Посредник

       Никто не знает ни того, что такое смерть, ни даже того, не есть ли она для человека величайшее из благ; между тем ее боятся, словно знают наверное, что она - величайшее из зол. Но не самое ли позорное невежество - воображать, будто знаешь то, чего не знаешь? (Платон)

       Зимой всегда рано темнеет.
       Всегда как - то резко, незаметно, неощутимо...
       ...Поднявшийся было ледяной ветер, порывистый и наглый, пришедший с моря, стих, и оттого стало чуть теплее. Легкий мороз постепенно сменялся такой же легкой оттепелью.
       Мелкий снежок, начавшийся внезапно с час назад, так же внезапно и прекратился, покрыв белоснежной пылью потресканный асфальт, чахлую растительность из пожухлой травы и мелких кустиков. Белое крошево осыпало и припаркованные у подъезда иномарки.
       Впрочем, лежать ему здесь осталось совсем недолго - ближе к утру снежный пласт растает и превратится в грязную кашицу, а затем - в лужи.
       Где-то неподалеку истошно орал бездомный котяра, либо ошибочно почувствовавший приближение весны, либо просто ошалевший от таких капризов погоды.

       Павел Зотов - чуть полноватый мужчина "в районе тридцати", - небрежно отбросив окурок сигареты в сторону, топтался у стальной двери подъезда, при этом задумчиво вертя в руке связку ключей с брелоком. Идти домой ему не очень хотелось.
       Местные акселераты, успешно уклоняющиеся от военкомата, еще вчера разбили лампочки на площадке, и теперь битое стекло весело хрустело под подошвами ботинок. Взгляд мужчины остановился на корявых надписях "ЦСКА - чемпион!" и "Рыжий любит Машку!", выполненных кислотно - зеленой краской из баллончика. Отметив про себя, что бездельникам не мешало бы надрать уши за такие художества, Павел (при этом болельщик питерского "Зенита") вынул из кармана пачку демократичного "Винстона" и дешевую одноразовую зажигалку. Недовольно извлек из яркой пачки последнюю сигарету. Через минуту картонный коробок был смят и брошен в грязную и неприметную урну. Почти сразу после этого в помойке оказалась и зажигалка.

       В который раз Зотов решил завязать с курением.

       Павел тоскливо посмотрел на щербатый диск Луны, большой и бледной, как протухший яичный желток, нахмурился, сплюнул и медленно стер с лица сдутые с бетонного козырька подъезда и налипшие с ветром редкие снежинки.
       Кашлянул и поежился. В горле слегка першило.
Зиму он, проживший большую часть жизни в центре крупного мегаполиса, сиречь столице нашей великой Родины, не любил, резонно полагая, что от холода нет практически никакой пользы. Исключение для него составляли лишь Новый год и десять дней выходных, которые всегда можно провести вдали от городской суеты и бича всех крупных городов - километровых уличных пробок. Благо на дворе не Советский Союз, билеты и путевки в продаже есть всегда - хоть в Таиланд, хоть в Египет, хоть к пингвинам в Антарктиду...
       Зотов покосился на светящийся циферблат наручных "Тиссот" (подарок жены на 23 февраля, кстати), угрюмо перевел взгляд на окна третьего этажа и грустно покачал головой - сквозь неплотно задернутые шторы пробивался тусклый свет. Половина четвертого ночи...
       А его дома ждал очередной скандал...
       Зотову вдруг пришла мысль о том, что есть еще один вариант решения вставшей проблемы - милая, улыбчивая секретарша Диана. Смазливая, спасу нет. И ведь приглашала к себе на чашку чая... Какие у нее ноги! А грудь - то какая! Размер - четверка, не меньше... Что мешает прямо сейчас набрать ее номер? Что мешает почувствовать ласку юной красотки в теплой постели?
       Рука потянулась к мобильнику, но остановилась на полпути... Нет...
       Порывшись в карманах, он достал из кармана монетку. Обычную рублевую монетку. Подбросил... Поймал... Усмехнулся и спрятал в карман, даже не глянув, что выпало - орел или решка.
       Это не метод решения вопросов.
       Если один вариант недопустим, значит, надо искать другой. Более приемлемый для себя.
Окурок падающей звездочкой прочертил округлую траекторию и, выбросив при ударе маленький сноп багровых искр, плюхнулся в покрытые снежным пушком кусты.
Где - то за грудиной слегка кольнуло, продолжало неприятно ныть горло.
"Пора бросать курить," - буркнул про себя Павел и привычно нажал на брелок сигнализации -синяя "Ауди А4", чем - то напоминавшая своей мордой галошу, мигнула в ответ оранжевыми "габаритками" и утробно пискнула, будто пожелав удачи. От теплого капота иномарки еще шел легкий пар, а лобовое стекло уже покрылось тонкой пленкой влаги...

