ВИКО

"Не можешь навести порядок в голове, наведи хотя бы в комнате." - говорил мой покойный отец. Хоть я и не оправдал его ожиданий, но этому правилу следую до сих пор. Когда в черепной коробке мысли, фантазии, воспоминания, ожидания и действительность перемешиваются в неудобоваримый винегрет, разгребание завалов на письменном столе и протирание пыли с книг в самом деле немного помогают. Так было и в тот день. Я был один в квартире, влажная тряпка в руке неторопливо скользила по рядам разнокалиберных корешков с авторами и названиями. Одна книга, которая чуть больше высовывалась наружу, плюхнулась на пол. Это был "Нарцисс и Гольдмунд" Германа Гессе. Страницы раскрылись, оттуда выпорхнула цветная фотография. Я поднял ее и принялся озадаченно разглядывать, будто видел впервые. В уголке стояла дата - 14 июля 2004 года. Черт, как давно это было! Аж 10 лет назад! С кем это было? Неужели с нами? Кто эти пять безумных фриков с размалеванными лицами, на фоне кладбищенских деревьев, увязающих в дымных сумерках? Неужели это мы?!
Парень по имени Мрак - высокий, с русыми волосами до плеч, в черной кожаной куртке с бордовой молнией, в руке - бутылка с красным вином. Мой лучший друг. Мы с ним учились в одном классе, потом работали в продуктовом супермаркете моего отца. Веселое было время! Мы гоняли тележки наперегонки, таскали со стеллажей все, что плохо лежит, бродили по лесу, терзали мою расстроенную гитару и бесконечно слушали музыку. Готика, дарквейв, EBM... Все это нас прикалывало до умопомрачения. У Мрака были проблемы дома: мать частенько уходила в запои. Поэтому иногда он целыми неделями жил у меня. Мои предки были только за - они в нем души не чаяли. Мы были как два брата. Или нет?
Девчонка, которую обнимает Мрак - с первого взгляда она напоминает инопланетянина, свалившегося на Землю в результате аварии. Ее имя - Сенобита. Прикид хоть и не сенобитский, но довольно дикий: ботинки на гигантских платформах (и как она в них не падала?), кожаные шортики, чулки в мелкую сеточку с дыркой на одном колене, какая-то невообразимая черная кофта с множеством молний и веревочек, за которые все по пьяни начинали дергать, на руках - нагромождение всевозможных напульсников и цепей. Прическа совсем отпад: черный ирокез покруче, чем у всякого панка, слева на бритом черепе вытатуирована надпись. На фотографии заметны только буквы: Bo To Ha. На самом деле там написано Born To Be Hated. Не знаю, кто уж так сильно ее ненавидел, но только не мы. Сенобита нам нравилась: она пила, как сапожник и курила, как паровоз, утверждая, что таким способом вырабатывает дисторшированный вокал. В этом была она вся: циничная, веселая и безбашенная. Иногда даже слишком.
Другая девушка на фото - полная противоположность: утонченная и пафосная донельзя. Наряд у нее как из позапрошлого века (только поновее) : длинное платье с пышным подолом, атласный корсет на шнуровке, черная розочка во вьющихся волосах. На выбеленном лице - сплошная тру-готичная возвышенность. Имя у нее тоже было возвышенное, в вечную память об Эдгаре Аллане По - Морелла. Но часто мы называли эту девушку другим именем, менее пафосным - Психичка. Все потому, что, будучи не в настроении, она начинала психовать из-за любой мелочи, причем так, будто через минуту настанет апокалипсис. Это всех здорово бесило, но о том, чтобы выгнать Мореллу из компании, и речи не было. (По крайней мере, вслух никто не высказывался.) В своем обычном состоянии она сидела во флегматичной позе, курила сигарету через мундштук и всячески изображала существо из другого мира. В сущности, для нас Морелла таковым и являлась: она была из богатой семьи, жила с предками в двухэтажном коттедже, числилась студенткой Берлинского университета (правда, очень редко его посещала), одевалась в дорогие эксклюзивные шмотки, не пропускала ни одного фестиваля и, сделав томный взгляд, с придыханием рассказывала, как на M'Era Luna брала афтограф у Тило Вольффа,а Свен из Zeraphine "ну просто пееедик."
А вот и оно. Очень худое существо непонятного пола в кожаном плаще до пяток, гладкими волосами до середины спины, и бледным, словно восковым, лицом, черты которого поражали своей правильностью и каким-то врожденным трагизмом. Он называл себя Вико. Это существо объясняло нам, что еще не определилось, парень оно или девушка, и когда решит для себя этот извечный вопрос, то возьмет соответствующее имя: Виктор или Виктория. А пока оно - Вико. На безграничный срок. Родители Вико развелись и нашли себе новых супругов, ему приходилось жить то в одной семье, то в другой. На самом деле у него не было ни одной. Может быть, кроме нас. Вико был связующим звеном, кем-то вроде скрытого лидера, который никого ни к чему не призывал, не указывал, не подавал новых идей, но отчего-то все к нему тянулись. Он вообще говорил мало: тихим, бесцветным, механическим голосом. "Сегодня утром я опять хотел убить себя." звучало у Вико так же, как, скажем, " Погода паршивая" или "Пошли сходим за добавкой." Под действием вина он пускался в философию, причем, всегда неожиданно. Бывало, целый час сидел молча, с пристальным вниманием изучая то ли свой внутренний мир, то ли свои ботинки, а потом произносил своим неизменно-мертвым голосом что-то вроде:
-Сенобита считает, что рождена быть ненавистной. Значит, мы все должны ее ненавидеть. А мы ее любим. Из этого следует, что мы ломаем ход ее судьбы, нарушаем предначертанное. Сенобита, я прав?
