Портрет

       Рабочий день уже заканчивался, как вдруг в кабинете главного врача раздался телефонный звонок. Недовольно морщась, Вадим Ильич слушал продолжительные трели телефонного гудка, ожидая, когда трубку возьмет секретарь, но той, видимо, не было на месте, и телефон продолжал упрямо звонить. Нехотя Вадим Ильич взял трубку.
       - Слушаю вас! Алло, алло!
       - Это N-ская клиническая больница номер два?
       - Да!
       - Ой, наконец-то я дозвонилась.
       Вадим Ильич услышал в телефонной трубке облегченный вздох молодой девушки.
       - У меня поручение от проректора института, - продолжила было она, но Вадим Ильич прервал девушку.
       - Извините, вы откуда звоните и кто ваш проректор?
       - Ой, я же забыла представиться. Извините, ради Бога. Это Санкт-Петербургская медицинская академия имени Мечникова, я секретарь проректора Григория Аркадьевича Прохорова, зовут меня Настя.
       - Очень хорошо, Анастасия. Какая же у вас информация для нашей больницы?
       - Нет-нет, не для больницы, а для главного врача – Арсеньева Вадима Ильича.
       - Понятно, Анастасия. Я - Вадим Ильич. Слушаю вас.
       - Ой, как здорово, что прямо на вас попала. Значит так, 9 июня в 12 часов состоится сбор выпускников 197... года, около памятника Мечникову. Григорий Аркадьевич просил уточнить, вы будете или нет? Организационный взнос для ресторана 1500 рублей. Оплатить можно прямо там на месте…
       - Спасибо, Анастасия. Передайте вашему шефу, что я обязательно буду.
       - Замечательно. До свидания, - ответила девушка.
       - Всего хорошего и вам, - и Вадим Ильич положил трубку.
       Вечером дома, просматривая электронную почту, Вадим Ильич получил повторное приглашение уже от старого институтского приятеля Валерки Шмогрева, который спрашивал, приедет ли он один или как обычно с женой?
       Вадим Ильич усмехнулся и отправил ответ.
       - Буду, один.
       Потом, походив немного по комнате, достал с верхней полки студенческий альбом и стал листать…
       На первом снимке он - юный пацан с едва пробившемся пушком на верхней губе, стоит в белом халате с толстым учебником в руках. Счастливая улыбка и радость в глазах. Еще бы! Он студент мединститута, не где-нибудь, а в Ленинграде, городе-герое, его любимом городе, в котором он мечтал жить и работать.
       Первый шаг сделан. На другом снимке - он же, но уже с пинцетом, сосредоточено сидит около трупа в анатомичке. Потом другие, не менее замечательные снимки студенческой жизни за все шесть лет. Чего только тут не было: успехи, неудачи, обиды, радость… Но самое главное на всех фотокарточках Вадим Ильич был сосредоточенным, даже если улыбался и грустил. Эта сосредоточенность прослеживалась во всем: в глазах, позах, мимике лица, жестах рук. Словно он хотел уже тогда сказать: «Я не зря пришел в этот мир, в эту профессию. Я всем докажу, что я не хуже, чем другие: папины и мамины сынки блатных и состоятельных родителей». Он же сын простого железнодорожного путейца из N-ской области, мог рассчитывать только на себя. И поэтому с первых шагов взрослой жизни ставку сделал на трудолюбие. Адский труд, который он взвалил на себя: учебу только на отлично, спорт, работу с самого первого курса, все это приучило его к твердой дисциплине и закалило волю.
       Но иногда усталость валила его с ног, тогда ему хотелось все бросить, собрать чемодан и уехать домой на тихий полустанок, с бредущими коровками на лугах, и тихой речкой Кушаверкой, где ловились огромные щуки и сладкая красноперая плотва, и где первобытную тишину тревожили редкие гудки проходящих поездов. «Господи, как же я тогда выдержал все это?».
       У Вадима Ильича невольно навернулись слезы. Но тут выпала на пол фотография, на которой была их группа, все тринадцать человек. Правда в группе было четырнадцать студентов: 7 парней и 7 девчонок. Редкое для медицинских групп сочетание: фифти-фифти. Весь лечебный факультет завидовал им: парней и девчонок поровну, не то, что в других, на одного-двух ребят – больше десятка девчонок. На снимке не было одного из их группы – Отара Кираселидзе, огромного грузина с орлиным взглядом. Он, по каким-то причинам не захотел, чтобы его фотография была на общем снимке. И поэтому между подружками Яной и Оксаной оказалась черная дыра. И как оказалось, эта дыра стала роковой для Отара - он вскоре погиб в автомобильной катастрофе. Весть об этом потрясла всю группу и на первой своей встрече через 10 лет, буквально все говорили только об этом: вспомни, каким веселым и жизнелюбивым был Отар. И вот его не стало. Но что поделать: жизнь есть жизнь.
