Болезненные мечты. Глава 5

В доме было тихо и неуютно. Ощущалась какая-то смертельная тишина и спокойствие, но, если чуточку внимательней ощутить этот странный дух, эти эмоции, висящие в доме, станет ясно, что это не смерть и даже не покой. В доме замер тот миг, миг напряжения, когда смерть уже необратима, но жизнь ещё осталась. Дом «жил» последние свои мгновения.
Альберт и Эстель сидели на кухне, обедали, сидя за небольшим деревянным кухонным столом, друг напротив друга. Сидели они молча, держась за руки. Последние мгновения очень похожи на первые – то же волнение в груди, та же сладостная эйфория пребывания вместе. Сегодня был особенный день. Самый особенный день во всей жизни Альберта и Эстель.
До обеда они решили провести дуэль. Сколько же времени прошло со времён их первой битвы, а эмоции были всё прежними, как в первый раз. Разве что GPS-навигация добавилась, чтобы следить друг за другом, да наушники, чтобы ещё и разговаривать. Интересно это, беседовать с человеком, чью фигуру ты выслеживаешь в оптическом прицеле.
Даже эта незатейливая дуэль, на первый взгляд кажущаяся лишь соревнованием в везучести и меткости, но являющаяся, по сути, противостоянием двух тактик, сегодня была необычной, особенной. Сегодня была первая ничья по обоюдному согласию. До сих пор никто ни разу не сдался, будучи живым. Даже осознавая, что смерть даёт тебе последний вздох, ни Альберт, ни Эстель не сдавались. Лишь смерть считалась поражением. Понятие ничьи до сегодняшнего дня отсутствовало – даже если оба умирали, то никакой ничьи – считалось, что проиграли оба.
Последние часы, минуты. Никогда не знаешь, чем себя занять, и что делать с любимым в это время. Просто посидеть в тишине, наслаждаясь друг другом или побегать по лесу, в маскхалатах и камуфляже, переговариваясь? Но чем бы не занялся, всегда в душе есть острое чувство, что можно было бы найти занятие лучше. Просто ты банально не можешь надышаться этим человеком. И именно поэтому, после обмена лёгкими ранениями, не специально, конечно же, Альберт и Эстель решили признать ничью, только чтобы побыть ближе друг к другу.
- Эсечка, - прервал тишину Альберт, - для меня это будет очень тяжело. Тяжелее, чем знать, что ты просто умерла.
- Аль, я понимаю, - на глазах Эстель невольно блеснули слёзы.
Никаких улыбок, никакой радости. Хотя оба с лёгкости могли бы изображать, что всё нормально, но фальшь уловить легко, а Альберт и Эстель принимали только эмоции от души, пусть грусть и печаль, но они настоящие. На сердцах обоих слишком много крови, чтобы было место радости.
После обеда Альберт молча вымыл посуду, так тихо, словно всё вокруг было мыльным пузырём, который лопнет от любого случайного шороха. Эстель уже ждала его в одной из комнат. В ней было спокойно, как и везде. Комната служила примерочной и гардеробом. Пара провела там около часа, выбирая свою последнюю одежду. Одежду они выбирали не для себя, а друг другу. Альберт примерил, как и самую простую одежду, так и официальные пиджаки, но всё это было немного не то. В итоге Эстель решила, что к простым, свободным джинсам и кроссовкам стоит добавить голубоватую рубашку и пиджак. Несовместимые и некрасиво смотрящиеся вместе вещи были удобны и практичны, что было важнее, чем презрительные взгляды прохожих.
Одежду для Эстель Альберт выбирал куда дольше: совместить красоту и элегантность с удобным и практичным спортивным костюмом было проблематично. Туфли отпадали сразу: хоть каблучок и делал ножки любой девушки в разы утонченнее и желаннее, а уж такие ножки как у Эстель, туфельки превращали в сказку, но бегать в них было невозможно. Нет, только не вспоминайте про неуклюжие пробежки девушек на каблуках, напоминающие бег инвалидов на протезах – речь идёт о настоящем беге на скорость по самым безумным местам. Свой выбор Альберт остановил на кроссовках, весьма практичных, на небольшом каблуке-амортизаторе, с закруглённым носиком.
