Сила желания

Сила желания

       (Пока не потеряно всё - не потеряно ничего… Великие)

Этот рассказ не имеет никакой художественной ценности, так как отображает мгновения жизни, но каждое мгновение жизни – бесценно!
Мгновения, если остановить, можно собирать как росинки или маленькие бриллианты.

Говорят, в нашей жизни многое зависит от силы желания, стоит чего-нибудь очень сильно так захотеть, то можно добиться - многого! Можно стать даже самим Президентом, правда для этого одного желания, говорят – мало… Для этого нужно оказаться в нужное время и в нужном месте, а это уже везение. А желание и везение, и если их вместе - объединить…! Ооооооууу!!! – это будет великая сила, которая просто не оставит место противоположности, но и это ещё не всё, здесь большое значение имеет его величество - случай! Да, да, вы правы, наша жизнь состоит именно из случайностей, тех самых, которые иногда вершат целым миром…

Там, где родился и вырос Захар, каждая ночь была соловьиная, но когда соловьи угрюмо молчали, тишина стояла такая, что можно было руками трогать.
Всё было бы хорошо у Захара, прекрасно, чудесно и трепетно, если бы его отец, с которым мать развелась по глупости и горячности, в откровенной и вызывающей форме не платил алименты. Точнее сказать, он их платил, но не так много, что бы разбогатеть. Разбогатеть на них было определённо нельзя! Мать всё время говорила Захару, что их отец алиментщик проклятый и что по нему давно плачет тюрьма, потому, что плохо платит де алименты. - За ним тюрьма, как пашня за колхозом – для пущей убедительности всегда добавляла мать.
Так ежедневные наставления матери со временем стали "притчей во языцах", а голубая мечта Захара, во что бы то ни стало, стать судебным приставом по делам особо злостных нарушителей в этой области.

Описывать его внешность не будем, пусть её представляет каждый по-своему, одно только скажу, взгляд у Захара был очень колючий, его даже змея не выдерживала.

Захар долго к этому шел и вот, в конце концов, стал таки приставом. Да, много в нашем мире зависит от пресловутой силы желания. А злостных алиментщиков, даже тех, кто был уже на том свете, силой его желания, говорят, по сей день в гробу по три раза на дню перекручивает и переворачивает. На них так и остался несмываемый позор проклятого неплательщика.

Захар был весь положительный, как бюст героя, и не совсем деревянный. Из службы судебных приставов он тоскливым взглядом смотрел в окно, но в этом взгляде была такая ненависть к неплательщикам, такая злоба, такой огневой напор, такое презрение, такой позор, такая лютая безысходность, что тех, кто не платил алименты страшно коробило и мысли у них, как конь на скаку сразу сбивались, но они продолжали жить с этими мыслями.
 
Да, Захар жил во имя светлого настоящего! Счастлив тот, кто при жизни осуществляет мечту, тот, кто верит в правоту своих взглядов, но взгляды Захара были не просто правые, они были, скорее – ультраправые, есть такое понятие, где правота доходит до одури щемящего звона.

Правда в голове у Захара дошла до такой степени, когда приходит - понимание истины, он хотел, что бы справедливость была справедливой, а о нарушение прав нарушителей он как-то совсем не задумывался.
Ход его мыслей был никому непонятен, потому, что у него всегда была двойка по поведению. Но как бы там ни было, светилась его душа огоньком, а крик души – неизбежность, всегда были спутником его слепой неудачи, от чего Захар лопался как старая грелка и попадал не туда, куда собирался, или же заворачивался не в ту сторону. Захар был Мастер психологических изгибов и перегибов, он тяжело страдал глубинными комплексами. Должен он был кому? Должен! Как солдат Родине, или же, как земля пахарю. Его вопросы всегда висли в воздухе, подобно воздушному шару. В трудные минуты жизни от безвыходности он иногда пьяный стучал себя пальцем по темени, каждый раз приговаривая: - Думай, думай крокодил. В эти минуты он сам себя убеждал в правоте, заранее зная, что не всегда прав. (Увы, это состояние свойственно людям).

Часто его бросало в статистику, что гласила сухими протокольными цифрами, что содержание аппарата по взиманию алиментов, оказывается, превышает уплату самих алиментов. Всё правильно, есть буква закона и её надо в строгости выполнять, но есть ещё демография и закон средних чисел…
- Думай, думай крокодил – стучал Захар себя пальцем по темени. – Если так дело и дальше пойдёт, то лет через пятьдесят в России жить будет просто-напросто некому.

