А была ли Дорин?

Пьеса ДМИТРИЯ ВОРОНКОВА «НЕОБХОДИМОСТЬ ДОБРОВОЛЬНОГО ПОМЕШАТЕЛЬСТВА В ОДНОМ ОТДЕЛЬНО ВЗЯТОМ ВНУТРЕННЕМ МИРЕ»
в редакции режиссёра БОЛЛЮМИР «А БЫЛА ЛИ ДОРИН?»


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Джим Килбрайд – клерк на текстильной фабрике, 28 лет.
Мама - мать Джима Килбрайда, старая, больная женщина.
Дорин Палмер – возлюбленная Джима Килбрайда, словно сотканная из морской пены.
Следователь - детектив 1го класса полицейского управления Сиэтла, 40 лет.
Джон Смит - казенный адвокат, 30 лет, уставший, постаревший человек.
Доктор - психиатр, врач-эксперт того же управления, 57 лет, здоровяк.
Капитан – видавший виды морской волк.
Юнга – глухонемой.
Голос страхового агента.
Матросы.
Прохожие.
Сотрудники.

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

ПЕРВЫЙ ЭПИЗОД
Рабочее место Джима Килбрайда. Улица.
Килбрайд, сотрудники, прохожие.
Множество кабинетов, поделенных на ячейки, в которых работают угрюмые работники, подписывая бумажки и перекладывая с места на место. Звонок, встают, выходят на улицу и растворяются в суетливой толпе. Один из них, наш герой, Деймс Килбрайд, в очках, тщедушный, в нелепом костюме и галстуке мечтательно останавливает взоры на влюблённых парах, заглядываются на девушек, которые на него не обращают внимания. Джим неторопливо шаркающей походкой направляется домой, на ходу откусывая от бутерброда.

ВТОРОЙ ЭПИЗОД
Комната мамы. Килбрайд. Мама.
МАМА. Что ты там делаешь, Джим, опять мастурбируешь?
КИЛБРАЙД. Что вы говорите, мама? Я давно уже не ребёнок! Мне 28 лет! Я варю Вам кофе. Вы же любите кофе?
МАМА. Для матери ты всегда останешься ребёнком. Запомни, Джим, онанаизм очень вреден для здоровья.
КИЛБРАЙД. Учёные доказали, что не вредно!
МАМА. Никогда не занимайся этим, слышишь?
КИЛБРАЙД. Слышу! Я занимаюсь не этим, я варю Вам кофе!
МАМА. Что?
КИЛБРАЙД. Я не занимаюсь этим!
МАМА Ты слишком долго варишь кофе.
КИЛБРАЙД. Уже иду.
Джим вошёл в комнату, которая обдала его затхлым запахом. Комната представляла собой тёмное вместилище древнейших экспонатов: театральный бинокль уживался рядом с бильярдными шарами, веер из остатков страусиных перьев, книги в старых и дорогих переплётах, сумочки, шляпки в давно уже непонтребном виде, серебряные бокалы на длинных ножках и изысканные восточные кувшины чёрного от времени цвета, выцветшие календари всех мастей, театральные программки, конверты, фотографии, давно остановившиеся золотые часы… Всё располагалось в ужасном беспорядке, к которому давно не прикасалась человеческая рука.
Джим подал ей кофе и встал в ожидании упрёков, которые тут же последовали.
МАМА. Может быть, ты педик?
КИЛБРАЙД. С чего вы взяли, мама?
МАМА. Ты не увлекаешься женщинами…
КИЛБРАЙД. Мужчинами я тоже не увлекаюсь.
МАМА. Ты же знаешь, я не пью горячий. Поставь, пускай остынет.
Килбрайд подставляет к креслу стул, ставит на него кружку, на стол – поднос с пакетиком ужина, который успел залить кипятком, и продолжает стоять, переминаясь с ноги на ногу.
МАМА. Это правда, у тебя нет ни одного порядочного приятеля… Все такие, как ты. Уж лучше бы ты был педиком. … Они такие красивые. Что ты стоишь?
КИЛБРАЙД. Мне некуда сесть.
МАМА. Бедный мальчик! Когда ты был маленький, твоя мамочка садила тебя на колени. Ты так забавно гугукал и пускал пузыри... А сейчас ты вырос… Почитай мне что-нибудь, Джим. (Килбрайд берет журнал, присаживается на стол).
МАМА. Не сиди на столе, Джим! Это неприлично.
КИЛБРАЙД. Я не могу читать стоя, мама..
МАМА. Отчего же? Я помню, на уроках американской литературы в школе ты отлично читал стоя. Даже артисты в радиопостановках читают стоя. Так получается выразительнее.
КИЛБРАЙД. Хорошо, мама (встаёт и стоя, листает журнал).
КИЛБРАЙД. Что Вам почитать?
МАМА. Тот рассказ, что читал вчера. Интересно, чем всё закончилось?
КИЛБРАЙД. Но я дочитал его, мама.
МАМА. Не может быть.
КИЛБРАЙД. Вот, посмотрите – конец.
МАМА, Действительно, конец, но какой печальный! Этот маленький клерк так похож на тебя…
КИЛБРАЙД. По-моему, совсем не похож. Он служил в страховой фирме, а я – на текстильной фабрике.
МАМА. Все ваши душные конторы одинаковы. На него тоже не обращала внимания ни одна женщина. А знаешь почему?
КИЛБРАЙД. Почему?
МАМА. Посмотри в зеркало. (Килбрайд подходит к зеркалу, приглаживает волосы).
КИЛБРАЙД. На меня недавно довольно приветливо посмотрела Мария из прачечной и даже пригласила на свидание.
МАМА. Эта толстая мексиканка?
КИЛБРАЙД. Не такая она уж и толстая…
МАМА. И ты пошёл?
КИЛБРАЙД. Нет.
МАМА. Подай мне кофе, он уже остыл. (Джим подаёт кофе) Ты боишься даже перезрелой прачки. Боишься, что тебе откажут… И правильно делаешь. Тебе всего 26
Ты боишься даже перезрелой прачки. Боишься, что тебе откажут… И правильно делаешь. Тебе всего 26…
КИЛБРАЙД. 28
МАМА. У тебя уже брюшко и залысины. Поставь чашку на стол. (Джим убирает чашку). А года через два это будет настоящая лысина. И очки… Зачем ты носишь очки, Джим?
КИЛБРАЙД. У меня плохое зрение, мама.
МАМА. У меня тоже плохое зрение, но без очков вижу больше, чем ты, и никогда не позволю себе нацепить на нос подобную пакость. Закажи хотя бы приличную оправу.
КИЛБРАЙД. Это удобная оправа, мама.
МАМА. Что у тебя свисает с шеи, Джим?
КИЛБРАЙД. Это галстук.
МАМА. Нет, это не галстук, Джим. Это какой-то потрёпанный недоуздок. А костюм?! Он стоил почти 60 долларов! Я помню, как покупала его тебе ко дню благодарения в шикарном магазине… Как он сидел на манекене!
КИЛБРАЙД. Я не манекен, мама.
МАМА. Я вижу. Уж лучше бы я родила манекена. Он был такой стройный, высокий, уверенный в себе. Что ты смеёшься, Джим?
КИЛБРАЙД. Я представляю, мама, как вы рожаете манекена.
МАМА. Как ты смеешь, так разговаривать со своей матерью, которая тебя родила, вскормила вот этой грудью, дала тебе образование! Ты говоришь сейчас, как твой отец. Впрочем, на отца ты тоже не похож. Порой я сомневаюсь, что зачала тебя от этого мужчины. Хотя, вряд ли могла бы связаться с кем-нибудь похожим на тебя.
КИЛБРАЙД А каким был отец, мама?
МАМА. Твой отец был подлец. Но он был красив! Все мои подруги были влюблены в него, но он достался мне! Бабник был, прости господи, ни одной юбки не пропускал и виски хлестал галлонами. Все мои деньги уходили на это чёртово виски! Но не пьянел, сволочь. Весёлый был. Ты не в него. Помнишь, как ты выпил рюмку анисовой на выпускном вечере в колледже, и так захмелел, что тебя забрала полиция?
КИЛБРАЙД. Я совсем не помню тот вечер.
МАМА. Зато я хорошо помню. Напрасно они это сделали. Ты заблевал всю полицейскую машину. Мне стоило больших денег уговорить сержанта выпустить тебя без побоев, которые ты, кстати, заслужил. Твой отец был другим. Он далеко бы пошёл, если бы не свалился с дробильной башни.
КИЛБРАЙД. А зачем он туда полез?
МАМА. Ты бы не полез. А он заключил пари. Кроме всего прочего, он был ещё азартный игрок. В общем – подлец.
КИЛБРАЙД. Неужели, мама, вы бы хотели, чтобы я был похож на подлеца?
МАМА. Я бы хотела, чтобы ты был похож на подлеца, на манекена, на педика, лишь бы на что-нибудь был похож.
КИЛБРАЙД. Но послушайте, мама, вы же сами хотели… Вы запрещали мне пить спиртное, играть в карты, знакомиться с девушками во избежание дурной болезни… Вы сами настояли, чтобы я получил это образование, не спросив меня, хочу ли я быть бухгалтером. Вы не разрешали мне жить отдельно от Вас и бранили всех моих друзей, и эту работу тоже нашли мне Вы.
МАМА. Ты не смеешь судить мать!
КИЛБРАЙД. Я не сужу.
МАМА. Наверно так угодно господу: ты всегда будешь бухгалтером.
КИЛБРАЙД. Я могу стать главным бухгалтером.
МАМА. Да, да. Ты станешь главным бухгалтером. Или даже совладельцем фабрики. Женишься на толстой Марии, наплодишь детей…
КИЛБРАЙД. На Марии я не женюсь. Уж лучше прожить всю жизнь с Вами, чем жениться на Марии.
МАМА. Почему?
КИЛБРАЙД. С Вами не надо ложиться в постель
МАМА. Не говори пошлостей, Джим! Как только может такое прийти в голову? Интересно, кто же тебе нужен? Мериэлин Монро?
КИЛБРАЙД. Нет, у Мериэлин великоват бюст.
МАМА. Нет, вы посмотрите! Его не устраивает бюст Мериэлин! Может, ты расскажешь, какая девушка тебе понравилась бы?
КИЛБРАЙД. Вы, правда, хотите, мама?
МАМА. Ну!
КИЛБРАЙД. Ростом она примерно мне по плечо…
МАМА. Лилипутка, что ли?
КИЛБРАЙД. Почти метр шестьдесят… У неё длинные светлые волосы золотистого оттенка…
МАМА. Какая у неё фигура?
КИЛБРАЙД. Вот такая.
МАМА. Точёная…
КИЛБРАЙД. Да. Точёная и чувственное тело.
МАМА. Ты уже знаешь её тело?
КИЛБРАЙД. Пока нет.
МАМА. Как её зовут?
КИЛБРАЙД. Дорин. Её зовут Дорин.
МАМА. А фамилия?
КИЛБРАЙД. Фамилии я не знаю…
МАМА. Ах ты, хитрец! Ты скрывал это от своей любимой мамочки? Признавайся, шалун, где ты с ней познакомился?
КИЛБРАЙД. Я с ней не знаком…
МАМА. Но ты, верно, собираешься это сделать? Где ты её встретил? Она работает на вашей фабрике?
КИЛБРАЙД. Я ещё не встретил её, но обязательно встречу.
МАМА. Я так и знала! Это опять твои глупые фантазии! Я знаю, откуда это идёт! Не думай, что я не видела! Я недавно нашла один такой грязный журнал у тебя в комнате, как ты не пытался спрятать! Какая мерзость! Я ещё раз повторяю, Джим: мастурбировать очень вредно, особенно в твоём возрасте! Господь карает тех, кто извергает семья вотще! Следи за тем, чтобы руки во сне лежали поверх одеяла. Впрочем, я сама, Джим, прослежу за этим. (Джим уходит). Обещай, Джим, что ты не будешь блудить руками.
КИЛБРАЙД. Да, мама.
МАМА. А теперь принеси мне подушку, я пока не буду ложиться в постель. (Джим принёс подушку. Уходит). Ты утомил меня своими фантазиями. (ему в след). Обещай, Джим, что ты не будешь блудить руками.

