Роза

Мне было несказанно хорошо среди подруг, таких красивых, шелковистых, розовощеких! Я росла вместе с ними, радовалась солнышку и его поцелуям, радовалась сладким слезинкам дождя и пению птиц.

Потом я выросла, и мне сделали больно. Кто-то пришел, ударил чем0то острым по моему стебельку и навсегда разлучил меня с моими подругами. Меня завернули в шелестящую бумагу цвета неба и блестящую, словно наш пруд в солнечную погоду, и отдали какому-то человеку. Я думала, что мы с ним родственники, хотя, конечно, дальние. Он очень походил на меня и моих подруг.

Такой же высокий и худой, как наши стебельки, а его лепестки, которые у людей называются волосами, такие же пышные и шелковистые, как и наши, только очень темные. В глазах его блестели капельки дождя, а на лице сияли поцелуи солнышка.

Он держал меня бережно и нежно, он прикасался губами к моим лепесткам, а потом отдал меня красивой веселой девушке с глазами цвета земли на моей клумбе и такой же розовощекой, как мои подруги. Она сняла с меня блестящую бумагу и вскрикнула:

Ой! Дима, я укололась! Ну ничего, это шипы. Она такая красивая! Пойду поставлю в вазу… Смотри – лепесток кровью запачкался.

Девушка говорила и смеялась. Она была такой счастливой! И я радовалась вместе с ней. Ее звали Олеся.

Утром Олеся ушла, поцеловав меня на прощание. А вечером, когда вернулась, она долго плакала. И я не понимала, что происходит. Потом Олеся встала, подошла к столу, на котором стояла я в прозрачной вазе, села рядом и сказала: « Привет, цветочек! Везет тебе: стоишь себе в вазе и проблем никаких не знаешь. А я…Я только что человека убила.

Понимаешь, я не хотела этого делать. Само как-то вышло. Я так люблю моего Диму! Он для меня все. Все! Я и живу только для того, чтобы быть рядом с ним, моим ангелом.

Если бы ты знала, розочка, как долго мне пришлось бороться за его любовь! Когда я увидела его, то подумала, что это ангел спустился с небес. Такой он был красивый! И глаза у него кроткие, добрые, а улыбка…такая детская! Я поняла, что он создан именно для меня.

Я не знала, кто он, как его зовут, где он живет – ничего совершенно. Только то, что он, скорее всего, учится в университете, как и я. Когда я почти все о нем узнала и сказала, что люблю его, оказалось, что у него уже есть девушка. Я знала, знала об этом, но не хотела верить! А он…казался мне таким хрупким, беззащитным перед моей безудержной любовью, толкавшей меня на безумства. Я не знала, что мне делать.

Отпустить его я не могла. Это было выше моих сил – стать никем для моего обожаемого ангела. А ведь так бы и произошло, если б я просто ушла, смирившись с таким положением. И я предложила Диме стать друзьями.

Он, конечно, согласился. Он пожал мою руку своей большой и теплой ладонью и обещал быть мне другом. Но что мне его просто дружба? Он был таким неразговорчивым тогда, когда мы учились. Самое большее, чего я могла добиться от Димы, - это слово «привет» при встрече. Мне этого слишком мало!

Мне нужны были его глаза, его руки, его губы… Все, что мне оставалось, - плакать. Рыдать до изнеможения, до истерики.

А потом… я попала в больницу. Для сумасшедших. Месяца два меня кормили таблетками и мучили капельницами. А в марте, когда я снова его увидела, он даже не поздоровался со мной. Он просто сделал вид, что не заметил меня. И на что я надеялась?
Понимаешь, он согласился быть мне другом только для отвода глаз, чтобы я отвязалась от него. И мне стало так обидно!

Я хотела забыть его, но не могла. Пока я его не видела, думала: «И что я в нем нашла? Малохольный какой-то. Кажется, я и не люблю его вовсе». Но стоило мне хоть издали заметить Диму, как меня бросало в озноб. Я переставала контролировать себя. Просто сходила с ума! Мне хотелось подбежать к нему и обнять крепко-крепко, а иногда просто поколотить. Но ноги не слушались меня, руки дрожали, как у алкоголички, и почему-то мне хотелось выть.

А если я не видела Диму, то обязательно встречалась с его мамой. Кто бы подумал, что меня угораздит влюбиться в сына Марины Викторовны, заместителя декана и преподавателя методики! Но так получилось. Я даже обрадовалась сначала, когда узнала об этом, потому что любила Марину Викторовну. А потом…

Я разочаровалась в ее сыне. Я ненавидела его, но не переставала любить. И от этого ненавидела его еще больше! Я хотела отомстить ему за такое пренебрежение, за то оскорбление, которое он нанес моему самолюбию. И я напряженно думала. Иногда мне просто хотелось убить его. Особенно, когда я видела Диму в окружении девочек с исторического.

Однажды я написала ему письмо с открытой угрозой, что если он будет продолжать вести себя так, я все расскажу его мае и попеняю ей, что она не смогла воспитать собственного сына. А еще педагог! И обещала опозорить его на весь истфак, на котором он учится.

Бедняжка! Дима после этого письма, едва увидев меня, впадал в отчаяние. Я вселяла в него ужас. Мне даже стало жаль его. Он всячески старался избегать встреч со мной. Мне было смешно наблюдать, как он мечется по коридору, заметив, что я стою на его пути. Мой бессовестный ангел казался мне мышонком, загнанным в угол, а я – злой голодной кошкой.
Наконец, я устала мучить нас обоих и решила больше не трогать Диму. Тем более я гадала на Библии, и, знаешь, что она мне сказала?

« И любить его всем сердцем и всем умом, и всею душою, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжений и жертв». А потом: « Ты хорошо поступишь, если отпустишь их, как должно ради Бога».

Сначала я не хотела верить глазам своим, не хотела думать об этом. Но… потом поняла, что Книга права. И мне пришлось смириться. Я перестала преследовать Диму, даже сама обходила его стороной. Все, что я могла позволить себе, - лишь издалека смотреть на этого красавца.

С тех пор прошло года полтора. Мы оба получили дипломы, и уже полгода я не видела Диму.

А недавно мы встретились. Совершенно случайно. И – не знаю, что с ним произошло – Дима вдруг пригласил меня на свидание. Потом все было, как в сказке! Цветы, признания… У меня голова шла кругом от такого неожиданного счастья.

И вот сегодня я увидела его с другой. Тут словно бес в меня вселился.

Я достала из сумки ножницы и…

А это… Это был не он! Это был другой парень. Но мне со спины показалось, что это мой Дима. Что мне делать, не представляю. Я не хочу в тюрьму!»

Олеся снова зарыдала. А потом ушла на кухню и больше уже не вернулась.

Ее похоронили. Дима ничего не говорил, только молча плакал. Затем поцеловал меня и положил на могилу Олеси.

Теперь меня снова ласкает солнышко и умывает дождь. Правда, лепестки мои совсем высохли, и некоторые унес с собой ветер-шалунишка. А Олеся, глупенькая, лежит так глубоко под землей и не видит, как здесь хорошо.