Верую в лицемерие

- Отче наш, сущий на небесах…
- На коленях читай!
- Да святится имя Твое, да будет воля Твоя…
- Руки правильно сложи!
- Да приидет царствие Твое, да свершатся чудеса твои…
       Удар, тяжелая мужская рука отбросила десятилетнего мальчика на пару метров. Маленький Ваня сжался, придавленный тенью этого человека, избивавшего его за малейшую оплошность. Отца звали Николай Антонович. Тучный сорокалетний мужчина схватил библию и с силой ударил распластавшегося на дощатом полу мальчугана.
- Никогда не смей коверкать Слово Божие, - грозно произнес он, разбрызгивая в разные стороны слюну.
- Я забыл, - тихо оправдался Ваня.
- Чтобы этого больше не повторилось, до вечера молитву заучивать будешь.
       Мальчик покорно открыл Священное Писание и начал, чуть шевеля губами читать «Отче наш». В комнате, где он сидел, не было ни окон, ни электричества, только алтарь, освещаемый полусотней церковных свечей и иконой Христа, возвышающейся над ними.
Николай Антонович хлопнул дверью и прошел на кухню, где его жена, Варвара Андреевна, женщина полной комплекции, жарила блины. Она брала чугунную сковороду и аккуратно заливала тесто.
- Скоро приготовишь? – буркнул ее муж.
- Потерпи минут пятнадцать.
- Ну-ну, - только и сказал он, погрузившись в изучение политического вестника.
       Они находились в обыкновенной кухне, какую встретишь в каждом доме: со старым кафелем, более-менее новым холодильником, мебелью, тусклым освещением и тараканами, вольготно жившими за рукомойником. Слово «евроремонт» здесь было под запретом.
Закончив читать статью о нововведениях в госдуме, Николай опустил руки на клеенку и вляпался в еще не высохшую чайную лужицу, которую не удосужились вытереть ранее. Он выругался крепким словцом, на что жена ответила еще более неприлично. Николай самолично вытер стол и угрюмо подпер голову.
- Что у нас на ужин? – спросил он.
       Варвара Андреевна допекла тридцать третий блин и сказала, что купила курицу-гриль.
- Что?! – взревел Николай. – Ты выкинь, Варвара, эти западные причуды! Мы в России живем.
- Какая разница откуда взялась птица…
       Но Николай не дал ей продолжить.
- Возьми курицу и сама пожарь - в сто раз вкуснее будет.
- Зачем время терять? – возразила Варвара.
- Я сказал, значит делай, - отрезал Николай.
       Он встал из-за стола и без спросу забрал горячие блины. Женщина только и успевала подкладывать новые порции. Потом Николай включил телевизор и сразу попал на гангстерский сериал о события 90-х годов.
Пока муж тупо сидел возле экрана, Варвара отнесла сыну еды. «Слушайся папу, он добра тебе желает», - успокаивала она мальчика, но он в это не верил. Ваня помнил каждую заповедь и не помнил, когда отец им следовал. Ту тарелку, с которой мальчик брал еду, Николай украл в заводской столовой. Грех он прикрывал мизерностью добычи и заливистым смехом. Впрочем мелкими кражами он и ограничивался, так же как и треть россиян, таскающих солонки в кафе, вешалки в магазинах и прочие, казалось бы незначительные вещицы. Укрытие от налогов – это тоже воровство, но кому взбредет в голову устыдиться этого?
       Мусор: вечная дилемма, кому его выносить. Но это совсем не важно – как правило смрадные пакеты оставляют где-нибудь под забором, в надежде, что его заберут услужливые дворники, в конце концов это их работа – подтирать общественную задницу. И хоть бы кто сказал спасибо! Тот же Николай пятый день подряд выбрасывает мусор не дойдя до баков сотни шагов. Его сразу обругает старушка, которая за ближайшим углом выкинет фантик от дешевых леденцов, потому что на дорогие конфеты пенсии не хватает. Были бы они, мусора бы прибавилось, и настанет день, когда сдохнет последний дворник, и мир превратится в задыхающуюся клоаку, но Николай гордо хвалит отечественный менталитет, заявляя, что так было и так будет. Вопрос: для кого на всех углах установили урны? Донесите вы эту несчастную банку из-под майонеза! Поздно. Николай сделал дело и вернулся домой смело.