ТРЕТИЙ ЭПИЗОД
Страховое агентство. Джим. Старческий женский голос страхового агента. Много окон. Джим передвигается от одного окна к другому.
КИЛБРАЙД. Вот свидетельство о смерти, а вот показания врача и полиции.
ГОЛОС. Это оставьте, а это заберите, нам не надо.
КИЛБРАЙД. Уже прошло полгода, я хочу получить страховку, - улыбается Джим.
ГОЛОС. У вас наследство или по закону?
КИЛБРАЙД. Какая разница?
ГОЛОС. Вы один у вашей матери ребёнок?
КИЛБРАЙД. Да, один.
ГОЛОС. Подождите.
КИЛБРАЙД. Что?
ГОЛОС. Поздравляю, Вы теперь богатый человек! Заполните эту анкету, а потом получите деньги в кассе.
ЧЕТВЁРТЫЙ ЭПИЗОД
Резкий переход в кабинет следователя. Килбрайд. Следователь. Мы видим Килбрайда в отблесках фотовспышки: его снимают в профиль, еn face. После чего мы становимся свидетелями дачи показаний.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Имя?
КИЛБРАЙД. Джим Килбрайд.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ваше имя.
КИЛБРАЙД. Джим, т.е. Джеймс.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Это Ваше полное имя?
КИЛБРАЙД. Джеймс Алан. Зачем эти формальности? Я повторял это уже 1000 раз.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Фамилия?
КИЛБРАЙД. Я уже говорил – Килбрайд! … Кил-брайд.
СЛЕДОВАТЕЛЬ (Следователь встает, подходит к Килбрайду, отвешивает ему оплеуху. (стенографистке в кулису) Это в протокол не вносите. Я прекрасно Вас слышу, но, если вы будете затягивать следствие, мне придётся применить жёсткие методы. Отвечайте только на заданные вопросы. Ясно?
КИЛБРАЙД. Но… (Следователь привстал). Ясно.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы были обнаружены на необитаемом острове загорелым, обросшим, настоящим одичавшим Робинзоном (Килбрайд соглашается). С Вами был Пятница?
КИЛБРАЙД. Какой Пятница?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. С какой целью покинули Родину?
КИЛБРАЙД. Какую Родину?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы забыли свою Родину?
КИЛБРАЙД. Интересно, а какой стране принадлежит этот остров, с которого меня сняли?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Никакой. Эта бессмысленная полоска земли никому никогда не была нужна. Меня сразу насторожило ваше желание покинуть Соединённые штаты. Вы ведь дважды пытались нелегально пересечь границу.
КИЛБРАЙД. Я ничего не пытался.... Просто купил яхту и поехал…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Неужели?
КИЛБРАЙД. Т.е., поплыл… Мне удалось проскочить сквозь расставленные сети. ОН ПРЕДСТАВЛЯЛ СЕБЯ ШПИОНОМ, ТАИНСТВЕННЫМ И ЗЛОВЕЩИМ ГЕРОЕМ, ВЫБИРАЮЩЕМСЯ ПОД ПОКРОВОМ КРОМЕШНОЙ ТЬМЫ ИИЗ ЛОГОВА БЕЗЖАЛОСТНОГО ВРАГА.
СЛЕДОВАТЕЛЬ (стенографистке). Занесите это в протокол: он признаётся в шпионаже.
КИЛБРАЙД. Не надо этого писать. Это была глупая фантазия. На самом деле я был тогда ещё просто несчастным бухгалтером.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы бежали от американского правосудия?
КИЛБРАЙД. Честное слово, детектив, в Штатах я не совершил ничего интересного, а тем более, преступного.
СЛЕДОВАТЕЛЬ (стенографистке). Дайте указания проверить это.
КИЛБРАЙД. Пожалуйста, проверяйте. Знаете, когда я плыл и плыл, у меня мелькнула мысль, что мог бы доплыть до самого Китая!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Китай не дружественная нам держава. Вы были намерены там скрываться… С какой целью?
КИЛБРАЙД. У меня не было определённых целей. Полуосознанные желания, непредвиденные события…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А из показаний ваших сослуживцев следует, что Вы почти полгода тщательно обдумывали это предприятие. Вы тратили на морские карты и справочники всю свою зарплату. У Вас была совершенно определённая цель, и Вы шли к ней упорно и самоотверженно. Какая?
КИЛБРАЙД (смущенно). Вы правы, детектив, на самом деле я хотел вести дневник, из которого позже написать книгу о своём путешествии.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Где он?
КИЛБРАЙД. Кто?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Дневник. При обыске его не нашли.
КИЛБРАЙД. Понимаете, в реальности его нет. Он весь здесь (Стучит себя по голове.)
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Значит, в целях конспирации вы ничего не записывали?
КИЛБРАЙД. Просто не записывал и всё.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. (стенографистке). Запишите, что не записывал в целях конспирации.
КИЛБРАЙД. Зачем? У меня хорошая память. Позже я собирался опубликовать дневник, написать книгу, сделаться знаменитым. Тогда я должен был встретить Дорин! Но она появилась раньше…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. (размышляя) Следовательно, о встрече на нейтральной территории было условлено заранее. (Килбрайту) Когда и где вы с ней познакомились?
КИЛБРАЙД. Я встретил её на острове.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. И раньше не знали её?
КИЛБРАЙД. Нет.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. В это трудно поверить… Вы назвали яхту её именем: «Дорин». Что это? Пароль? Опознавательный знак? Кроме того, Вы сами показали, что должны были с ней встретиться.
КИЛБРАЙД. Должен - не то слово. Скорее мечтал.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Какие сведения Вы должны были ей передать?
КИЛБРАЙД. Какие сведения?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вам лучше знать. Полагаю, секретные сведения, касающиеся национальной безопасности США. Вы говорили, что читали ей главы своего романа. Что в нём было?
КИЛБРАЙД (обиженно). Роман – это не сведения. Роман – это роман! И вообще, детектив, что может знать обычный бухгалтер о национальной безопасности США?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Кстати, ваш работодатель Ле Туань. Кажется, китаец?
КИЛБРАЙД. Правда? А я всегда думал, что он из Вьетнама. Хотя, признаться, я не специалист по восточной расе.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вьетнам – это ещё хуже. Вы получали от него секретную информацию?
КИЛБРАЙД. Какую информацию, детектив?! Вы в своём уме?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Боже, как с Вами трудно работать, Килбрайд (стенографистке). Это в протокол не надо вносить (встает).
КИЛБРАЙД (испуганно). Я всё понял! Задавайте вопросы.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. На кого Вы работаете?
КИЛБРАЙД. Не знаю. Ни на кого. На себя. На человечество.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Поставим вопрос по-другому: откуда родом была ваша связная?
КИЛБРАЙД. Кто?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Дорин Палмер.
КИЛБРАЙД. Мы об этом не говорили.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Может быть какие-нибудь названия, особенности местности – бамбуковые джунгли, рисовые поля или, скажем, берёзовые рощи?
КИЛБРАЙД. Не припомню.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Неужели она не рассказывала о своём прошлом?
КИЛБРАЙД. Она считала, что её прошлое также скучно, как и моё.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. О чём же вы беседовали?
КИЛБРАЙД. О природе, о любви, о нашем острове, о романе.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. На каком языке?
КИЛБРАЙД. То есть?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы говорили по-английски?
КИЛБРАЙД. Я не профессор из Беркли, а обыкновенный бухгалтер и никогда не знал никакого языка, кроме английского! Вы что, серьёзно считаете, что я похож на Джеймса Бонда?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Возможно…
КИЛБРАЙД. Уверяю Вас, детектив, если бы Вы видели меня три года назад, вам бы это в голову не пришло. Я был типичный бухгалтер, из тех, которые даже женщине понравиться не могут. Так считала моя мама.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Да?... Женщинам часто нравятся именно шпионы и убийцы… Кстати о маме. Она, кажется умерла?
КИЛБРАЙД. У неё было слабое сердце…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Симптомы сердечной недостаточности весьма схожи с симптомами кислородного голодания в результате удушения…
КИЛБРАЙД. Может быть, не знаю…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. У неё была хорошая страховка?
КИЛБРАЙД. Весьма, весьма неплохая. После всех расходов осталась довольно приличная сумма.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Значит… Вам была выгодна её смерть.
КИЛБРАЙД. Получается, что выгодна. Но я не убивал свою мать!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Успокойтесь, Килбрайд. Я пытаюсь разобраться. Моё дело выяснить истину. Вернёмся к страховке. На неё Вы купили яхту?
КИЛБРАЙД. Разве это преступление? Да и смешно называть яхтой жалкое пятиметровое судёнышко. Ещё я купил кепку с длинным козырьком.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Бог с ней, с кепкой. А яхта, согласитесь, необычайное приобретение для бухгалтера. Бухгалтеры вкладывают свободные деньги в акции своего предприятия, чтобы, возможно, в последствии стать его совладельцами. Или оформляют страховой полис. А Вы выкупили яхту. Я бы принял за рабочую версию убийство матушки с целью наживы или убийство сожительницы в бытовой драке, но покупка яхты наводит на мысль, что у Вас были другие, более опасные планы.
КИЛБРАЙД. У меня не могло быть никаких опасных планов, ведь я был полной посредственностью! Я не мог убить, хотя она, может быть этого заслуживала.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Что ж, на сегодня хватит.