       ***
       Любой допрос, устраиваемый женщиной, представляет собой хитро расставленную сеть. Ловушка строится на том принципе, что истинные ответы на заданные вопросы мужчина дает быстро, почти на подсознательном уровне, а вот ложь замедляет речь - ответы становятся более растянутыми, долгими, путанными. Обманщику требуется некоторое время на обдумывание.
       На диване, в темноте, поджав под себя ноги, сидела красивая молодая женщина - собственно, Татьяна Зотова.
       - Таня? - неуверенно спросил Павел, тихонько прикрыв за собой дверь. - Не спишь?
       - Нет, - голос ее был очень тихим и уставшим. - Ждала тебя... Что так долго?
       - Работал, - поморщился Зотов и пожал плечами. Затем стянул с себя пиджак и кинул его на спинку кресла. - Заказов под завязку, людей не хватает...
       - Это повод третий раз не ночевать дома? - в голосе жены проскользнула сталь.
Ответа не последовало.
       - Ладно, - сказала она, немного помолчав. - Допускаю, что работы под Новый год всегда много... Но предупредить меня ты хотя бы не додумался? Я же волнуюсь за тебя... Ты посмотри в окно! Дорога как каток, и ты на звонки не отвечаешь. Я уже собиралась больницы и морги обзванивать, искать тебя... Не дай Бог что - то случилось...
       - Просто забыл позвонить из офиса, а мобильник разрядился, - робко произнес муж, отводя взгляд в сторону. - Так уж получилось...
       - Сам собой разрядился? - не выдержала Татьяна, сунула руку во внутренний карман пиджака и достала оттуда мобильный телефон. Бросила взгляд на дисплей и презрительно хмыкнула - "батарейка" индикатора была опустошена лишь на четверть.
       Она не была потрясена. И удивлена тоже не была.
       - Не умеешь ты врать, Павлик. И никогда не умел... Ты хоть бы его выключил для правдоподобия, - Татьяна постучала наманикюренным ноготком по дисплею. - Или ты его в машине от прикуривателя успел зарядить, когда в пробке стоял?
       - Почему ты мне не веришь, Таня? Почему?
       - Потому что в словах твоих правды нет! - произнесла она, проверяя список "входящих" звонков и СМС. - Нет ни капли. Ни на медный грош. Лгун... Ого! Наталья! Звонила целых три раза... Интересно! Новая секретарша?..
       - Это по работе, - буркнул Зотов. - Тебя не касается!
       Татьяна продолжала проверять телефон, не обращая на мужа внимания.
       - А эсэмэска - то какая интересная! "Жду тебя к 19.00! Кафе "Кайзер". Не опаздывай. Наталья". Надо же, тут даже комментировать не надо. И дата... Все с тобой ясно, герой - любовничек...
       Татьяна с вызовом посмотрела на побледневшего мужа и презрительно продолжила:
       - Я устала от твоих выходок. Нравится по чужим бабам таскаться? Дон Жуан хренов...
       - Ревнивая дура! - прошипел Павел.
       - Сам кретин! - Татьяна села в кресло и, закрыв лицо руками, заплакала. - У тебя же дочь растет! Не нагулялся еще? Развода хочешь?
       Наступившее молчание нарушил тихий шорох - в комнату опасливо заглянула маленькая белокурая девочка лет четырех. Личико ее было удивленным, таким, какое бывает лишь у маленьких, еще не научившихся притворяться, людей. Потирая кулачками сонные глаза, она вдруг радостно улыбнулась и кинулась мужчине на шею.
       - Папочка! Я так скучала! Почему так долго не приходил? - девочка капризно надула губки и вдруг испуганно добавила:
       - А почему мама плачет?
       Отстранившись от Павла, она тихонько подошла к матери и потянула за рукав шелкового халата. Татьяна, стараясь сдержать слезы, погладила дочь по голове и прошептала:
       - Нет, зайка, я не плачу! Мы просто с папой так разговариваем. Возвращайся к себе в кроватку, солнышко мое...
       И с такой неприязнью посмотрела на мужа, что Павел поспешил выйти из комнаты.
       Девочка, одетая в яркую пижаму с диснеевскими героями - от Микки Мауса до Лило и Стича - серьезно и, вместе с тем, печально посмотрела на Татьяну:
       - Мамочка, не надо ругаться с папой... Ты же любишь его, я знаю!
       Татьяна попыталась улыбнуться.
       - Всезнайка ты моя разумная, ложись - ка спать, - вздохнула она. - Ну, иди в кроватку...
       Ребенок, чмокнув на прощанье маму, послушно скрылся за дверью спальни.
       Татьяна отвернулась. В эту секунду она проклинала все. Она возненавидела своего непутевого мужа, осмелившегося так нагло врать ей, законной супруге! Работал он! Да какое там работал! С секретаршей на столе... Ну уж нет! Такое терпеть больше нельзя!..
       Всхлипывая, Татьяна забежала в ванную и заперлась в ней. Размазывая текущие по щекам слезы, она включила воду - теперь мощная струя холодной воды полностью заглушала все звуки. Рассеянный взгляд ее скользнул по зеркалу - растекшаяся тушь и покрасневшие, опухшие от горько - соленой влаги глаза сделали лицо некрасивым, состарив его лет на десять.
       Увидев свое отражение, Татьяна еще больше разрыдалась. Веселый, мощный шум воды растворил в себе ее всхлипы, но, к сожалению, был не в состоянии задавить горький ком обиды, скопившийся за последние четыре года. Четыре года супружеской жизни...
Наконец взяв себя в руки, Татьяна постепенно успокоилась - дрожь в коленях и пальцах утихла. Глубоко вздохнув, она плеснула себе в лицо холодной водой, стараясь промыть от слез глаза. Полотенце, покрывшееся пятнами косметики, она, усмехнувшись, бросила прямо на пол. К черту все!
       Усевшись на край ванны, Татьяна задумалась - взгляд ее упал на серую пачку "Винстона", сиротливо лежащую на полочке рядом с гелем для бритья. Зажигалка была внутри пачки - Татьяна хорошо изучила привычки мужа.
       Глубоко затянувшись сигаретой, не привыкшая к табаку женщина закашлялась, в уголках покрасневших глаз снова предательски блеснули слезы. Успокоение не пришло - вместо этого внутри нее опять вспыхнула неопределенная ярость, пальцы дрожали.
       - Мразь! - тихо шепнула она. - Показал все - таки свою личину, сволочь! Хватит с меня... Натерпелась... Что мне мешает развестись? Ни - че - го! Ухожу! Завтра же подам на развод...
       Она на секунду задумалась, будто намечая план своих действий.
       - Надо Юльке позвонить - она замужем была раза три, если не больше... пусть поможет, найму хорошего адвоката... И ребенок останется только со мной! Ни за что он Дашку не получит, подонок...
       Татьяна стала развязывать пояс халата. Полностью обнажившись, она включила душ и стала под теплый водяной поток. Падающие сверху струи доставили ей, как обычно, несколько приятных минут - молодой женщине казалось, что с водой смываются накопившиеся за день проблемы, уходит напряжение, да и настроение чуточку поднимается. "Глупо, - думала она, мягко массируя шею, - Но мне нравится... Лучше и полезнее, чем всякий шопинг, шоколад с пирожными и прочие любимые истеричками антидепрессанты..."