"Рожденная быть ненавистной" в ответ заливалась хриплым хохотом.
Или еще круче:
-Знаешь ли ты, Мрак, чего ты хочешь?
-Конечно, знаю! - отвечал мой друг с усмешкой. - Ящик вина, толпу телок, которые выстроятся в очередь к моей постели, дом в два раза больше, чем у Психички, и новый черный БМВ.
-Тот, кто знает, чего хочет, - неторопливо изрекал Вико, - либо слишком мало хочет, либо слишком много знает.
Тут подавала голос Психичка:
-Я не психичка! Мое имя Морелла!
-Морелла... - глаза Вико медленно обращались в ее сторону. - Имя, данное другими, всегда вернее, чем то, что даешь ты сам, ведь только со стороны можно разглядеть истинную человеческую сущность.
-Иди ты! Философ хренов! - угрюмо отзывалась Морелла-Психичка.
Вико был уникальным еще и в том, что искренне не помнил времени и обстоятельств своей "инициации". Все мы помнили какой-то переломный момент, когда нас потянуло стать теми, кем мы стали. Кто-то когда-то где-то услышал песню, перевернувшую его представление о музыке, прочел необыкновенную книгу, по какой-то причине стал носить только черное. А Вико... Он всегда был таким. Даже волосы не стриг с самого детства. Позже я много думал о нем, и пришел к выводу, что именно он был в компании единственным истинным готом. Тем, кто не играл в готику, но жил ею. И, думаю, доживи он до старости, умер бы седым готическим дедушкой. Он носил на цепочке не оловянную подвеску, а настоящую острую бритву. А еще Вико умел петь. Он делал это не часто, но голос у него был потрясающий, способный даже Сенобиту довести до слез восхищения. Опять же, если бы все сложилось иначе, Вико, возможно, стал бы вторым Адрианом Хейтсом или Торбеном Вендтом. Из всех нас Вико был самым младшим, ему было 16. Он должен был еще учиться в школе, но бросил и болтался без дела. На фотографии он смотрит не в объектив, а в некое одному ему доступное пространство. Это его последняя фотография.
Кто же пятый? Ах, да! Это я. Что я могу сказать про самого себя? Обычный парень, тоже одетый в нечто черное и кожаное. Единственное, что меня выделяло - светло-русые волосы. Прозвище было соответствующее: Блондинка. "Подарил" мне его Мрак. Как-то в магазине поздним вечером я пересчитывал сигаретные блоки и все время сбивался. Мраку это надоело и он воскликнул: "Да ты просто тупая блондинка!" Я рассмеялся. Услышь я это от кого-нибудь другого, этот человек получил бы удар в челюсть. Но Мрак был моим лучшим другом. А прозвище приклеилось ко мне, как жвачка к подошве.
Как и все великое в этом мире, наша компания возникла не преднамеренно. Началось все с того, что в один из пьянящих дней весны 2004го мои предки уехали с ночевкой к родственникам. Стены квартиры, должно быть, задрожали от тихого ужаса, ведь власть захватили два молодых отморозка: Мрак и я. Мы начали пьянствовать прямо с утра: завесили окна одеялами, чтобы дневной свет не лез в наши тайны, врубили на полную катушку потусторонние завывания Sopor Aeternus, я для пущего пафоса достал из буфета старинные хрустальные бокалы. К трем часам дня Мрак носился по комнате с покрывалом на плечах, изображая то ли героя фильма "Ворон", то ли пьяного супермена, а я умудрился разбить один бокал и наступить в осколки, по поводу чего очень сокрушался. Тут мы резко обнаружили, что красное вино в бракованных коробках из нашего супермаркета неожиданно закончилось. Мрак пошел за добавкой. Когда он вернулся из ближайшего павильона, в правой руке он нес пакет с позвякивающими бутылками, а на левой повисла совершенно пьяная девчонка с ирокезом. Тогда они не стали объяснять, при каких обстоятельствах познакомились, а на утро никто уже не мог этого вспомнить. Да это было и не важно. Мы просто тут же представились и выпили за знакомство. Мы назвали наши прозвища - так было интереснее. Я спросил у Сенобиты, где же Пинхэд и остальные собратья. Она, в свою очередь, поинтересовалась, натуральная я блондинка или крашеная. Мы втроем быстро нашли общий язык и перешли на тот уровень общения, на котором так легко устроить погром в квартире. Когда мы завалились спать поперек моей кровати, в окна уже стучался рассвет.
Проснувшись на следующий день, я осторожно выглянул из комнаты и с ужасом обнаружил, что родители уже вернулись. Я быстро растолкал вчерашних собутыльников. Втроем мы решили, что знакомить Сенобиту с моими предками - не самая лучшая идея, поэтому ей пришлось уходить через окно. Как иногда хорошо жить на первом этаже! На прощание мы обменялись номерами телефонов и поцелуями.
