Привет от Михалыча или кое-что о Бесах

В некоторой главе одного из своих бессмертных произведений под названием "Бесы" Федор Михайлович Достоевский изобразил персонажа по фамилии Шигалев, создавшего замечательную теорию насчет "устройства будущего общества, которым заменится настоящее". Согласно этой теории все человечество следует разделить на две неравные части, соотносящиеся как один к девяти: соответственно повелевающую и подчиняющуюся, воспитанную особым образом – исключая развитие возможных талантов. "Цицерону отрезывается язык, Копернику выкалывают глаза, Шекспир побивается каменьями". В общем, должно быть понятно, кто предвосхитил появление идеи сверхчеловека, развитой впоследствии Фридрихом Ницше.
Конечно, с точки зрения гуманизма идея страшна, а кому-то, вероятно, и смешна. Особенно такой расклад осуждался, осуждается и будет осуждаться приверженцами христианской культуры. Наш родной религиозный экзистенциалист Н.А.Бердяев неизменно противопоставлял свободу и необходимость. Но, как учит история развития мысли человеческой, свобода – такое скользкое понятие, что каждый может сотворить его по образу, который ему лично кажется удобным. Давным-давно Спиноза сообщил, что свободы в мире нет, так как человек обременен своими собственными страстями, а в них – рабство. Потому свободу этот прекрасный нидерландский философ определял как познанную необходимость. У только что упомянутого Бердяева, как и у христиан вообще, свобода предполагает независимость от собственных страстей. Иными словами, они считают, что каждый отдельно взятый человек вполне способен усмирить свои страсти (идея, восходящая к буддизму). У Ницше свобода явно выглядит как вседозволенность, свойственная лишь Сверхчеловеку, Господину. Все слишком непросто. У нас принято кричать на каждом углу: "Свобода! Еще свободы!" А на деле оказывается, что мы сами не всегда знаем, какую из свобод подразумеваем в данный момент. Лично мне более близок по духу ницшеанский подход. Я свободу вижу как отсутствие конкретно внешних ограничений. То, что дано от природы – не рассматриваем. Это нам дано по умолчанию, это мы не выбирали. Свободу я желаю рассматривать только в рамках того, что возможно выбрать осознанно. Кто считает, что страсти можно усмирить, не найдет во мне понимания и отклика. Все мы люди, все мы хотим есть и спать. Если этих потребностей не удовлетворить, появляется боль. И какой способ освобождения от данных страстей можно предложить? В то, что от природы, уже никому не вмешаться. Даже самому Бердяеву, каким бы мудрым он не был.
Ныне приняты следующие подходы к пониманию свободы: либо интересы личности совпадают с интересами общества, либо личность конфликтует с обществом, либо личность изолирует себя от общества, либо приспосабливается к нему.
Как бы то ни звучало, наиболее интересное понимание – это конфликт. Так считают многие, и я не исключение из общего правила. Подлинно свободная личность всегда стремится разрушить нормы и ценности, созданные до нее. Основным же результатом в итоге оказывается разрушение себя. Подлинно свободная личность трагична. Моими любимыми литературными героями всегда были Печорин и Ставрогин. Если личность страшится итогового саморазрушения, она уже по определению несвободна. Ее ограничивает страх. Свободен лишь тот, кому терять нечего. Как раз такой тип людей принято считать особо опасным для окружающих. Остальные помягче будут. Если есть нечто, чем ты дорожишь; если тебе небезразлично мнение других людей, лучше не обманывай себя и не называй свободным. На эту тему хотелось бы процитировать одно стихотворение недавно скончавшегося Дмитрия Пригова.
Банальное рассуждение на тему свободы:
Только вымоешь посуду
Глядь - уж новая лежит
Уж какая тут свобода
Тут до старости б дожить
Правда, можно и не мыть
Да вот тут приходят разные
Говорят: посуда грязная! -
Где уж тут свободе быть
Но вернемся к начатому. Слишком сильно свобода отвлекла нас от сути размышления. Дело вот в чем: чем больше я наблюдаю за людьми, тем чаще прихожу к выводу, что идея длинноухого Шигалева оказалась у Федора Михайловича пророческой. Шигалевщина уже является действительностью. Человечество на самом деле так и поделено – один к девяти (в отношении я, конечно, мог ошибиться – для подтверждения необходимы статистические исследования). Разница с книжной шигалевщиной лишь в том, что тем девяти частям, являющимся рабами, дан в виде приза миниатюрный набор примитивных развлечений. Для того, чтобы они осознавали себя свободными личностями.
Тема отбирания свободы и замены ее дешевыми развлечениями тоже звучала у Достоевского – в Легенде о Великом Инквизиторе, вложенной в уста Ивана Карамазова. Но там подразумевалась другая свобода. Та, что впоследствии станет бердяевской. В общем, дело не в том, что я сильно в обиде на такую систему устройства общества. Есть в ней доля здравого рассудка. Просто я иду, как бы страшно это не смотрелось, дальше и считаю, что некоторые экземпляры, ошибочно причисляющие себя к человечеству, вообще должны быть уничтожены как нечто, не имеющее цели. "Не плодить ненужных сущностей". Бесцельное не имеет права на существование. Оно не является ни рабом, ни повелителем. Склад ума и количество талантов – рабские, потребность – как у владыки. Это абсурд. Понимаю, странно такие вещи слышать от человека, сочинявшего добрые сказки про волшебниц. Сейчас объясню, где ломается высказанная мной теория. Единственное ее слабое место, единственная проблема – это то, что морального права решать, кто должен жить и создавать, а кто нет, не имеет абсолютно никто. Более того, также никто не имеет такого права разводить шигалевщину и определять, кому быть владыкой, а кому – рабом. Для этого нужно существование какого-то верховного судьи. А оно согласно Иммануилу Канту недоказуемо, как недоказуемо и обратное. Если оглянуться назад, можно увидеть, что попытки взять указанное выше право уже были. Наиболее сумасшедшая из них – фашизм. Таких потенциальных властителей как Гитлер и Сталин надо отслеживать. Иначе постепенно они увлекутся, и уничтожаться подряд станут все неугодные вождю. Без разбора. В определенный момент такой убийца по убеждению в своем сознании превращается в бога. В того самого верховного судью. Я знаю это по себе. Дай мне власть, и кругом начнется то же, что в правление Калигулы. Надо уметь защитить людей от себя.
Так же, как отец воспитывает сыновей, правительство каждой взятой страны воспитывает общество. Именно: не руководит им, а воспитывает. Выращивает, если хотите. Обществу, как и детям, нужны внимание и забота. Когда взрослые не обращают на них внимания, выказывают свое равнодушие и просят не мешать, пока родители занимаются делами, дети становятся агрессивными. Их начинает воспитывать улица, а после этого чаще всего один исход – ненужная сущность. Не всем детям нравится, когда им в пример ставят других и требуют быть на них похожими. Правительство должно любить свое общество. Без любви его не воспитаешь. Любить, а не использовать. Я же так и вижу шигалевщину – девять десятых ходят убитые водкой и притупляющим сознание телевизором. Образ жизни, названный уродским словом гламур заменил собой главную цель живого существа – совершенствование. Чего я жду? Того, что в некотором государстве хоть один раз в 50 лет будет появляться руководитель, которого народ ласково окрестит папой. Не "папашей", как у Куприна, а именно папой. Как когда-то дали прозвище Ивану Андреевичу Крылову – дедушка.

16 ноября 2007