       ***
       Первое, что Татьяна почувствовала, войдя в комнату - ХОЛОД. Нет, не физический, не измеряемый в Фаренгейтах и Цельсиях, а более тяжелый... внутренний. Страшный.
       Павел стоял у открытого окна и даже не обернулся на ее шаги. В руках у него был высокий стакан с жидкостью чайного цвета. Муж, уже захмелевший, глотками цедил коньяк, не отрывая взгляда от ночной улицы.
       - Я ухожу от тебя, - спокойно произнесла Татьяна. - Ничего сказать не хочешь?
       - Уходи, - равнодушно пожал плечами Павел, даже не оборачиваясь. - Держать не буду. Может, так оно и лучше для нас обоих... Стерва, я устал от глупых скандалов!
       - Я сейчас же уезжаю к матери, за вещами приеду завтра утром, - резко бросила женщина и вышла из спальни. На ходу переодеваясь, она заскочила в детскую.
       Девочка спала, с головой укрывшись одеялом. Рядом на подушке забавно скалился плюшевый мишка с шелковым сердечком в лапах - подарок на прошлое Рождество.
       - Зайка, просыпайся! - Татьяна мягко коснулась плеча дочери. - Мы уезжаем в гости к бабушке. Ну же... Давай! Скорее...
       - Мамочка, а обязательно ехать, когда темно? - ребенок зевнул. - Мне страшно...
       - Не бойся, солнышко! Ты же взрослая девочка... Мишку возьмешь с собой?
       - Да! А еще Барби, и еще...
       - Мы непременно все возьмем, только собирайся скорее, у нас мало времени.
       Распахнув дверцы шкафа, она усмехнулась, соображая, что надеть. Побросав в небольшую черную дорожную сумку кое - какие личные вещи, она натянула темно - синие джинсы и любимый свитер, мягкий, из натуральной шерсти. Придирчиво, но не без удовольствия, осмотрела себя в зеркале - стройная, подтянутая многочасовыми занятиями на тренажерах фигура была очень даже ничего. Последний штрих - собрала еще влажные волосы в шикарный хвост и набросила на плечи куртку.
       Однако дочку она, на всякий случай, одела потеплее.
       Не попрощавшись, Татьяна вышла из квартиры, сжимая в своей ладони ладошку Даши. Дверью хлопать не стала - пожалела спящих соседей.
       К родной дочери Павел даже не подошел. Он вообще не вышел из комнаты, молча продолжая смотреть на освещенную янтарным светом фонарей улицу.
       Этим было сказано все.

       Чуть припорошенная снегом, серебристая "БМВ" стояла в стороне от подъезда, в самой тени, так что Татьяне пришлось немного напрячь зрение, чтоб во тьме найти свою машину.
       Забросив сумку на заднее сиденье, она усадила девочку рядом с собой и включила двигатель. Несколько минут, пока движок "немки" прогревался, Татьяна сидела молча, сжав руль и откинув голову назад. Ее горькое выражение лица не ускользнуло от Дарьи.
       - Мам, тебе плохо? - робко спросила она, прижимая к груди медведя. - Болит где - то?
       Татьяна, насилуя себя, улыбнулась:
       - Нет, доченька. Когда - нибудь ты станешь взрослой и все поймешь. Поймешь, что такое предательство, испытаешь его на себе... Поймешь, что порядочных людей уже не осталось. Почему я ушла от твоего папы... Поймешь и, надеюсь, простишь меня за это... Но выбора у меня нет, доченька, я очень устала...
       Девочка промолчала, насупившись, но скоро задремала.
       Погода опять преподнесла неприятный сюрприз – в виде дождя со снегом...