Какое-то время мы гуляли втроем. Прогулки неизменно заканчивались попойками. Сенобита училась в Медицинском колледже и говорила, что поступила туда лишь для того, чтобы быть поближе к трупам. После третьего стакана все ее разговоры сводились к "общению" с мертвецами в анатомичке со всеми надлежащими подробностями. По началу нас это слегка шокировало. Ее родители жили в отдаленном поселке, а здесь она жила у старшей сестры. Сестра работала официанткой в ресторане и подрабатывала проституцией. Если кто-то из нас начинал распускать руки, Сенобита тут же отсылала его к своей сестре. Мы с Мраком уже решили, что она девственница. Но как выяснилось потом, она просто долго не могла выбрать из нас кого-то одного, а ее девственность осталась в далеком прошлом.
Как-то Мрак сказал мне: "Я привел нам одну девчонку, теперь твоя очередь." Сказанное в шутку я воспринял всерьез. Я и без того чувствовал, что нам явно кого-то не хватает. Мы с Мраком возвращались из Центральной Клинической больницы - накануне его мать загремела в реанимацию, отравившись стеклоочистителем, но все обошлось. Мы решили сократить путь и пошли через кладбище. В одном из старых склепов, с провалами вместо окон и несколькими досками вместо крыши был написан черной помадой номер телефона и имя: Морелла. Мы решили, что это судьба. Я тут же написал СМС загадочной Морелле и назначил встречу в том самом склепе. На следующий день я, Мрак и Сенобита познакомились с нашим черным ангелом. В том, что она может быть еще и Психичкой, мы убедились довольно скоро, но и в этом что-то было. Кто-то же должен был вносить в общение компании остроту и разнообразие. На второй день Морелла пообещала привести одного своего "очень готичного друга". Это и был Вико. С его появлением наша компания обрела некую завершенность. Как будто все ждали такого человека, как он. Вико исполнял роль регулятора, как бы уравновешивая чрезмерные проявления натуры каждого из нас. Он был силой, сплачивающей нас воедино, источником того, чего всем недоставало.
Мы пятеро не были просто компанией пьющих подростков, по крайней мере, мы так не считали. У нас было нечто вроде общества со своим кодексом. Кодекс этот, утвержденный сам собой, безо всяких споров и голосований, состоял из трех основных пунктов. Пункт 1: мы никогда не называем друг друга гражданскими именами. Имена, данные родителями, мы оставляли в сером, реальном мире, а прозвища были для нас истинными именами. Их нельзя было менять, о чем я ужасно жалел. Мне жутко нравилось имя ... , но скажи я хоть сто раз каждому в отдельности, что меня так зовут, все равно остался бы Блондинкой. Пункт 2: мы не пьем пиво и прочую гадость, потому что мы - не гопники. Надо заметить, это решение все одобряли. И пункт 3: мы совершенно свободные люди. Внутри нашего общества не должно быть секретов, недомолвок и разборок. Мы все - друзья, и никто не должен ревновать, ибо никто никому не принадлежит. Этот последний пункт, как легко догадаться, был самым трудновыполнимым и послужил причиной всего, что случилось потом.
Я начал встречаться с Сенобитой, хотя, "встречаться" - это сильно сказано. Наши отношения состояли из безбашенного секса (с ней он не мог быть другим) и попоек в компании. Мрак был с Мореллой, правда, насколько я знал, она не позволяла ему ничего, кроме поцелуев и невинных ласк через одежду. Я про себя посмеивался над моим другом, считая, что мне повезло больше: мне досталась подружка без комплексов, сексуальной энергии которой хватило бы на небольшую электростанцию, а ему - капризная пафосная недотрога. В ответ на эти мысли Мрак смотрел на меня с такой же иронией. В его взгляде ясно читалось: "Твоя девчонка - грязная панкуха, а моя - настоящая готическая принцесса." Вико нисколько не претендовал на наших девушек. И с одной, и со второй он общался очень учтиво, но было заметно, что на обеих он смотрит чуть свысока. Я даже примерно не мог представить девушку, которая подошла бя Вико. Это могла быть разве что его точная копия. Да и почему сразу девушка? Для всех нас (в том числе, думаю, и для самого Вико) его ориентация оставалась загадкой.
Летние дни летели друг за другом, как использованные презервативы. Рассветы сменялись закатами, а наши посиделки впятером превращались в нечто, неотделимое от жизни, а может, даже в саму жизнь. Обычно мы собирались на кладбище или в лесу, иногда у меня или у Сенобиты. Сколько было выпито бутылок, выкурено сигарет, прослушано дисков? Сколько спето песен, оставлено порезов и засосов на коже? Сколько было сказано? А сколько осталось не сказано в то сумасшедшее лето? Этого уже никто никогда не узнает.
Близилось 14 июля - мое 18-летие. В обществе назревал кризис. Я все больше запутывался в моих внешне столь примитивных отношениях с Сенобитой. Они начинали меня тяготить. Порой я съезжал с катушек от той непосредственности, с которой она могла при всех полезть ко мне в штаны, или сказать: "Мы только что так забойно потрахались, правду ведь говорят, блондинки самые лучшие в постели!" Когда мы оставались одни, Сенобита в мгновение ока стаскивала с меня и себя всю одежду. Она хотела всего и сразу. Если у меня не выходило, она смеялась и называла меня импотентом. Я знал, что ей всегда будет мало, знал, что еще немного, и она перестанет отличаться от своей сестры.