Выбор с верхней одеждой был куда проще, хотя бы потому, что его почти не было. Практичнее джинсы ничего не было, хоть плотно облегающая ткань и сковывала движения, это было лучше, чем юбка ил брючки. Разве можно было себе позволить ползать на коленках в том же лесу, допустим, в юбке или тоненьких штанишках, которые разорвутся, стоит задеть ветку или неудачно прижаться к дереву. Альберту, конечно, хотелось бы надеть на девушку военные штаны, в которых она и бегала по лесу, но смотрелось бы это отвратительно. И не в том плане, что не сочеталось бы с другими вещами, а было просто неуместно.
Последним штрихом была такая же голубоватая рубашка и пиджак, такие же, как и у самого Альберта, только женские, подчёркивающие красоту тела девушки.
- Готово, одними губами, прошептала Эстель, глядя в зеркало.
Цвета одежды у Альберта и Эстель были одинаковы, словно одежду покупала заботливая мать для близнецов или просто брата и сестры. Тёмно серые кроссовки, женственные и утонченные у девушки и грубоватые у парня. Синие, местами белёсые джинсы, голубоватые рубашки и серые, как и обувь, пиджаки.
- Теперь можно уходить, - прошептал Альберт, поправляя воротник у рубашки, ещё не совсем привыкнув к новой одежде.
Они молча вышли на улицу, всё время держась за руку. Держались они крепко, не так, как маленькие дети в садике, которых заставили воспитатели взяться попарно за руки, а словно канатоходцы без страховки, идущие по натянутой над пропастью леске, рискующие в любую секунду упасть.
Альберт нежно коснулся рукой щеки и подбородка Эстель, и, едва касаясь губ, поцеловал её. Это был не мимолётный поцелуй людей, живущих всю жизнь вместе, не страстный поцелуй любовников, которые не виделись целую вечность, – это был прощальный, последний поцелуй, передающий эмоции безграничной любви.
- Прощай, милая Эстель. Постарайся не забывать меня, - со слезами на глазах прошептал Альберт.
- Прощай, милый Альберт. И ты постарайся не забывать, - вторила парню девушка с тем же слезами на глазах, тем же шепотом, той же интонацией.
Они ещё раз поцеловались, на этот раз с большей страстью, и разошлись. Альберт пошёл в одну сторону, а Эстель - в другую. Насколько знал Альберт лес, а знал он его очень хорошо: уже не раз он прятался от снайперских пуль за деревьями в этих местах, если пойти на север, то можно выйти к железнодорожным путям, а там недалеко до платформы, где он собирался сесть на первый пришедший поезд.

Альберт то бежал, то периодически переходил на шаг. В голове у него была каша, настолько густая, что он затруднялся выделить в ней хоть какие-то мысли. Он не думал сам: сознание само вырывало из памяти что-то, вертело, выбрасывало. Странно, но от такого вольного потока мыслей голова не болела. Парень в любую секунду мог прекратить этот хаос, но ему не хотелось думать – любая мысль сейчас отзовется болью, а его тело и так было сковано ею, такой невыносимой остроты, вставшей комом в горле и сдавившей лёгкие, затрудняя дыхание.
Скоро он добрался до железнодорожной станции, к которой подошёл поезд. Альберт сел в него, не задумываясь – ему было всё равно, куда тот шёл.
Едва поезд тронулся, как начал моросить дождик. Альберту повезло: хоть он и бессмертный, а в мокрой холодной и неприятно липнущей одежде находиться было неуютно. В вагоне людей не было совсем, поэтому парень расслабился, лёг на жесткое деревянное сиденье и начал думать.
Не смотря на то, что сейчас все мысли приносили ему боль, он не мог больше не думать. Не мог не думать о доме, о котором он мечтал в юности, который он сам спроектировал и построил. Никаких рабочих он не нанимал: мечту нужно строить одному, чтобы её не растащили по кускам или не испортили. Что теперь будет с домом? В любом случае, Альберта и Эстель в нём не будет, и кто бы в нём уже не жил – он будет мёртв.