       Всматриваясь в молодые, полные оптимизма, сияющие лица своих однокурсников, без пяти минут будущих врачей, у Вадима Ильича сжалось сердце. Он достал из бара бутылку коньяка, налил немного на дно большого хрустального бокала и выпил. Приятное тепло медленно разошлось по всему телу. Он еще долго ходил по комнате, вспоминая каждого на этой фотографии.
       В назначенный день Вадим Ильич был в Питере, но на встречу чуть было не опоздал. Никак не мог подъехать к институту. Пискаревский проспект был закрыт на ремонт, пришлось добираться окружным путем. Запыхавшись, Вадим Ильич все же успел сфотографироваться, его кто-то схватил за шею и поставил рядом с собой. Когда фотограф сделал свое дело Вадим Ильич наконец-то пришел в себя и оторопел: оказывается он стоял в центре своей группы. Рядом была Татьяна Дорошина, Инга Мухарева, Олег Таганский, и его приятель Валерка. Они обнялись, расцеловались, ну а потом началась обычная для таких случаев суета: кто, где, как устроился? Кто чем живет, расспросы о семье, детях и внуках. Вадим Ильич отвечал невпопад, чем сильно озадачивал сокурсников.
       - А где твоя жена, красавица Лариса? - спросил Валерка.
       - Дома осталась, младшего внука нянчить, - ответил Вадим Ильич, все еще не понимая, почему так он сегодня сильно взволнован.
       Встреча как встреча, все виделись пять лет назад. Особых перемен ни с кем, слава Богу, не произошло. И все же его сегодня что-то тревожило, не давая сосредоточиться. «Боже ты мой, это же из-за нее!». И тут Вадим Ильич понял причину своего душевного волнения. Он увидел ЕЁ. Она одиноко стояла чуть поодаль, в темном красивом костюме, но так не соответствующему общему настроению окружавших ее людей. Как всегда гордая и одинокая: пронеслось в его голове. Он подошел.
       - Милена, ты меня узнаешь?
       - Почему же нет? - ответила она, мило улыбнувшись своей знаменитой улыбкой. - Как же тебя не узнать – «блондина в черных ботинках», - и она искренне и радостно рассмеялась.
       Они пожали друг другу руки.
       - Привет, Милена.
       - Здравствуй, Вадим.
       - Я тебя не видел целую вечность, а оказывается всего-то прошло 35 лет, ты почти не изменилась, все такая же.
       - Какая?
       - Красивая, молодая…
       - Ну это ты брось, годы берут свое…
       - Но только не тебя… Спасибо…
       - И ты, Вадим, просто великолепно выглядишь. Ты представляешь, я сегодня часть наших не узнала. Кто пополнел, кто поседел, кто вообще так изменился, что когда говорил свою фамилию, я выглядела в его глазах идиоткой от изумления.
       - Ну что поделаешь, Милена, все проходит и молодость тоже. Только ты не меняешься, - и он вдруг вспомнил, что было между ними.
       Милена Андриади, гречанка по происхождению училась в параллельной группе. И Вадим безответно был в нее влюблен с первого курса. Она же гордая гречанка, словно не замечала Вадима: делала все, чтобы досадить его чувствам. Он вспомнил как в ответ на его письмо о признании в любви, она стала нарочно на глазах всего курса делать знаки внимания Сашке Балуеву, некрасивому, прыщеватому парню. Конечно же, руки и сердца гречанки добивались многие ребята и даже один солидный доцент с кафедры терапии. Но она была непреклонной, гордой, отвечая всем – нет.
       Однажды Сережа Кураевский, бабник и озорник нарисовал портрет Милены и на одной из вечеринок публично подарил гречанке. Та в восторге защебетала и поцеловала его в щечку. Вадим от злости аж побелел, но молча вынес это поражение. И уже танцуя с Миленой медленное танго, на которое она позволила Вадиму себя пригласить в конце вечеринки, он ослепленный ее красотой, одурманенный упругим телом, которое чувствовалось под тонким черным шелком платья, когда он изредка соприкасался с ним, Вадим бабахнул Милене:
       - Ты знаешь, я напишу о тебе роман, так и назову «Первая леди Милена Андриади».
       Милена тогда в ответ также рассмеялась.
       - Когда напишешь - покажешь. А пока танец окончен, спасибо за партнерство, - и она, развернувшись, упорхнула от него своей легкой походкой и как оказалось – навсегда.
       Эти невеселые мысли пронеслись в голове Вадима Ильича, пока он рассматривал Милену.
