Память сердца

Память сердца вновь приводит в дорогие места детства, а ноги пыльной дорогой несут на одну из улиц поселка за локомотивным депо к старенькому приземистому домишке солдатской вдовы Елены Григорьевны Трифоновой.
Одолевают тревожные думы: застану ли ее в живых? Она живет одна и с окончания войны, со дня Победы все ждет своего мужа с фронта.
Во многих местах видны хоромы новых русских и убогое жилище на их фоне как бедный родственник. Старый, выщербленный забор, покосившиеся ставни, серая дверь.
Долго стучу. В ответ – тишина. В голову лезут тревожные мысли. Солдатской вдове уже где-то под 90 лет. Может что случилось? Громко зову ее по имени и отчеству. Молчок. Уже собираюсь уходить, но тут слышу шарканье ног за дверью. Называюсь. Щелкает замочная защелка и вот уже в полураспахнутую щель вижу худенькую фигурку старушки. Дрожащей рукой она открывает тонкий марлевый полог и долго подслеповатыми глазами вглядывается в незнакомца.
Представляюсь. Напоминаю, как жили в одном бараке за железнодорожными путями. Комнатки были рядом и она тогда была лучшей подругой моей матери. Сколько было тогда между ними пересказано за долгие зимние вечера у натопленной печки. Тогда были молоды, здоровы.
Моей матери давно нет в живых и потому хочется побыть рядом с той, кто ее помнит, послушать, что окружало тогда этих женщин, какой мирок связывал их помыслы.
Признала и, шаркая ногами, тяжело передвигаясь, провела в каморку. Пришлось для начала рассказать о последних годах жизни моей матери. Елена Григорьевна внимательно слушала мое повествование, ее взгляд был устремлен в полумрачное оконце, взгляд сквозь слезы. О чем думала эта женщина в такие минуты? Не скрывая, она концом косынки убирала набегающие капли, застилающие ее выцветшие глаза.
Я окончил, она глубоко вздохнула и приоткрыла свои мысли, постаравшись как можно полнее, насколько позволяла ее память, окунуться в то далекое время.
Стараясь запомнить тропки жизни дышащего на ладан человека, я не перебивал, не задавал вопросов, лишь вслушивался в тихий, порой неразборчивый говор старушки.
Да, не долго была счастлива в жизни эта женщина и моя мать. Счастливые, радостные предвоенные годы ! Замужество по любви, первенцы, как в той, так и в другой семье. Кажется, чистое, светлое завтра их было вечно. Но все оборвала проклятая война. У обоих мужья не вернулись с фронта и всю жизнь они посвятили своим кровинушкам, своим сыновьям, вынеся на своих плечах все тяготы военных и послевоенных лет, познав холод, голод, каторжный невыносимый труд.
Трудились на восстановлении разрушенного народного хозяйства, а по приезду на Урал обе попали в бригаду по ремонту железнодорожного полотна. Смотрю на ее изможденные, высохшие руки и думаю: как смогли они все выдержать? Как сердца простых русских женщин не сломились, не пустились на соблазн кончить жизнь где-то под воротами, под забором. Это же надо, сохранить в своем сердце столько тепла, нежности, ласки и в память о своих мужьях все отдать сыновьям. Да, воистину, материнская любовь без меры.
С тяжелой душой я покидал Елену Григорьевну Трифонову – вдову бывшего солдата, ратный подвиг которого не оценила Родина. Уходят последние, кто сохранил в памяти те страшные года.
Весна 1945 года подарила человечеству мир. Вот уже несколько поколений родилось и живет в относительно мирное время. Конечно, и в этот период то тут, то там люди за лучшее место под солнцем, за идеи, а то и просто за власть разжигали костер войны.
Сколько еще русских женщин-матерей не дождались своих мужей, сыновей с мест сражений. Сколько еще солдат вернутся домой, оставшись калеками на всю оставшуюся жизнь. Но большой войны, с глобальной доктриной и миллионами жертв, затронувшей множество государств, не было вот уже чуть более 60 лет. И, хочется верить, что никогда больше не будет. И пусть Елена Григорьевна спокойно завершит свой жизненный путь, зная, что ее правнук не сложил голову на поле брани.
При прощании в ее глазах я видел слезы надежды, стекавшие по ее морщинистому лицу.



Александр Самохвалов