Золото зоны

Золото зоны.

       - Господин Краско, - девушка, задававшая вопрос, быстро поправила упавшую на глаза челку, – в номинации «Человек года» вы намного опережаете других претендентов. Как вы относитесь к столь высокой оценке вашего вклада в экономику страны?
       - Моя страна дала мне хорошее образование, чтобы я мог с достоинством вписаться в новые жизненные реалии. Сейчас стало модным отправлять своих детей на учебу за границу. Уверяю вас, наша образовательная система не хуже, и тому примером успехи нашей команды, а вообще я рад, что наш скромный вклад был замечен.
       - Господин Краско, газета «Вечерний Киев». На «олимпе», если позволите так выразиться, вы появились не так давно, где и как вам удавалось скрывать свой экономический талант?
       Пресс-конференция длилась уже сорок пять минут, и чем ближе она продвигалась к своему завершению, тем провокативнее были вопросы журналистов.
       - Плоды на деревьях тоже не созревают мгновенно, - ушел я от прямого ответа, – и если любить не себя в выбранной профессии, а профессию в себе, то можно добиться многого, простите меня за столь вольную трансформацию известного выражения.
       Я поймал взгляд секретаря, который одобрительно кивнул головой.
       - Газета «Сегодня». Дмитрий, Вы - удачный бизнесмен, теперь Вы можете позволить себе многое: дорогие квартиры, загородную дачу, шикарные автомобили и симпатичных топ-моделей, а тем не менее, ваша жена с маленьким ребенком живут не в ахти-каких условиях...
       - Вы забыли упомянуть бывшая жена, - парировал я, не желая касаться этой темы.
       - Я ничего не имею против термина бывшая жена, но сагласитесь, Дмитрий, бывших детей не бывает...
       - Я в курсе того, что происходит с моей бывшей семьей, и я бы оказал любую помощь, если эта помощь была бы принята, но увы, моя бывшая жена очень гордый человек и ей трудно признаться в собственных ошибках, и я своей помощью не могу и не хочу травмировать ее самолюбие, хотя алименты по закону я плачу, и смею вас заверить, это не малые деньги. И еще, хотя наши дороги разошлись, но как ни странно, я благодарен своей бывшей жене за то, что я смог стать тем, кем я стал...

* * *

       Нет, я абсолютно не лукавил, когда заявил, что своему нынешнему положению я обязан именно своей бывшей. Мы женились сразу после окончания института, как мне казалось, по любви. Но когда родилась дочь, жена стала предьявлять претензии материального плана. Мне пришлось бросить аспирантуру и идти искать, как она говорила, «денежную работу». Но в те тяжелые времена ничего достойного я найти не смог. В результате оказался совсем без работы. Начались скандалы и, как следствие, жена ушла от меня, забрав с собой и дочку. Я еще долго мыкался по разным временным работам, пока не наткнулся на обьявление о наборе охранников в район Чернобыльской АЭС.
 
День первый.

