Без названия

Это как бы одной любовью меньше. Брезгливо и промозгло. Грязь и лужи, впрочем, как обычно. Для создания образа сумеречной щемящей тоски. Или печали, выбирай по вкусу. Голова тяжелеет, глаза передергивает медленная судорога сна. То свет, то темно. Свет-темно. Свет-темно. Манера изложения наскучила и отдает банальщиной. Повседневным желанием выделится, взвить гормоны в воздух и горделиво гордиться очередной пустышкой. Эти пустышки повсюду. Само слово чем-то напоминает сушку, поэтому не вызывает отторжения.

А от печали не уйти. Достаточно богатая тема для неисчерпаемого болотного графоманства. Плескания в зловонной жиже. Даже не жиже, а уменьшительно-ласкательной жижке. Тьфу. Всегда и везде хочется чего-то большего. Неистребимое вожделение идеала? Или бытовая красноносая жадность? Если оглядеться по сторонам трезво и открыто.. Например, ранним майским утром по дороге на работу. Окинуть трезвым взглядом панельные дома, расцвеченные честным и незлым солнцем. Можно увидеть не только брутальную асфальтовую красоту города. Можно понять, что жадность и вожделение идеала органичны, как серый упитанный кот на балконе напротив. Ум лезет во все. Ум нужно душить. Темной ночью, светлым днем гнать и жечь его огнем. Почувствуйте себя сильными, простите мне примитивные клише.

Проще всего – это осень и разлука. Еще неплохо удаются подвиги. На ура идет серая беспробудность тяжелой жизни. Кокаин эмоций. Слезы извлечь проще, чем мысли. Если скользнуть парой черных строк выше, можно найти противоречие. Не нужно бояться противоречий. Как и первого секса. Все иное исчезает и затирается, а это врезается в память. Постновогодняя елка роняет желтеющие иглы. Иглы путаются в ворсе ковра и больно колют руки. Как-то невдомек чем же она могла радовать. Действительно, чем?

Осень рано или поздно заканчивается. Возможно вам приходилось чувствовать неловкость. Неловкость от того, что осенью хотелось плакать. Или истерить, согревая дома ладони после усталых сражений в транспорте. Может хотелось выглядеть печальным и глубоким, как синее-синее море? Вот это все и затирается первым теплом настоящего солнца. Не того суррогатного кусочка сыра, которое пряталось долгие месяцы. А Солнца. Которое требует темных очков и крема от загара. Неловкость быстро уходит. Паранойя зыбко исчезает над разогретым морским песком и опять наступает время без мыслей. Наше время.