неудачник

 Свинцовое небо с темными почти черными от сажи тучами давят на нервы. В воздухе повисла синева. Ливень долбит по крыше мокрыми пулями, разлетающимися при ударе жидкими осколками. Запах мокрой пыли, вызывает у меня чувство ностальгии по давно забытому воспоминанию. По сумеречным улицам бродят люди. В полутьме они превращаются в тени. Их отголоски звучат так глухо и призрачно, что кажется, будто они звучат в моей голове.
       Я стою перед зеркалом, вглядываясь в собственное отражение, повторяя внутреннею мантру - “Сегодня у меня все получится, все будет хорошо, я сделаю это, я должен, я просто обязан это сделать”. Вглядываясь в свое отражение, я вижу в нем неудачника. В комнате царит полумрак, свет еле пробивается в грязное окно, но этого достаточно, что бы понять кто в отражение. Его мертвенно бледное лицо украшают безжизненные, не способные на выражение радости и счастья глаза. Из них струится тяжелый свинцовый взгляд способный раздавить небольшое животное. Словно подведенные углем черные круги вокруг глазниц делают его еще смертоноснее. Нет, я все-таки лузер. Я ни на что не способен. И даже если мне дали бы в руки лампу с волшебным джином исполняющим по тысячи желаний эксклюзивно для меня и прилагающеюся к ней подробную инструкцию, я бы все равно облажалсябы. Нет, я просто не способен. Я неудачник, я им был и им останусь навсегда. После таких несвоевременных размышлений я вновь мысленно произношу мантру. Выхожу из квартиры. Закрыть дверь с первой попытки не получается. Ржавый ключ застревает, и отказывается двигаться в какую-либо строну. Бросаю это занятие, оставляя ключ в скважине. Да какая разница теперь, я ведь это сделаю. Собрав со стенок собственной черепной коробки мой ничтожный запас уверенности в себе, я направляюсь по лестнице вверх. Медленно, но четко, без колебаний, отчеканивая шаг, пытаясь отвлечься от негативных мыслей, разглядываю стены. Но тщетно. Стены наоборот только способствуют этому. Они просто кричат о неудаче. Они напоминают о годах былых обид и поражений. Об отвергнутой любви, об осмеянной дружбе, об унижениях, о провале. Исписанные мелом кирпичи называют имена моих врагов в алфавитном порядке нажитых мною за годы жизни. Странно почему у меня их так много, да просто я человек такой – неудачник. Нет, я должен это сделать, только не отвлекаться. Я ведь уже проходил этот путь не раз, значит, смогу пройти его с закрытыми глазами. Закрываю глаза. Быстро вспоминаю, сколько в моем подъезде на лестнице ступенек, кажется четырнадцать. Делая шаг, произношу про себя раз, два, три…. Оступаясь, насчитав только двенадцать. Чуть было не сорвался в низ, но к счастью успел ухватится за поручень. Наконец-то удача улыбнулась мне. Это хороший знак, может на этот раз удастся. Дальше держась за поручень прохожу по лестничной площадке и учтя опыт миную еще один пролет. Нет, я не выдержу, не смогу. Даже сквозь закрытые глаза, я мысленно вижу эти стены. Накатывают волны жалости к самому себе, чувство бессилие, желание оставить все, как оно есть. Нет, ты ведь хочешь, что бы все прекратилось, что бы остановилась эта бесконечная череда неудач. Да и вправду все это уже слишком затянулось, черт возьми, я сделаю это во что бы, то ни стало. Открываю глаза резко в одно мгновение. Взбегая, вверх я не смотрю по сторонам, только перед собой. Только на ступеньки, что бы не оступится. Они ведут меня в бесконечность. Они сами бесконечны. Пока я бегу, я чувствую ненависть. Ко всему. К этим обшарпанным, раздолбанным и грязным стенам, что гложут меня, я готов разбить их голыми руками, если это возможно. К соседу алкоголику сверху, который годами заливает мою квартиру водой. Я представляю его лежащею на моем столе. К отцу, который бил меня в детстве при каждом удобном случае, дескать, я тебя так воспитываю сынок. К ублюдкам одноклассникам, что измывались надо мной все школьные годы. Такой ненависти я не чувствовал давно. Наверное, с выпускного бала. Они тогда приготовили для меня нечто особенное. Оглушенный чем-то тяжелым связанный скотчем по рукам и ногам я лежал на дне грязного багажника среди инструментов и запасных деталей от автомобиля. Помню только чувства, не прекращающегося движения. А потом….