       На это предложение я клюнул по двум причинам: первая – от безысходности, вторая – в надежде заработать неплохие деньги и тем самым помочь хоть и бывшей, но семье. Нас, вольно-наемных, разместили на временной военной базе, коих было много после трагедии на Чернобыльской АЭС. Наскоро сколоченные бараки были здесь всем - и местом для ночлега, и столовой, и прочим, и прочим, и прочим. Работа вахтовым методом заключалась в охране одной из дорог на пути к городу, соседствующему со станцией. Блок-пост, который был под нашей опекой, назывался – «Десятка». Такое необычное название он получил не просто так, оно говорило о его удалении от обьекта. До нас был еще один пост под названием – «Тридцатка», а перед нами – «Нулевка». На пост я попал в паре с веселым пареньком моего возраста Сашкой Прохоренко, также не нашедшего себя после окончания института, но в отличие от меня, цель его приезда была - заработать на личный автомобиль, который был мечтой его детства и юности. Да и жена его снисходительно относилась к его неустроенности и детской мечте и не бросила его в тяжелый момент, а наоборот в дорогу собрала и, на прощанье поцеловав, обещала верно ждать. Так мы и работали, коротая время между «проездами», травя байки о своей прошлой жизни. Больше всего я любил слушать общительного Сашку, который с запалом пересказывал мне разные небылицы, услышанные им на базе от других охранников и водителей. О том, что бегают по зоне разные там мутанты и зомби, и что милиция на них облавы устраивает, но зомби этих ни пули не берут, ни ловушки милицейские. И рассказывал он это с таким азартом, что можно было подумать, чуть ли не он сам принимал героическое участие в этих самых облавах. За несколько месяцев совместной работы сдружились мы с Сашкой так, что о другом напарнике я и мечтать не мог.
       В тот злополучный день, с которого все и началось, наша смена уже подходила к концу. Сашка заваривал чай в служебном помещении, помешивая ложечкой содержимое турки и потчуя меня очередной рассказкой о неуловимых мутантах. Я обпершись о шлагбаумный столб, рассеянно слушал и понимающе кивал всякий раз, когда Сашка бросал на меня беглый взгляд. Как вдруг он оборвал свой рассказ на полуслове и выронил ложку. Ложка стукнулась о дно турки, и капли расплескавшегося чая с шипением поползли по ее краям...
       - Зомби, - с надрывом в голосе сказал Сашка, показывая через открытое окно куда-то в даль.
       Я даже подумал, что прикалывается, но присмотревшись, увидел человека, идущего в нашем направлении со стороны мертвого города.
       - Саня, звони на базу, вызывай патруль, - крикнул я, вскакивая на ноги и передергивая затвор автомата.
       - Стой, стрелять буду! – скомандовал я человеку.
       Человек продолжал идти, одной рукой держась за бок, другую протягивая ко мне, как будто хотел дотянуться через отделявшие нас пятьдесят метров. Даже на таком расстоянии было слышно, как он хрипит и отчаянно хватает ртом воздух, все равно, как рыба, выброшенная на берег реки.
       - Стой, стрелять буду! – снова скомандовал я, но в этот момент человек повалился на асфальт и задергался в конвульсиях.
       Я бросился к нему, забрасывая автомат за спину.
       - Димыч, нет, не подходи к нему, - кричал мне вслед Саня, не отрывая телефонную трубку от уха.
       В считанные секунды я подбежал к мужчине, лежавшему на земле. Из под пальцев, которыми он пытался зажать рану на боку, сочилась кровь. Я присел возле него и положил его голову себе на колени. Человек открыл глаза и попытался что-то сказать, но вместо этого раздался только хрип. Он посмотрел с такой тоской, с которой только может смотреть человек, понимающий, что умирает.
       - Ничего, ничего, ты только держись, сейчас помощь приедет, – уговаривал я скорее себя, чем его.
       Человек еще раз посмотрел на меня, затем свободной рукой полез в нагрудный карман рубашки, достал от туда аккуратно сложенный клочок бумаги и зажал ее в моей ладони. Он еще какое-то время удерживал мою руку, потом его рука упала и весь он обмяк. Я машинально сунул бумажку за голенище ботинка и перехватил поудобнее его голову, но человек, лежавший на моих руках, уже умер. Затем подбежал запыхавшийся Сашка и все что-то говорил и говорил, но я был в таком шоке от случившегося, что не слышал его. Не знаю, как у других, но у меня не каждый день на руках человек умирает. Минут через двадцать подъехали патрульная машина и скорая помощь. Нас посадили в служебку, хотя наша смена уже давно закончилась. Еще через час подъехала оперативная машина со следователем, который устроив нам перекрестный допрос, промурыжил нас еще часов двенадцать. Когда мы все-же добрались до базы, нам на все - про все оставалось шесть часов до выхода на очередную смену. Я, обессиленный, побрел спать, есть не хотелось, а Сашка побежал в столовую и все шесть часов рассказывал свободным от смены охранникам, как мы зомби ловили...

День второй.

       Возбужденный от собственных рассказов Сашка разбудил меня за несколько минут до выезда на пост. Вот так рождаются разного рода небылицы, подумал я, усаживаясь в минибус за бодро шагающим впереди меня Сашкой. Уже на точке Сашка с чувством выполненного долга пошел в служебку спать, а я остался на посту, присел на шлагбаум и стал всматриваться за линию горизонта, за которой находился таинственный город. Говорят, что если долго всматриваться в бездну, бездна начнет всматриваться в тебя. Пребывая под впечатлением прошедшего дня, я возможно даже отключился, потому как не услышал приближающегося автомобиля, а очнулся только тогда, когда резко взвизгнули тормоза. Из черного джипа, остановившегося недалеко от шлагбаума, вышли двое своеобразной наружности и уверенно направились ко мне.
       - Стойте, - сказал я им, - это запретная зона, въезд только по специальным пропускам.
       Из служебки показался заспанный Сашка.
       - О чем это он ботает? - спросил длинный, не останавливаясь.
       - Слышь, братела, - ответил длинному коренастый, - служивый ксиву требует показать, говорит без ксивы дальше нельзя.
       Экстравагантная парочка неумолимо продолжала сокращать расстояние.
       - Требует, - возмутился длинный, - ну, если требует, так покажи.
       - Так не вопрос, - сказал коренастый и профессиональным сильным ударом отправил меня в нокаут.
       Когда я пришел в себя, то увидел Сашку, стоящего на коленях. На его лице, залитом кровью, не было живого места.
       - Так кто из вас первым надыбал нашего кореша?- вопрошал коренастый, прохаживаясь вокруг несчастного Сашки.
       Длинный безучастно сидел на шлагбауме и пилочкой приводил ногти в порядок. В тени джипа на подножке сидело еще двое бандитов. Сашка не отвечал и только мычал, когда на него обрушивалась новая порция ударов.
       - Я его нашел, - сказал я, вставая на ноги, не в силах видеть, как издеваются над моим другом.
       - О, второй нарисовался, хрен сотрешь, - сказал коренастый и с недвусмысленным намерением двинулся ко мне.
       Длинный, сидя на шлагбауме, цыкнул языком, после чего коренастый, не дойдя до меня пару шагов, обернулся.
       - Сотри его - он не в масть, - приказал длинный, указывая на Сашку пилочкой для ногтей.
       - Не вопрос, - ответил коренастый, засунул руку в пиджак, но из-за его спины я не видел то, что он там достал.
       Прогремел выстрел и Сашка завалился на бок. Коренастый, злорадно улыбаясь, повернулся ко мне. В его руках был пистолет из дула которого тонкой струйкой улитучивалось облачко пороховых газов. Не знаю, что на меня нашло, но в порыве отчаяния я со всего маха саданул коренастого ногой в пах.
       - Сууука, - заорал коренастый выронив пистолет и обоими руками закрывая место удара.
       Пока бандиты соображали, что случилось, я сбежал в кювет, а затем бросился в чащу леса. Не разбирая дороги, я бежал и бежал, пытаясь скрыться от доносящихся до меня матерной брани и пистолетных выстрелов. Я понимал, что бандиты не бросят джип и не организуют на меня охоту, но от этой мысли не становилось легче. Я бежал сквозь удивительно заросший лес, вроде бы мы находились совсем рядом, а я и представить себе не мог, что он такой. Лес одновременно и восхищал меня и пугал. Но тем не менее, я убегал в страшащую меня неизвестность, даже не помышляя вернуться, так как на блок-посте под звучным названием «десятка» меня неминуемо ждала смерть.

