-ка-пи-пи?! – ору жене. – Ду-ду-бо-бо! – В смысле: «Куда пиво спрятала? Душа болит!»

В итоге отношения с супругой стали, как у «гав-гав» с «мяу-мяу». А этот мелкий «чик-чирик» в литературе оказался полнейший «тук-тук». Только и знает, что: «угу», «га-га» и «нах», правда, уже отчётливо. Но даже простейшую «инаугурацию» больше ни разу не повторил.
В общем, чуть с ума не сошли.

Это я уж потом где-то вычитал, что Эйнштейн в детстве тоже мимо кассы. И, немного успокоившись, коврик своему прикупил с интегралами. Вот уж, доложу вам, вещь безотказная. Покормил ребёночка, поверх сей высшей математики уложил, и через пару минут готовый результат.
Говорю вам, в этом смысле сынишка – Эйнштейн своего дела!