Альберт думал про Эстель, девушку, которую он сам создал. Создал её идеальной для себя и только для себя. Какое страдание ей придётся нести в себе? И этот «дар» бессмертия, который он ей передал. Нужен ли он ей? Наверное, лучше было бы, если бы она умерла навсегда. Альберт не был из тех людей, которые цепляются за страдающих любимых, заставляя их мучиться, не давай умереть. Это гадко – если любишь человека, то сам его убьёшь, лишь бы тот перестал мучиться, потому что его мучения отдаются в твоём сердце в тысячекратном объёме.
Потом парень думал о своём бессмертии. Глупое название для его дара – бессмертие означает отсутствие смерти, а количества смертей Альберта хватило бы на целый поселок. Странный и своеобразный дар. В детстве Альберт ничем никогда не болел – даже насморка никогда не было. Его больничная карточка пуста с рождения. Неужели это не насторожило родителей? Даже пустяковых синяков не было – они исчезали почти сразу.
Бессмертие. Оно не нужно людям. У людей есть всё, чтобы быть счастливыми – жизнь прекрасно сбалансирована. И ни одно бессмертие не защитит человека от боли. Оно вообще слишком прихотливое. Оно не определяет голод, физическую измотаность и длительное отсутствие сна, как болезнь или рану. Альберт ещё в первых своих экспериментах убедился, что дару совершенно всё равно, что он умирает от головной боли или валится с ног. С другой же стороны, после воскрешения тело восстанавливается до идеального состояния. Его можно брать за эталон здоровья. Ты бодр, сыт, полон сил. Бывали такие моменты, когда Альберт нарочно умирал и воскресал, чтобы разогнать сонливость. Никакой кофе не даст такого эффекта.
Поезд замедлил ход, остановился на следующей остановке. Надо отметить, что в этот серый, мрачный осенний день людей было совсем мало. В вагон зашёл лишь один человек, Альберт даже не посмотрел кто это – он, не шелохнувшись, продолжил лежать с закрытыми глазами. Судя по шагам, человек сел напротив Альберта.
- Здравствуйте, - услышал парень приятный молодой женский голос.
Альберт невольно открыл глаза и присел. Перед ним сидела девушка, физически ровесница ему – лет девятнадцать, двадцать. Линии личика приятные: мягкие, нежные. Глаза большие, поблёскивающие юношеским огнём. Тело молодое, упругое.
- Привет, - обратился Альберт к девушке.
После этого он невольно понял, что поступил невежливо. Он просто привык, что не смотря на физический возраст, он старше большинства людей. Но откуда об этом может знать девушка?
- Куда направляетесь? – невозмутимо, мягко спросила девушка, с едва уловимой улыбкой на лице.
- Никуда. Я теперь странник. Хочу находиться в вечном движении, чтобы не было времени оглядываться назад. Может, когда я найду, что ищу, я вернусь.
- А я из дома сбежала.
- И куда ты теперь?
Альберт не стал спрашивать почему – причины были для него слишком очевидны и неинтересны. Не стал читать лекции – они бессмысленны – человек сам должен осознать всё.
- Не знаю, не важно, – твёрдо ответила девушка.
- Не против, если я прилягу?
Девушка кивнула, и Альберт снова разлёгся на лавке. Бессмертие не лечило усталость, а душевная боль высасывала силы как чёрная дыра, вдруг образовавшаяся внутри.
- Вы не похожи на путника, - задумчиво произнесла девушка, - у вас совсем нет вещей.
- У меня и денег нет, - зачем-то ляпнул Альберт.
Кредитную карту он отдал Эстель, а сам решил «питаться» своими смертями.
- Я собиралась снять номер в гостинице – может, останетесь на день, другой?
- Ты даже моего имени не знаешь! Может, я из тюрьмы сбежал, поэтому и нет у меня никаких вещей. Убил человека, отобрал одежду, сел в поезд, а ты меня приглашаешь ночевать! – разгорячился Альберт.
- Я вас насквозь вижу. Мне не нужно имя – оно ничего о вас не скажет. – всё так же твёрдо сказала девушка.
