мой ангел

Ко мне ангел седой приходил поутру,
Он был болен, метался в горячем бреду,
Звал меня толи в ад, толи в рай,
Все просил: «Выбирай…».
Он обжег свои крылья в полете ко мне,
Схоронил свою душу в священной золе,
Равнодушие встречных глаз
Принимал он за отказ.
Он был добрым,
Он плакал встречаясь со злом,
Он хотел маня взять и укутать теплом –
Я ж пред ним не открыл застывшую дверь,
Я сказал ему: «Не теперь…».
Говорили потом, что он быстро старел,
Черным стал, позабыв, что когда-то был бел,
Что из дома где жил ангел мой
Вышел черт, черт дикий, хромой…
Он исчез в темноте, но твердила молва,
Что тащил по земле он два белых крыла
И пред тем как в ночи пропал
Обернулся и захохотал…
Сурганова и оркестр «Ангел седой».

Он сидел на крыше старинного дома и горестно смотрел куда-то вдаль. Его крылья обреченно покоились за спиной, не в силах вознести его в небо. Он был ангелом, но бессмертие легло на него тяжкой ношей, которую он еле выдерживал. Он радовался быстротечности человеческой жизни и рыдал, когда вспоминал, что он есть на самом деле, и что он не может, как бы ни хотелось, умереть.
Когда-то он был светлым… но это было так давно, так странно было вспоминать те времена… он предпочел отгородиться от памяти. Но память сыграла с ним злую шутку - он помнил все, до мельчайшей подробности. Предав святые идеалы, он пал и убивал в гневе сотни людей, но и это было так давно, и так недолговременно. Теперь, когда все было позади, когда ни ангелы, ни демоны не принимали его в свою братию, он сидел на крыше дома и горестно созерцал окружающий его мир.
Он стал отшельником, уподобился людям, сменив свои белоснежные одежды на обыкновенные джинсы и футболку, но крылья… его проклятье, они были постоянно с ним, он не знал, как избавится от этой своеобразной метки небес… В приступе отчаяния он рычал как зверь, плакал, царапал кожу, катался по земле и рвал крылья, страдая от боли и безысходности. Алая кровь текла бурными ручьями по телу, но он не обращал на это внимания, желая невозможное: поскорее умереть. Устав, он забывался сном, а на утро, проснувшись, обнаруживал, что крылья снова за спиной и все так же безжизненно висят. Он хватался за голову, безумными глазами всматриваясь в землю под ногами и не понимая, за что он был так проклят.
Но потом он приходил в себя, отрешенно глядя вокруг, вставал и брел по улицам, не замечая ничего вокруг. Перья крыльев быстро становились черными от уличной грязи и пыли, но ему было все равно. Он чувствовал запекшуюся кровь на спине – напоминание о мучениях, но это ровным счетом ничего не значило.
Люди кидались в разные стороны при виде его, но разве от них можно что-либо ожидать? Он брел по улицам, безразлично глядя на дорогу перед собой. Его голые ступни поначалу кровоточили от порезов вследствие разбросанного всюду мусора, но нежная кожа быстро загрубела, и ее стало не так уж легко поранить.
Он не менял одежды, так как не чувствовал смены погоды и не испытывал человеческих потребностей, а ботинок не носил просто по старой, кем-то внушенной давным-давно привычке. Он давно отчаялся найти выход из сложившейся ситуации – он привык. Изо дня в день он волочил свое существование и не видел иного разрешения проблемы. Уставая, он ложился прямо на землю и засыпал беспокойным, сумрачным сном, но лишь силы его хоть немного восстанавливались, он просыпался и брел дальше. Его пути не было ни конца, ни края. Таков был падший ангел.
Но однажды, в один из бесконечно долгих дней, он сел на скамью и по обыкновению посмотрел вдаль, не зная, что еще можно сделать: так как на все думы, какие только существовали, он передумал; все дела, которые он мог сделать – переделал, а другого и не было…
- Вам плохо? – раздался заботливый женский голос у него над головой.
Впервые, к нему обращались за многие годы. Он хотел что-либо ответить, но отвыкший от разговора рот не повиновался. Из горла вырвалось сначала хрипение, а потом его начал душить кашель.
Женщина встревожено посмотрела на судорожно вздрагивающие его плечи и неожиданно предложила:
 - Пойдемте со мной...