За неделю до дня рождения я в этом лично убедился. Задержавшись в магазине, я вернулся позже и заглянул в свою комнату. Мрак и Сенобита трахались на моей кровати. Извиняюсь за грубость, но для того, чем они занимались, нельзя было подобрать другого слова. Увидев меня, Мрак засмущался, покраснел, и стал неуклюже натягивать брюки. Сенобита нахально рассмеялась, сверкая своими голыми сиськами, и сказала: "Ну, что стоишь? Заходи, присоединяйся!"
Я развернулся и вышел. Губы дрожали, руки в карманах сжались в кулаки. Не помню, как я очутился на кладбище. Я бродил между могилами, силясь понять, что же меня так разозлило. Я не любил Сенобиту, не строил с ней никаких планов, мы не клялись в верности. Мрак забрался с ней в постель из-за того, что устал ухаживать за непреступной Мореллой - иначе быть не могло, и я прекрасно его понимал. У меня не было причин на них сердиться, но я был готов убить обоих. Потом я начал сердиться на себя. Неужели, думал я, мой ум так низок и ограничен? Как так может быть, что я не приемлю философию нашего общества, главная идея которой в том, что никто никому не принадлежит? Не я ли совсем недавно громче всех высказывал эту идею? "Ревность и собственничество - для тупых обывателей, - говорил я. - для нас же существует лишь свободная любовь и искренняя дружба." Пройдя взад-вперед по аллее Мондэнгелей, я немного успокоился. "Ладно, - решил я. - в том, что сделали Мрак с Сенобитой, нет ничего страшного. Значит, и в том, что сделаю я, ничего страшного не будет."
Прихватив с могилы свежую розу, я направился к дому Мореллы. Я встретил ее на полдороге и подивился, что раньше не замечал, какая она красавица. Морелла, казалось, была не слишком удивлена моим появлением. Она приняла цветок с улыбкой и ответила на мой поцелуй весьма сдержанно, но многообещающе. Потом надула свои прелестные мягкие губки и пожаловалась, что Мрак уже давно не дарил ей цветов. Мы втиснулись в автобус и поехали на Индустриштрассе, к Вико. Сидя на "галерке", мы разговаривали об отвлеченных вещах: музыке, фильмах, шмотках, и я рад был наконец-то спокойно поговорить, без вечных идиотских шуток и пошлостей. Я заметил, что Морелла не строит из себя крутого специалиста, но действительно во многом хорошо разбирается. Слушать ее было одно удовольствие.
Когда мы позвонили в дверь квартиры, Вико стоял в тесной прихожей и красился перед зеркалом. Его запястья были все в свежих порезах. Сообразив, что мы это заметили, Вико быстро надел плащ, одернул рукава и крикнул вглубь гостиной: "Закрой дверь!" К нам вышла его мать (или жена отца?) в коротком халате, с сигаретой в уголке рта. "Виктор, только не поздно, хорошо?" - сказала она. Вико ничего не ответил.
Мы втроем пошли в лес, где нас ждали Мрак и Сенобита. Они уже разожгли костер. Никто не стал ничего объяснять и никто не потребовал объяснений. Несколько взглядов, улыбок - и все стало ясно. Все по-прежнему болтали, смеялись, обсуждали обычные вещи: когда у Lacrimosa выйдет новый альбом, какого пола все-таки Анна Варни, а не махнуть ли нам, черт возьми, на M'Era Luna в августе? Морелла сказала, что Тило Вольфф сейчас занят своим сайд-проектом SnakeSkin. Вико заметил, что Анна Варни, как и он сам, прежде всего личность, да и вообще, разве обязательно иметь какой-то пол? Когда разговор зашел о M'Еra Luna, Сенобита завопила : "Да,да! Мы сто пудов туда поедем! Там будут Hocico!" На это Мрак ответил: "Опять твои мексиканские придурки!" Все было как раньше, никто ни на кого не обижался, и я чувствовал себя так, будто случившееся пару часов назад было глупым сном. "Как я люблю нашу компанию! - подумал я тогда. - Только здесь я чувствую себя свободным!" Морелла уютно устроилась у меня на коленях, я перебирал пальцами ее кудри. Сенобита с Мраком целовались уже с полчаса. Вико с видом истинного мыслителя красил ногти. Мрак отлип от Сенобиты, снял со спины старый залатанный кофр и вытащил оттуда мою замученную гитару. Я взял ее в руки и с удивлением обнаружил, что на ней вполне прилично подтянуты все шесть струн.
-Как у тебя получилось? - изумленно спросил я у Мрака.
-Это у меня. - не без гордости ответила Сенобита. - Я в этом кое-что соображаю.
Я зажал лад, провел по струнам и подмигнул Вико. Он сразу меня понял и затянул своим волшебным голосом, который только во время пения чудесным образом оживал:
Sehnsuchsschwer am Boden
Händeringend vor dem Sturm
Gedanken stumm vom Blindheit
Ziehen die Wolken vorbei...
Когда Вико пел, его лицо становилось таким одухотворенным, словно его внутреннему взору открывались видения Рая. Ах, как мне хочется верить, что он сейчас там, и над райскими кущами звучит его пение!..
Через несколько дней, собравшись у того же костра, мы обсудили мой предстоящий день рождения и разработали гениальный план: накупить побольше вина и пойти ночью на кладбище. Отоспаться потом можно было у Мореллы - ее родители уехали отдыхать во Францию.