холод, липкая и густая жижа обволакивала мое тело. Не выносимая вонь. Это был запах мазут. Кажется, меня вырвало. Скотч размок сразу, и я смог освободиться. Где я. Вокруг темно, ничего не видно. Лестница, я нашел ее на ощупь. Не понимаю что это, куда я попал. Наверх. Нащупал люк. Попытки открыть его не к чему не привели. Неосторожное движение, руки соскальзывают. Падать не высоко, но неприятно. Я оказываюсь с головой в воде, она Да это действительно мазут. Пытаюсь убрать грязь с лица. Вроде бы в глаза не попало. Не получается восстановить его дыхания. Не могу поверить, я заперт в цистерне с мазутом, не известно где. В цистерне не бывает запасных выходов, и нет телефонов, ждать когда из нее начнут сливать горючие не представляется возможности. Я ведь умру здесь от голода или задохнусь от этого чертова запаха. Есть только один шанс. Отвернувшись от лестницы и вытянув руки перед собой, я начал шагать вперед, в неизвестность. Нащупав ладонями гладкую, ровную стену. Прижавшись к ней, стараясь не потерять сознание, я начал долбить по стене, что есть сил .
       Я просидел в цистерне несколько часов, по крайне мере мне так казалось. Свежий воздух, лишенный ядовитого привкуса, ударил мне лицо. Яркий слепящий свет, выжигающий зрачки. Я лишь успел издать истошный стон, такой громкий, что бы его могли услышать люди наверху, прежде чем потерял сознание. Когда очнулся, то сообразил, что нахожусь снаружи. Я был весь с ног до головы покрыт серой мутной жидкость, в которой плавал все это время. В лицо било свет полуденного солнца. Лежа на жесткой прошлогодней траве, я сумел разглядеть окружающие меня деревья. Это был самый настоящий лес. Позже я узнал, что меня вывезли за город, в заранее определенное место, где они присмотрели для меня посудину, в которой я должен был утонуть. Человек, что спас меня, оказался сторожем. Я понял, чья это была затея, так же легко было догадаться, кто ему помогал. Я это понял еще, когда за мной приехала скорая. В больнице я провел несколько недель. Врачи ликвидировали последствия отравления. Они провели курс психологической реабилитации и прочие дурацкие, формальные процедуры. Все это время я планировал свою месть, стараясь продумать все в деталях. Я думал о отцовском ТТ, что лежит в его шкафу, думал о лицах этих ублюдков когда наступит час Х. Возненавидел этих мразей, возненавидел все душой. Я представлял, как наставляю на них пистолет. В мой мозг ни разу не забралась мысль подать на них в суд, или сделать что-нибудь в этом роде. Я желал им лишь одного – смерти.
       Я проскочил уже третий лестничный пролет. Последний рывок и я уже стоял перед лестницей, не такой как раньше, а настоящей вертикальной. Именно такие лестницы ведут в небо. Остатки ярости уже растерялись, но нечего я все равно выполню поставленную задачу. Дверь на крышу закрыта. Нестрашно, у меня есть ключ. Три оборота, и последняя дверь в моей жизни открыта. Поднимаюсь наверх. На крыше холодно и сыро. Там идет дождь и ревет ветер. Оттуда виден пейзаж- “Муравейник в ненастный день”. Красивый, но очень уж меланхоличный. Я любуюсь на этот город и вспоминаю, что в нем нет никого кому не было бы наплевать на меня, нет ни кого для меня. Но мне плевать на это, ведь я знаю, что все скоро кончится.