- Альберт, - огрызнувшись, парень насильно «выдал» его.
- Ну что ж, раз вы настояли. Настя.
Повисло молчание.
- Не могу понять, что с вами – слишком в вас много всего. Расскажите, что случилось.
- Девушка. Любимая девушка бросила. Мы жили с ней вместе много времени, но наши пути сегодня разошлись и мы расстались, навсегда, – о том, что он женат на этой девушка, Альберт тактично умолчал.
- Нет незаменимых людей.
Альберт непроизвольно кивнул, потому что знал это, но вот чувства – им не было дела до этой истины.

Останавливаться в гостинице не пришлось: не смотря на незнакомый город и позднее время суток, Альберт случайно встретил своего «пациента». Тот предложил остаться у него, потому что сам он уезжает в командировку. Хорошо иметь много знакомых, а ещё лучше, когда у них есть деньги.
Квартира была небольшой: двухкомнатной, но, совершенно пустой. По комнате на человека – вполне достаточно. Настя сразу отправилась готовиться ко сну, а Альберт, взяв кухонный нож, отправился в ванную. Это было глупо. Разрезанные вены дар тут же восстанавливал. И почему Альберт об этом забыл? Тогда, отбросив нож, парень решил просто утопиться в ванной. Это было куда сложнее и больнее, чем перерезать вены, но выхода не было – тело нуждалось в восстановлении.
Миг, и Альберт потерял сознание. Через минуту он уже парил духом над мёртвым телом. Было уже поздно, чтобы что-то изменить. Только оказавшись бестелесным призраком, способным проходить сквозь стены, Альберт заметил, что забыл запереть дверь. Как он это мог допустить? Парень попытался вспомнить, но несколько секунд, словно выпали из памяти.
Настю насторожил шум: Альберт слишком сильно бултыхался в воде. Девушка сначала тактично постучала в дверь, но, конечно же, ответа ей не было. Она слегка приоткрыла дверь и заметила кровь повсюду. Ошибка за ошибкой. Сначала незапертая дверь, потом нож и кровь, шум. Что-то было не то, но Альберт ещё не мог осознать что.
Девушка кинулась к бездыханному телу, вытащила его на пол. Полусидя, полулёжа, обхватив Альберта за грудь и толкаясь ногами о скользкий пол, Настя оттащила тело в коридор. Зачем? Она торопливо проверила запястья, с которых вода смыла всю кровь. Конечно, никаких порезов на руках не было. Проверка сердцебиения, дыхания. По Насте было видно, что спасатель из неё никакой: может теорию она и знает, но действует несобранно, излишне торопливо.
Настя начала делать искусственное дыхание. Делала она это чрезмерно эмоционально. И если бы Альберт был смертен, и сейчас его жизнь зависела от Насти, то он бы был в отчаянии. Но он воскреснет в любом случае, а вот от Настиного искусственного дыхания Альберт возбудился так, как может возбудиться бестелесный дух.
Миг воскрешения всё не наставал. На секунду Альберту показалось, что он умер навсегда, но уже в следующую секунду он закашлялся, выгоняя из лёгких жидкость. Первым, что увидел Альберт, это какой-то страх и панику в глаза девушки.
Альберт откашлялся, приподнявшись на локтях. Немного смутился своей наготы, но, кажется, девушка не обратила на неё внимания. А вот с телом было что-то не то. Была слабость и холод, дикий холод, словно Альберт сейчас лежал в сугробе. Настя это заметила, помогла приподняться.
Постель. Настя укутала Альберта двумя одеялами, но ему становилось всё холоднее. Казалось, что он сейчас инеем начнёт покрываться.
- Я сейчас умру от холода, - с трудом сказал Альберт: у него зуб на зуб не попадал.
Тело немело, конечности не ощущались, а вот колючий холод, вонзившийся в них, оставался.
- Сейчас.
Девушка быстро скинула с себя всю одежду, оставшись в одном нижнем белье. Она залезла по одеяло и прижалась к Альберту. Тёплое, горячее, согревающее тело. Через минуту Альберт весь горел от невыносимого жара. Он откинулся в подушки, как можно нежнее отстраняя от себя девушку.