Сказано - сделано! 14 июля 2004го. 11 часов вечера. Мы впятером, нагруженные под завязку красным вином и сигаретами, движемся в сторону Центрального кладбища. Перед этим Морелла сделала нам всем макияж, поэтому выглядим мы так, будто сошли с афиши то ли группы Deathstars, то ли фильма ужасов. Почему-то мы решили войти на кладбище через главный вход. (Придурки! Ну что тут еще скажешь?) Там, конечно же, нас ждал смотритель.
-Ну и куда вы? - сурово спросил старик.
-На кладбище, куда же еще! - ответила Сенобита, как самая наглая из нас.
-Я вас не пущу!
-Это еще почему?
-Вы подозрительно выглядите. Вы похожи на людей, которые занимаются вандализмом.
-Чем? - переспросил Вико как бы невзначай. - Мандализмом?
Грянул взрыв хохота. Смотрителя это доканало.
-Пошли вон, сейчас же! - заорал он. - А то я вызову полицию!
Не переставая смеяться, мы повернули обратно, но затею с кладбищем не оставили. Для чего, в конце концов, существуют заборы? Конечно для того, чтобы через них перелезать!
Я помог Морелле не порвать подол длинного платья, а Мрак - Сенобите, чтобы та не оставила свои гигантские платформы на острых чугунных пиках. Чулок она все-таки умудрилась порвать, но ни капельки не расстроилась. Вико спрыгнул последним. Его плащ так эффектно развевался!
Нас охватил безумный азарт и жажда чего-то таинственного, незабываемого. Сумерки уже сгустились. Мы открыли вино, выпили по глотку за мое 18-летие. Потом я достал новенький цифровой фотоаппарат, который вручил мне с утра отец, поставил его на таймер и мы сфотографировались. Вот эта фотография, в моих руках - единственный и последний документ того лета. Он будто разделяет все прошедшие события на ДО и ПОСЛЕ.
Что же было ПОСЛЕ? Мы забрались в наш любимый склеп, расположились на скамейках, которые сами недавно сделали из валявшихся неподалеку досок. Морелла, как главный пафосный романтик, зажгла свечи. По кругу пошла бутылка, склеп заполнился сигаретным дымом. Динамики мраковской магнитолы, которую он притащил из дома, чтобы мать ее не пропила, разрывали In Strict Confidence.
Первая волна опьянения прошла как-то слишком быстро, по крайней мере у меня. Сидя на шаткой скамейке с Мореллой на коленях, я начал ощущать себя как-то несуразно. За все это время я так ничего и не добился, и был уверен, что не добьюсь и сегодня. Морелла уже начинала меня раздражать своей возвышенной холодностью. Я задавался вопросами: как только Мрак выдержал с ней так долго? Может, ей вообще не нужен секс? Мой друг и Сенобита самозабвенно целовались и гладили друг друга в противоположном углу. Я им откровенно завидовал. В голове носилась безумная идея - подойти к ним и сказать: "Ребята, давайте сделаем это втроем!" Сомневаюсь, что Сенобита стала бы возражать. Да и Мрак тоже. Это был бы одновременно большой прикол на мой день рождения и еще одно свидетельство того, что наше общество свободно от предрассудков. Но предрассудки были во мне самом. Для подобного шага я был слишком трезв. Я методично вливал в себя вино, чтобы побороть последнее смущение, но отчего-то пьянее не становился.
Вико сидел с сигаретой во рту и уже минут пять шарил по карманам. Я спохватился и кинул ему зажигалку. Вико прикурил, глубоко затянувшись,
выпустил дым через нос. Потом встал, подошел ко мне, протягивая зажигалку, и шепнул на ухо: "Пойдем поговорим." Какая отвратительная фраза! Это самое мерзкое, что может быть сказано в любой компании. Ведь у друзей не должно быть секретов, разговоров за спиной, предательских шушуканий - всего того, что скрывается за этим "Пойдем поговорим". Но Вико меньше всего был похож на человека, способного выяснять отношения. Мне просто стало интересно, что он мог сказать лично мне. "Подожди, я сейчас." - сказал я Морелле и вышел из склепа вслед за Вико.
Снаружи стояла прохладная летняя ночь. Туманный влажноватый воздух был пропитан ароматом цветущей акации. Кроны вековых деревьев приобрели изумрудную окраску. Где-то внизу плескалась Энгельштром. А вверху горел желтый серп луны.
-О чем ты хотел поговорить? - спросил я.
