Шпаклевочный остров, 4 июля

Caye Caulker тянется узкой полосой вдоль кораллового рифа в десяти минутах лета от Белиза. Как и прочие подобные острова, он вырос из песка, набившегося в корни мангровых деревьев на мелководье, а потом на нем завелась жизнь. Первыми обитателями были пираты, латавшие здесь корабли. С течением времени они превратились в своих нерадивых потомков и их символика стала бутафорской: сидя на причале, я пытаюсь догадаться, отчего потрепанный Веселый Роджер приспущен на свае наполовину. Пираты же были последними, кто пытался тут что-либо починить. Обилие щелей везде: в стенах грубо сбитых зданий, в настиле причала, в потрескавшемся асфальте и всех прочих артифактах. Островитяне предпочитают висеть в гамаках, спорить о том, какой нынче день недели, и торговать бусами вдоль дороги – вероятно теми же, которыми они когда-то были подкуплены. В этом видится какая-то насмешка над историей: теперь на острове основная индустрия – это одурачивание белой публики (хотя, пожалуй, историческими категориями тут никто не думает: в Белизе две собственные марки сигарет – Independence и Colonial, – и именно последние признаются всеми местными за лучшие, не глядя в контекст).

Ветер дует с рифа с постоянной силой и без перерывов, но иногда неожиданный порыв порошит глаза песком и брызгами, возвращая лицу предотпускную напряженную гримасу, и летит дальше. Задувает настолько, что зажигалки и спички тут ни к чему, и сигареты приходится прикуривать одну от другой, по привычке прикрывая для подстраховки горстью – это проходит только к четвертому дню. Продолжая щуриться, смотрю в сторону горизонта, подчеркнутого неровной белой полосой волн над рифом. Зная, насколько удален от острова риф, думаешь, что до слияния неба и моря всего лишь миля, так что по мелководью можно и дойти. Это дает новое объяснение мотивации местных утопленников: может быть, они просто пытались добраться из одного рая к другому вплавь, но переоценили собственные силы?

С берега в сторону рифа нацелены десятки причалов. Об их архитектурной ценности говорить не приходится, но единство концепции, как в руинах майя, поражает: настил, сваи через равные интервалы, Т-образная оконечность. Приглядевшись, можно заметить, что принцип «а чей больше» присутствует и здесь, и к самым длинным пришвартованы неплохие яхты, а к тем, что покороче, жалкие плоскодонки. Так что в длине причалов тоже есть какой-то смысл: если раскошелиться и построить достаточно длинный, то до неба можно и дойти, а не плыть. Хотя необходимость двигаться тут не приветствуется и требует надбавки: шашлык у разносчика перед рестораном стоит символическую сумму, которая удваивается, если попросить его же донести шампур до столика внутри.

Салюта на день независимости тут не устраивают. С дальнего конца причала единственное, что напоминает праздничный фейерверк – это взбитые плюмажи пальм, похожие на местные прически. Берег усеян огромными витыми раковинами с аккуратными отверстиями у основания спирали, чтоб проще было добраться до моллюска – все это, может быть без основания, мрачно напоминает простреленные и сложенные горкой черепа. Темнеет, и комары ведут себя как собаки, налетая сворами и хватая за щиколотки.