Мир исчезал. Весь свет словно исходил от догорающей свечи. Свет потускнел в считанные мгновения. Альберт остался в темноте. Жар стал спадать. Что происходит? У Альберта была слишком сильная лихорадка, чтобы осмыслить происходящее. Такого никогда не было.
Настя спрыгнула с кровати, присела рядом с ней, сжав руками ладонь парня. А ощущения всё таяли и таяли. Сначала исчезла кровать, потом Альберт вовсе перестал ощущать что-либо. Он оказался в нигде. Ни звука, ни света, ни ощущений. Единственное, что осталось, это Настя, крепко сжимающая ему ладонь.
- Только не отпускай меня, - прошептал Альберт, но, вряд ли, девушка могла его слышать.
Альберт был уверен, что если бы не Настя, то он бы начал падать. Падать навсегда, ведь здесь не за что схватиться, чтобы остановиться. Вот она, одна из смертей для бессмертного – смерть сознания. Может, со временем безвольное тело Альберта научилось бы простым действиям, восстановило бы животный инстинкт. А через миллионы лет и эволюционировало бы снова в человека. Только уже не Альберта, а другого.
Тьма и ничто вмиг исчезли. Альберт пришёл в чувства. Судя по ярко светящему солнцу в окне, сейчас был рассвет. Настя спала, сидя рядом с кроватью, поджав под себя ноги, всё так же сжимая руку Альберта. Парень встал, сделал пару физических упражнений, проверяя тело. Сейчас оно действительно было эталоном здоровья. Но что произошло с ним вчера?
Альберт аккуратно, стараясь не разбудить, уложил девушку на кровать, а сам отправился на кухню. Есть не хотелось, а вот в горле почему-то пересохло. Он взял высокий прозрачный стакан, цилиндрической формы, налил воды из чайника, видимо, заваренного ещё вчера хозяином квартиры. Поставив стакан на край стола, Альберт решил сделать ещё пару упражнений, убедиться, что всё действительно в порядке. Его грызло странное чувство, говорящее, что что-то не так.
Парень стоял в дверях, а из его рук выскользнул стакан с водой. Звон разбивающегося стекла привёл парня в чувства. В его руках не было стакана, чтобы его держать, поэтому он и выскользнул. Вот в чём дело, наконец, осенило Альберта.
Всё просто. Решение перерезать вены парень принял, когда забыл всё, чтобы понять, что это бесполезно. В дверях ванной случился ещё один провал памяти, поэтому он и не запер дверь. И третий раз память исчезла сейчас – поэтому он и не помнил, что в его руках стакан, чтобы удержать его.
Настя проснулась от шума и торопливо прибежала на кухню.
- Всё в порядке, - как можно уверенней и твёрже заявил Альберт.
- Точно? – Настя смотрела на него с опаской, боясь, что с ним сейчас опять что-то произойдёт.
- Лёгкая слабость, - соврал Альберт, - стакан был скользким от воды. Выскользнул.
- Тебе нужен постельный режим, давай помогу дойти, - девушка подошла к нему.
Хоть Альберт и не был совсем голым теперь, но всё равно засмущался. Наверное, всё дело в красоте девушки. По пути к кровати, Альберт убедился, что провалы в памяти не только в сознании – один раз, нога проигнорировала его желание сделать шаг. Но это только придало убедительности его слабости в глазах девушки.
Была бы рядом Эстель – с ней бы было всё просто, логично. Может, Альберт разучился сам мыслить и принимать решения, а может, просто слишком привык к девушке? Наверное, он просто привык, что есть рядом сила, не обязательно опора, а просто сила, ориентир, маяк.
Альберт стёр хаос в голове. Он вроде бы ничего не забыл, ничего не потерял, но мысли стали плавне, спокойнее. Все проблемы от любви к Эстель, значит нужно чем-то устранить появившуюся прореху. Нет незаменимых людей, вещей или чувств. Последнее испытание – отказаться от любви, которую ты же и создал.
