Коровье Ухо

Гокарна, Коровье Ухо - маленький городок повышенной святости в южно-индийском штате Карнатака, 150 км вниз от Гоа. Много индуистских храмов и храмиков, мало приезжих, красота и благодать. Шива знал, где надо рождаться. А мы знали, где надо проводить зимние каникулы.
Одним поздним, но все еще жарким январским вечером после доброго ужина в кафехалупе на берегу Индийского океана наш местный резидент Канадский Лесоруб Свит предложил:
- А пойдемте в пещеру к бабе?
А давайте. Действительно, чем еще дизайнеру, архитектору, каскадеру, врачу и копирайтеру заняться в полночь. А чтоб бабе с нами не было скучно, мы захватили тибетскую поющую чашу, хомуз, благовония, фонарики и и some illegal substanse. Впрочем, два последних пункта в темное время суток были при себе почти всегда.
Местный баба, как и полагается индийским бабам, отшельничал. Свит рассказал, раньше у бабы была семья, дом, дети и прочее. Но потом он из всего этого духовно вырос и поселился в небольшой вулканической пещере между Гокарной и нашим Кудли-Бич. В той самой, где, опять же по словам Свита, родился из коровьего уха Шива.
В последнее мы не очень поверили, рассудив, что если бы это было То Самое Место, здесь уже тыщу лет стоял бы мавзолей с охраной. А ни вокруг пещеры, ни в ней самой не было никого. Даже сам баба, и тот где-то шлялся.
Это мы обнаружили, когда спустились по трубкообразному коридору в главный зал пещеры: округлую вулканическую полость с полусферическим потолком. Еще мы обнаружили, что внутри ужас как жарко и влажно, несмотря на полуметровую дырку прямо в центре потолка, куда заглядывали звезды и по идее должен был проникать свежий ночной воздух. Тем не менее, микроклимат в пещере был совершенно утробный. Еще мы нашли три расходящихся в разные стороны лаза. В одном на потолке висела пара летучих мышей. Я полезла их фотографировать, но мыши заскромничали и упорхнули куда-то в темные недра. Говорят, один из этих коридоров тянется аж до самого Варанаси. В Варанаси мне очень хотелось попасть, посмотреть на костры из жмуров и примерить на себя вечность, но в этот вечер я была не готова. Во-первых, топать по темным недрам было страшновато, во-вторых, далековато - до Варанаси километров тысячи две.
Тем временем мы расположились на каменном постаменте перед бабиным алтарем и зажгли благовония. Свит достал свой удивительный тибетский тазик со звуком и начал этот звук из него извлекать, то водя деревянной колотушкой по ободу, то осторожно постукивая по краю. Пещера наполнилась густым тягучим медным вайбом, его волны кружили по потолку, то исчезая в темноте коридоров, то неожиданно накатывая откуда то сбоку или сверху. Не знаю, как долго мы неподвижно купались в них. Время растворилось, его место заняла совершенно иная субстанция. Гораздо более дружелюбная. Даже жара и духота куда-то исчезли, стало просто тепло и уютно.
Медную чашу сменил хомуз. Теперь звук перекатывался от резкой металлической вибрации до глубоких горловых обертонов, как новый смысл старого штампа "металл в голосе". Я сидела спиной к теплому шершавому камню и, лениво подумывая "хомуз звучит прежде всего для того, кто на нем играет", представляла, как стальная струна срывается с пальца, колебание отражается от нёба, от внутренней поверхности костяного купола... И тут вдруг мне все стало ясно.
- Слушайте. А мы ведь в черепе сидим.
Все посмотрели с интересом. Поскольку я одна не курила нелегальных субстанций, мотивируя тем, что иначе превращусь в картофель и не смогу разговаривать (где вы видели говорящий картофель), ждали объяснений.
- Смотрите: потолок полусферой - черепная коробка. Вот эти два соседних прохода прямо перед нами, это глазницы. Сзади, там где отверстие для алтаря, вход шейного позвонка. Круглая дырка в потолке - родничок. Справа дыра - ухо. Коридор напротив, через который мы вошли - второе. А, блин!!! МЫ ВЛЕЗЛИ СЮДА ЧЕРЕЗ УХО!!!
И тут до всех тоже дошло, что это похоже и правда Та Самая Пещера, месторождение Шивы. Настоящая коровья голова со всеми необходимыми физиологическими отверстиями. И дырка в потолке не родничок, а обычный третий глаз. И все эти индийские иносказания и метафоры на самом деле не условность или абстракция, а реальность пореальнее нас самих. Теплая, влажная, родная и тем особенно изумляющая.
