СкрипКа-лиса

Есть в натуре человеческой загогулина одна – рефлексией зовется. Каждый страдает ей в меру сил своих. Одни могут жить, смело и с интересом глядя в лицо грядущему и плюнуть на прошлое, другие, имеющие душу, что гармонь – развернется, так с песней, сожмется, так со всхлипом и скрежетом зубовным – рефлексирут при любом раскладе.
Галочка была счастливой обладательницей как раз такой души. Она обещала маме не грешить, грешила, а потом каялась. Это первый вариант. Она клялась лично самой себе не грешить, грешила, а потом кляла саму себя. Это вариант номер два. Она любила людей, набивала им цену в своих глазах, потом люди оказывались гондонами и подонками, и она страдала от их ущербности. За них страдала, болезных. Пытаясь хоть как-то пристроить хрупкое плечико и помочь им хоть немного тащить тяжкий их крест. Ибо Галочка не дура была и знала, что гниль душевная есть страшное бремя. Третий вариант предполагал депрессию. А поскольку моральных уродов на пути человеческом тьма тёмная, Галочка пребывала в перманентной душевной смуте.
Но не всё так беспросветно – случился в жизни нашей девушки черноглазый Ванечка. Цветов не дарил и рай в шалаше не предлагал, но понимала Галочка – дело не в мальчике, а в банальном отсутствии денег. Понимала и прощала, томно вздыхая от жарких поцелуев нового ухажера. Тут бы ей и успокоиться, плюнуть на весь мир и радоваться своему счастью. Но глодало Галочку чувство вины. Не могла она простить себе, что месяц назад бросила подругу, с которой снимала квартиру. Разумеется, причины были, и весомые! Подруга, барышня на пять лет постарше, перманентно страдала от недостатка секса, а посему ложилась с любым обладателем заветного органа, только знак подай. К общедоступности тела имелся довесок – алкогольная зависимость мамзель. Если вечер начинался в кухне попыткой сугубо интеллектуального разговора с очередным залетным гостем, то заканчивался в зале пьяным cексом на большом старом диване.
Полгода терпела Галочка всё это безобразие. Не от личностной аморфности, а потому, что наивно надеялась перевоспитать свою подругу бесшабашную. Уговорами, проникновенными разговорами, своим пониманием ЕЁ положения. Дескать, увидит, как я чутко отношусь к ней, сочувственно, уважительно и, дай Бог, изменится в лучшую сторону. Не вкупала Галочка, что и детей малых не перевоспитаешь, куда там взрослых барышень. А когда лопнуло терпение нашей девушки, собрала она вещи свои, да и отправилась восвояси.
Терпение-то, может, и лопнуло, да глаза не открылись. Поэтому раз в весенний вечер заглянула она к своей уже и не подружке-а всё-таки-жалко на огонёк. Вместе с Ванечкой заглянула. Не по чистой случайности, а по пути домой.
Им были рады. На столе немедля появилась одинокая бутылка водки с выводком рюмок. Галочка такого поворота сюжета, скажем прямо, не ожидала. Она пришла мусолить тему дружбы, «пойми, я тебя не забыла, ты хороший человек, бла-бла-бла». Только доброй нашей девушке предстояло молчать в тряпочку ближайших четыре часа. Её группа поддержки выгодно отличалась наличием того самого, и выпендрёж перед носителем оного для постепенно пьянеющей мамзель был вопросом природного принципа. Халатик ее фривольно распахивался, глаза увлажнялись, по лицу ползала кривая улыбочка… Начавшись со слов «Выпьем за знакомство!», разговор плавно перетёк в область сексуальных пикантностей. Галочка вышла на балкон покурить. Ей хотелось ударить подружку коленом по затылку. Чтобы заткнулась, пьяная сучка. А квартире уже звучали песни «Сплина» и ДДТ. Нашедшие в этот вечер друг друга, собутыльники тошнотворно вытягивали знакомое «Девочка с глазами из самого синего льда-а-а…». Неужели Галочка теперь возненавидит эту прекрасную песню? Нет, всё не так фундаментально. Через два дня Ванечка извинится, подружка пришлёт полную одиночества SMS-ку, и Галочка снова задумается о нелёгкой судьбе её.