ЧЕТВЁРТЫЙ ЭПИЗОД
Тюремная камера. Воспоминания Килбрайда, связанные
с его пребыванием на острове: Необитаемый остров. Килбрайд в бороде, загорелый, мощный торс. Дорин в голубой тунике, словно вышла из морской волны.
КИЛБРАЙД. (справляется с костром). Не для того я проплыл полсвета, чтобы сейчас умереть. (Сочиняет, читает отрывки из своего сочинения…..)
К ИСХОДУ ТРЕТЬЕГО ДНЯ ЕГО ПЕРЕСТАЛИ ИСКАТЬ. МЕРЯЯ ШАГАМИ ЯХТУ, УКРЫВ ЛИЦО ОТ СОЛНЦА ДЛИННЫМ КОЗЫРЬКОМ КЕПКИ, ОН ОБОЗРЕВАЛ БЕСКРАЙНИЕ ПРОСТОРЫ ОКЕАНА. ИЗРЕДКА НА ГОРИЗОНТЕ ПОЯВЛЯЛИСЬ ТЕМНЫЕ СИЛУЭТЫ КОРАБЛЕЙ. ДАЛЕКО-ДАЛЕКО В ТУМАННОЙ ДЫМКЕ ВИДНЕЛИСЬ НЕЯСНЫЕ ОЧЕРТАНИЯ КАКИХ-ТО ОСТРОВОВ. МИР ВОКРУГ БЫЛ
ЗОЛОТИСТО-ГОЛУБЫМ, ТИШИНУ НАРУШАЛ ЛИШЬ ПЛЕСК ВОДЫ О БОРТ ЯХТЫ.
(Продолжает сочинять). НА ВОСЬМОЙ ДЕНЬ НАЛЕТЕЛ ШТОРМ, И ЭТОТ ПЕРВЫЙ В СВОЕЙ ЖИЗНИ ШТОРМ ОН ВЫДЕРЖАЛ БЛАГОПОЛУЧНО. ВЫЧЕРПАВ ВСЮ ВОДУ, ОН УЛЕГСЯ СПАТЬ И ПРОСПАЛ ПОЧТИ СУТКИ. (Продолжает сочинять, разжигая костёр). ЕЩЁ ЧЕРЕЗ ТРИ ДНЯ НАЛЕТЕЛ ДРУГОЙ ШТОРМ, НА ЭТОТ РАЗ С ЗАКАТОМ СОЛНЦА НАЧАЛОСЬ НЕИСТОВОЕ КИПЕНИЕ ВОДЫ И ВОЗДУХА, И НА БЕЗЗАЩИТНОЕ СУДЕНЫШКО ОБРУШИЛИСЬ ПЕНЯЩИЕСЯ ЧЕРНЫЕ ГОРЫ. (Продолжает сочинять). НОЧЬЮ ВОЛНЫ ВЫНЕСЛИ ЕГО К ОСТРОВУ ПОД СЛАБУЮ ЗАЩИТУ МАЛЕНЬКОЙ ПОЛУКРУГЛОЙ БУХТЫ. СОЛНЦЕ СТОЯЛО В ЗЕНИТЕ, КОГДА БОЛЬ В ОБГОРЕВШЕЙ ШЕЕ ПРИВЕЛА ЕГО В ЧУВСТВО. КЕПКА С ДЛИННЫМ КОЗЫРЬКОМ ПРОПАЛА ВМЕСТЕ С БОТИНКАМИ. (Буря улеглась. Засветилось солнце. Килбрайд растянулся на песке и продолжил сочинительство). ПОТОМ ПОЯВИЛАСЬ ОНА… ИЗ МОРСКОЙ ПЕНЫ В ГОЛУБОЙ ТУНИКЕ И ЗЕЛЁНЫХ САНДАЛИЯХ… (Дорин появляе6тся в чарующем танце). КАКИЕ У НЕЁ ГЛАЗА! ЦВЕТА ВЕЧЕРНЕГО НЕБА, ПОЧТИ СИНИЕ. ВОЛОСЫ. ДЛИННЫЕ, СВЕТЛЫЕ ЗОЛОТИСТОГО ОТТЕНКА. ОНИ ТАК ИЗЯЩНО РАЗВЕВАЮТСЯ НА МОРСКОМ ВЕТРУ! ТОЧЕНАЯ ФИГУРА, ЧУВСТВЕННОЕ ТЕЛО. А БЮСТ. ОН ЛУЧШЕ, ЧЕМ У МЕРИЭЛИН МОНРО! А ГОЛОС! КАКОЙ ГОЛОС – ЖУРЧАНИЕ ПРИБРЕЖНОГО МОРЯ! Эх, одинокий человек - это всего лишь полчеловека!
ДОРИН. Гении всегда одиноки…
КИЛБРАЙТ. Чур меня, чур! Кроме меня тут никого нет!
ДОРИН. Ты пишешь роман…
КИЛБРАЙТ. Можно сказать, да. Я так страдал от посредственности… Но вот, решился…
ДОРИН. Посмотри на меня, я нравлюсь тебе?
КИЛБРАЙТ. Очень! Ничего не видел прелестней, ни чем не восхищался восторженней!
ДОРИН. Ты - не посредственность, Джим…, ты – гений, творец, революционер!
КИЛБРАЙТ. Ты жила только в моём воображении… И вот ты тут, со мной! Господи, это лучшее творение человечества! Моё творение!
ДОРИН. А разве яхта, остров, море – не были в твоём воображении?
КИЛБРАЙТ. Чем я заслужил такую милость, господи! (Килбрайд бросился на землю с мольбами и почувствовал, что из-под его ног уплывает твердыня… Преодолевая неустойчивость, он поднялся на ноги, подошёл к Дорин и долго всматривался в эту незнакомую молодую женщину и узнавал в ней свою мечту, свою Дорин).
ДОРИН. Ну, и что дальше?
КИЛБРАЙД. Что ты ждёшь?
ДОРИН. Продолжения романа!
КИЛБРАЙД. Зачем? Нам так хорошо…
ДОРИН. Тогда расскажи о своем прошлом.
КИЛБРАЙД. Хм… В моей жизни нет ничего примечательного…
ДОРИН. И я ничего не помню. Кажется, что до встречи с тобой меня и вовсе не было…
КИЛБРАЙД. И мне так кажется!
Танец мечты в исполнении Дорин и Килбрайд.

