Спок и часовня

Спок и часовня

Много лет назад Спок впервые подумал о том, что было бы неплохо что-нибудь построить. В строительстве, в появлении новых зданий всегда есть что-то, радостное, порой его можно сравнить с рождением на свет ребёнка, с этим прекраснейшим событием в жизни любого человека. Спок хотел соорудить что-нибудь такое, что привлекало бы всеобщее внимание. Что-нибудь такое, что может быть и красивым, и полезным одновременно. Тогда ещё молодой Спок мечтал о том, чтобы каждый, кто проходил мимо возведённого им здания, думал или говорил бы своему собеседнику: «Гляди, это Спок построил!», а тот отвечал бы: «Ого, ну он молодец-то, не всякий такое сумеет!»
А лет через пятьдесят, или даже через сто, люди рассказывали бы друг другу легенды и самые разные полуправдивые истории об удивительном здании. Оно было бы главной достопримечательностью деревни, и кто-то наверняка пустил бы слух об обитающих там призраках, или о том, что нужно прикоснуться к двери, чтобы исполнилось твоё самое сокровенное желание, или о том, что в ходе какой-то войны только оно, одно-единственное, это здание, осталось невредимым, будто бы пули и снаряды сторонились его. Ох, сколько всего мог выдумать народ про споково сооружение! Самого создателя давно бы не было в живых, а плод его стараний, его воплощённая мечта продолжала бы стоять на том же месте.
Сделать всё Спок хотел самостоятельно. Так, чтобы яма фундамента была выкопана им, чтобы каждый кирпичик был водружён на нужное место именно им, чтобы вся внешняя и внутренняя отделка была произведена его руками, а потом и красную ленточку на открытии перерезал он.
Когда наш герой впервые подумал об этом, ему не исполнилось и двадцати, и он даже представить не мог, что же такое можно построить, чтобы сошлось: и польза, и красота, и слухи с легендами. Ему не пришло в голову ни одной хорошей идеи, и он надолго забыл о строительстве, занимаясь чем ему было положено: военная служба, женитьба, дети, тяжёлая работа с периодическими повышениями…

Спок отпраздновал пятидесятилетие. Жена давно стала для него не более чем привычкой, чем-то вроде предмета мебели; дочь вышла замуж и ждала ребёнка, а оба сына, погодки, давным-давно уехали из родной деревни в город, где успели обзавестись и собственными семьями, и достойной работой. Но Спока тревожило ощущение, будто что-то в своей жизни, несмотря на внешнее благополучие, он до сих пор не сделал. Тогда-то и вспомнилась давняя мысль о строительстве, причём тут же и выразилась она более чем конкретно: часовня! Часовня! Что может быть проще? Небольшая, аккуратная часовня, с золотистым куполком и крестом – вот она, мечта Спока!
Чувство, охватившее мужчину в то утро, было схоже с легендарной архимедовой «эврикой», или с ньютоновым яблоком, или с приснившейся Менделееву водкой. Это было даже не воодушевление, не осознание прикосновения к оказавшейся такой близкой истине, а нечто много большее, чему пока не придумано название, - столь редко людям случается подобное испытывать. У Спока откуда-то взялось столько энергии, сколько не припоминал он и в молодости. Три дня пролетели как полчаса, и за это время ни разу не сомкнул Спок глаз: всё думал и думал, сопоставлял и подбирал варианты, строил планы.

В ближайший понедельник Спок отправился в столицу, чтобы там нанять опытного проектировщика. Проект часовни – единственное, за что воодушевлённый мужчина не готов был взяться самостоятельно, понимая, что ничего в этом не смыслит. Найденный им архитектор с двадцатилетним стажем пообещал подготовить все чертежи в течение двух недель, отметив, что задание совсем несложное, но весьма интересное. В деревню Спок вернулся довольным и буквально трясущимся от нетерпения. Он жалел, что не взял у архитектора номер телефона, и поэтому не мог узнать, какого размера должна быть яма под фундамент, которую готов был начать копать прямо сейчас. Огромных усилий стоило жене Спока уговорить мужа собраться с силами и подождать, не думая о часовне ежесекундно.
Спок так много говорил о своей затее, что уже через пару дней о его планах узнала вся деревня, и сообща было выбрано место под будущее строительство, одобрили которое буквально все. Предложения помочь в возведении часовни энтузиаст начисто отверг, заявив, что всю жизнь мечтал сделать своими руками что-то по-настоящему полезное для родной деревни, такое, что всех бы обрадовало. Деревня умилялась Споку и что ни день спрашивала его о развитии событий, уговаривала ни в коем случае не отказываться от своей задумки. Конечно, Спок и не отказывался – ведь от одной мысли о готовой часовне с аккуратным золотистым куполом и резным крестом по его телу пробегали мурашки нетерпения.
Эти две недели показались Споку самыми длинными во всей его жизни – доходило до того, что он считал минуты до встречи со столичным архитектором и тряс стенные часы, словно надеясь: вдруг пойдут быстрее!