Парень потянулся, лёг на бок и задремал. Сон легко взял в свои мягкие объятия, словно младенца ещё не знающего стрессов, страдания и бессонницы. Из сна Альберта выдернул пронзительный звонок в дверь, за которым тут же последовал щелчок замка. Хозяин пришёл – Вадим Владимирович. Он был тактичен – позвонил, чтобы предупредить их и не застать в самый неподходящий момент.
Дар лечения – Альберт никого в нём не ограничивал. Разве что вначале он лечил за деньги, но лишь чтобы построить свою мечту. Он не делал разграничений на богатых, бедных, талантливых или трутней. Альберт лечил и депутатов и пьяниц. Но в любом правиле есть исключения – парень отказался лечить «вредных людей». Не бесполезных алкоголиков или тунеядцев, а именно вредных, которые приносят горя другим людям.
Вадим Владимирович был отличным человеком. Альберт был горд за то, что знаком с таким, как Вадим. Если дать этому мужчине сил и молодости, продлить ему жизнь, то он станет депутатом, а лет через сто, возможно, и президентом! Лично Альберт хотел бы этого. Мужчина был богатым, но всегда думал о людях. Вот и ключи от квартиры он отдал Альберту с Настей, не задумываясь. Пусть он с семьей съехал на другую, более просторную – другой бы обдумал, давать или не давать ключи.
Мужчина в возрасте под сорок зашёл в спальню, видимо, он сначала заглянул на кухню.
- Не помешал вам? – мужчина заговорчески подмигнул Альберту.
Ко всем положительным качествам Вадима стоило добавить его добродушие, которое сразу располагало к себе. Но это качество может быть и обманчивым. Альберт казался усталым, не смотря на восстановления тела до идеального состояния, наверное, всё же сказывался стресс.
- Вадим, - Альберт невольно улыбнулся лёгкой улыбкой, - я знаком с ней около суток.
- А, - мужчина понимающе кивнул – в нём, не смотря на возраст, всё ещё горел огонь юношеского задора, и Альберт был готов поддерживать этот огонь в нём хоть до бесконечности.
- Ничего не подумай дурного.
В комнату зашла Настя. Здороваться с мужчиной она не стала – значит, он действительно сперва заглянул на кухню.
- Завтрак готов, - спокойно сказала девушка.
Они втроём проследовали к столу. Альберт был начеку, но провалов в памяти больше не случалось. Значит, вывод верен – чем сильнее стресс – тем чаще и длиннее провалы, а сейчас он был спокоен. Хорошо уходить из дома сначала к знакомым – вроде бы уже чужое место, а благодаря знакомым лицам ты словно дома.
Когда Альберт увидел завтрак, он захохотал. Он хохотал так сильно, что Настя стала красной как помидор.
- Ничего, - Вадим дружески похлопал девушку по плечу, глядя на горелые кусочки белого хлеба, - научишься.
Альберт не был против завтрака жареным хлебом, но не таким же горелым. Лучше бы сам пожарил, если бы знал, что из Насти никакой повар. Интересно, она что-то умеет хорошо делать?
- Ну, рассказывай, - начал Вадим, жуя невкусный хлеб.
Мужчина он был непривередливый, но его солидность смутила Настю ещё сильнее – она не ожидала, что её завтрак увидит кто-то кроме Альберта.
- В общем, я ушёл от Эстель. – Настя посмотрела на парня, и тот пояснил, - Эстель – та девушка, с которой я жил.
- И куда теперь?
- Путешествовать. Я хочу потерять себя в этом мире, чтобы потом найти.
- Жаль, я думал, останешься у нас. Моя жена хотела с тобой познакомиться.
Ещё бы – У Вадима был рак крови и если бы не Альберт, то жена бы с сыном сейчас бы на могилу листву расчищать приходила. Парень дожевал отвратительный кусок хлеба, который упрямо сопротивлялся и явно хотел, чтобы его выплюнули.
- Вадим, можешь помочь? – Спросил Альберт, моя тарелку за собой.
- Обижаешь. Всё для тебя.
- Хорошо, - Альберт закончил мыть тарелку, вытер руки и повернулся к девушке, - Настя, ты поедешь со мной в путешествие?
- Куда? – растерялась девушка.
Парень лишь пожал плечами.