После пьянки утро обычно бывает тяжелое… (Как известно, утро начинается с вечера, какой был вечер, такое бывает и утро…). В такие дни Захар всегда был в кручине, так как попадал под колёса зелёной тоски, ветром судьбы в это время всегда задувало его свечу. Он считал, что человек, это единственный представитель животного мира, который умеет рисовать прямые линии, потому, что никто другой не умеет пользоваться линейкой. Когда он нервничал или ругался, то всегда сильно краснел, (кто не знает, человек краснеет потому, что кровь приливает к лицу, здесь место имеет давление, но вот беда, варёные раки с этим почему-то уже не справляются).
По ночам он летал и во снах и гладил звёзды руками там, где месяц сторожил сказку, но в эти моменты волна страха всегда накрывала его с головой, ему было страшно от жизни, которая просто до ужаса страшна была сама по себе. Иногда Захар в мыслях купался, в тумане пьяных фантазий мистики пугливо прятался от реальности, но это было совсем ненадолго, так как реальность снова брала своё, а грёзы, словно перелётные птицы таяли и снова улетали с утра. Любил есть блюда, которые были одновременно сладкими, кислыми и солёными, мечтал передвигаться не только в плоскости, но и в пространстве. Ещё у него была редкая такая особенность, со злости передвигать взглядом предметы. В таких случаях он обычно насупится и начинает шипеть, сосредотачивая в кулак всю силу желания. Например: подрежет его кто на машине, он сосредоточит желание, направит его в нужное русло и вот – результат! Колёса у обидчика, сразу отваливаются. (Я правда, так то же пытался делать, но без толку, мой обидчик вильнув хвостом просто уезжал восвояси… Если бы у меня так получалось, то это был уже суд, но дело писателя не судить и не навязывать мнение, а расположить читателя и заставить его задуматься. Но если же у Вас так получится, ударить мыслью на расстоянии…? Оооуууу! Поверьте, вас ожидают - великие перемены! Например, неприятеля таким образом, можно зашибить до смерти, и воевать вовсе не надо, сосредоточился в его сторону мыслями…, и как дал оторваться!).

То, что вы сейчас усердно читаете, даёт вам надежду, что суть будет сказана до конца, но как бы там ни было, нельзя забывать правду жизни, ту самую, которая ясно гласит: Ваша жизнь - в ваших руках! Оооуууу… Стоит над этим задуматься!

На улице всё тонуло в желтизне наступающей осени, служба у Захара лилась хорошо, он вылавливал злых неплательщиков и, настаивая на букве закона, до мозга костей промывал им сознание, заставляя последних выплачивать всё до копейки. Иногда ему попадались отпетые алиментщики-рецидивисты, с которыми он обходился сурово, Захар всегда хотел уколоть побольнее:
- Женитесь, потом разводитесь, так остаются дети сироты и как результат – алименты! Алименты, это не причина, а следствие! Ну, не могу я понять, черт возьми, зачем жениться, если потом разводиться…? Наверно я что-то не так понимаю… - часто терялся в загадках Захар.

(Эх, если бы Захар знал ответ на эти вопросы…, он непременно был, ну очень богатым!)

- Ты почему алименты не платишь скотина?! Мать твою перемать и такут твою разтакут?! Почему гад подрываешь устои Российского общества?! – стучал он по столу дыроколом, тем самым, наводя дикий ужас и лютую справедливость на бедного, беглого алиментщика. – Я тебя ща так статьями обвешаю, как игрушками новогоднюю ёлку, ты у меня как звезда будешь светиться, и деньги на двести лет вперёд выплатишь! Слышишь?! Квартиру продашь, а алименты все выплатишь… Я тебе покажу, как закон саботировать! За саботаж в войну сразу расстреливали! – махал тяжелым дыроколом Захар, - Пух, пух - наставлял он дырокол в сторону алиментщика.
Ооооооо… Если бы у него пистолет был, да полномочия военного времени, то он бы всех алиментщиков просто-напросто рррррастрелял. Но у Захара не было пистолета, и алиментщики от него уходили живые. Правда, кто как, у кого-то тряслись ноги, кто-то держался руками за сердце, кто-то сильно потел, все были ушибленные и припухшие, но – живые! Они уходили облегченные ровно на нужную сумму с дозой адреналина, а адреналин, это продукт вечного поиска самого себя.
А может, они просто забыли заплатить алименты, а Захар им напоминал таким образом, что надо платить, тем самым, наводя на серьёзные размышления и грозя колонией непременно усиленного режима. Возможно, те ещё не переварились в котле справедливого наказания.

Неуплату алиментов Захар считал самым великим грехом, он подозревал, что в мире нет ничего страшнее, чем уклонятся от армии и алиментов, хотя от армии сам "откосил", между прочим, но это уже совершенно другая тема.

Свою работу он не просто хорошо выполнял, он слишком хорошо её выполнял. (Говорят, слишком хорошо - плохо, потому, что кончается нехорошо, а что кончается плохо, определённо нехорошо, такая вот получается игра слов). Может быть, за усердие Захару полагалась медаль, может быть, но его начальство с медалью что-то не торопилось…


Но один из мужиков, который не платил алименты исключительно по убеждению, придерживался маленько иных взглядов. Он думал, наоборот мужику нужно платить, поощрять и всячески награждать за каждого ребёнка, рождению которого он поспособствовал. Он сравнивал мужчину с искрой, которая даёт жизнь и ход двигателю внутреннего сгорания. Всё будет в машине, но не будет искры и она не поедет, а стало быть, не выполнит свою функцию, а так, за рулём у этой машины вскоре и сидеть будет некому. Он был уверен, что по-своему – прав, и эта правда отдавала в его душе приятным малиновым звоном.