Наконец, настал заветный понедельник, когда Спок получил подробный проект часовни с указанием всех необходимых материалов, размеров и пропорций, приёмов и методик строительства, чуть ли не с детальным описанием всех-всех-всех действий, которые потребуется совершить. Заплатить за столь обстоятельный проект пришлось немало, но Спок даже не думал считать деньги: ему было крайне важно, чтобы в бумагах содержалась вся информация по строительству часовни, вплоть до того, как лучше взять в руку молоток. Опытный архитектор показал настоящий класс, сделав именно то, что хотел его клиент, в кратчайшие сроки.
А сама часовня! Спок и представить не мог, что в будущем она получится такой замечательной: закруглённые стены из белого кирпича, массивная железная дверь с двумя внушительными кольцами вместо ручек и – самое главное – позолоченный купол, маленький, но изящный, со специальным креплением для креста. На бумаге было расписано и изображено буквально всё: и сколько нужно материалов, и каким образом делается деревянный свод, на который устанавливается купол, и где лучше заказать дверь.
Прямо от архитектора Спок помчался на строительный рынок, чтобы, не теряя ни минуты, заказать кирпич, доски, песок и цемент, а также недостающие инструменты и самую высокую стремянку. Большинство материалов обещали привезти в деревню в течение недели, а вот инструменты – только к началу следующей, что, конечно, огорчило Спока, но он успокоил себя: по крайней мере, можно уже сегодня начать копать яму! Заказав ещё в разных местах дверь, купол и крест, Спок вернулся домой к ночи, однако первым делом, даже не поужинав, отправился на место строительства с лопатой. Жена остановила его и насилу заставила лечь спать: утром сил будет больше, лучше с работой справишься, а сейчас только без толку измотаешься.

Не было ещё и семи утра, когда Спок принялся копать. Вокруг собирались люди, парни хотели помочь за символические деньги, мальчишки из деревенской школы готовы были взяться за лопату и бесплатно, лишь бы на урок не бежать, - но Спок злился и ругался на всех, требуя оставить его в покое. Это только его стройка, а уже когда дело будет закончено, все будут вместе радоваться. Народ удивлялся, но решил всё-таки оставить энтузиаста в покое.
За пару часов дневного отдыха Спок успел оформить месячный отпуск по уважительной причине – естественно, начальник давно знал о споковых планах, и прекрасно понимал, что часовня действительно нужна деревне, что его подчинённый делает благое дело.
Яма нужного размера была готова в среду, и едва Спок присел пообедать, как пришла машина из столицы: привезли цемент и песок. Наскоро допив грибной бульон и даже не притронувшись к жареной курочке, неугомонный трудяга принялся за следующий этап строительства: замешал бетон и начал заливать фундамент. И, поскольку прерывать этот процесс нельзя ни на минуту, а от помощи Спок упорно отказывался, работу он сумел завершить лишь под утро, когда небо уже стало светлеть. Спок так и заснул под ивой в десятке метров от застывающего фундамента, измождённый, мокрый от пота, но счастливый…

Через двадцать дней Спок в одиночку, работая по пятнадцать часов в сутки, завершил всю кирпичную кладку. Его трудолюбию и оптимизму не уставали удивляться: хоть Спок и заметно похудел, а лицо его к концу дня становилось пугающе бледным, он отказывался от помощи и работал, работал, работал без выходных, прерываясь только на быстрый обед. Часовня стала смыслом его жизни, ни о чём другом он не думал и, боясь потерять драгоценное время, ни с кем не разговаривал – лишь перед сном с женой, делясь впечатлениями ушедшего дня. Он хотел как можно скорее завершить работу, увидеть своё творение готовым, во всей красе. Ему было так хорошо, как никогда прежде.
Спок уже установил красивую железную дверь и закрепил перекладины под купол (всё в точности по проекту, миллиметр к миллиметру), когда понял, что самостоятельно не сумеет поднять на шестиметровую высоту эту сверкающую на солнце деталь будущего здания, эту своеобразную корону часовни. Пришлось отступиться от принципов и позвать в подмогу сразу троих крепких мужчин, да ещё и раздобыть пару дополнительных стремянок. Снизу стремянки держали двое – купол весил больше центнера, и нужно было подстраховаться. Вся, наверное, деревня собралась наблюдать за водружением купола. Сделать всё правильно удалось не сразу, далеко не с первой попытки, однажды купол едва не уронили - так что времени было потрачено уйма, успело перевалить за шесть часов.
Наконец, всё было готово, и зрители восторженно захлопали в ладоши. Предзакатное солнце как будто тоже обрадовалось: впервые за день выглянуло из-за облаков и погладило своими лучами позолоту, которая фантастически красиво заискрилась, ослепляя людям глаза и отражая, разукрашивая хмурое небо. Спок улыбался и смеялся, как ребёнок, обнимал по очереди своих помощников, не переставая повторять: спасибо, спасибо, ах, Боже, до чего же приятно! Он даже позволил себе отдохнуть в этот вечер и выпить вместе с женой по бокалу вина. На следующее утро жена Спока, в свои сорок семь ещё отнюдь не утратившая былой красоты, кажется, впервые за долгое время пребывала в приподнятом настроении и – неслыханное дело – на глазах у всех целовала и обнимала своего мужа, называя его не иначе как «любимый».