- А кстати почему вообще ухо?
- Надо полагать, череп - метафора чрева, а ухо, соответственно, родового пути. О! Клавдий убивает отца Гамлета, вливая яд в ухо. Представляешь, что это значит?
- Ха-ха-ха, какой ужас!
- А помните, эта, как ее, Крошечка-Хаврошечка в коровье ухо лазила? Вот тоже тема... Хаврошечка - Шива?
- И у нее еще сестра была, Трехглазка! Откуда вообще в русском фольклоре третий глаз?
- Даа, сеструхи у нее конкретные демоны были...
- Ой, а я эту сказку не помню, расскажите?
И я в час ночи, сидя внутри каменного черепа, рассказывала сказку про девочку, вылезшую из коровьего уха, про ее сестер-ракшаси, про запрет на поедание коровьего мяса, про посмертное перерождение, и тихо сходила с ума: корни индо-европейского мифа лежали передо мной прямо вот они. Остальных тоже сказочка накрывала не по-детски. А когда я дошла до момента "И тут проезжает мимо такой добрый молодец как полагается весь на белом коне и видит ого ничо себе вот это яблоки на этой яблоне!", из правого уха послышались шаги и невнятное певучее бормотание. Баба вернулся с вечерней прогулки и очень обрадовался гостям.
Добрый молодец баба оказался веселым общительным мужичком лет сорока пяти, в разноцветных фенечках, с белыми зубами и завязанной в узел черной бородой. Ему очень понравился хомуз, взял поиграть, но как-то стеснительно, не касаясь губами, поэтому не особо успешно. Поделил с нами принесенный из Гокарны ужин, всем досталось по куску лепешки и горсти горячей острой тушеной капусты: "Прасад! Прана! Гуд!" - отказываться было безполезно. Давно с ним дружный Свит заколотил чалом, передал бабе, тот пустил по кругу: "Шива бом!" - отказываться опять же не имело смысла, телега про картофель явно бы не прокатила. После шива-бома баба окончательно раздобрел и даже устроил нам всем обряд пуджи с персональным чтением мантр и помазанием красной краской разных жизненно важных точек.
До меня очередь дошла последней, но уж зато дошла так дошла. Оказалось, что я вся состою из сплошных знамений и знаков Шивы. И отметина на лбу мне нарисовалась двумя полосками. И красно-белые кресты на швейцарской бандане. И человечки с опять же крестами на серьгах. И еще сто всего. Мы и половины не понимали, что баба говорит, но из того, как он, цокая языком и тараща глаза, указывал то на меня, то на изображение Шивы, следовало, что Шива-пауэра у меня как у дурака махорки, и самим фактом моего существования баба поражен не меньше, чем мы - тем, что сидим в коровьем черепе. Доброго доктора это крайне растрогало:
- Слушай, а давай мы ему тебя подарим?
Идея была неплоха: баба брахмачари и вегетарианец, так что моей девичьей чести и физической сохранности ничего не угрожало. Зато каков экспириенс. Но я честно призналась, что сделанная из вежливости пара затяжек чараса минут через 20 превратит меня в картофель, как золушкину карету в тыкву. И представь, каков будет сюрприз для бедного бабы, когда он обнаружит, что вместо чистого шива-пауэра ему подарили спящего овоща. Поэтому пойдемте-ка домой, пока не началось.
Мы получили еще полсотни благословений и добрых пожеланий и вышли обратно тем же ухом, что пришли. Снаружи вместо свежевыбеленых холстов лежала черная тропическая ночь. Ощущение было фантастическое. Действительно какое-то заново родившееся. Даже я вопреки собственным ожиданиям не заовощела, а совершенно наоборот. И всю дорогу вниз с горы до дома на берегу мы неудержимо, вдохновенно гнали.
Про город, рядом с которым жил некий баба и каждый год требовал себе в подарок лучшую девушку. Про лесную бабу-ягу, которую все страшно боялись, потому что думали, что она злобная людоедка, а оказалось, что это баба-йог, пацифист и вегетарианец. Про то, как Шива для смеху решил переодеться женщиной и родился в аватаре Афины Паллады, в полной амуниции вылезши привычным путем из головы Зевса, которого сам же для этого и создал. И так далее.
Ну а где еще сочинять сказки, как не в месте, в котором корни индо-европейской мифологии выходят прямо на поверхность. И откуда простираются вглубь бесконечно далеко. Говорят, до самого Варанаси