- А как же родители? Они же будут волноваться за меня.
- Позвони, скажи, что в путешествие отправилась.
- Я телефон забыла дома, а номера я на память не помню, - виновато сказала девушка.
- Ладно, - голос у Альберта стал холодным, - я не буду уговаривать или спорить, но, вряд ли твоя жизнь будет ярче, если ты вернёшься домой.
Настя посмотрела сначала на Альберта, прислонившегося к мойке, потом на спокойно сидящего Вадима.
- Девочка, ты не представляешь, какая удача, встретить этого поганца, - ласково произнёс Вадим Владимирович.
- Хорошо, я с тобой, - кажется, мужчина опять попал пальцем в небо с фразой. Может, это и есть причина его успешности?
- Отлично, - Альберт хлопнул в ладоши, заулыбавшись от счастья. Неужели, он снова стал радоваться мелочам? – Вадим, просьба у меня будет трудная – ты же знаешь, я привык к удобствам.
- Настя, этот аристократишка сбежал из стеклянного замка, - перебил Альберта Вадим, повернувшись к девушке.
Девушка не знала что сказать – она то не знала, что это не красивая метафора.
- Мой дом действительно напоминает стеклянный замок – все внешние стены надземных этажей из стекла. – Альберт прервал неловкую тишину. – Итак, Вадим Владимирович, я хочу лимузин, не слишком большой, но чтобы можно было в нём спать. Водителя. Деньги. Всё это в бессрочное пользование. Можете устроить? – голос Альберта был серьёзен – парень легко мог перейти с шуточной бытовой беседы за завтраком к серьёзному обсуждению важных дел.
- Аль, - мужчина вздохнул с облегчением, - я уж думал тебе атомную бомбу надо. Уж лимузин то с водителем я тебе найду, но вряд ли раньше этой ночи – в нашем небольшом городке таких машин нет, а пригнать из другого, сам понимаешь – время нужно.
- Хорошо, - Альберт кивнул, - не стоит торопиться, но и медлить не следует.
У Насти горели глаза от восторга. Пять минут назад какой-то самозванец в безвкусной одежде предложил ей отправиться в путешествие, а сейчас она отправиться в тур на лимузине! Да и у Альберта не было плана, чтобы следовать ему – импровизация, теперь только импровизация.
- Я тогда пойду, - тактично произнёс Вадим, вставая из-за стола, - дела, я ведь только на минутку хотел зайти, проведать вас.
Альберт закрыл за мужчиной дверь, а сам взял тряпку и отправился делать уборку ванной – хорошо, что Вадим туда не заходил. Он бы понял, вот только на скучные разъяснения Альберт не хотел тратить силы и время – скольким он уже всё рассказывал, одни те же фразы, вопросы, ответы – скучно. Ему критически не хватало нового, неординарного.
Лимузин подъехал только под утро. Альберт и Настя успели выспаться, хотя девушка была не прочь поспать часик-другой. Насте ещё повезло – она-то спала на большой и мягкой кровати, а вот Альберту пришлось ютиться на узком диване, от которого с утра болело и ныло всё тело.
На завтрак снова был жаренный в молоке белый хлеб, вот только на этот раз его готовил профессионал, и блюдо на вкус не имело ничего общего с вчерашними «углями». Девушка стыдилась своей оплошности, поэтому старалась молчать. Визит Вадима Владимировича был неожиданным – Альберт, почему-то, думал, что он слишком занят для личных визитов.
Мужчина позвонил в дверь, когда Альберт втиснулся в нерасшнурованные кроссовки. Надо отметить, что Настя ещё не была готова – Эстель куда быстрее собиралась.
- Вадим, не ожидал твоего визита, - растерялся Альберт.
- Ничего страшного, - мужчина пожал парню руку, - мы долго не увидимся, вот и нашёл часик заглянуть. Но меньше слов – скорее глянь на то чудо, что я тебе нашёл.
Они вышли к подъезду. Девушка плелась за ними, опустив голову. Пока они спускались по лестнице, Альберт как можно незаметнее поправил Вадиму здоровье: мужчина был прав – они не скоро увидятся.
