Трудно быть йогом

"Деньги, ключи, документы, телефон"- произношу я и выхожу из дома в Москве.
"Термос, книжка, шляпа, подстилка"- я иду на пляж. Море совсем рядом, видно из окна, к нему идти минут 10- спускаться по дорожке-змейке с множеством ступенек. Воображаю, что я- йог, иду босиком. Когда босиком- каждый шаг немного больно, поэтому смотришь под ноги; когда в кроссовках- можно споткнуться. Сейчас май- не сезон- одно удовольствие ходить на море- безлюдно. Ступила на гальку, иду в конец пляжа, где он упирается в скалу. В детстве мы перелазили по ней на соседний санаторский пляж. За годы скалу побило штормами, теперь сложно перелезать, да и санаторий "Меллас" стал закрытой охраняемой зоной, где отдыхает около десяти человек; где есть источник минеральной воды, которой в детстве меня лечили от гастрита; где около пяти пляжей, в камнях которых мы с мамой ловили красных крабов, а самочек отпускали; куда теперь не пускают жителей посёлка "Меллас", который строили для работников санатория.
Ан нет, сегодня я не одна. В воде двое: девушка, судя по фигуре,- моя ровесница и мужчина, судя по комплекции,- её отец. Прохожу мимо их вещей, почему-то разбросанных в беспорядке. Мужские скорчившиеся носки и мужские же чёрные туфли. На пляже.
Дальний конец пляжа всегда был "голышатником", что у жителей пенсионного возраста нашего посёлка вызывало гнев, хотя на море они не ходили уже несколько десятков лет, и одному Богу известно, откуда у них эти сведения. Никакие рассказы о методах Порфирия Иванова и прочистке чакр на них не действовали, бабки продолжали хаять одинаково нудистов и власть, употребляя в обоих случаях слова "проститутки" и "подвесить бы их за яйца".
А между тем, нудисты- вполне интеллигентные люди. Однажды я загорала, и мимо проходил Александр Зараев, астролог и голый. Я поздоровалась- в тот год на стене у нас висел календарь с его загадочным анфасом, фазами луны, и благоприятными и не очень днями. Чушь полнейшая, но забавно. Он тоже со мной поздоровался, спросил о температуре воды и моём знаке зодиака. Я сказала ему всю правду: "Тёплая, так как течение Ялтинское; Весы", и он подарил мне астрологический календарик. Это была довольно-таки сюрреалистичная сцена, если подумать.
Я искупалась, читаю Шукшина ("Живёт такой парень"). Те двое на пляже тоже пошли, тоже нудисты, что меня немного смутило- я бы постеснялась своего отца.
"Что ты воскликнул Пашка поддакивая разбредил мне вчера душу этот кум язви его в деревне то ведь..."- читаю.
Девушка из воды кричит мне:
-Вы местная?
-Да,- вру я и добавляю,- Почти...- сама себе удивилась: здесь я- москвичка, в Москве- крымчанка...
"Что ты воскликнул Пашка..."- пытаюсь читать.
Она выходит из воды и подходит ко мне. Совсем девочка, а лицо как у нашей соседки-алкоголички снизу, у которой есть четырёхгодовалый внук; щербатая.
-А вы не хотите с нами... посидеть?
-Нет, спасибо,- стало страшно.
"...воскликнул Пашка..."
-Виталий бы денежку дал.
-Нет, спасибо.
"...разбредил мне вчера душу этот кум язви его..."
Она пожала плечами и ушла к Виталию.
Я захлопнула книжку. "Я спокойна, я- йог, я- йог...как так можно???!!! Я- ЙОГ!!! Я- ЙОГ!!!..."
Они ушли через пару часов, девушка ещё два раза окуналась в море. После них на камнях осталась бутылка из-под вина и букетик львиного зева.
Эти цветы растут большими лиловыми пучками, прямо здесь, на скалах, как будто без почвы. В детстве мы сжимали соцветия по бокам двуми пальцами, и соцветие "открывало рот", как животное. Поэтому мы называли эти цветы "собачками".