Сопли

В русском языке не так много времен, как в других. Всего лишь три, но и их хватает так, что больше могло бы захотеться только безнадежному дураку. Бытует мнение, будто Человек, у которого нет прошлого, во много раз сильнее того, у которого оно есть.

Мой ангелочек сменила за свою пока еще недлинную жизнь много городов, и во всех них оставила о себе светлые воспоминания.

В ее глазах запросто можно было утонуть, но при этом не погибнуть.

По началу я сопротивлялся своему чувству, возникшему по отношению к ней, поскольку сильно боялся «попасться» - очень не хотелось ощущать зависимость от кого-либо. Я очень долго не говорил ей слова, которые женщины так сильно ждут.

Мои родственники говорили, что она похожа на русалку.

Она обожала красивые мультфильмы.

Ее здорово расстраивало мое плохое настроение, и она часто плакала из-за этого.

«Поцелуй меня в носик», - любила приговаривать она и при этом мило улыбалась.

Иногда меня нервировала необоснованная ревность с ее стороны. Смешно, что объектами ревности зачастую становились мои бывшие женщины, с которыми я даже не общался.

У нее была настолько нежная кожа, что по утрам можно было наблюдать отпечатавшиеся на ней складки простыни.

Ей очень нравилось, когда я в ванной тер ее спину губкой.

Нежнее, чем она, меня никто никогда не ласкал.

Она обладала отличным вкусом в обоих смыслах этой фразы.

Не могу забыть нарисованный ей чайничек с ножками.

Как ей казалось, поцеловать нелюбимого человека еще можно, но обнять по-настоящему не удастся – поцелуй локален, губы временно обмануть реально, обмануть все свое тело сразу – затруднительно. Оно будет притягиваться лишь к тому, кого любит.

Она очень любила сидеть на окне, свесив вниз ноги.

Мы могли говорить друг с другом не переставая, причем темы бесед редко повторялись.

Друзья завидовали нашему счастью. Некоторые по-доброму.

Она выражала недовольство некоторыми фрагментами своей фигуры, между тем, ее фигура максимально приближалась к идеалу.

Летом ей больше всего нравилось носить разноцветные сарафаны.

Прикасаясь к ней, я ощущал себя способным на все Великие деяния сразу.

При улыбке у нее очаровательно выделялись на лице щечки. Именно не щеки, а щечки. По-другому их нельзя назвать, как ни пытайся.

Она ценила произведения великих композиторов и свой кулончик в виде бабочки, у которой не было одного глаза.

В детстве, когда мы еще не были знакомы и жили в разных городах, мы оба хотели быть похожими на одного и того же персонажа фильма «Охотники за привидениями» - зануду в очках.

Когда ей было грустно, ей нежно напевал на ушко ее имя Йен Гиллан.

Если она замечала, что лица окружающих тускнеют, не обращая внимания ни на что, она принималась летать около Желтого дерева.

Она ценила средневековую музыку.

Как-то я подарил ей мир, который можно было объять одной рукой.

У нее за спиной постоянно говорили гадости. Она не реагировала.

В своих фантазиях она представляла, как будут выглядеть наши с ней детишки. Для дочки по ее мнению милее Машеньки имя придумать невозможно.

Много строчек моих стихов были адресованы именно ей.

Она всегда первой читала любые мои рассказы.

Пер Гюнт у Ибсена тоже соблазнил женщину в зеленом.

Она понимала меня во всем, пока у нее не иссякло терпение.

Когда ее не стало рядом со мной, я взялся перечитывать книги, которые она очень любила. Вероятно, таким образом мне где-то, глубоко в душе, удавалось почувствовать ее присутствие.

Помню, как, поняв, что она не вернется, я прижал к груди ее картину и простоял так несколько часов.

Если бы я встретил ее случайно, я бы хотел видеть, что у нее все хорошо, но при этом я выжидал бы мгновение, когда в ее глазах сверкнет искорка печали о том, что мы не рядом, и насладившись им, не постеснялся бы показать на секунду собственное страдание.

Моя мечта, чтоб она считала нашу встречу счастьем, которого удостаиваются немногие.

2.07.08