       - Да, ты все такая же красавица, - уверенно еще раз подтвердил Вадим и пожал руку Милене.
       Та немного отвернувшись в сторону, как-то странно улыбалась.
       - Не поверишь, но я в тебя тоже была влюблена, - тихо, едва слышно сказала она и опустила глаза.
       - Не может быть! Ты не шутишь, Милена?
       - Да, нет, какие шутки. Этим невозможно шутить, да и какой смысл мне тебя обманывать. У меня семья, два сына, муж меня любит, мы живем хорошо, можно сказать счастливо.
       И она подняв глаза на Вадима грустно улыбнулась:
       - Все хорошо… Но я была взаправду в тебя влюблена, но не могла даже вида подать. Я была помолвлена с моим будущим мужем, и не могла нарушать данную клятву, обмануть его, таковы законы моего народа. Поэтому все так получилось, - на ее глазах невольно навернулись слезы. - Но все проходит, как ты сказал, Вадим.
       У Вадима запершило в горле:
       - Я… Я все же написал роман, - выдавил он из себя потрясенный признанием Милены.
       - Правда?!
       И Милена радостно захлопала в ладоши, как будто ей восемнадцать, а не под шестьдесят лет.
       - О чем он?
       - О нас, нашем поколении и о тебе конечно…
       - Ну ты даешь… А как он называется?
       - Название «Молодое вино», но окончательно еще не определился, работа в издательстве, там свои условия. Главное, что я его написал и выполнил свое обещание.
       - Спасибо тебе, Вадим.
       - Не за что. Если бы не тот портрет, подаренный тебе тогда Сергеем Кураевским, я бы никогда, наверное, не сделал ничего стоящего в жизни. А так была цель. Доказать, что я могу, могу быть равным тебе, и всем маминым и папиным сынкам нашего курса. Ты меня понимаешь?
       - Да, я очень тебя хорошо понимаю. Ты молодчина Вадим, я горжусь тобой, - и Милена отвернулась, чтобы скрыть свои слезы.
       Вадим подошел и обнял ее сзади за плечи.
       - Не надо, Милена. Прошлое не вернуть и возвращаться в него надо лишь в мыслях тогда, когда тебе очень худо или вот когда пишешь книгу, чтоб об этом твоем личном узнали другие. Тогда становится легче на душе. И ты как-бы снова чувствуешь свою необходимость, хотя бы в этом…
       Вадим замолчал на какое-то время, потом спросил.
       - А где тот портрет?
       - Не поверишь, он состарился вместе со мной, - Милена снова грустно улыбнулась. - Как у Оскара Уайльда. Помнишь его "Портрет Дориана Грея»? Я думала, что это писательские фантазии, а нет - на самом деле. В один из дней, когда мне было очень тоскливо, я перебирала старые бумаги, фотографии и нашла свой портрет. Представь себе, там я выглядела старше, чем сейчас.
       Она засмеялась:
       - Я тогда разозлилась, разорвала его и выкинула в мусорное ведро.
       - А когда это случилось?
       - Два года назад, где-то в сентябре перед поездкой в Россию, к родственникам.
       - Невероятно, мистика какая-то. Ровно два года назад я сел писать свой роман и представляешь в сентябре тоже.
       - Не может быть, - воскликнула Милена. - Тут без чертовщины не обошлось, - и она уже судорожно снова улыбнулась, надела черные очки, от чего стала совсем недоступной, как прежде, Миленой Андриади.
       - Мысли материализуются, я уже замечаю это не первый раз, - пробормотал вслух Вадим Ильич.
       - Слушай на нас с тобой подозрительно все смотрят, - вдруг вспоминает Милена, что они здесь не одни.
       - Ну и пусть! Завидуют! – ответил Вадим.
       - Нехорошо, мало ли что подумают.
       - Они правильно все подумают.
       - Давай продолжим наш разговор на вечеринке в ресторане, станцуем танго, как тогда? - перевела разговор Милена.
       - Нет, Милена, я не пойду. В прошлое не возвращаются. Зачем себя мучить несбывшимся чувствам. Мне сейчас хорошо с тобой, а большего мне и не надо. Извини и прощай…
       - Но, может, ты приедешь ко мне в Грецию, я познакомлю тебя с мужем, детьми… Я много говорила им о тебе, они будут рады и я тоже… Милена сняла очки и посмотрела в глаза Вадиму Ильичу.
       - Прости, но я не приеду, - твердо ответил Вадим Ильич, пожал руку Милене и пошел к машине.
       - А книгу? - крикнула вслед Милена.
       - Книгу пришлю, - ответил он, торопясь скорее уйти.
       - А куда? Адрес возьми, адрес… - хотела еще крикнуть Милена, но не смогла, слова застряли в горле от слез и обиды.