Дед

Дом моего деда всегда пугал меня! Скрипучие ступени, исцарапанные когтистыми лапами, двери покрытые пятнами вязкой жидкости непонятного цвета и темные провалы грязных окон, за которыми всегда виднеется движение.
Еще будучи совсем маленьким, когда родители уезжали из города оставив меня деду, я выработал привычку – не подходить близко к пустой будке у южной стены угрюмой трехэтажки. Там во всю кто-то копошится и рычит, пока вы находитесь на расстоянии десяти шагов, но стоит подойти поближе и заглянуть вовнутрь, … ошарашено обнаруживаете пустую конуру с прогнившими досками пола.
И сейчас из будки доносилось увлеченное чавканье, будто кость грызут…
Обреченно вздохнув, собравшись, все же решаюсь постучать. Не найдя чистого участка двери, не ощетинившегося занозами, стучу ногой… Тишина.
- Вы что-то хотели? - возникший за спиной слуга(?) очень походивший на мертвеца, вопросительно смотрел на меня единственным глазом.
- Обделаться можно! – выпалил я. – Вы простите, какого хрена подкрадываетесь? К деду я пришел на юбилей!
Видимо стоило делать паузы между фразами. Мертвенно белый, испещренный морщинами старичок в ливрее задумался.
- Олег я! – пытаюсь разглядеть выражение его лица. – Внук Федотовича. – выражение глупой озадаченности меняется на старческое миролюбие.
- Дык, понял я! Заходить будете или на меня смотреть интереснее? Я кстати Константин – дворецкий, если не догадались… - скороговоркой выдает «мертвец».
В состоянии легкого недоумения, я прохожу в уже открытую дверь. Константин рывком сдергивает с меня плащ и исчезает в темени коридоров.
- Да уж!- вырывается у меня.
«Разуйся я на входе, по дороге в гостиную кто-то точно укусит за ногу» – проносится в голове странная мысль навеянная видом дворецкого. Потому иду обутый, выставив руки вперед – пасмурной ночью светлее!
Споткнувшись пару раз о что-то мягкое, все-таки набредаю на лестницу. Сверху доносятся голоса, но идти продолжаю в полной темноте.
- Хорошо ориентируетесь! – неожиданно звучит голос Константина из-за спины. – Но позвольте?
Яркая вспышка фонарика вырывает крадущегося по перилам черного кота, который тут же спрыгивая на лестницу делает беззаботный вид и двигается в обратном направлении.
- У нас простите, проводка совсем испортилась. – казалось, что дворецкому был более интересен кот, нежели гость. И вместо того, что бы светить на лестницу, он следил за удаляющимся животным. – А генератор пока подключен только к одной комнате. Прошу за мной. Я о Вас уже доложил.
Интересно когда? А еще и как? Мимо точно ведь не проходил.
По скрипучим ступеням старого особняка, мы вошли в коридоры второго этажа. Под одной из дверей полоска света. И жутковатая тишина.
Константин мягко толкает дверь. Слишком яркий свет после сумерек лестничных маршей, на секунду слепят меня. И я снова иду наугад.
- Олежка! – радостно вопит дед, обхватив меня в районе талии. – Как ты вырос! Возмужал! – С этими словами объятия становятся еще крепче, будто маленькие тиски сжимают ребра. – Заходи скорее дай на тебя посмотреть!
Захожу щурясь, боюсь зацепить чего-нибудь. Сразу за дверью начинается громадный стол, буквально заваленный едой, средь которой то тут то там торчат башенки графинов. Однако гостей всего-то я и бочковидный Толстяк, восседавший во главе стола – на месте именинника. А сам юбиляр, что-то наговаривая и охая себе под нос, щипал и теребил меня, улыбаясь во весь рот.
Дед совсем не изменился, и вопреки моим предположениям, довольно живо (даже суетливо) почти бегом принес стакан полный водки, и сунул его мне в руку.
- Сколько лет Олежка? Сколько лет… Не забыл деда? А я уже отчаялся… А ты глаза не выпучивай! Пей свою штрафную и за стол, знакомить буду. Да расскажешь – после тоста – как жизнь твоя!
Прослезившись от не привычной дозы, хватаю ртом воздух, а дед тянет к столу в мягкое кресло. Обегает завал еды и усаживается напротив.
-Ну ты даешь дед!- я восхищенно охаю, когда мой прародитель залпом глушит такой же стакан. – Я то думал, что ты с тросточкой перемещаешься! А ты носишься… лошадь позавидует! В твои –то девяносто…
- И бухает как сапожник! – глубоким басом произносит дедов друг, по пояс укрытый пледом. – Кстати это занятие мы планировали растянуть до утра!

Немного пообвыкнув, после нескольких стопок, я наконец то расслабился. И дед начал расспросы – про жизнь, родителей, про мою семью – будет ли и когда… И я отвечал наседая на закуски. После состоялось торжественное распитие графина коньяка по поводу знакомства меня и Аркадия – друга детства моего деда. Потом еще графин – за долгие года всех присутствующих. И еще и еще…
Изредка появляющийся Константин, менял графины – сразу по два – и пополнял провизией многочисленные подносы. В один из таких рейдов, мой дед усадил дворецкого на табуретку и налил штрафную… Новое знакомство – новый графин. Многочисленные тосты за живых и умерших. И минутная пауза после душевного некролога посвященного видимо тезке Константина.
Ближе к утру, потеряв счет выпитому и съеденному, я засыпаю, развалившись в удобном кресле, тем более, что уставшие конечности словно одеревеневшие, перестают отвечать адекватной функциональностью.
И мне снится, будто Аркадий просит меня о помощи!?! Указывает на свои ноги и молит найти пилу или топор – на крайний случай… Я смотрю на его ноги, а их нет! В смысле от пояса вниз его туловище, утолщаясь, превращается в темный ствол древнего дерева, раздвинув паркетную доску пустившего корни прямо в пол. И я в ужасе поворачиваюсь к дворецкому, а тот на четвереньках рыскает по полу в поисках единственного глаза… А дед заливаясь пьяным хохотом весит под потолком, окруженный темной аурой…
Просыпаюсь от влажного прикосновения к носу. Черный кот, сидя у меня на груди тычет мордой мне в лицо.
-Иди Олежа! Пока при памяти… - говорит мне животное. Смотрит в глаза, словно человек и говорит – Пока пьяные они спят, иди!
Не зная сплю и вижу кошмар или почти смертельная доза алкоголя выжимает в остатках сознанья тягу к приключеньям, поднимаюсь с болью оторвав ступни от пола, и бреду за блестящими огоньками глаз кота. Долго бреду! Спотыкаясь и падая. Меня тянет в сон, но настырный кот кусается и царапает щеки, не давая возможности закрыть глаза…
Со страшным скрипом, входная дверь словно сопротивляясь, нехотя выпускает меня в холодный рассвет, и с гулким ударом закрывается.
Спустя долгие дни уединений (в виду некоторых изменений во внешности), получаю письмо от деда :
« Ты прости меня Олежка! Пойми хотя бы. Стар я, и семью имея – обречен на одиночество! Не ты не твои разведенные родители не ходили ко мне, сколько уж лет!? Вот и позвал я тебя. Правда, увидеть хотел! Конечно, тот способ, который выбрал я, жестокий и дикий, но действенный! Были бы мы вместе. Ели бы пил в свое удовольствие… В общем, прости еще раз! Не обижайся! И если вдруг обида пройдет, да не забоишься, заходи! Обещаю, будет по-другому!
На счет ног – не переживай, вне моего поместья – корни быстро усохнут и отвалятся! Поболит немного, но пройдет!