ПЯТЫЙ ЭПИЗОД
Тюремная камера. Килбрайт. Адвокат.
Громкий стук отвлекает Кибрайта от воспоминаний, входит адвокат.
СМИТ. Просыпайтесь, мой друг. … Если Вы не встанете, Вас ждёт вечный покой. … Я ваш адвокат, Джон Смит, буду Вас защищать.
КИЛБРАЙД. Не надо, оставьте меня.
СМИТ. Вы отказываетесь от защиты?
КИЛБРАЙД. Да.
СМИТ. Вас посадят на электрический стул.
КИЛБРАЙД. Откуда у Вас эта дурацкая кепка?
СМИТ. Понимаете… Волос на голове не так уж много…
КИЛБРАЙД. Расскажите о Вашей жизни, Джон. Ничего, что я сижу на столе?
СМИТ. Мне это нисколько не мешает. Однако. Странно. Это Вы мне должны рассказывать о себе.
КИЛБРАЙД. Рассказывайте, Джон. Возможно это меня развлечёт перед смертью? Можете меня называть просто Джимом.
СМИТ. Мне нечего рассказывать, Джим. Я обыкновенный государственный служащий. Большую часть времени провожу в юридической конторе. Потом иду домой.
КИЛБРАЙД. Вы женаты?
СМИТ. О, у меня прелестная жена!
КИЛБРАЙД. Вы, должно быть, встретили её в прачечной?
СМИТ. Нет, рядом с прачечной. Рядом с прачечной в нашем квартале есть ресторан. Мы с мамой брали там домашние обеды, а Анна мыла там посуду. Сейчас она не работает. Нашему младшенькому всего два месяца. А старшая, Олондра уже ходит.
КИЛБРАЙД. Ваша жена толстая мексиканка?
СМИТ. Нет, что вы! Она из Пуэрто-Рико. А полнота ей очень даже идёт. Её можно назвать пухленькой.
КИЛБРАЙД. Извините, Джон, я не хотел Вас обидеть. Просто у Вашей дочки испанское имя, Олондра. Кажется, Жаворонок.
СМИТ. Возможно, я не специалист в языках.
КИЛБРАЙД. Признаться, и я не специалист. А про Жаворонка нафантазировал. Правда, мило?
СМИТ. Очень мило.
КИЛБРАЙД. У Вас маленькие дети, Джон, Вы поздно женились?
СМИТ. Так получилось. А прежде жил с мамой. Она умерла. Сердце.
КИЛБРАЙД. Вы, должно быть очень любили свою мать…
СМИТ. Вы знаете, Джим, когда я читал Ваши показания, меня не покидало чувство, что мы с вами очень похожи. Хм… Оказалось, что это совсем не так
КИЛБРАЙД. Наверное, от того, что Вы понимаете всех своих подзащитных…
СМИТ. Я вот только не пойму, зачем Вы выкупили яхту? Это вызывает у следователя наибольшие подозрения.
КИЛБРАЙД. Может, от того, что был очень несчастен… посредственен, что ли?
СМИТ. Большинство людей на земле – посредственности, и живут!
КИЛБРАЙД. Джон, я Вам выдам тайну. Это от того, что они не осознают свою посредственность.
СМИТ. Здорово! И что, яхта сделала Вас непосредственным?
КИЛБРАЙД. ПОКУПКА ЯХТЫ ТОЖЕ НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИЛА. ОН СТОЯЛ НА
МОСТИКЕ В ДУРАЦКОЙ КЕПКЕ С ДЛИННЫМ КОЗЫРЬКОМ, ГОРДО БОРОЗДИЛ МЕЛКОВОДЬЕ И, ПО-ПРЕЖНЕМУ, ОСТАВАЛСЯ ПОСРЕДСТВЕННОСТЬЮ. ГЛЯДЯ ИЗ-ПОД ЭТОГО КОЗЫРЬКА НА ТАКИХ ЖЕ НАПЫЩЕННЫХ ПОСРЕДСТВЕННОСТЕЙ НА ДРУГИХ ЯХТАХ. ОН ОТЛИЧНО ПОНИМАЛ, КАКАЯ ОН ПОСРЕДСТВЕННОСТЬ, НО НИЧЕГО НЕ МОГ С ЭТИМ СДЕЛАТЬ. ДАЖЕ КОГДА ОН ВЫДЕРЖАЛ ПЕРВЫЙ ШТОРМ, ОН ОСТАЛСЯ ТЕМ ЖЕ БУХГАЛТЕРОМ. ДА И ВТОРОЙ ШТОРМ, О КАКОМ БОЛЬШИНСТВО ЛЮДЕЙ ЧИТАЛИ, РАЗВЕ ЧТО, В ДЕТСКИХ КНИГАХ, НЕ ПОМОГ. ОН БАРАХТАЛСЯ, ЗАХЛЕБЫВАЛСЯ И ЗАДЫХАЛСЯ В ОБЪЯТИЯХ СТИХИИ, ПЫТАЛСЯ ВЗЫВАТЬ О СПАСЕНИИ К
ЧЕРНОМУ НЕБУ, МАХАЛ РУКАМИ, И ЧТО ЖЕ? ОН ОСТАВАЛСЯ ВСЕ ТОЙ ЖЕ
ПОСРЕДСТВЕННОСТЬЮ, ТОЛЬКО БАРАХТАЮЩЕЙСЯ И МАШУЩЕЙ РУКАМИ!
СМИТ. Почему вы о себе рассуждаете в третьем лице? Вам хотя бы с именем повезло. А что, скажите пожалуйста, что необыкновенного может совершить человек с именем Джон Смит? Вы не представляете, Джим, как трудно жить с таким именем. Когда мне приходится останавливаться в гостиницах, и я подписываюсь этим именем, портье смотрят на меня так подозрительно, будто я, в самом деле, убийца или грабитель. Они думают, что я маскируюсь. А я, действительно, Джон Смит! И за этим ничего, на самом деле, не кроется!
КИЛБРАЙД. Ну вот, а меня обвиняют в измене Родины, в шпионаже в пользу Китая, в убийстве собственной матери!
СМИТ. А вы всё отрицайте!
КИЛБРАЙД. Но мне не верят! Я не хочу умирать, я ни в чём не виноват, я только хотел глотнуть свежего воздуха! Я не хочу умирать, когда почувствовал вкус жизни, не хочу!!!
СМИТ. Я знаю, что Вы ни в чём не виноваты и буду добиваться защиты! Я Вас не оставлю! (уходит).
КИЛБРАЙД. Я не хочу умирать!!!
Адвокат уходит, оставив Килбрайда в глубоких размышлениях. До него ещё доносились щелчки запоров от его камеры, потом тише – от коридорных засовов, потом ещё тише, ещё. Затихли все звуки – закончился день, погрузив Килбрайда в новые воспоминания.