Настало время закреплять крест. И хотя внутри часовни ещё ничего не было отделано, не был готов алтарь, а стены походили скорее на стены какого-нибудь карцера, именно этот момент представлялся всем кульминационным. Ведь там, где нет креста – там нет и церкви, нет веры. Субботний день выдался ясным и тёплым, и жители с удовольствием собрались у ставшей знаменитой «стройки Спока», чтобы увидеть историческое для деревни событие собственными глазами.
Спок был, в общем-то, рад толпе зрителей: за месяц интерес народа к стройке заметно погас, и в отдельные дни Споку становилось даже скучно класть кирпич за кирпичом, не имея поблизости ни единого наблюдателя. Крест, в отличие от купола, можно было установить и в одиночку, что неутомимому мужчине было по душе: всё-таки, ключевую победу ему хотелось одержать без посторонней помощи.
Спок аккуратно поставил стремянку вплотную к стене, проверил, насколько прочно держится эта конструкция. Удовлетворённо хмыкнув, он взял крест и тщательно стёр с него пыль и засохшие капли позавчерашнего дождя. Крест, конечно, отнюдь не был лёгким – дай Бог, если меньше полутора пудов, но насколько же приятно было держать эту махину в руках! Спок не отказал себе в удовольствии поднять крест над головой и восторженно вскрикнуть, на что публика ответила ещё более громким криком и аплодисментами. Спок широко улыбнулся и начал взбираться по стремянке, подумав про себя, что до начала своего строительства никогда не видал таких здоровых стремянок – сегодня, вероятно, он пользуется ей в последний раз, ведь после установки креста останутся только внутренние работы.
Встав на последнюю ступеньку, Спок попытался поднять крест над куполом, но ничего не получилось: даже этой высоченной лестницы не хватало, чтобы дотянуться до специального отверстия на позолоченной короне часовни. «Что ж, придётся лезть прямо на купол», - подумал Спок и сделал ещё один шаг наверх. Лестница зашаталась, и он перенёс вес на ту ногу, что стояла на позолоте. Тяжёлая ноша делала каждый шаг настоящим испытанием – но ничего, подбадривал себя Спок, ещё чуть-чуть осталось.
Он поднял левую ногу с лестницы, чтобы перенести и её на купол, - как вдруг почувствовал, что теряет равновесие. Вцепившись в крест как можно крепче, Спок попытался ещё раз занести левую ногу над куполом, на этот раз проделав это заметно быстрее, но едва он коснулся левой подошвой сияющего металла, как правая потеряла всякую опору. Не успев издать и звука, Спок камнем полетел вниз, разжав уставшие руки.
«Господи!» - ахнула деревня, а по щекам жены Спока уже ручьём лились слёзы. Спок упал на стремянку спиной, опрокинул её и уже вместе с ней приземлился – и лишь затем его настиг крест, летевший как будто в замедленной съёмке. Металлический штырь с противным хрустом пробил грудную клетку Спока, уйдя под кожу на добрый десяток сантиметров. Крест пару секунд торчал из груди энтузиаста-строителя, словно именно тут его место, словно именно между рёбер, а не на куполе для него сделано специальное крепление, - и лишь после этого рухнул прямо на лицо Споку…


- А что это у вас за здание такое? Как будто часовенка, но почему-то без креста… - спросил Клог у своего собеседника, сухонького дедушки с хитрым прищуром.
- Что ж, неужто тебе никто ещё не рассказывал?
- Не-а, - нахмурил брови Клог. Он уже второй день проводил в небольшой деревеньке, но почему-то вчера недостроенного сооружения не заметил.
- Это часовня, её лет пятьдесят назад строил один сумасшедший, Спок его звали. Я, кстати, помогал при строительстве: когда купол устанавливали, стремянку держал, - кажется, дедушка очень этим фактом гордился.
- А что ж не достроили часовню? Милая такая, тогда и вовсе со свежим кирпичом отлично смотрелась, наверное.
- Так этот Спок, когда полез крест устанавливать, здесь же и расшибся! Как сейчас помню: ливень в тот день страшный был, вот и поскользнулся, похоже. Он рухнул на стремянку, на ту самую, что я некогда держал, а крест сверху – хрррясь! – прямо в сердце ему. Мужичок, кажись, и понять, что произошло, не успел…
Клог молча слушал, рассматривая маленькое здание, которое из-за своей недоделанности производило какое-то странное впечатление: с одной стороны, оно угнетало, а с другой – притягивало…
- Знаешь ещё что, - продолжил дедушка. – Мы внутрь никогда не заходим, дверь сразу после похорон Спока заварили.
- Почему? – удивился Клог.
- Говорят, внутри живёт дух самого Спока, летает между стен, воет, вырваться не может, а ежели кто попытается его потревожить – того он убивает тут же большим железным крестом, который вечно держит в руках.
- Да-а, вот так Спок! – изумлённо протянул Клог, поблагодарил дедушку, сел на мотоцикл и поехал в соседнюю деревню. Любил он путешествовать да разные истории слушать…

2006. Август & 2008. Март, 23.