       ..."БМВ" вылетела с второстепенной дороги на главную резко, проигнорировав знак ограничения скорости, и понеслась в сторону центра города. Татьяна, хорошо знакомая с движением в этом районе, немного удивилась пустой дороге. Только изредка вдали, прорывая пелену мокрого снега, мелькали чьи - то фары. Проспект, всегда напоминавший растревоженный улей от пешеходов и машин, казался теперь заброшенным и вымершим.
       Даже путан, стайками крутившихся по обочинам в ожидании клиентов, не было.
       Даже в окнах близлежащих домов не горел свет. Странно... очень странно.
       Светофоры на перекрестках мигали желтым, и от этого света черный мокрый асфальт казался каким - то уныло - мрачным, таящим смертельную злобу на людей и готовящим для них пакость. Косой взгляд на циферблат часов - и Татьяне на мгновение показалось, что часы замедлили свой ход, уж как - то лениво двигалась секундная стрелка...
Неестественный янтарный свет улицы давил на сознание подобно пудовой гире, вызывая приток не то беспричинного страха, не то истеричной паники.
       Ей почему - то вспомнились уроки литературы в школе. Престарелая и толстая завуч Софья Петровна (которую за глаза ребята в классе дразнили Совой) в старомодном пенсне и с деревянной указкой у доски... Образ желтого Петербурга и желтых нищенских каморок у Достоевского... Где болезненная желтизна - верный спутник умалишенных. А "Мастер и Маргарита"? Тандем "черный - желтый" не предвещал для героев известнейшего булгаковского романа ничего хорошего - только Печаль, Страх, Боль и Смерть.

       Несколько раз женщина отводила взгляд в сторону, не имея сил смотреть на дорогу, и включила ближний свет фар. Вжав педаль газа до упора, рывком обогнала ползущую "Шкоду Фелицию" с забавной желтой наклейкой - чайником, игнорируя сплошную линию разметки.
       Стрелка спидометра замерла на отметке "100 км/ч". Немного расслабившись от отсутствия помех на пути, Татьяна достала из кармана куртки мобильник и набрала номер матери.
       Трубка ответила длинными гудками. Молодая женщина смутилась и на секунду задумалась. "Может, она куда - то вышла? - мелькнула в голове мысль. - С соседками поболтать? Хотя нет, после смерти отца она никуда не выходит. Тем более в такое позднее время... Спит?"
       - Ну бери же трубку, мамочка! Бери трубку! - шептала молодая женщина, левой рукой прижав мобильник к уху. Ответом ей были лишь длинные гудки. А в голову уже полезли дурные мысли...
       Продолжая держать телефон, она повернула голову, чтобы взглянуть на дочь. В этот момент "БМВ" потеряла управление, на мокром и скользком асфальте машину занесло в сторону и закрутило вокруг собственной оси. На полной скорости неуправляемая иномарка боком врезалась в бетонную опору фонарного столба, почти разорвавшись на две части. Обломки машины брызнули в разные стороны.
       Страшнейший грохот, визг и скрежет, звон бьющегося стекла и собственный крик от ужаса и боли - это последнее, что успела осознать Татьяна за мгновение до того, как мир для нее раскололся на тысячи кусков, замолк и стал медленно угасать...

