Я прогуливался по ночной аллее...

Я прогуливался по ночной аллее, медленно, без спешки шагая по каменной дорожке, прислушиваясь к каждому звуку и наслаждаясь каждой секундой, проведенной в столь прекрасном и тихом месте. Воздух, чистый и свежий, результат недавно прошедшего дождя, смирно и спокойно сопровождая меня, обходил окрестности парка, изредка подгоняя матовый, нежный и ленивый туман, который, как бы нехотя , бродил по аллее, просачиваясь между деревьями и через деревья, насквозь пропитанный лунным серебряным светом.
Вдали показался черный силуэт, смутный и непонятный: его можно было принять и за деревцо, и за шаловливую тень, жестко игравшую с твоим воображением. На некоторое время я чуть замедлил шаг, потом, полностью остановившись, пристально посмотрел на тот загадочный объект, направляющийся ко мне.
По мере приближения черный силуэт этот принимал очертания девушки: уже можно различить широкие бедра, узкую талию, длинные стройные ноги. Вот она уже рядом, и теперь, под лунным мягким светом, нежно ласкающим ее тело, я мог детально рассмотреть незнакомку: совсем голая стояла передо мной она, лишь венок из белых цветов на ее распущенных волосах и синий, ничего не скрывающий прозрачный платок развевался на бедрах.
На мгновение мне показалось, что от этого загадочного создания, олицетворяющего огонь, от ее загорелого тела, пышущего жаром и страстью, отходят языки пламени. И вот руки этого пламени, с которых дождем сыпались светлые искры, крепче забирают тебя в свои нежные объятья, не со злостью, не обжигая, а чуть согревая и что-то шепча… Единственное, что выделялось на общем фоне, это относительно прохладные темно-синие большие глаза, очерченные длинными угольными ресницами. Забываюсь… теряюсь в ее власти…
Я пристально наблюдал за ней, а она, ничуть не смутившись, словно её ногота являлась обычным явлением, заигрывающее улыбнулась и поманила меня к себе… И вот уже, петляя между деревьями, которые качались из стороны в сторону, шелестя листвой и создавая шум, расслабляющий и гипнотизирующий, я шагал за нимфой. Она же постоянно оборачивалась, проверяя иду ли я за ней, при этом все также сладко смотря и улыбаясь. Совершенно босая, незнакомка, легко покачивая бедрами , почти не касаясь пятками мокрой травы, шла ловко и грациозно.
Весь этот путь я жадно внимал её каждое движение.
И вот мы вышли к просторной поляне, границы которой были стерты туманом, и для меня она казалась бесконечной. Какая-то каменная прямоугольная платформа, отполированная до блеска, стояла недалеко от леса и отражала огонь, который был повсюду: в металлических чашах, висевших на тонких цепях, в черной мраморной чаше в центре, в отражении глаз девушки. Металлические чаши ослепляли своим ярким красным, оранжевым блеском.
Послышался звонкий женский смех, и из тумана, вынырнули, словно стайка летучих мышей, пять или шесть таких же прекрасных нимф. На них, как и на первой, кроме венка на распущенных волосах и прозрачного платка на бедрах, ничего не было.
Раздалась музыка, она окружала нас, изливалась, заполняя пространство и возбуждая радость. Нимфы взошли на платформу и стали танцевать. Время от времени из черной мраморной чаши вздымался вверх столб ярких искр, закручиваясь и уносясь в небо. Незнакомки кружились, как мне казалось вечно, легко и грациозно переступая с ножки на ножку. Глаза ее светились все ярче и ярче. Она горела, все внутри ее горело, но не обжигало; слившись с пламенем нимфа составляла единое и, как казалось, неделимое целое, каждое движение лишь подкидывало дровишек в огонь. Тут девушка , вся пылающая, светившаяся, остановилась, согретая страстным пеклом ада.
Все было объято пламенем, освещавшим все красно-оранжевым светом. Руки этого пламенем, освещавшим все красно-оранжевым светом. Руки этого пламени, извиваясь, ласкали нимф, нежно притрагиваясь к ним.
И вот я подошел к первой нимфе, которая привела меня сюда, потянулся к ее алым горящим губам, сладким и искушающим, обнял крепко за талию. Наши сперва нежные и теплые поцелуи стремительно превращались в укусы, не злобные, но не нежные, а горячие и страстные. Боль, смешавшись с наслаждением, дополнив его, дала замечательный коктейль, опьяняющий меня. Во истину грандиозная оргия, которая покоряет твой разум, а тебя самого заставляет поддаться и плыть по течению реки сладкого наслаждения. Все расплылось…
Вдруг ее сверкнувшие глаза пристально посмотрели на меня и она, чуть слышно промолвила: « А ценой блаженства будет смерть!» Внутри меня что-то разбилось, радость тут же растворилась, а на ее месте возникла тревога.
Мое тело меня же не слушалось, и я парализованный мог только видеть: на заднем плане, вдали от этого лживого блеска, тепла, огня, страсти было прохладное небо с далекими недосягаемыми звездами, с редкими вытянутыми тучками, одна из которых чуть прикрывала полную печальную луну, неподвижно зависшую в небе, на черные загадочные тени, на матовый туман. Время остановилось, все замерло, застыло на своих местахю Остановился и воздух, что до этого своими незримыми руками прикасался к нам… Прохлада… Спокойствие… Вечность…
Я проснулся весь в поту, тяжело дыша; сердце бешено и беспокойно колотилось. Огляделся и, убедившись, что это была моя комната, широкая, просторная, ничего лишнего не стояло в ней, лишь компьютерный стол, кресло и светлый диван, я чуть слышно произнес, вздохнув с облегчением: «Сон!» За окном все та же ночь, прохладная, освещенная матовым лунным светом, все тот же туман, тишина, лишь иногда прерывали ее гул поезда или проезжающая машина. Я облегченно вздохнул…