Вико молча, с каменным лицом отошел, прислонился спиной к дереву и поманил меня пальцем. Не отдавая себе отчета, я пошел к нему. Глаза Вико - глубоко посаженные, цвета стали, сверлили меня, прожигая насквозь. Я понятия не имел, чего он хочет, но определенно хотел того же. Между нами оставалось меньше шага, я остановился в нерешительности. Вико с неожиданной силой схватил меня за ремень, рывком притянул к себе и крепко обвил своими тонкими руками. Его бледные пальцы сомкнулись в замок у меня за спиной, горячее судорожное дыхание обжигало мое лицо. Я словно врос в землю, не понимая, куда подевалась вся моя гомофобия, почему мне так нравится находиться рядом с Вико, отчего я так болезненно хочу его? Нет, он определенно не был для меня девушкой. Несмотря на свою поразительную женственность, Вико был парнем - чертовски красивым, нежным парнем, который держал меня в объятиях. Это было безумием, но я не хотел, чтобы оно заканчивалось. Дрожащими руками я обнял Вико, наклонился, чтобы вдохнуть его запах, раствориться в нем. Мои губы чувствовали жар его тела сквозь рубашку. Вико нашел их своими губами, я весь раскрылся навстречу его нетерпеливому желанию. Опустив веки, я отдавался странному наслаждению, а внутри меня распалялся жар. Сенобита все время целовала меня так, словно хотела высосать внутренности, Морелла лишь капризно приоткрывала губы, а Вико... В его поцелуе было столько страсти и нежности, столько дерзкого мучительного желания... Его руки блуждали у меня под одеждой, это было так невыносимо-приятно, что я просто весь сгорал. Не соображая, как это вообще получилось, я опустил руку и нащупал то, что неопровержимо доказывало: Вико действительно парень. Моя рука дернула молнию, проникла внутрь, крепко обхватила пальцами жаркую упругую плоть. Из губ Вико в мои влился тихий стон. Я хотел выпить его желание до дна, отдать ему всего себя без остатка, довести до исступления... Пронзительный голос Психички вернул меня с небес на землю.
-Эй! Что вы делаете, мать вашу?! Отстань от моего парня, ты, педик!
Вико в миг отстранился и запахнул плащ. Усилием воли я подавил желание прижать его к себе и не отпускать. Вслед за Психичкой из склепа вылезли Мрак и Сенобита.
-Мдааа, - сказала она с насмешкой. - я так и думала, что Блондинку больше мужики возбуждают!
Мрак ничего не сказал. Он просто смотрел на меня с таким выражением, будто его пыльным мешком по голове ударили. В принципе, лица у всех остальных, включая меня, выражали примерно то же самое.
В замешательстве мы вернулись в склеп и расселись по местам. Я сел подальше от Мореллы. Все молча курили, рассеянно глядя друг на друга. Какими жалкими мы выглядели в тот миг! Общество, проповедующее свободную любовь, приведено в шок обычным поцелуем двух парней! Ну и бред!
Я взглянул на Вико. Он полностью погрузился в себя, даже не замечал, как тлеет сигарета в его тонких, как у скелета, пальцах. Вдруг он словно очнулся, отпил большой глоток вина, небрежно бросил пустую бутылку и вышел из склепа. Как я жалею, что не ушел тогда вслед за Вико! Даже через 10 лет, вспоминая тот миг, когда еще можно было все предотвратить, меня тянет наложить на себя руки.
В магнитоле пел Адриан Хейтс. Доигрывала уже третья песня, а Вико все не возвращался.
-Куда он пошел? - озабоченно спросил я.
-В сортир, куда еще. - угрюмо отозвался Мрак.
-Может, он обиделся и ушел домой? - предположила Сенобита.
-Да ну! - ответил я. - Далековато отсюда до Индустриштрассе.
-Он мог пойти к матери, она живет на набережной. - сказала Морелла. - Да скорее всего он где-то тут шляется. Сейчас я ему позвоню.
Морелла достала мобильный, с минуту подержала трубку у уха.
-У него выключен. Может, батарейка села?
-Ребята, - с надеждой предложил я. - пошли его поищем?
Очень неохотно, но все же они встали и отправились вслед за мной.
-И попросим прощения, - настойчиво добавил я. - особенно ты, Морелла. Зачем ты назвала Вико педиком?
-Он и есть педик. Как и ты, правда?
Этот вопрос я пропустил мимо ушей и отпарировал:
-А ты - Психичка. Правда? Но ты ведь не любишь, когда тебя так называют!
Морелла-Психичка обиженно хмыкнула, но промолчала.
На кладбище было темно, хоть глаз выколи. Мы шли, выставив вперед мобильные с включенной подсветкой, но от них толку было мало. Мы забирались все дальше среди заросших могил и нестройным хором звали:
- Ви-ко! Ви-ко!
Нам стало весело от того, что мы, как полные придурки, шляемся ночью по кладбищу и выкрикиваем не существующее в природе имя. Но наши голоса в кромешной тьме и гробовой тишине звучали как-то зловеще, пугая нас самих. Мы спотыкались об осколки каменных плит и проклинали злополучного Вико, думая уже о том, что он вернулся в склеп и сидит там себе, допивая вино, а мы практически заблудились. Время от времени кто-то из нас снова принимался звонить ему на мобильный, но результат был тот же.
Вдруг Мрак, который шел впереди, остановился, как вкопанный, и заорал не своим голосом. Он что-то увидел внутри полусгнившей чугунной ограды. Сенобита, заглянув ему за плечо, взвизгнула и закрыла лицо руками. Морелла хлопнулась в обморок. Я подошел ближе, пригляделся и застыл в смертельном ужасе. Там лежал Вико в луже собственной крови. Вены на левой руке были не просто вскрыты, они были выворочены так, что вся рука от логтя до запястья превратилась в кровавый кусок мяса. На земле валялась порванная цепочка с лезвием. Лицо Вико, обращенное к небу, было белым, как полотно. На синих губах застыла последняя мука. На тех самых губах, которые еще какой-то час назад были живыми и горячими, и трепетали, сливаясь с моими в самом божественном поцелуе...
Я упал перед ним на колени и разрыдался.