       ...Молодая женщина с трудом открыла глаза и стала глотать ртом воздух, захлебываясь им; тело колотила нервная дрожь, пальцы рук, судорожно сжатые в кулак, побелели, а ногти, еще утром имевшие красивый ухоженный вид, а теперь большей частью сломанные, до крови впились в кожу ладоней. Боль, резкая, словно разряд тока, ударила куда - то под сердце, но сразу ушла. Тело, секунду назад казавшееся свинцовым, приобрело непонятную невесомость и легкость.
       Гул в голове постепенно проходил, распадаясь на отдельно различаемые голоса. Их было довольно много. Интонация Татьяне не понравилась - ясно ощущались какая - то спешка, нервозность, напряжение. Вокруг нее замелькали чьи - то бесформенные тени, то приближающиеся, то отходящие в сторону. К гулу сливавшихся в единое звуков, скрипу разрезаемого металла и воя сирен временами добавлялись бледно - синие и красные мерцания проблесковых маячков.
       Рассмотреть происходящее поподробнее мешала густая, молочно - белая завеса тумана вокруг. Будто кто - то накурил "Беломором" в тесной телефонной будке...
       Эта невесомая пелена смыла краски, сделав окружающий фон нечетким, черно - белым, напоминающим пожелтевшие от времени фотографии, будто кто - то невидимый включил режим "сепия" на своей дьявольской видеокамере.
       Татьяна попыталась подняться с грязного асфальта, но сил не хватило.
       - Женщина! - тихо окликнул ее мягкий мужской голос. Татьяна резко обернулась.
       В нескольких метрах от нее стоял мужчина, средних лет (так ей показалось), в черной одежде, с красивым, но бледным лицом и большими серыми глазами. Плечи его покрывал длинный, доходящий до пят, плащ. Сложив руки на груди и чуть щурясь, незнакомец без лишней скромности рассматривал Татьяну.
       - Кто ты? Уж не дьявол ли? - женщина повторила попытку подняться с воняющего гудроном дорожного покрытия. На этот раз ей все - таки удалось принять вертикальное положение. Татьяна, пошатываясь, провела ладонями по одежде, неловко отряхивая джинсы, свитер и куртку от налипшей грязи. Одежда оказалась, как ни странно, чистой, целой и даже не измятой. Вот только часы остановились. - Ничего не понимаю... Что тут происходит?
       - Я не дьявол, но и не ангел, - ответил незнакомец. - Меня зовут Марк. Я - Посредник.
       - А я программист, - пожала плечами Татьяна. - И что с того?
       Парень покачал головой.
       - Посредник - это дух, сопровождающий... хм... умерших. Понимаешь?
       - Призрак, значит, - буркнула Татьяна спокойно, будто встречалась с привидениями каждый день. - Понятно... А здесь что делаешь?
       - Так ты что, совсем ничего не помнишь? - прищурился Марк.
       - Ни - че - го, - по слогам произнесла Татьяна и развела руками. - Очнулась, смотрю - лежу на дороге, а кругом туман и звуки странные... А потом ты появился. Что тут творится?
       Призрак чуть помолчал, усмехнулся и ответил:
       - Повезло... Ну что ж, раз голова у тебя пока не варит, напомню: тридцать семь минут назад ты своей машиной протаранила железобетонный фонарный столб, тем самым, прибавив мне хлопот.
       - Так - так, подожди, - женщина потерла лоб рукой и вдруг взвизгнула. - Значит, авария действительно была?
       - Угу. Вот теперь я стою здесь и жду, - ответил дух, поправляя капюшон.
       - Меня? - удивленно спросила Татьяна и фыркнула. - Какая честь...
       - Ту, что была рядом с тобой в машине, - невозмутимо ответил призрак. - Дарью Павловну Зотову, девочку четырех лет. Твою дочь, короче.
       Татьяна нервно засмеялась. Происходящее показалось ей если не дурным розыгрышем, то страшным сном, пародией на какой - то мистический триллер. Но смех резко оборвался - уж слишком серьезным было лицо этого... человека. Человека ли?
       Незнакомец достал из кармана плаща часы на цепочке и глянул на циферблат.
       - Еще пять с половиной минут... - процедил Марк сквозь зубы. - Врачам никак не справиться... Пять с половиной минут!
       - Ты хочешь сказать, что... - она схватилась за голову, - Все это - ПРАВДА? Не сон, не галлюцинация...
       - Увы. Очень многие хотели бы, чтобы все это было только сном, - покачал головой призрак. - Страшным сном, который можно забыть, который больше никогда не повторится и не сбудется. Но смерть - она и есть смерть. От нее никуда не денешься. Я сожалею.
       Тиканье становилось громче и отчетливее.
       - Минуты?! - вдруг закричала Татьяна, осознав, чт означает ползущая стрелка часов. Женщина от волнения чуть было снова не потеряла сознание. - Ты хочешь сказать, что...
       - Через несколько минут все будет кончено. И тогда я, Посредник, имею полное право забрать ребенка с собой, - холодно подтвердил дух, не отрывая глаз от медленно ползущей стрелки. - Извини, но такая уж моя работа. Быть Посредником, поверь, отнюдь не сахар.
       - Ты что? Я... Я не отдам ее... Не подходи к ней, слышишь! - в дикой ярости закричала Татьяна и, сжав кулаки, сделала шаг вперед, навстречу Марку. - Уходи! Проваливай, демон! С моей девочкой будет все хорошо, ты понял меня? Ее спасут! Она поправится, она будет жить, мать твою!
       - Ну вот опять! - поморщился Посредник и спрятал хронометр обратно в карман. - Каждый раз одно и то же! Изо дня в день! Какие же вы все - таки глупые, смертные! Неужели ты и впрямь думаешь, что сможешь мне помешать? Глупо! Вопрос о жизни твоего ребенка давно решен теми, кто стоит выше скудного человеческого понимания. Решен давно, и это ее судьба... ИМ, кто создал этот мир и в чьей власти судьбы всего живого, нельзя противостоять. Это просто невозможно!
