1. Цапля

-Как тебя зовут?
За окном льет дождь, нарушая планы сотен людей, которые уже было собрались выйти прогуляться под летним теплым солнышком. Серые тучи наползли мгновенно, накрывая город огромным серым зонтом. Какая глупая ирония – зонт, несущий дождь.
Именно в столь контрастный день я и появилась у тебя на пороге. С белых крыльев стекала вода, капая на идеально чистый коврик перед дверью, желтые глаза глянцево блестели, отражая твое удивленное лицо. Я чуть приоткрыла дрожащий от холода клюв – идеальная черная полоса в воздухе.
Разумеется, ты ничего этого не видел. На пороге стояла промокшая жалкая, светловолосая девушка и просилась в дом.
-Так как тебя зовут?
Руки приятно грела теплая кружка молока, а плечи – длинный серый плед.
-Я забыла.
-Что?
Вздыхаю, набирая в грудь побольше воздуха. Глупый какой.
-Я не помню своего имени. Настоящего. Да и какой в нем прок. Ребенка называют при рождении, тогда, когда еще не видно его самого, такого, каким он станет. Можешь назвать это характером. Просто выбирают наиболее понравившееся имя - и готово. Никаких проблем.
У тебя такой вид, будто ты ни разу в жизни ни о чем подобном не задумывался. Капли дождя за окном размеренно стучат по остывающей земле, по моему сердцу тоненькими барабанными палочками. Хочется спать.
-Но, - наконец, ты вымучиваешь из себя пару слов, - как-то же тебя нужно называть.
-Цапля. Я называю себя Цапля.
-Ясно, ну тогда и мне никчему мое настоящее имя. Буду, скажем… Голубем.
-Нет, ты не Голубь. Не подходит. Ты…
Я чуть прикрываю глаза и начинаю внимательно вглядываться в сидящего напротив парня. Ничего, пусто. Обычный заурядный человек.
-Я могу называть тебя Карл.
Имя вылетает непроизвольно, хриплым, скрипучим звуком, похожим на карканье вороны. Мало кто знает, но цапли кричат почти также. Большие красивые белоснежные птицы, от которых ждешь чего-то столь же волшебного, открывают клюв и выдыхают из себя неуклюжий резкий звук, похожий на отчаянный скрип старой двери всеми давным-давно покинутого дома.
-Как хочешь.
Похоже, обиделся. Действительно, - какая-то девушка имеет право величать себя Цаплей, а ты подобного права не имеешь.
-Послушай. Чтобы называть себя – Голубь, нужно им быть. Физически или духовно. Ты, насколько я вижу, человек, значит, вероятность обладания телом птицы отпадает. Нет ни перьев, ни клюва, ни крыльев. Но и в душе у тебя их тоже нет. Так что ты просто Карл.
-Почем ты знаешь, что у меня там в душе? Может, у меня там такие крылья, каких ты отродясь никогда не видела. Большие белые красивые крылья.
Я скованно улыбаюсь, осторожно допивая молоко из кружки. Где-то далеко по асфальтированной дороге шуршат шинами тяжелые грозные грузовики и маленькие юркие легковушки, чуть ближе по узкому тротуару идет домой молодая пара. Дождь уже намочил их с головы до ног, так что теперь им нечего боятся и не нужно спешить.
-Нет их у тебя. Смирись. Люди крылья не просто так получают. Коли хочешь летать - должен пожертвовать чем-то другим.
-И чем же пожертвовала ты, Цапля?
Последнее слово звучит чересчур едко, с издевкой. Должно быть, я это заслужила. Излишняя откровенность, как ни странно, всегда приводит к непониманию и обидам.
-Я – ничем. У меня просто это отняли. Отобрали, меня не спросив.
Людей всегда интересуют подробности и доказательства. На веру уже никто ничего не принимает. А еще они обожают лезть в чужие души, устав копаться в своей. Что именно хотят там отыскать – не знают. Но лезут и лезут туда своими бледными руками, вглядываются жадными глазами и ищут, ищут нечто такое, что способно их успокоить и согреть.
Я поднимаюсь, медленно с удовольствием, как после долгого сна, расправляю высохнувшие крылья. Теперь они стали намного легче, теперь снова можно лететь, но меня клонит в сон.
-Карл, я посплю немного, ладно? Здесь, на диване.
Ты молча киваешь, явно думая о чем-то своем, и приносишь мне подушку. Она набита белыми перышками, от чего мне становится неприятно и уютно одновременно. Смотря на закрывающуюся за тобой дверь, я закутываюсь в теплый серый плед. Дождь за окном принимается петь мне нежную колыбельную из детства. Ветер подхватывает ее, кружится, высвистывая медленный плавный мотив. Я изгибаю длинную шею, пристроив черный клюв на белой, как вата, подушке и уплываю в мир снов, в котором нет птиц, перьев и дождя. Там есть лишь обычная девушка, которая спешит по утрам в душное переполненное метро и читает там очередную понятную только ей книгу.