Тот алиментщик оказался спокойный до лютой, откровенной и вызывающей наглости, он тихо и мирно сидел, что Захара начало раздражать… Пристав привык, что б те перед ним тряслись и дрожали, как осиновые листочки на холодном ветру. Захар стал сам себя распалять, и до такой степени распалил, что едва не воспламенился и столько насчитал неплательщику, что калькулятор не выдержал огневого напора, закипел и взорвался.
Нет, калькулятор не взорвался бы сам по себе, он взорвался от силы желания, которая возникла как бы случайно от слишком больших эмоций и потрясений.

Для Захара это кончилось плохо. Неплательщика взрывом поранило, на лоб ему прилепились те самые цифры с табло калькулятора, что он должен был заплатить. Хотя и Захару досталось, но у пострадавшего были связи в высоких кругах…, так Захара из службы поперли за несоответствие и вскоре насмерть забыли. Хотя нет, его иногда вспоминали. Его вспоминал шелест листвы на деревьях и шум воды в водосточных трубах во время дождя.
 
Вскоре Захар крепко запил, в его душе поселился сплошной негатив, и он вспомнил вдруг старую истину: Не пытайтесь использовать кого-либо, так как вас используют раньше… - но увы, ему легче не было от этих воспоминаний, так как мяч уже был в игре.
Когда Захар был в запое, мысли в его голове сильно путались и передвигались какими-то мелкими перебежками, они словно боялись реальности жизни, а Захар ничего не боялся.

Если ничего не бояться, значит, ничего не любить, а если ничего не любить, то какая радость от жизни? Перекрестится лень, пока не грянет гром…

Протрезвев, опальный писал разные жалобы, где строчки лились на бумагу как слёзы, а облаченное слово в ужасе застывало. Нет, он не стал миражем муравьиного мифа, и не белел под всеми предлогами, он пал жертвой собственной силы желания, так как силой тоже надо распоряжаться с умом, но всё это были приметы быстро текущего времени, которым судья её величество – память, та самая, что именуют историей.

Когда-то Захар упрекал отца за то, что жизнь у него получилась, алиментарная.
- Сынок, посмотрим, как у тебя в жизни получится… - успокаивал сына отец. – В жизни ведь можно так навертеть, аж глаза заслезятся…

Примерно так у Захара и получилось: не уберёг он свою любовь от беды и тоже стал алиментщиком, за ним начали охоту судебные приставы. Захар тоже не платил алименты по убеждению, а вскоре он оказался в розыске и попался в поезде на Ленинград.

В этот день солнце всходило не так, как-то тяжело в этот день светило забиралось на небо, но, не смотря ни на что, оно нашло в себе силы подняться. Застывшую во вращении планету в этот раз оно докрутило таки против часовой стрелки и стало во всей красе всходить на востоке. (Земля крутится против часовой стрелки, иначе бы солнце всходило на западе, позор Захару, который узнал это только недавно).
А что было делать планете, раз ей так уготовлено, лети себе и крутись, крутится-то всё равно надо, как и многому в жизни…

На улице моросил дождь, под дождём лениво плелись собаки, собаки те были мокрые и вонючие.

Когда его задерживала милиция, он сознательности не проявил и голос разума не услышал. Захар хотел, что бы его поняли, говорил, что он свой, но, увы, в своё время он тоже не понимал тех, кого с таким великим усердием для порядка допрашивал.

Несчастный оказал сопротивление при задержании, в результате чего его задерживали долго и основательно. Если бы он остался живой или хотя бы немного пожил, у него была бы надежда, а так он сразу потерял всё…, жизнь вместе с её бесценными мгновениями, теми самыми, которые можно собирать как росинки.
Видать не зря говорят: - Пока не потеряно всё, не потеряно – ничего…

Почему у него получилось именно так, а не по-другому, это будет почва для размышлений, загадка, которую можно разгадывать очень долго… Может быть, карты не так легли, может, судьбе так было угодно, или просто не хватило силы желания, той самой, от которой в жизни так много зависит. А может, милиция не дала время для применения силы, она, когда задерживает, времени говорят, не даёт.

Попробуйте сделать себя счастливым, вы знаете, от чего это зависит, хотя сила без дела всего лишь пустой звук. Говорят, добрым делом земля полнится… Не знаю, так это или не так, но хочется верить, что это именно так.

Планета шла по орбите теперь уже без Захара, погода местами на ней была щекотливая, изредка моросил дождь...

Когда на улице дождь, я с тоскою смотрю в окно, и мне почему-то даётся, что это вовсе не дождь, а просто ангелы плачут… Не смогли они сделать людей счастливыми, может быть плохо хотели, а может забыли, что каждый творец своему счастью…

       Андрей Днепр. (Днепровский – Безбашенный)

1 июля 2008г