       - Что же ты творишь?! - закричала Татьяна, упав на колени. - За что так жесток? Марк, я умоляю тебя, не забирай ее у меня! Ей же только четыре года! Она - все, что у меня есть!
       - Довольно, женщина! - призрак поморщился. - Обернись и смотри! Смотри, пока есть время! Ну же!
       Посредник щелкнул пальцами. Тотчас же белый туман стал быстро редеть, будто впитываясь в землю, и обнажил смятую, как сигаретная пачка, искареженную "БМВ".
       Вокруг груды серебристого баварского металлолома суетились люди - спасатели, разрезающие огромными гидравлическими ножницами двери и крышу серебристой иномарки...
       ...Врачи "реанимации", держащие капельницы и колдующие над тем кровавым месивом в салоне, что еще тридцать минут назад было молодой женщиной и маленькой девочкой...
       ...Милиционеры в кислотно - зеленых жилетах со светящимися буквами "ДПС" на спине, тихо переговариваясь, составляли протоколы; некоторые из них ходили с рулетками, что - то измеряя, или зарисовывали схемы, рассевшись внутри фургона с надписью "Дежурная часть ГИБДД УВД"...
       ...Пожарные заливали пеной лужу бензина, вытекшего из пробитого бензобака...
       ...Двое ушлых, привыкших ко всему репортеров меланхолично щелкали своими фотокамерами, мысленно предвкушая сочный материал для утреннего выпуска газет - читателю не до чужих судеб, он жаждет кровавых зрелищ со всеми подробностями...
       Татьяна растерянно посмотрела на Посредника. Она не смогла ничего сказать.
       - Иди и смотри! - повторил он и кивнул на спасателей. - Там твоя дочь, ее все еще пытаются спасти.
       - Почему она - там, а я - здесь, стою на дороге и вижу то, чего живому видеть нельзя?
       - Ты сама ответила на свой вопрос. В ребенке пока еще теплится жизнь, а ты уже две минуты как лежишь с остановившимся сердцем.
       - Что с ней? Ей больно? - закричала Татьяна. - Отвечай!!!
       - Хочешь узнать, как она умирает? - Посредник прищурился. - Ну... черепно - мозговая травма и сломан позвоночник. Девочка без сознания. Никакой боли она не чувствует. И не почувствует ее до самого конца... Обещаю.
       - Уйдет... без мучений? Хоть за это... спасибо... - обреченно прошептала Татьяна и покачала головой, с ужасом понимая, что сделать уже ничего не может. - Слушай, а то, что душа сорок дней...
       - Касается только взрослых, - тихо возразил Марк. - Дети... С ними все иначе. Они не совершают такого, за что нужно расплачиваться. Поэтому после смерти тут им делать нечего. Взрослым же надо время, чтобы очиститься и подготовиться, даже сделать то, что не успели при жизни. Вариантов много - от желания что - то сообщить скорбящим родственникам до банальной мести своим убийцам.
       Призрак искоса глянул на небо и вздохнул.
       - Позаботься о ней, хорошо? - прошептала Татьяна.
       Марк кивнул.
       - Там ее НИКТО и НИКОГДА не обидит. За это можешь быть спокойна.
       Женщина, немного замявшись от смущения, задала еще один вопрос:
       - Кто будет следующим, Марк?
       - К чему тебе знать? - нахмурился призрак.
       - Просто из женского любопытства. Скажи мне, пожалуйста.
       Марк чуть помолчал и неохотно ответил:
       - Их будет пятеро. Через час на перекрестке собьют женщину. В половине первого разобьется мотоциклист, а еще через полчаса покончит с собой подросток. В семнадцать часов сорок пять минут погибнет девушка – ее ударит током в ванной, когда она будет сушить волосы феном. В 23.48 на задворках дискотеки в пьяной драке зарежут молодого человека. Что будет потом, даже мне пока неизвестно...
       - Боже... - покачала головой Татьяна. - Ты будешь их точно так же ждать как... как...
       Она замолчала, подбирая слова.
       - Ангел Смерти, - вздохнул Марк и пожал плечами. - В прямом смысле этого слова. Ты еще не поняла? Ты думала, что придет уродливая старуха в черном балахоне и с ржавой косой? Ерунда. Людская выдумка, фольклор для запугивания детишек... Я за нее.
       Женщину обдало холодом.
       - Ангел Смерти...
       - Именно... Пафосно немного, но ничего, терпимо…
       Взгляд Татьяны скользнул по водительскому месту. Она с отвращением стала разглядывать саму себя, растерзанную, изуродованную, зажатую оцинкованным металлом, с ног до головы залитую собственной кровью. Бурая жидкость капала с кожаного кресла на асфальт под машиной, где уже образовалась амебообразная блестящая лужица.
       - Это... я? - с трудом выдавила из себя Татьяна, кивнув на бездыханное тело.
       - Ну а кто ж еще? - кивнул Посредник, даже не оборачиваясь. - Черепно - мозговая травма, перелом позвоночника, перелом ребер, причем одним из них пробито насквозь правое легкое, открытый перелом бедра, разорвана печень... Это не считая болевого шока и обширного кровотечения... Ты приняла весь удар на себя... Продолжить?
       - Н - н - нет! Молчи! - заикаясь, пробормотала Татьяна. К горлу у нее подкатился рвотный спазм, перед глазами поплыли пестрые круги. Женщине стало страшно. И плохо.
       - В итоге - остановка сердца и клиническая смерть на стадии агонии! - не слушая ее закончил Марк. - Поэтому ты со мной сейчас и разговариваешь. Но жить будешь. Долго будешь, знай это!
       - Зачем? - простонала Татьяна. - Зачем теперь жить?
       - Как наказание! - тут же последовал суровый ответ. - Смерть дочери - целиком твоя вина. Твоя необоснованная ревность к мужу - главная причина всего случившегося.
       - Необоснованная? - женщина покачала головой. - Но...
       - Он тебя не обманывал.
       - Но почему так все вышло, Марк? Я хотела просто любить... и быть любимой.