ШЕСТОЙ ЭПИЗОД
Остров. Ясный день. Килбрайд. Дорин.
Танец мечты в исполнении Дорин и Килбрайд.
КИЛБРАЙД. Дорин, куда ты??
ДОРИН. Извини, милый, я не хотела мешать! Ты, наверно, сочиняешь очередную гениальную главу.
КИЛБРАЙД. Как раз сейчас мне не приходит в голову ничего значительного, и я решил сделать перерыв.
ДОРИН. Ну, да, творцы тоже нуждаются в отдыхе.
КИЛБРАЙД. Пойдём искупаемся или…
ДОРИН. Или что?
КИЛБРАЙД. (пытается её догнать, приласкать) Что, что, что…
ДОРИН. Милый, ты знаешь, как я люблю тебя, но ты должен писать.
КИЛБРАЙД. Зачем?
ДОРИН. Чтобы прославиться, стать знаменитым, ты сам так хотел.
КИЛБРАЙД. Прославиться и стать знаменитым я хотел только для того, чтобы встретить тебя. А тут ты – вот она! И кроме нас никого на острове нет! А-у! Вы слышите, я – гений! Нет, никто не слышит!
ДОРИН. Здесь есть я! … Значит, романа не будет?
КИЛБРАЙД. Зато будешь ты! …. Оставь мою гениальность! Я обыкновенный бухгалтер, типичная посредственность, я не хочу писать романы, я хочу заниматься любовью! (Он подходит и начинает раздевать ее).
ДОРИН. (не сопротивляется. Стоит, глядя ему в глаза, с опущенными руками). Мне было бы очень жаль, если бы это было правдой.
КИЛБРАЙД. Это правда.
ДОРИН. Я не могу здесь, на нас смотрят…
КИЛБРАЙД. Кто? Мы здесь одни.
ДОРИН. Мы не одни… Человек не может быть один. За ним всегда кто-нибудь наблюдает. Солнце, луна, звёзды становятся для него свидетелями и судьями потому, что он их свидетель и судия. Особенно, когда человек гений! Он в долгу перед ними, он обязательно должен, просто обязан писать!!!
КИЛБРАЙД. Всё, хватит меня пилить! Ты не оставляешь меня ни на минуту! Я не могу уединиться и спокойно подумать! Ты просто не даёшь мне сосредоточиться! Что я могу написать в таких условиях? … Я ухожу! Навсегда! Не ищи меня!
Задул ветер, начинается шторм. Килбрайд зажигает спичку, раздувает костер.
КИЛБРАЙД. Проклятый шторм! У нас осталось всего четыре спички!
ДОРИН. Не огорчайся так, любимый. В следующий раз мы постараемся так тщательно укрыть костёр, что он не погаснет. Принеси побольше веток и коры.
КИЛБРАЙД. Не думай об этом. (Килбрайд погрузился в глубину острова.)
ДОРИН. Не буду.
КИЛБРАЙД (нетерпеливо). Сегодня же начну новую главу
ДОРИН. Я люблю тебя…
КИЛБРАЙД. Я тоже.

ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

СЕДЬМОЙ ЭПИЗОД
Тюремная камера. Килбрайт. Врач-психиатр. Матросы, капитан.
ДОКТОР. Хочу сразу предупредить Вас, Килбрайт. Если Вы решили избежать смертной казни, симулируя сумасшествие, то со мной это не пройдёт. Видал я таких артистов! (медсестре). Это в анамнез не вносите.
КИЛБРАЙД. Интересно…
ДОКТОР. Как психиатрата меня всегда интересовали тайные подсознательные мотивы совершения преступлений, казалось бы, обыкновенными, посредственными людьми. Насколько я понимаю, всё началось с яхты?
КИЛБРАЙД. Да, с яхты.
ДОКТОР. Что побудило Вас купить её?
КИЛБРАЙД. Я сам удивляюсь, откуда мне в голову пришла такая мысль. Должно быть, из прочитанного… или разговоров за обедом?
ДОКТОР. Я что Вы обычно читали?
КИЛБРАЙД. В основном журналы.
ДОКТОР. Порнографические?
КИЛБРАЙД. С чего Вы это взяли?
ДОКТОР. А что в этом такого? Современная медицина не находит в этом ничего предосудительного.
КИЛБРАЙД. И я маме говорил об этом. На самом деле, доктор, я читал по большей части, своей престарелой маме, а она придерживалась иных взглядов на этот счёт. Она любила рассказы в духе современного реализма. Вы, должно быть, читали такие? Там обычно выведен образ незаметного застенчивого бухгалтера. Когда мне доводилось прочесть такой печальный рассказ, мне всегда становилось стыдно и досадно – ведь это было написано про меня
ДОКТОР. Ваша мама, кажется, умерла?
КИЛБРАЙД. Я не убивал свою мать.
ДОКТОР. Кто же Вас в этом обвиняет?
КИЛБРАЙД. Следователь.
ДОКТОР. Не обращайте внимания. Что взять с тупого полицейского? Надо же такое придумать! Но, признайтесь, Вам ведь этого хотелось? Не стесняйтесь, современная медицина не считает патологией желание убить родителей. Правда, отец Фрё-ойд считал, что мужчины должны испытывать такие чувства к папам, а не к мамам..
КИЛБРАЙД. Я не мог убить отца, поскольку никогда его не видел
ДОКТОР. Тогда понятно, почему это желание перешло на мать. У вас ярко выраженный Эдипов комплекс с полярным сексуальным смещением. Кстати, как Вы относитесь к гомосексуалистам?
КИЛБРАЙД. Я к ним не отношусь.
ДОКТОР. Ну, может, всё-таки Вам иногда хотелось чего-нибудь такого…
КИЛБРАЙД. Даже не рассчитывайте, доктор
ДОКТОР. Как Вы могли такое обо мне подумать?!
КИЛБРАЙД. Вы же обо мне подумали.
ДОКТОР. Извините, Килбрайд, нам, психиатрам, частенько приходится вторгаться в самые интимные сферы жизни. Я не хотел бы Вас обидеть, тем более, что современная медицина не считает патологией любовь к собственному полу.
КИЛБРАЙД. Скажите, доктор, а что ваша медицина считает патологией?
ДОКТОР. Интересно, интересно… Вы никогда не увлекались буддизмом?
КИЛБРАЙД. Нет, почему Вы так подумали?
ДОКТОР. Ну, Китай, Япония… Ведь именно там, а не у Зигмунда находятся истоки истинного… У Вас было восемь спичек…
КИЛБРАЙД И шторм нас настиг на восьмой день.
ДОКТОР. И шторм вас настиг на восьмой день.
КИЛБРАЙД. Ну и что?
ДОКТОР. Как что?! Восьмёрка – магическая цифра буддистов! А если положить её на бок, получится знак бесконечности! Вы понимаете?
КИЛБРАЙД. Нет! Но Вы, я вижу, этим увлечены.
ДОКТОР. Конечно! Это интереснейшая тема!
КИЛБРАЙД. Каждый сходит с ума по-своему.
ДОКТОР. А почему Вам захотелось именно в Китай?
КИЛБРАЙД. Следователь считает, чтобы передать китайцам наши военные тайны.
ДОКТОР. Ну, это, конечно, глупости. А, в самом деле? Попытайтесь припомнить, как Вам пришла в голову эта мысль?
КИЛБРАЙД. Пожалуйста. В ОДИН ИЗ ЯСНЫХ ВОСКРЕСНЫХ ДНЕЙ, КОГДА ОКЕАН БЫЛ СПОКОЕН И ЧИСТ, А НЕБО СВЕРКАЛО ГОЛУБИЗНОЙ, ОН СТОЯЛ НА ПАЛУБЕ, СМОТРЕЛ НА МОРЕ И ВДРУГ ПОДУМАЛ, ЧТО МОГ БЫ ДОПЛЫТЬ ДО САМОГО КИТАЯ.
ДОКТОР. А почему Вы говорите о себе в третьем лице?
КИЛБРАЙД. Это отрывок из моего романа, в котором я описываю свои приключения.
ДОКТОР. Вы пишите роман? Хм…
КИЛБРАЙД. СВИСТАТЬ НАВЕРХ! ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ! ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ! – ДОНОСИЛОСЬ ДО НЕГО С КОРОБЛЯ… (сцена заполняется матросами). Матросы спустились на берег, но Дорин… она исчезла (плачет)!
ДОКТОР. Извините, мой друг, я должен успокоиться. Вы так разволновали меня… (уходит).

ВОСЬМОЙ ЭПИЗОД
Отров. Килбрайт. Дорин. Воспоминания.
ДОРИН. Я говорю, что костёр погас, а у нас осталась всего одна спичка!
(Дорин протягивает Килбрайду спичку, он берет ее.)
КИЛБРАЙД. Только одна? А их было целых восемь!
ДОРИН. Всё когда-то кончается. Я ведь просила тебя принести побольше коры и веток! А ты ушёл, и костёр погас!
КИЛБРАЙД. Ты хочешь сказать, что я виноват в этом?
ДОРИН. Ну, не я же!
КИЛБРАЙД. Я, кажется, и не обвинял в этом тебя. А вот ты обвинила! Будто я сам его затушил!
ДОРИН. Ведь он погас…
КИЛБРАЙД. Да, погас! Но его затушил шторм, а не я. Коры и веток рядом было достаточно!
ДОРИН. Шторм бы не затушил костёр, если бы ты лучше заботился о нём!
КИЛБРАЙД. Интересно, как? Как я должен был заботиться?! Что это значит, заботиться? Объясни мне, что я должен был сделать?
ДОРИН. Я не должна заставлять тебя заготавливать дрова! А ты не должен делать это из-под палки! Я даже напоминать тебе об этом не должна, понимаешь?! Ты сам должен помнить об этом, у тебя самого должна болеть душа за костёр! У тех, кто заботится, костры не гаснут!
КИЛБРАЙД. А у кого гаснут, договаривай!
ДОРИН. Ну, не сердись, Джим. Я виновата. Прости меня. … Я люблю тебя и обещаю, что не буду тебя просить делать то, что ты не хочешь. Если хочешь, можешь почитать мне уже готовые главы. … Ну, прости меня, Джим . Если ты меня простишь, то и я буду делать то, что ты захочешь.
КИЛБРАЙД. Тебе не надо было говорить про книгу. Ты вдруг мне напомнила маму.
ДОРИН. Ты сказал, что я напомнила тебе маму. А чем?
КИЛБРАЙД. Голос… Нет не голос, а требование в голосе. Она одновременно хотела, чтобы я был особенным, … а сама делала всё, чтобы я оставался посредственностью… ДОРИН. Просто мне кажется, что литературный труд требует больше упорства и целеустремлённости…
КИЛБРАЙД. Дорин, что ты несёшь, ты хоть слышишь себя? Для чего? Тут нет издательств, институтов, библиотек!!! А-у!!!
ДОРИН. Нужно работать над собой, т.к. нельзя написать гениальное произведение, будучи обывателем. Это невозможно!
КИЛБРАЙД. Моё лучшее произведение – это ты, Дорин! Чего ты хочешь? Смотри, весь мир принадлежит нам с тобой!
ДОРИН. Прочти мне новую главу из своего романа.
КИЛБРАЙД. Ладно! Слушай! СВИСТАТЬ ВСЕХ НАВЕРХ! – КРИЧИТ КАПИТАН, - ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ! (сцена заполняется матросами. Килбрайда хватают несут к капитану)