-Прости меня, Вико! - закричал я в отчаянии. - Прости! Я не хотел! Не нужно было умирать!
Я держал в ладонях его холодное мертвое лицо, и мне казалось, что мое сердце сейчас разорвется от горя. Я бы многое отдал, чтобы умереть тогда вслед за ним.
Сенобита пыталась привести в чувство Мореллу. Мрак, хоть все и было смертельно ясно, вызвал "Скорую" и долго не мог договориться с диспетчером. "Мой друг убил себя." - Самое вразумительное, что он смог сказать. Никто не знал фамилии Вико и не представлял, по какому адресу мы находимся. В конце концов они решили, что "Скорая" подъедет к главному входу, куда Мрак и пошел с Мореллой. Я и Сенобита остались сторожить труп.
-Блондинка? - еле слышно прошептала Сенобита, но я уловил в ее голосе слезы раскаяния.
-Что?
-Это все из-за меня! Я его обидела!
-Да нет же, - я обнял дрожавшую девушку за плечи, хотя сам дрожал еще больше. - Это из-за Психички!
-Это из-за нас всех. - Сказала Сенобита неожиданно серьезно, осмысленно. - Какие мы все идиоты!
-Ты права. - ответил я, глотая горечь утраты. - Прости нас, Вико!
"Скорая" и полиция приехали одновременно. Вико увезли в морг, а нас всех - в участок, где каждого чудовищно долго допрашивали. Противный лысый следователь, посмотрев на мой паспорт, додумался поздравить меня с днем рождения.
Домой мы вернулись уже другими людьми. "Мне уже 18, - думал я. - я только что впервые полюбил и впервые увидел смерть. Не слишком ли много для одной ночи? Не сойду ли я с ума? Или уже сошел?!"
Я попробовал спать, но как только смыкал веки, передо мной возникал Вико - то еще живой, распаляемый моими ласками, то уже мертвый: белое лицо, синие губы, алая кровь повсюду - и я вскакивал с постели с истошным криком. Отец решил, что я допился до белой горячки. Мама оказалась более понятливой и снисходительной. Я сбивчиво рассказал ей все (ну, не все, конечно). Она принесла мне успокоительных и сама выпила таблетку.
В последний раз наша компания собралась на похоронах Вико. Там были все четверо его родителей. Похоронили его недалеко от того места, где он расстался с жизнью. Невзрачная плита серого гранита. Виктор Пфайлер, 1988 - 2004. Шел дождь. Ирокез Сенобиты намок и безвольно повис на одну сторону. Морелла ссутулилась под грузом своей вины, за все время она ни разу не подняла глаз. Все молчали.
После этих событий наше общество перестало существовать. Родители Мореллы узнали о случившемся и запретили ей встречаться с нами. Сенобита исчезла. Ее просто нигде не было. Раньше в Химмельштадте жила всего одна EBM'щица с черным ирокезом, теперь - ни одной.
Мрак стал от меня отдаляться. Мы по прежнему работали вместе, но он отказался у меня ночевать. Сказал, что не хочет спать со мной в одной постели: "Откуда я знаю, вдруг ты ночью ко мне приставать будешь, я ведь за такое и убить могу!" Я пытался объяснить другу, что он меня не привлекает, а если кто и привлекал, это был один только Вико, но Мрак не стал слушать. Вскоре он связался с другой компанией, панками. Мрак всегда был панком в душе. Пару раз я сходил туда с ним и понял, что мне там не место. На мой взгляд, это были и не панки вовсе, а дворовые гопники. Их мир замыкался на пиве, травке, матерной ругани, драках и битье бутылок. "Что с тобой случилось, Мрак? - в недоумении спросил я. - Зачем тебе все это? Как ты так быстро забыл готическую культуру?" "Пидерастическую культуру?" - грубо передразнил Мрак. Я не нашел, что ответить. Я не понимал своего друга. Скоро он ушел из магазина. Через какое-то время я узнал от других коллег, что их шайку поймали на уличном грабеже. Больше я ничего не слышал о нем.
Зато через год я услышал о Морелле. Дела у нее пошли в гору: она уладила все в университете, переехала в Берлин, познакомилась с "нужными людьми", получила место обозревателя в музыкальном журнале Zillo, и писала репортажы со всевозможных M'Era Luna и Wave Gotik Treffen. Чуть позже она создала свой готический сайт. Я несколько раз сидел там на форуме под ником Аларих. Была там и она, все под тем же именем. Я старался общаться с ней так, чтобы она не поняла, кто я такой. Один из гостей спросил ее: "Где в Германии самые трушные готы?" Она ответила: в Химмельштадте. Только там я видела гота, который покончил с собой, вскрыв вены на кладбище." Я попробовал зайти на этот сайт недавно - оказалось, его больше не существует.
Сенобита действительно исчезла навсегда. Вместо нее появилась фрау Анна Шипке. Непостижимым, чудесным образом я нашел ее через 10 лет по старому телефонному номеру.
-Это Герман. - сказал я.
-Герман? Какой Герман?
-Тогда меня звали Блондинка.
-Блондинка!.. - изумленно-радостный голос на том конце провода. - Ты ведь помнишь, где я живу? Заходи, поболтаем!