       - Я знаю... - Призрак покачал головой. - Павел безумно любил вас! Вспомни, как старался заработать чуть больше, работая, как вол на пашне, сверхурочно... Как работал сразу на трех работах, чтоб были деньги на детское питание и памперсы... Забыла? Он всегда готовил для вас подарки... Он не жалел себя. Сегодняшний день хотел провести с тобой и девочкой, плюнув на работу. Кстати, той Наталье через месяц исполнится семьдесят два года! Она всего лишь клиентка конторы, вдова адмирала, подарившая одну из картин из своей частной коллекции... Поверь, он мог провести эту ночь у другой. Он был в шаге от этого. Но выбрал тебя - жену, которую любит, несмотря ни на что. Жену, которая понимает его и может его, дурака, простить.
       Татьяна закрыла лицо руками и заплакала.
       - Легкомыслие твое тоже сыграло ключевую роль, - продолжал Марк. - Кто дал тебе право рисковать жизнью дочери? Кто тянул тебя садиться за руль в состоянии глубокого нервного срыва? Кто превысил допустимую скорость почти в три раза? Кто усадил ребенка на переднее сиденье, не позаботившись даже о ремне безопасности, а? Впрочем, не в Правилах дорожного движения речь. Подумай о том, что творится ВНУТРИ тебя. Тогда ты поймешь все сама, без чьей - либо помощи, - Марк на несколько секунд задумался. - Хотя что и скрывать... муж твой тоже отчасти виноват... Если б все это (призрак кивнул на груду искореженного металла) не произошло, в седьмом часу утра он сам пришел бы просить прощения... На коленях бы просил. И ты б его простила, я не сомневаюсь. Любишь потому что...
       Призрак печально покачал головой и вздохнул.
       - Что же мне теперь делать? - Татьяна бессильно опустилась на асфальт и закрыла лицо руками. - Что мне делать?
       - ЖИТЬ! Тебе эта возможность дарована еще раз. Ты даже не можешь себе представить, какая это огромная удача - одному из тысячи выпадает, уж поверь мне, я знаю это, как никто другой... Используй шанс, чтоб измениться самой. Измени свое отношение к людям. Ведь тебе только двадцать шесть лет, ты же еще совсем молодая!.. Что касается будущего... У тебя будет время загладить совершенные тобою же ошибки. Оцени прожитое, взвесь свои поступки... и реши сама, что делать. Тогда все у тебя будет хорошо. У тебя еще родится сын... Но мысль о том, что по твоей вине загублена жизнь маленькой девочки, останется с тобою навсегда. Это наказание. Очень суровое наказание, поверь мне.
       - Прости меня...
       - Я не отпускаю грехов, - покачал головой Марк. - Я только Посредник. Блуждающий, неприкаянный призрак, и не в моей привычке давать советы. Но вы напомнили мне мою семью... которую я сам давным-давно потерял. А за цинизм ты меня прости... Слишком много я уже повидал, все человеческое стало забываться.
       - Но...
       - Все! Время истекло, нам уже пора! Отвернись, не надо смотреть на это…
       Призрак в последний раз посмотрел на циферблат золотых часов и повернулся к разбитой иномарке. Татьяне на мгновение показалось, что губы мужчины задрожали, а на глазах предательски блеснули слезы.
       Но призраки уже не могут плакать.
       - Дух, дай мне хотя бы секунду, чтобы попрощаться с дочерью! Пожалуйста!
       - Извини, нет! Это запрещено! - ответил он, не оборачиваясь. - Таковы правила, и не мной они придуманы.
       - Я ведь прошу тебя, Марк! Я же люблю ее! - зарыдала Татьяна. - Сам ведь знаешь, что это такое - "любить" и "расставаться навсегда"... Ты тоже был человеком, тебе приходилось расставаться с родными... ты знаешь, что это такое... Марк, я умоляю тебя! Прошу!!!
       Посредник не ответил, но посмотрел как - то очень грустно. Потом отвернулся, медленно направился к разорванной "БМВ" и замер возле переднего пассажирского сиденья. Секунду спустя над этим местом поднялось белое полупрозрачное пятно, колышущееся, постепенно принимающее форму человека. То, что было дальше, Татьяна не увидела - отвернулась, закрыв глаза и сдерживая рвавшийся из груди стон. Рядом послышался тихий шорох.
       - Мама! - раздался пронзительный детский крик. - Мамочка!
       Татьяна открыла глаза и обернулась. Посредник держал за руку Дашу. Дух, на секунду задумавшись, наклонился к ребенку и шепнул что - то на ухо. Тотчас девочка сорвалась с места и побежала к матери.
       - Мамочка! - сказала она, обхватив Татьяну за шею. - Мне так хорошо! Сначала было немножко страшно, потому что было очень темно, и тебя рядом не было. А мишка потерялся... Мне стало очень холодно в машине... Я уснула и увидела необыкновенный сон, представляешь? В этом сне было много света, и кто - то пел очень грустную песенку... А потом я проснулась и увидела тебя. Дядя Марк сказал, что я должна покинуть вас с папой навсегда и пойти туда, где мне будет хорошо. Но я буду к тебе приходить во сне! И еще... еще он сказал, чтобы я подошла попрощаться с тобой. Я скучать по вам всем буду!
       - Ну не скучай, доченька! - Татьяна крепко обняла и поцеловала девочку. - Я люблю тебя... Передавай от нас привет дедушке... Ты наверняка его увидишь. Ну не бойся... Все будет хорошо... Иди смело с этим дядей, он хороший, - Она попыталась улыбнуться, замялась, от волнения не находя нужных слов. - Мы... мы еще обязательно встретимся. Веди себя там хорошо... Ты же воспитанная девочка! Не забывай маму... и папу тоже не забывай! Мы любим тебя, слышишь? До встречи, мой белый котенок...
       Марк подошел поближе и тактично кашлянул.
       - Пора нам, - как - то тихо произнес он. - Оба тела спасатели уже извлекли... Татьяна, у тебя уже появляется пульс, сердце начинает работать... Иди к машине. Так будет лучше для всех нас, прошу тебя...
       - Спасибо, Марк!
       - Все нормально, женщина. Возвращайся! - мягко прошептал Посредник, взял девочку за руку и вместе с ней растаял в воздухе...