       Я делаю робкие и неуверенные шаги к своей последней черте. Чувствую ее приближение. Она рядом, совсем рядом. Чувство края захватывает. Страх, волной дрожи проходит по мне. Вот она грань. Я очень осторожно делаю последний шаг к краю крыши и заглядываю в бездну собственной безысходности. Вот она грань- точка невозвращения. Ступая на не высокий бордюр, я набираю полную грудь воздуха. Кружится голова. На мгновение я теряю равновесие. Вот она грань - перейти Рубикон. Ветер бьет в лицо, дождь ослепляет. Я слегка наклоняюсь вперед для прыжка, и отталкиваюсь от края крыши. Вот она кульминация всей моей жизни.
       Что я делаю? Для чего мне нужно? Почему я стремлюсь это сделать? Почему люди это делают? Самураи убивали себя из за позора поражений в бою. В моей жизни было достаточно и позора, и поражений. Но я ведь не самурай и ни
когда не был в настоящем бою. Древние умирали за своих богов. Но я не верю в бога - у меня нет бога. Идеалисты идут на смерть за свою идею, концепцию. Я ни во что не верю. Почему я это делаю...
       Почему я часто вспоминаю ту ночь, я думал, что все сделал правильно, а оказалось что в постулате крылась ошибка.
       
       Жалость к себе перебивается мыслями о бесполезности дальнейших попыток остановится. Глаза разъедает от выступающей соли. Дыхание сбивает от капающих из носа соплей. Просто захлебываюсь ими. Я сжимаю в руках пистолет. Передо мной эти трое, что пытались меня убить. А может и не пытались, просто идиотская шутка вышедшая из под контроля. Чушь. Они впихнули меня в этот чертов бак с токсичной жижей, а когда я выбрался они были за много километров оттуда. Они пытались убить меня. Уничтожить мое существо. Испепелить сознание. Я уже с трудом понимаю почему я их ненавижу. Может потому, что они сделали это, а может по тому что не довели свое дело до конца. Они хотели убить меня. Этого более чем достаточно, что бы сделать, то что я собираюсь сделать. Я стою, целясь в голову самому низкому из них и стоящему по середине. Парень в кожаной куртке с физиономией гоблина, плотного телосложения с коротко остриженной головой. Он нервно подергивается сильнее, чем остальные, неотрывно глядя на меня. Выступает вперед пытаясь заговорить – “Слушай приятель ты ведь не хочешь, что б происходящие здесь плохо кончилось”- для него, как раз все кончится плохо - “спокойно, не делай глупостей, забирай все что хочешь мы тебе мешать не будем.” Видимо принял меня за полуночного грабителя, или случайно забравшегося в гараж воришки. Пытается подойти ближе, стараясь усыпить мое внимание своей монотонной речью. Я молчу, не вступаю в разговор, не пытаюсь его остановить. Остальные двое стоят позади него. Тот, что слева - здоровая жирная образина оглядывается по сторонам, наверное думает чем бы меня огреть. В школе он часто избивал меня. Я его отчетливо помню, Помнит ли он меня.?. С момента нашей последней встречи прошло почти три года. Тридцать четыре месяца если говорить точнее. Третий высокий длинноволосый интеллигент, с испуганным выражением лица. Не знаю почему я его назвал интеллигентом, может из за приличной внешности, на деле же подонок такой же как другие. Он часто поглядывает в сторону двери. Надеется рвануть в сторону выхода и избежать пули. Сомневаюсь, что у него это получится. Я заранее об всем позаботился, мастерская закрыта на выходные, и их тела не скоро найдут. Двери заперты снаружи все, кроме одной. Ключ от нее у меня. Что бы заманить всех троих, в одно место посреди ночи, мне потребовалось максимум изобретательности. Я смотрю на интеллигента. Затем перевожу взгляд на низкого. В этот момент он умолкает. Неужели до сих пор никто из них меня не узнал. Низкий