       Маленький Ваня уже тайком пообедал и добросовестно продолжал твердить молитву, не вникая в смысл слов. Отец экзаменировал его и, убедившись, что урок он запомнит надолго, помиловал. И побежал Ваня давиться пивом со сверстниками во дворе и задыхаться табачным дымом, пиная футбольный мяч, а Николай напомнил себе, что он мужчина и ему следует заняться мужскими делами: в гостиной у стула ножка шатается, значит надо починить.
       Жена его, Варвара, в это время жарит полуфабрикатные куриные ножки. Чтобы не расстраивать мужа, она оставила этикетку, доказывающую русское происхождение ног, а сама почесала свою левую, не знающую эпиляций, ногу, на которой выскочил прыщ вследствие низкокачественного антиварикозного крема.
       Стук в комнате прекратился, и Николай гордо продемонстрировал работу. Варвара самолично проверила шестьюдесятью килограммами. Стул выдержал. Николай, жаждавший похвалы, услышал лишь тишину. Его жена на всех порах помчалась к телевизору смотреть мелодраматический сериал, и ее нисколько не смущало, что по сравнению с его героинями, она – раздутая бытовухой жаба. У нее даже волдырь имелся на правой пятке. Варвара прихрамывала, но Николай этого не замечал.
       Ближе к вечеру подошли незваные гости, такая же простая семья как и они. Жена чуть худее, муж с полным отсутствием волос и ребенок, тринадцителетний оболтус, который, не переступив порога, убежал во двор. Дружественные семьи сели за стол и принялись ужинать. Попутно они обсуждали последние сплетни и какие-то общие вопросы, вроде рыбалки для мужчин и шопинга по базару для женщин. Косные, они попытались разобраться в международных отношениях России и Украины, но в итоге чуть не подрались. Единственное в чем они сошлись, так в том, что прозападная политика Рады омерзительна и то, что Ельцин, опрометчиво подарил Крымский полуостров, а неблагодарные хохлы теперь обвиняют их страну в интервенции, наравне с Польшей, и прочими приблудейскими странами.
       Еще до ухода гостей, в дом внесли жестоко избитого Ваня. Дружеская жена запричитала, куда мир катится и что с детьми делается, но вспомнила о своем чаде и бросилась его разыскивать по подворотням. Будь она внимательнее, то нашла бы его полуживого, в крови, под огромным дубом. От боли паренек почти откусил львиную долю языка, но хирург все пришьет и даже денег не возьмет. Если дверь в коридор будет открыта, но он вряд ли ее не запрет. Благодарность – первое дело, особенно за работу, которую врач обязан делать бесплатно, а люди все так же несут шоколадки и суют последние деньги в конверте. По мне, так расстреливать за такое надо.
       Маленького Ваню уложили спать, гостей отправили домой – вот и день подходил к концу. Варвара прибралась и легла в кровать, приготовившись к атаке мужа. Как добропорядочный христианин, он честно выполнял свой супружеский долг. Николай всегда следил, пьет ли его жена противозачаточные, но сам предохраняться и не думал, считая презервативы пережитком бурной молодости, а все потому, что на второго ребенка не хватало зарплаты. Потом удивляются, как стремительно сокращается население страны.
       В темноте Николай не видит свою грузную, непривлекательную жену. Секрет его половой силы – ее величество фантазия. Человек, всегда перед сном читающий молитвы, за унитазом хранил порножурналы, ну а ночью примерял увиденные образы на жену. Когда Варвара спрашивала, почему он делает это с закрытыми глазами, Николай называл ее вульгарной и уходил от ответа. Сегодня на женщине были красивые шелковые трусики. Она хотела порадовать мужа, но он по привычке стянул их, отбросил на пол и улегся на жену, изображая давно угасшую страсть. Варвара, подражая девицам из фильмов, вскрикивала, претворясь удовлетворенной, и после точки кипения, молча засыпала, мечтая перед сном о той жизни, которую она когда-то упустила, казня себя за ошибки и лицемерие, переполнявшие их жизнь.