Странно, но она не побоялась грязного, странного существа, сидящего перед ней. Казалось, она не замечала засохших кровавых пятен на одежде, щетины на лице и его тусклого, бесконечно хмурого взгляда...
…Он встал и пошел вслед за ней. Ему было все равно, что будет дальше.
- Как вас зовут?
- Адриан, - хрипло, еле шевеля онемевшим языком, ответил он.
 - А меня Юлиана, - улыбнулась она.
В ответ он тоже улыбнулся. Только так он мог показать, что понимает, о чем она говорит.
- Я живу недалеко – через квартал, - отчего-то в спешке уверяла она его.
А он молчал и плелся вслед за ней. Ему было все равно.
- Что это? – вдруг спросила она, дотронувшись до его безжизненно висевшего крыла…
- Крылья, - закашлявшись, ответил он… Говорить об этом ему не хотелось. Слишком больно было вспоминать то, от чего он пытался убежать всю свою жизнь…
- Ой! - отпрянула она в сторону.
Он отрешенно посмотрел на нее и остановился. В ее глазах читался ужас. Она боялась его.
Он сдержанно вздохнул и побрел прочь. Крылья – его проклятье.
- Эй, постой! - послышалось сзади, - Не уходи!
Это ему кричала Юлиана. Он обернулся. Он знал, что она все еще очень боится его, но поборола себя и теперь опять зовет его обратно. Он сжал один кулак от воспоминании о крыльях, но все же вновь последовал за ней. Теперь молчали оба...
…Квартира была у нее самая обыкновенная, ничем не отличающаяся по планировке от любой другой, но поразительно ухоженная. Лишь рабочее место было завалено различной специальной литературой, но этот маленький хаос казался по сравнению с изумительным порядком таким незначительным и мелким, что не стоило даже на нем заострять внимания. Ангел небесный, ухмыльнулся в душе он, думая про нее.
Она предложила ему сесть, но он остался стоять, так как не хотел пачкать собою наведенной ею красоты. Она поняла его опасения и повела в ванну, где указала все, что где лежит. Потом она ушла на кухню. Он же начал мыться. Крылья мешались, но он безжалостно ворочал их из стороны в сторону. Темная, немного красная вода, уносилась в бездну канализации, а на ее место возвращалась новая: чистая и теплая. Когда он посчитал, что закончил, то взглянул на себя в зеркало. Оттуда глядело узкое, длинноватое лицо, которое обрамляли мокрые, темно-золотые, немного вьющиеся волосы до плеч. Таковы были все ангелы… но появились и новые черты. Он увидел в себе что-то земное, что-то непосредственно от человека. Он присмотрелся к себе повнимательней и заметил легкие синяки под глазами, шрам на скуле и губы: сухие и потрескавшиеся. Почему-то эти человеческие черты обрадовали его, и потому он улыбнулся, но улыбка тут же погасла, когда он увидел в отражении зеркала крылья. Они все так же безжизненно висели за спиной и притом были невыносимо грязными. Он глухо зарычал от бессилия. Ему хотелось снова оторвать их, хотя бы потому, чтобы почувствовать себя на пару мгновений без них. Но все же не сделал этого, так как знал, что это бессмысленно… Скрепя сердце, он начал чистить перья, делал это жестко, не жалея себя.
Вскоре он завершил неприятную процедуру. Взяв висевший в углу халат, он бовязал им пояс, оставив неприкрытым торс. Вышел он чистый и свежий. Он побрел на кухню, но крылья оставляли после себя две мокрых полосы на полу.
Когда он появился в проеме, Юлиана охнула. Перед ней был совершенно другой человек. Широкоплечий, с хорошо сложенным телом, он смотрел на нее исподлобья. Его волосы быстро сохли, и поэтому они ниспадали светло-золотыми волнами на плечи. Он был прекрасен, но брови были сдвинуты, а висящие безжизненно крылья выглядели весьма жалко. Он заметил, какое впечатление произвел, поэтому попытался исправить ситуацию улыбкой. Она медленно поставила перед ним кружку кофе, не отрывая от него свой пристальный взгляд. Он осторожно сел на стул и попробовал питье. Оно оказалось просто восхитительным. А она стояла в стороне и смотрела.
- Спасибо, - прошептал он, глядя на нее снизу вверх, - если я пугаю тебя, то уйду.
