Сказ о Вещем Олеге

Часы упорно подтаскивали короткую стрелку к ночной двойке, но спать не хотелось. Хотелось конкретики, но «конкретикой» в разговорах уральского лешего Андрея не пахло. Я оперлась лбом на ладонь и уставилась в опустевшую тарелку, искусно нарисованные деды-грибы заговорщицки подмигивали, стараясь спутать и без того неясные мысли. Нет, ну надо же было им всем начать с самого сложного! Русалки это еще куда ни шло – обычные стервозные разборки, а с волкодлаками как быть? Тут уже не ссучеством пахнет, тут дело покрупнее… И почему все должна решать именно я? С ума сойдешь от их условностей, похлеще чем у людей!
Так что пусть сказку свою расскажет, устала я… А сказка - это хорошо, можно даже сказать, здорово, тем более в моем нынешнем состоянии. Леший открыл новую сигаретную пачку и положил на мою тарелку очередную порцию «природного очарования».
Грибы с медом.
Мед и грибы…
…
- Так что там с Олегом и какое отношение Николай к нему имеет, это ж далеко от Москвы?
- Ну, твой московский знакомый из первых древних, вся Европейская равнина его угодьем была. Я лешим стал, когда еще только скучковалась эта группка независимых людишек в его владениях, жалкая такая поначалу группка была…
- Подожди,- взмолилась, безвозвратно теряя смысловую нить повествования. - Какая группка?
- Ну, Русь эта… Киевская. Ты лучше у него спроси, он поподробнее всю эту племенную неразбериху знает. Понапутано там у него – страсть! Не могут люди делать что-либо просто, вечно усложняют, трудности выискивают, проблемы лишние раскапывают, как будто бы у них время есть все эти дела до конца довести. Тут тысячи лет не хватит, а вы, шустрите, за полтинник норовите управиться.
Я благоразумно пропустила мимо ушей нелестные отзывы о моем племени и попыталась вернуть разговор в прежнее русло:
- Чем же его так задел Олег-то наш, он вроде хороший был, воевал за Русь-матушку...
- А вот тут ваша хваленая История дала сбой! То, что Олег воевал - правда, но воевал он редко, а вот больше всего на свете этот Вещий друг любил охоту. Человек был дикий и как любой неотесанный дикарь меры не ведал, к тому же пил шибко. Его охотничьи рейды свели бы с ума даже такого законченного флегматика как Тихомир (это южный леший, познакомишься еще), чего уж говорить о Шалунове. Чего только Микола не делал, любимую дочь князя в русалки взял, жен всех трех в лесу заморочил, четыре года подряд урожай губил, сына и того без разума оставил, никакого результата.
- Не проще ли было самого Олега ликвидировать? – вполне резонно поинтересовалась я. Действительно, стоило затрачивать такое количество усилий из-за одного дебоширящего алкаша?
- Наивность твоя… - вздохнул Андрей, машинально подкладывая нам обоим порцию очарованных грибов. - Он же князь. Место освободится, а кому занимать? Сын молод еще, братьев как мух в сортире, жаждущих родственников еще больше, княжеский стол-то один из самых престижных. Выводы делать не умеешь. Грызня из-за наследства, распри, заговоры, войны… Миколе опять головная боль, то один по лесу шарит как ураган, а то целыми дружинами на пропитание себе промышлять начнут. А трупы? Знаешь, как тяжело потом от воронья избавляться? Они же, как мухи, плодятся на мертвечине тысячами, баланс природный нарушают. Не хотел леший всего этого, но видно шибко достал его этот Вещий мерзавец, раз Микола плюнул на последствия и придумал вашу теперешнюю байку.
- Какую байку? - я слизнула с тарелки последний гриб, настроение постепенно стало выравниваться.
- Как «какую»? – удивился грибник, - «…и примешь ты смерть от коня своего…»
- Ну это-то я знаю, только причем здесь охота? Олег вроде в поход собрался, «отмстить неразумным хазарам», если я не ошибаюсь?
Леший вздохнул:
- Я же говорил, в «Песне» правда только в следствии. Хазары, благородная дружина, справедливая месть и князь, смахивающий на святого угодника, все это антураж.