Лимузин был шикарен – черный лакированный, но не особо длинный.
- Ого, - вырвалось у Насти из уст.
Альберт заглянул в салон и расплылся в улыбке. Большую часть салона занимала кровать из белой кожи. На заказ парня её установили, или не он первый захотел кровать в салон?
- Отпад, - с детским восторгом прокомментировал Альберт, выбравшись из машины.
- Знал, что тебе понравится, - Вадим расплылся в улыбке. – Если что – в багажнике есть раскладушка. Или вы с Настей будете спать вместе?
Девушка едва заметно покраснела. В багажнике кроме раскладушки нашлась винтовка Драгунова и пистолет марки Берета. Альберт вопросительно посмотрел на мужчину.
- На охоту пойдёшь – пригодиться, - подмигнул Вадим, - И ещё, - он достал из кармана пиджака мобильный телефон и кинул парню, - звони, если что-то понадобится.
Альберт пожал мужчине руку. Тут из лимузина вышел парень, лет тридцати, приятной внешности. Альберт не заметил водителя за стеклом, когда осматривал салон.
- Знакомься, это Костя. Он будет вашим личным водителем на ближайшую пару месяцев.
- Отлично, - опять улыбнулся Альберт.
- Ну всё, мне пора, - сказал Вадим, посмотрев на часы, - удачи.
Альберту сначала показалось, что мужчина пойдёт пешком, но потом приметил за углом дома дорогую чёрную иномарку с тонированными стёклами.
- Альберт, это превосходно, - донеслось из салона лимузина.
- Я заметил.
Костя немного помялся перед Альбертом: он всё же был старше, да и не понимал, чем парень заслужил такое отношение Вадима Владимировича, но раз сказано выполнять все просьбы - значит надо.
- Можешь звать меня Альберт или Аль, чтобы короче было, - представился парень.
- Аль, куда поедем?
Великий целитель пожал плечами. Он хотел отправиться в бесконечное путешествие, потеряться в мире, но не знал, куда ехать.
- В этом городе есть что-нибудь примечательное?
- Городок маленький, - растерялся Костя, - не думаю, что вам интересны памятники и исторические справки.
- Так, Костя, давай на «ты»: я тебе не хозяин и не повелитель, - водитель одобрительно кивнул.
- А знаешь, - просиял тот, - есть парк, небольшой такой, но, может, тебе захочется прогуляться со своей девушкой?
- Она мне не девушка, - огрызнулся Альберт.
- Да ладно, - заулыбался Костя, - я же вижу, как вы друг на друга смотрите.
- Ладно, едем, - согласился парень, садясь в лимузин.
Настя, расслабившись, лежала на кровати. Лимузин плавно тронулся.
- Настя, - строго обратился Альберт к девушке, сев на задний диванчик.
- Что? – насторожилась девушка.
- Спасибо, что спасла мне жизнь, я тебе очень признателен.
Девушка приподнялась, потянула парня за руку к себе. Лимузин в эту минуту притормозил, и Альберт, не рассчитав силу, повалился на девушку.
- Не за что, - прошептала девушка.
- Постой, - Альберт попытался отстраниться, но Настя уже крепко сжимала его в объятиях, - у меня такое чувство, будто я тебя купил этим лимузином, поездкой. Я так не могу.
- Аль, - девушка улыбнулась, - а когда я тебя с того света вытаскивала, когда всю ночь провела сидя рядом с тобой – чем ты меня тогда купил? Не в лимузине дело и не в поездке.
- А в чём?
- Глупый ты, - сказала Настя и тут же поцеловала парня.
Зеркальное стекло, отделяющее водителя от салона, тихо опустилось.
- Надо? – подмигнув, спросил Костя.
- Надо, - признался Альберт.
Костя достал из бардачка пачку презервативов и кинул их в салон. Водитель покачал головой, мол: «Я же говорил, что вижу, как вы друг на друга смотрите». Альберту хотелось бы узнать, кто такой предусмотрительный – Вадим Владимирович или водитель, знающий, что кровать в салоне не только для сна используется? Но стекло уже уползло вверх, снова оставив Альберта и Настю наедине, да и не до этого сейчас было.