ДЕВЯТЫЙ ЭПИЗОД
Остров. Килбрайд. Дорин. Капитан. Юнга. Матросы.
КАПИТАН. (представляется Килбрайду). Капитан Уэстлейк.
КИЛБРАЙД. (Издаёт нечленораздельные звуки и с радостным энтузиазмом, молча и долго трясет руку капитану, которому едва удается отнять её.)
КАПИТАН. Я тоже очень рад. Присаживайтесь. … Садись, не стесняйся. (юнге). Не забудь потом продизинфицировать стул.
КИЛБРАЙД. Я давно не сидел на стуле…
КАПИТАН. Я уж подумал, что на сиденьи притаился скорпион.
КИЛБРАЙД. Здесь не водятся скорпионы. Но со мной тут была Дорин, До-ри-ин!!! (Дорин стоит рядом, но Килюрайд её не видит)
КАПИТАН. (отдаёт распоряжения матросам). Накормите Робинзона и обыщите остров.
Матросы обыскивают остров.
Дорин стоит посередине сцены, но её никто не видит.
КИЛБРАЙД. До-ри-ин! (ищет её, но не может найти, хотя она и стоит рядом)
КАПИТАН. Наелся, выспался?
КИЛБРАЙД. Да, благодарю.
КАПИТАН. Давно на острове?
КИЛБРАЙД. Не знаю.
КАПИТАН. Судя по виду, года три, не меньше. Выглядите настоящим Робинзаном. Не хватает только Пятницы. (Килбрайд тщетно ищет Дорин). Но, кто такая Дорин? На острове никого не нашли. Успокойтесь, Килбрайд, мои матросы ещё раз как следует прочешут остров – никто не укроется от нас. Мы непременно разыщем твоего приятеля.
КИЛБРАЙД. Со мною была женщина…
КАПИТАН. Тем более (матросу) Пусть ищут ещё и детей. Три года всё-таки… (осматривается). Да тут и спрятаться негде… Не плачь, дружище, мы, моряки, должны стойко переносить утраты. Я понимаю, жизнь на необитаемом острове тяжела даже для сильного мужчины. Она была красива?
КИЛБРАЙД. Очень Её звали Дорин. Дорин Палмер.
КАПИТАН. Красивое имя. Что с ней стряслось?
КИЛБРАЙД. Получается, что я убил её...
КАПИТАН (подумав) Должно быть, она тебе изменяла? Все они такие, не так ли, юнга?
КИЛБРАЙД. Кроме нас на острове никого не было.
КАПИТАН. Ну, да, конечно. Но, если бы кто-нибудь был, обязательно изменяла бы. Не волнуйся, дружище, я тебя не выдам. Об этом будем знать только мы двое. Т.е. трое, но юнгу можно не считать. Он немой от рождения.
КИЛБРАЙД. Нет, об этом должны знать все – она права, Дорин была права.
КАПИТАН. О чём?
КИЛБРАЙД. О Дорин, о нашей любви.
КАПИТАН. Но… мы не нашли её.
КИЛБРАЙД. Как? Она здесь! Найдите, найдите её!
КАПИТАН. Мы обшарили весь остров и не наши ни её, ни её тела.
КИЛБРАЙД. Это я... Я убил её! (рыдает)
КАПИТАН. Парень, тебя посадят на электрический стул. … За каждым водятся грешки. Должен признаться, я тоже как-то ткнул одну шлюху… бутылкой по голове. Я застукал её в собственной каюте с пьяным негром. Не знаю точно, убил ли её. Возможно, она очухалась за бортом и доплыла до берега. Эти сучки очень живучи…
КИЛБРАЙД. А я... Я убил её! (рыдает)

ДЕСЯТЫЙ ЭПИЗОД
Тюремная камера. Килбрайт. Врач-психотерапевт.
КИЛБРАЙД. Это я... Я - убийца!! (рыдает)
ДОКТОР. … Убийство мамы не подтвердилось, можете расслабиться. Вот что, Килбрайд, я дам заключение, что Вы находитесь в состоянии аффекта. Это, возможно, исправит положение.
КИЛБРАЙД. Нет, нет, я, я виной её смерти! Я!
ДОКТОР. Оценивать Ваше психическое состояние буду я, независимо от Вашего желания. По всей очевидности это типичный синдром Моцарта! Да, Моцарта!
КИЛБРАЙД. Мне об этом рассказывала Дорин.
ДОКТОР. Откуда бы ей знать про синдром Моцарта!? Не каждый профессиональный психиатр знает о нём… Вот Вы, знали о синдроме Моцарта? Кстати, сколько было лет вашей Дорин?
КИЛБРАЙД. Не знаю. Порой мне казалось, что мы одного возраста. Но выглядела она гораздо моложе.
ДОКТОР. Ну, хорошо, предположим, что это синдром Моцарта. Однако, между Вами и Моцартом есть некоторая существенная разница.
КИЛБРАЙД. Конечно, Моцарт сочинял музыку, а я – прозу. Я ещё рисовал, да, рисовал на песке…
ДОКТОР. Дело не в этом. Синдром Моцарта требует собеседника, конфидента. Мыслимая про себя непристойность таковой не является. Непристойность надо рассказывать кому-то… А, кстати, для кого Вы рисовали?
КИЛБРАЙД. Для себя, просто, ради развлечения. ОН ОСТАЛСЯ СОВСЕМ
ОДИН. ПЕРВЫЕ ДНИ И НЕДЕЛИ БЫЛИ, ПО-КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ЗАПОЛНЕНЫ ЗАБОТАМИ. НО ОН ВСЕ РАВНО, СТОЯ НА БЕРЕГУ, ЧАСАМИ ВСМАТРИВАЛСЯ В МОРЕ, С УВЕРЕННОСТЬЮ ОЖИДАЯ, ЧТО ВОТ-ВОТ ПОКАЖЕТСЯ СПАСИТЕЛЬНЫЙ КОРАБЛЬ. НО СПАСИТЕЛИ ВСЕ НЕ ПОЯВЛЯЛИСЬ. ТОГДА ОН ЗАНЯЛСЯ РИСУНКАМИ НА ПЕСКЕ. РИСОВАЛ ПТИЦ, ЛЕТАВШИХ С ПРОНЗИТЕЛЬНЫМИ КРИКАМИ НАД ГОЛОВОЙ, СИЛУЭТЫ МУЖЧИН И ЖЕНЩИН.
ОСОБЕННО ХОРОШО ЕМУ УДАВАЛИСЬ ПАРОХОДЫ, И ДЫМ, ВАЛИВШИЙ ИЗ ВЫСОКИХ ТРУБ, КАК СЧИТАЛА ДОРИН.
ДОКТОР. Ага! Значит, Вы рисовали для неё?
КИЛБРАЙД. Нет, её ещё не было тогда. Она появилась позже…, после того, как я начал писать роман… Как раз в тот момент, когда я сочинил о её появлении…
ДОКТОР. Что значит писать? У Вас же не было ни бумаги, ни карандаша.
КИЛБРАЙД. В этом-то вся прелесть, доктор. Я сочинял книгу здесь, в голове. Вы не представляете божественного ощущения свободы, когда мысли не фиксируются на бумаге. С одной стороны что-то сотворено, а с другой - ничего нет. Ты волен что угодно переделать или, вообще, начать сначала. Я обрёл, наконец, полную свободу действий, сочинял не торопясь, медленно подбирая слова, тщательно складывая предложения, доводя до совершенства каждый абзац.
ДОКТОР. Но роман-то Вы писали для Дорин?
КИЛБРАЙД. Нет…, она появилась, когда я сочинял про неё. А как появилась, я перестал писать.
ДОКТОР. Для кого же тогда?
КИЛБРАЙД. Я хотел сочинить книгу, которая сделает меня, мелкого клерка, знаменитостью.
ДОКТОР. Знаменитостью на необитаемом острове? Для кого?
КИЛБРАЙД. Сейчас уже не знаю… Ни для кого… Её нет… моей Дорин…