- А старец-волхв, предсказавший Олегу смерть, тоже антураж?
- Не-е-е… Вот старец как раз настоящий. Только не старец он был вовсе, а наш с тобой общий знакомы, которому по-кайфу теперь в этой помойке-Москве копаться. О, время! Мечтал о покое и вот на тебе, на самый сумасшедший участок подписался. Да и нечего ему делать-то было, кто кроме него всю эту кашу расхлебает? – Андрей хмыкнул. - Старца из него ваши перепевки состряпали. Да и какой из него старец, окладистой бороды сроду не было…
Тут в избу постучался какой-то лесовик и сообщил, что в Омске «окаянный оборотень вкусил крови прямо в ночном трамвае недалеко от главной площади». Это уже было слишком, грибник вернулся к столу и озабоченно произнес:
- Тебе надо торопиться, завтра город начнет биться в истерике, а истерика пагубно влияет на людей.
Я согласно кивнула, но мысли мои витали далеко:
- Что было дальше?
- Ты о чем? – не сразу понял уральский леший, а когда догадался, брови его удивленно поползли вверх.
- Ну и нервы, - пробурчал он. - Ей о деле, а она сказку дослушать желает…
- Грибы хорошие, - умильно улыбнулась я, - Так что там было дальше?
- А что дальше? «Дальше» все по написанному. Встретил Шалунов Олега на лестной тропе, волхвом нарядился, как положено, волхвы тогда шибко в цене были, верили им очень. Встретил и пригрозил, мол, не закончишь бесчинствовать, то твой самый преданный друг на тебя поохотится, да так, что не обрадуешься. Надо сказать, Олег этот больше всего на свете коня своего любил. Конь действительно у него был знатный, красивый, сильный и верный, говорят, шибко, далеко за пределами княжества о нем молва шла. Олег, хоть и «под мухой» с волхвом столкнулся, но сразу скумекал на какого друга старец намекает, разозлился поначалу страшно, но деваться некуда, религия…
Поговорили, разошлись. Олег, конечно, бесчинствовать не прекратил, но слова псевдоволхва запомнил, поэтому коня на охоту не брал, ездил на других. Однажды заезжает после недельной охоты на двор, а именитого красавца в конюшне нема. Где?!
Все руками разводят, убежал, мол, тебя князь-сиятельство догонять, неделю как ждем… Конюхов с часовыми на кол, дворовых на поиски. Нашли… Скелет у опушки…
Кстати оборотень, который коня этого укокошил, Миколин лучший друг. Не знаю как Шалунов его уломал на такой подвиг, оборотни вообще конину не очень жалуют, но тот рассказывал, что конь действительно был что надо, пришлось попотеть, прежде чем тот копыта отбросил. А дальше все как в легенде: череп, скорбная ругань лживого пса-волхва и змея… С нами шутки не стоит шутить… - прибавил уральский грибник, ласково мне улыбаясь.
И я вдруг почувствовала, как неприятный холодок пробежал по позвоночнику, а в воздухе отчетливо обозначился запах металла... Новый зуб тут же отозвался легкой болью, подтвердив, ставшие уже навязчивыми, атрибуты опасности, но грибы сделали свое дело, и я опять отмахнулась от новых способностей моего организма заглядывать в будущее. Теплая, уютная кухня притупила бдительность, а очарованные грибы лишили способности трезво мыслить.
- …И понеслась по земле молва о всевозможных опасностях, какие только лесу приписать можно, - продолжал разглагольствовать уральский грибник, как ни в чем не бывало, - Микола, почитай, законодатель трети языческой религии будет. Природа стала оживать на глазах, опасности кишили кругом, как опарыши в банке рыболова, кикиморы, водяные, лесовики всех мастей и прочей нечисти названий с десяток. Чего только не напридумывали люди, дабы самих себя пугать, воображение – вещь великая, - он сладко прищурился. - Уважали тогда нас безмерно, золотое время было…
Я тихо фыркнула. Ну конечно, «золотое», пугали дремучий люд, сейчас бы тебя в "ящик" пальчиком грозить, засмеют. Да и не вылезают нынче шибко, самолюбие боятся уязвить, грамотные все стали.