Сказка старой вороны

В лесу жила старая ворона. Сколько ей было лет, никто не знал. Все всегда знали её как самую старую ворону, и никто не помнил, когда она была молодой. За многие годы она свила столько гнёзд, что уже и не помнила где её гнездо, а где не её. Во многих её гнездах жили теперь другие птицы, и сама ворона частенько путала своё гнездо, останавливаясь на ночлег в чужом доме. Никто не сердился на нее за это, потому что она была очень добрая и знала много интересных историй. Старая ворона любила рассказывать истории из своей жизни.

В эту ночь ворона спала плохо. Под деревом, на котором она остановилась на ночлег, всю ночь кто-то шуршал, бегал, фырчал: то ли ёжики бродили по тропинкам, то ли барсук охотился на лягушек. Ворона никак не могла уснуть. Только под утро ей удалось немного задремать, как вдруг она услышала тихий плач. Кто-то плакал негромко, но очень жалостливо.

- Ну, что же это такое? - Возмутилась ворона.

Она слетела с верхушки старой ели и села на нижнюю ветку. Тут она увидела маленького зайчика, который тихо плакал, сидя на полянке около небольшого пня.

- И чего это ты ревёшь!? - Громко каркнула ворона.

- Здравствуйте, - поздоровался зайчик, - я не реву уже.

- Не ревёшь,так хнычешь, это ещё хуже. Спать не даешь!

- Извините, - смутился зайчик, - я пойду лучше.

- Постой, - вороне самой стало неловко от своей нетактичности, - я же тебя не прогоняю. Случилось у тебя что-то?

- Да нет, ничего.

- Не может быть, чтобы ничего. Иначе зачем тебе плакать?

Ворона слетела на землю и села на пень.

- Ну, рассказывай давай, кто тебя обидел?

- Меня никто не обидел, - вздохнул зайчик, - понимаете, сегодня утром я встретился со своими друзьями: енотом и барсуком. Мы решили поиграть в горелки, но енот хотел играть по своим правилам, а барсук по своим. И они стали обсуждать правила. Два часа обсуждали, но так ни к чему не пришли.

- Ясно, - сказала ворона, - а ты предложил бы играть по очереди.

- Я и предложил, но они стали спорить по каким правилам играть в первую очередь. Так они ещё два часа спорили. Я тогда предложил играть в прятки, но они стали спорить, кому первому прятаться. А когда я сам вызвался водить, они стали спорить друг с другом, где можно прятаться и где нельзя.

- М-м-да, - ворона сокрушенно вздохнула, - ну, а ты-то чего плачешь? Похоже, твои друзья вообще не умеют играть вместе, потому что не умеют уступать друг другу и находить общий язык. Не водись с ними!

- Нет, - всхлипнул зайчик, - не могу, они же мои друзья. А от того, что они ссорятся, и мне плохо. - И зайчик снова стал тихо всхлипывать.

- Ой, не надо, не надо только вот этого! - Ворона недовольно каркнула. - Веди меня к этим упрямцам, помогу я твоему горю.

- Как?

- Не знаю пока, но помогу. А то ты мне своими всхлипами так и не дашь вздремнуть. Где они?

- Там, за высокими елями, - ответил радостно зайчик и поскакал в указанном направлении.

Пролетев ели, ворона увидела небольшую полянку, на которой было много цветов, и стояло два корявых пня, поросших мхом. Место для игр было замечательное. На полянке сидели, отвернувшись друг от друга, барсук и енот. Задрав носы, они горделиво смотрели в разные стороны.

- Это они? - Спросила ворона.

- Они, - вздохнул зайчик.

- Так, так, и чего это вы надулись? - Обратилась ворона к упрямцам.

- Это он первый начал! - Крикнул енот.

- Нет он! - Недовольно фыркнул барсук.

- Неужели, вам нравится вот так сидеть весь день и спорить вместо того, чтобы играть? - Громко возмутился зайчик.

- Но, я же прав! - Недовольно сказал барсук.

- Нет я! - Вторил ему енот.

- Всё ясно, - ворона огляделась по сторонам, и взгляд её упал на два корявых пенька.

- Что ясно? - Прошептал зайчик.

- Дело безнадёжное!

- Как, совсем?

- Да, - наиграно печально вздохнула ворона, - их уже не спасти. И самое печальное, что они не виноваты.

Упрямцы с интересом повернули уши в сторону вороны.

- А кто виноват? - Спросил зайчик, затаив дыхание.

- Э-э-э, Упрямство виновато. Точно, Упрямство! Оно давно живет в лесу и вселяется вот в таких зверят.

- И что же с ними будет? - Со страхом в голосе произнес зайчик.

- Так ясно что, как обычно. Сначала они перестанут играть друг с другом. Это уже случилось. Потом перестанут разговаривать. Перестанут со всеми общаться и будут только сами с собой говорить, а со временем они превратятся в два ... пенька.

- Как?

- Так, видишь два корявых пня? Это раньше были две зверушки, такие же упрямые и горделивые. Давно это было, - ворона зевнула и, хитро прищурив глаза, посмотрела на енота с барсуком.

Поначалу они не шевелились, но искоса стали смотреть на корявые пни, что стояли рядом. И чем дольше они смотрели, тем больше беспокойства отражалось на их лицах.

Зайка, тоже поверивший в эту историю, просто сидел на траве, беспомощно озираясь по сторонам.

- Смотри, - заговорщически прошептала ворона, - на еноте уже листочек вырос.

Енот посмотрел на своё плечо и увидел упавший на него листок. Что тут началось! Сорвавшись с места, енот с барсуком забегали кругами. Они кричали от страха, отряхивали с себя листья и веточки, которые прицепились к шерсти. Наконец, они подбежали к вороне.

- Неужели, нельзя ничего сделать?

- Нет, - ответила та, зевая, - впрочем, можно попробовать победить Упрямство, начать уважать мнение других и научиться находить мирное решение в любом споре, но это не всем под силу.

- Нам под силу! - Закричали зверята.

- Давай играть по твоим правилам! - Закричал барсук.

- Нет, давай по твоим! - Ещё громче закричал енот.

- По твоим!

- Нет, по твоим!

- Кхе, кхе, - прервала их ворона, недовольно взглянув на спорщиков.

Те поняли, что снова начали ссориться. На выручку пришел зайчик.

- Давайте играть в прятки. Я вожу.

- Хорошо! - Радостно согласились все. - Мы больше не будем ссориться и будем уступать друг другу!

- Посмотрим, посмотрим, - смеясь, ворона взлетела на макушку ели и устроилась там среди душисто пахнущих молодых шишек.

Больше никто не плакал, и ворона решила, наконец, что ей удастся вздремнуть. Поспать ей, впрочем, не удалось; в округе раздавался весёлый детский смех. Это зайчик, барсук и енот играли в свои игры.

Вздохнув и улыбнувшись чему-то, ворона полетела в чащу леса, где её никто бы не побеспокоил.