       Совершенно случайно кто - то из санитаров, разворачивая черный, прорезиненный мешок для трупа, коснулся руки Татьяны - она все еще лежала на асфальте, но была накрыта белой простыней с уже запекшимися пятнами крови.
       Санитар почувствовал слабую нить пульса на потеплевшей руке...

       ...Желтый "Мерседес" реанимации, перемигиваясь синими мигалками и стробоскопами, оглушительно захлебываясь воем сирены, на полной скорости гнал по тесным улочкам города в ближайшую больницу. Внутри напичканного специальной аппаратурой "Спринтера" шла упорная борьба за жизнь растерзанного и искалеченного человека.
       Врачи за несколько минут пути подсоединили капельницы и вкололи пострадавшей в автокатастрофе женщине "кубики" сердечных стимуляторов, чтоб поддержать измученное сердце. Прямо в машине начали экстренное переливание крови. Тут же произвели временное шунтирование разорванной артерии. Определили серьезный гемопневмоторакс - скопление в плевральной полости крови и воздуха - и приступили к отсосу содержимого из грудной клетки. Одновременно с этим - во избежание повторного попадания крови в дыхательные пути (аспирации) - заработал аппарат искусственной вентиляции легких...

       ...Забинтованная, похожая на огромную матерчатую куклу, женщина больше недели лежала в коме. Временами казалось, что все уже кончено, но мозг еще жил - приборы бесстрастно отслеживали тоненькие ниточки сердцебиения и пульса, на мониторах реденько, но четко обозначивались яркие всполохи кардиограммы.
       Несколько раз ее состояние ухудшалось настолько, что срабатывала система контроля, собирая у постели дежурную бригаду реаниматологов.
       Очнувшись, она увидела сидящего рядом Павла. По его щекам текли слезы. Губы его, белые то ли от волнения, то ли от недосыпания, не переставая шептали только одну фразу: "Очнись, родная моя! Я умоляю тебя, очнись! ПРОСТИ ЗА ВСЕ! Я БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!"
       Татьяна, сцепив зубы, только беззвучно плакала. Марк оказался прав: жизнь за жизнь - это самая страшная кара из тех, что когда - либо существовали...

       ...На следующий день после выписки из больницы (а за окном уже был июль) она заскочила в первую попавшуюся цветочную палатку и, тормознув "частника", втайне от всех поехала к Центральному кладбищу.
       Отыскав маленький, столь дорогой для нее могильный холмик и упав перед ним на колени, Татьяна не постеснялась слез. Тут она могла высказать, излить все, что накопилось в душе и сердце. Женщина просила прощения.
       Рядом с фотографией беззаботно улыбающейся красивой девочки и горящей свечой в стеклянной чаше - незадувайке, среди горы свежих цветов забавно скалился плюшевый мишка с шелковым сердечком в лапах. Игрушку нашли в двадцати метрах от разбитой машины...
       ...Уже на выходе какая - то неведомая сила заставила Татьяну остановиться и свернуть на маленькую боковую аллею. Ее внимание привлек старый памятник на неухоженной и давно заброшенной могиле, поросшей бурьяном. На черном граните его был высечен профиль крепкого красивого молодого мужчины. Большие глаза его смотрели с холодного камня умно и настороженно. В правом верхнем углу массивного гранитного прямоугольника застыл контур Ордена Мужества.
       Буквы на памятнике местами уже оказались стертыми, местами сколотыми, и прочитать имя было невозможно. Более - менее четкими остались только лишь несколько цифр даты смерти - 19 апреля 2004 года.
       Татьяна остановилась, будто пораженная молнией, на минуту потеряв дар речи. Она узнала эти глаза.
       Это был Марк.

       Август 2006 года.
       Калининград.