Я еле узнал ее. Ничем не примечательная молодая женщина в сиреневой домашней кофте и вылинявших джинсах. Татуировка "Born To Be Hated" навсегда скрылась под волосами стянутыми в пучок, почти такого же цвета, как у меня. Ни капли грима на бледном, простоватом лице. Я вспомнил, что в то лето всегда видел ее сильно накрашенной и даже не подозревал, что у нее светлые ресницы и веснушки на щеках. Сенобита... то есть Анна (какое заурядное имя!) провела меня на кухню, налила чаю, попросила не курить. Она давно завязала, и с алкоголем тоже. Вышла замуж за банковского служащего. Муж сейчас на работе, ребенок - в детском саду. Их сыну 5 лет, его зовут Виктор. Мы вспомнили старые времена и наше "общество", посмеялись... Вспомнили и Вико...
-Ты хоть что-нибудь слушаешь? - безнадежно спросил я.
-Да так, - бесцветно ответила Анна. - радио иногда...
Ей настало время идти за сыном, а я поспешил домой, пообещав иногда звонить. "А ведь когда-то тебе было 17, - думал я, - тебя звали Сенобита и у тебя был сногсшибательный ирокез. Ты вопила на всех углах, что рождена быть ненавистной, выйдешь замуж лишь за звезду EBM и только такая музыка будет играть на твоих похоронах. Но Сенобита уже мертва..."
Если говорить обо мне, то в моей жизни все сложилось более или менее благополучно. В основном благодаря отцу. Когда случилась история с Мраком, он сказал: "Я не хочу, чтобы ты валял дурака, видишь, чем это заканчивается?" и чуть ли не за шкирку притащил меня на платные курсы экономики и управления. Я закончил их довольно сносно. Несомненно, знания мне пригодились. После смерти отца в 2009м от инфаркта магазин отошел ко мне, и неизвестно, что бы я с ним делал, если бы не они.
Что касается личной жизни, здесь все гораздо печальнее. Я не женился, и хотя мне только 28, я знаю, что уже не женюсь. У меня было несколько девушек, пара взрослых женщин, но все они быстро надоедали, не вызывая ничего, кроме раздражения. Намного больше мне нравились хрупкие женственные юноши. Теперь мне нравятся только они. Моя мать как-то между делом заметила, что именно из-за этого отец умер раньше, чем должен был.
О моей "музыкальной ориентации" могу сказать, что хоть я и остриг волосы и ношу не только черную одежду, но в остальном остался верен Темной Сцене. На ней тоже многое поменялось. Исчезли большинство групп, по которым мы тогда фанатели. Lacrimosa, например. Новый альбом, которого мы так ждали тем летом, все-таки вышел и был довольно неплохим. Но потом Тило Вольфф засел за продюссирование разных молоденьких "звездочек". От Diary of Dreams ничего не слышно уже очень давно, как и от Diorama. In Strict Confidence тоже больше не существуют - Деннис Остерманн умер, и не любовь убила его, а наркотики. Мне было искренне жаль. Zeraphine ("Свен ну просто пееедик!") пока играют, но съехали с готик-рока в подростковую альтернативу. Крис Поль "закрыл" BlutEngel - видимо, его достали эти латексные сопли. Он сконцентрировался на Terminal Choice и Tumor. Sopor Aeternus продолжают выпускать шизофреничные альбомы, но ходит слух, что Анна Варни - это уже другой человек, преемник предыдущего (предыдущей?). Кто действительно не сдал позиций - это, пожалуй, Hocico. Бывшие любимцы Сенобиты, "мексиканские придурки" до сих пор выступают на каждом нашем фестивале, показывая молодым немецким электронщикам, кто здесь хозяин. Что до последних, их расплодилось столько, что я уже не могу запомнить все названия. А уж тем более отличить их друга. Конечно, среди новых групп есть и достойные, но в основном все это - повторение пройденного. Темная Сцена вырождается... Недавно я углядел очень интересных дарквейверов, засветившихся на WGT. Они назывались Otto Dix. Я поразился, узнав, что они из России - не думал, что в этой стране вообще играют подобную музыку. Их вокалист чем-то напомнил мне повзрослевшего Вико.
Сейчас я почти закончил уборку под старые записи Clan of Xymox (вряд ли я дождусь новых). Звонок в дверь. Это мой парень. Ему 21, у него темные волосы, которые он уже долго не стрижет по моей просьбе. Обычно мы сначала идем ко мне в комнату, курим, пьем что-нибудь. Но сегодня прямо в прихожей начали целоваться.
-Вико... - шепчу я, когда мои губы ползут вниз по его шее.
-Меня зовут Аксель. - холодно произносит он и резко отстраняется. Аксель довольно обидчивый.
-Позволь мне называть тебя Вико! - умоляю я, опускаясь на колени и растегивая его ремень.
-Называй меня как хочешь, сладкий... - медленно, глухо проговаривает Аксель. От обиды и следа не осталось. Страсть меняет его голос. А что до минета, так он просто больной. Как и я.
... Через пару часов мы лежим в постели, измученные, но не насытившиеся. Мы сливались друг с другом дважды, в первый раз яростнее, во второй - более прочувствованно. Аксель говорит, что хочет еще. Я тоже.
В музыкальном центре - убийственные стенания Diary of Dreams:
Don't be such a stranger
I Am oK, but you're in danger...
Та самая песня, под которую Вико ушел, чтобы не вернуться никогда. Почему я не пошел за тобой, Вико?...
02 - 12.05.2008.