медленно отступает назад, маленькими дергаными шагами. Он узнал! Наконец он понял зачем я здесь, в чем моя цель. Резкий щелчок. Теперь пистолет снят с предохранителя и готов убивать. Все трое за стыли. Они поняли зачем я пришел. Я пришел не за наживой, не за их деньгами, не за машинами. Я пришел за их душами. Никто из них не пытается бежать или напасть на меня. Они стоят объятые страхом понимания приближение собственной гибели. Для этого уже все готово, но я сам не готов. Я еще не созрел. В моей голове слышится тиканье часов приближающих с каждым движением своей стрелки момент вынесения приговора. Холодное тиканье, почти ледяное. Не означающее ничего кроме истекающего времени. Тиканье становящееся все громче и громче. Приговор вынесен. Я нажимаю на спусковой механизм, отправляя в их строну град огненных стрел. Оглушительный хлопок. Первая пуля попала низкому в голову. От лица почти не чего не осталось, осколки разбитого черепа и его содержимое разлетаются в стороны. Звон в ушах. Кажется, что я оглох, сквозь звон пробивается грохот второй пули. За ней следует третья и четвертая. На мгновение в глазах темнеет, как будто в фильме: кончилась одна сцена и на экране появляется темный занавес, за которым следует вторая. Но следующая сцена никуда меня не переносит меня, не добавляет новых действующих лиц. Их даже наоборот поубавилось. Интеллигент с простреленной ногой, стоя на коленках, пытается открыть наглухо закрытую с другой стороны дверь. Толстый лежит на полу с двумя пулями в животе, еще подавая признаки жизни. Он судорожно дышит, будто бы пытается на дышаться перед смертью. Низкого почему-то я замечаю последним, лежащего возле моих ног практически оставшегося без головы. Я делаю шаг к нему. Интеллигент верещит как девчонка - “Пожалуйста, не делай этого! Прошу не надо!” Еще дымящийся ствол пистолета уставился на него, почти сам, без моей помощи. Из дырки в груди льется кровь, и он падает на пол, издавая какой-то звук похожий на вздох. Для него все кончено. Я прицеливаюсь последнему из них в голову. Видя это, он начинает глотать воздух жаднее, чаще. Он хочет жить, нет он не умоляет, не пускает сопли, слезы и слюни, чтобы разжалобить меня. Он не боится смерти, он просто хочет жить. Значит, ему есть ради чего жить. Как глупо, я совершил ошибку. Они ведь тоже люди. С самого начала не мог это вспомнить. Я могу просто так убить, даже если они пытались сделать, тоже сое со мной. А ведь у кого-нибудь из них могли быть дети. За три года все могло измениться. При мысли об этом у меня пропадает желание заканчивать, то что я начел. Ну почему я так, поздно это понял. Я видел в них лишь врагов, самых главных и злейших врагов, в своей жизни. Врагов которых должен уничтожить любой ценой. Для меня это было так, но они меня давно меня забыли, забыли все злодеяния, что причинили мне. Но я уже начал. Приговор вынесен. Я знаю это, и это меня обязывает. Я не могу оставить его в живых, он меня узнал. Приговор вынесен. Он вынесен не только им, но и мне.
       Резкий порыв ветра в лицо. Щекочущее чувство падения. Капли мокрого дождя срываются с моего лица и устремляются куда-то вверх. Я парю. На мгновение я даю себе забыть, что это лишь падение. Маленький, слепленный из пластилина дворик, становятся все больше и все реальней. В нем нет никого, кто бы мог лицезреть мое падение. Ни детей играющих на площадке, ни случайного прохожего выгуливающего собаку. Двор словно вымер. Это становится подтверждением моих мыслей, никто не пришел посмотреть на мою смерть, всем наплевать. Уши закладывает от давления. Приближающийся асфальт. Хруст костей. Я еще успеваю почувствовать боль, но меня затягивает водоворот небытия.