Она посмотрела на него, но покачала головой в знак того, что не хочет, чтобы он уходил. Он вздохнул.
- Ты, - замялась она, - ты урод?
- Да, - обреченно кивнул он, - стал им давным-давно. - Он промолчал, но потом добавил, - ты веришь в ангелов?
 - Нет, - ответила она, покачав головой.
- Зря, верь в них, - вздохнул он, глядя в кружку. - Я тоже не верил – и вот, я проклят!
Он указал на себя и на все окружающее.
 - Не понимаю, - нахмурилась она.
Он грустно улыбнулся, схватил себя за белое крыло и потянул в сторону – оно раскрылось.
 - Это мои крылья. Посмотри на них, они безжизненны. Я проклял все на свете, но не стал демоном, но и не сделался человеком. Я по-прежнему ангел, только с мертвыми крыльями.
- Т-ты ангел? – ошарашено пробормотала она.
- Увы, но да. Я ангел, но уже не тот. Я лишился дара творить чудеса во благо, ты вправе выгнать меня.
Она молчала, но весь ее вид говорил, что не хочет, чтобы он уходил. Он понял это и спросил:
- Почему ты решила помочь мне? Почему переборола страх? Ведь я могу оказаться не тем, о ком говорю. Что тобою движет?
Она молчала. Ответить она просто не могла. А он покорно ждал ответа. Он опустил крыло, и оно упало, другой рукой он взял кружку с кофе и залпом опрокинул уже остывшее кофе.
- У тебя есть одежда? – спросил он.
Она кивнула и указала на соседнюю комнату. Он встал и пошел в указанном направлении. В шкафу он нашел уже привычные джинсы и рубашку. Рубашку одевать он не стал, так как не хотел портить крыльями чужую вещь. Когда он клал на место ее, то из нагрудного кармана случайно выпала какая-то фотография. Он наклонился и поднял ее. Сфотографированы были Юлиана и какой-то мужчина, смутно похожего на самого его…
Он понял все. Войдя на кухню, он спросил:
- Ты сделала это, потому что у тебя был муж, похожий на меня?
Она горестно кивнула, и ответила:
- Он бросил меня…
- Но ты любишь его…
Она покачала головой и тихо заплакала. Этот короткий разговор вспорол едва застывшую рану, и заставил ее кровоточить. Он понял, что наделал и тут же захотел все исправить.
- Ты хотела бы полететь? – спросил он.
Она кивнула, явно не понимая, к чему он клонит. А он подошел к ней, вытер пальцами ей слезы и подхватил на руки. От неожиданности она вскрикнула. Он пошел к выходу.
- Ты же без обуви, - спохватилась она.
 - Ничего, я привык, - ответил он и пошел по лестнице вверх.
Дойдя до чердака, он выбил ногой дверь, не выпуская Юлиану из рук. Он шел по осколкам бутылок, по бычкам сигарет, но не обращал на это никакого внимания.
Вскоре они были на крыше. Он подошел к краю и привычно посмотрел на горизонт. Невольно Юлиана прижалась к нему еще сильнее.
- Не бойся, - прошептал он и шагнул в пустоту.
Они падали вниз, но в последний момент его крылья распахнулись и они взмыли в небо. Сначала Юлиана боялась оторваться от его плеча, но потом, преодолев страх, посмотрела вниз.
 - Мы летим, - изумленным голосом произнесла она.
- Летим! - подхватил он и заливисто засмеялся, а потом засмеялась и она.
Так они летели и смеялись, забыв о своем горе.
Мой ангел, думала она.
Моя Юлиана, думал он.
Их мысли переплелись воедино и вскоре невозможно было понять, кто из них был ангел, а кто человек. Оба радовались как дети, оба были наконец свободны. Никто не мог отобрать их счастье.
***
Много раз звонил ей ее бывший муж и просился обратно, а она отвечала, что поезд уехал и что-то лепетала об ангелах.
- Какие к черту ангелы??? – вопил в ярости бывший муж и первым бросал трубку, а она не злилась. Она спокойно клала трубку на базу, подходила к Адриану и обнимала его, а он подхватывал ее, и уже вскоре они летали.
А он так и не признал обуви, а теперь не носил и рубашку. Его крылья всегда были белоснежными и гордо возвышались за спиной. Он был ангелом, который побывал и в раю, и в аду, но в итоге избрал грешную землю, где и нашел свое счастье.