ОДИНАДЦАТЫЙ ЭПИЗОД
Килбрайд. Следователь.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. (Следователь читает протокол.). Джим Алан Килбрайт, уроженец Сан-Франциско, бухгалтер текстильной фабрики Ле Туаня , (поднимает голову от протокола) Вынужден извиниться, с Вас снято обвинение в шпионаже - ребята из Ленгли высмеяли меня… Да… Убийство мамы тоже не подтвердилось… От федералов мне тоже пришлось выслушать немало упрёков… (погружается в протокол) Вы… ни в чём не обвиняетесь! Вы – свободны! Правда, доктор говорил о какой-то Вашей сожительнице, которая при загадочных обстоятельствах исчезла… Но её тела мы не нашли. А потому…
КИЛБРАЙД. Возлюбленной. Сожительница – грубое слово, детектив. Не надо обижать её.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Пожалуйста, но, признаться, не вижу разницы… Но… главное для нас, что труп не найден…
КИЛБРАЙД. Доктор не говорил Вам, что я признался в её убийстве?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Нет, но… труп не найден…
КИЛБРАЙД. Найден или нет, я говорю Вам, что её убил я. Дорин Палмер жила со мной на острове и я убил её!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. С Ваших слов… Вы можете быть обвинены в умышленном убийстве…
КИЛБРАЙД. Слава богу, не в шпионаже!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Тогда объясните…
КИЛБРАЙД. Пожалуйста. Что?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Мне не ясен мотив этого убийства.
КИЛБРАЙД. С КАКОЙ ГОТОВНОСТЬЮ И РАДОСТЬЮ ОНА
СОГЛАСИЛАСЬ ПОЙТИ КУПАТЬСЯ! ОНА ВОСПРИНЯЛА ЭТО КАК ШАГ К ПРИМИРЕНИЮ! ОН ИСПЫТЫВАЛ НЕВЫНОСИМЫЙ СТЫД И РАСКАЯНИЕ. ОН ШЕПТАЛ ЕЕ ИМЯ, НО КОГДА ПРИШВАРТОВАЛ КОРАБЛЬ, ОНА УШЛА. УШЛА НАВСЕГДА. ИСЧЕЗЛА… ОНА УМЕРЛА, И ЭТО ОН УБИЛ ЕЕ. ОН РАСТЯНУЛСЯ НА ПЕСКЕ И ГОРЬКО ЗАПЛАКАЛ. Я вспоминал её голос, её лицо и счастье наших первых дней…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы очень убедительно и красиво рассказываете. И я бы поверил Вам, если бы…
КИЛБРАЙД. Если бы?…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Если бы Вы не читали, словно по бумажке… Ах, да, я забыл. Вы же считаете себя писателем…
КИЛБРАЙД. Там на острове я был великим писателем, и Дорин это чувствовала. Но сейчас всё потеряло смысл…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Не пытайтесь мня запутать. Сейчас придут функционеры и Вас выпустят на свободу!
КИЛБРАЙД. Вы, в самом деле, хотите знать настоящую правду?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Я Вас слушаю.
КИЛБРАЙД. Хорошо, я скажу. Она хотела, чтобы я начал писать новую главу. Но в ней не было места для неё…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Чего?
КИЛБРАЙД. Новую главу моего романа. Я обещал. И сделал это! Прибой должен был прибить тело к берегу…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы в море спрятали тело? Привязали к большому камню…
КИЛБРАЙД. Вы ничего не поняли!
СЛЕДОВАТЕЛЬ (размышляя вслух). А мы-то искали…
КИЛБРАЙД. Что я могу Вам сказать? Должно быть, Вы плохо искали.
 СЛЕДОВАТЕЛЬ. Черт возьми, никогда у меня не было такого простого и ясного дела! Вы – преступник, я – следователь. Вам положено запираться, выкручиваться, запутывать меня, оправдываться, а мне положено уличать Вас во лжи, разоблачать и обвинять. Но Вы не выполняете свою преступную роль, а я вслед за этим я не могу выполнять свою.

ДВЕННАДЦАТЫЙ ЭПИЗОД
Килбрайд на электрическом стуле. Подаётся мощный заряд и он умирает. Суетный город, который показан вначале спектакля, продолжает зажигать свои утренние огни для всех, кроме Килбрайда. На авансцене случайно встречаются два человека. Позже к беседе подключается третий. Это Следователь, Врач и адвокат.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Здравствуйте, уважаемый доктор! Сколько лет, сколько зим!
ДОКТОР. Да, я отошёл от дел… Знаете, после того случая, всё-таки незаурядный был человек, этот Джим...
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Килбрайт. Джемс Килбрайт. Разве можно его забыть!!!
ДОКТОР. А вот и адвокат!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Мистер Смит! Приветствую!
СМИТ. Здравствуйте, господа! Очень рад, очень!
(протяжённая пауза)
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Мы разослали запросы во все штаты и округа. Нигде, даже в Великобритании и Новой Зеландии такая женщина, с именем Дорин Палмер и в таком возрасте не исчезала....
СМИТ. Мне также известно, что тело Дорин Палмер не обнаружено…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Конечно, дело прошлое, но, признаюсь, Килбрайт никак не выходил у меня из головы… мы направили повторные запросы… И не нашли…
СМИТ (врачу). Вы слышите, доктор! Это Вы виноваты! Вы должны были поставить правильный диагноз.
ДОКТОР (адвокату). Кажется, Вы тоже не настаивали на невменяемости подзащитного.
СМИТ (следователю). И Вы хороши! Посадили обвиняемого на электрический стул, не имея прямых улик, основываясь только на показаниях сумасшедшего!
СЛЕДОВАТЕЛЬ (доктору). Вы это назвали добровольным помешательством, не так ли?
ДОКТОР. Такое понятие как профессиональный долг…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Мы обязаны были заявить…
СМИТ. Мы все одинаково виноваты!
СЛЕДОВАТЕЛЬ. М-да… Мы виноваты в том, что не поверили ему…
ДОКТОР. А Джим... он виноват в том…, что говорил правду... Ведь на самом деле Дорин была!
(очень протяжная мелодия, которая появилась одновременно с первым появлением Дорин)
Три человека растворились в суетной толпе прохожих.
К О Н Е Ц