День третий.

       Всю ночь я пробирался сквозь заросли леса. По-наитию я выбирал направление в кромешной тьме. То мне казалось, что я вижу какие-то блики, то мне слышался равномерный шум работающих механизмов, но к утру я вышел из леса и уперся в ограду из колючей проволоки. За моей спиной оставался дикий лес с его ночными страхами, а впереди огромное море белого и густого, как вата, тумана. Я стоял, не решаясь сделать шаг за мнимую преграду. Здесь на рубеже двух миров, двух неизвестностей я стоял перед выбором - вновь пробираться через лес к своим или шагнуть в этот белый туман, за которым может быть все, что угодно, ведь не зря это нечто окружили колючей проволокой. Пока я размышлял, подул легкий ветерок, и густой туман начал редеть на глазах, а через несколько минут и вовсе исчез, открыв перед моим взором целый город, город, которому уже дали множество названий, но самым правильным я считаю только одно – город, которого НЕТ.
       - Вперед, - сказал я в голос сам себе и преодолел заграждение.
       Серый, никогда не улыбающийся город, даже в весенние дни напоминал покойника лежащего на столе паталогоанатома. Здесь больше никогда не будет звучать музыка, никогда не проедет свадебный кортеж, оповещая всех радостными сигналами, никогда не будет услышан звонкий детский смех. Саван забвения навис над этим городом. Даже буйная растительность, захватившая пустой город не радует глаз, а наносит городу нескончаемый урон, буравя корнями асфальт и взрывая фундамент зданий. Абсолютно безжизненный город днем, удивительным образом оживал ночью, от чего становился еще более жутким, но с этой его особенностью мне еще только предстояло встретиться. А пока сразу за пустырем передо мной маячили три дома многоэтажки.
       - В первый я не пойду, - опять сказал я сам себе вслух.
       Так, нервы ни к черту, если я сам с собой говорю в голос. Нужно срочно найти место и поспать, сон лечит, а то так и свихнуться не долго. Короткими перебежками, перемещаясь от куста к кусту и стараясь не шуметь, я добрался до второго здания. Теперь надо решить, куда идти - на крышу или в подвал. Подниматься на последний этаж не было сил, да и не факт, что вход на чердак открыт, хотя, отдохнув, это непременно следует проверить. Обследовав подвал, я наткнулся на лежку, оставленную не то бомжом, не то сталкером-одиночкой.
       - Мог бы и пожрать оставить, - с досадой в голосе сказал я.
       Но сон сильнее самого сильного голода и, как только я примостился в чужой лежке, сильные и мягкие лапы сна выхватили меня из реальности. Обычно автор в этом месте должен был написать: «Я погрузился в сон и, сон мой был безмятежен». Но мой сон не был безмятежен. Я видел во сне все то, что случилось со мной за последние сутки с небольшим, только в обратном порядке. Вот я стою перед колючей проволокой и вглядываюсь в туман, за которым прячется город-призрак. Повернуть назад и оставить все как есть или шагнуть вперед в неизвестность, которая может обернуться для меня трагедией, а может в корне изменить мою жизнь. Я, как и многие мои предшественники, стою перед извечным процессом выбора – быть или не быть... Вот я пробираюсь через дикий лес, уворачиваясь от хлещущих меня ветвей. Вот Саня падает с простреленной головой. Вот длинный, поигрывая пилочкой говорит: «Сотри его, он не в масть». Вот я получаю удар в голову. Вот я сижу перед следователем и отвечаю на его бесконечные и однообразные вопросы. Вот на моих руках умирает не весть откуда взявшийся мужик, которого коренастый называл «корешем». Вот Саня застывает над чаем, тычет пальцем в открытое окно и кричит: «Зомби»...
       - Стоп! – останавливаю я свой собственный сон, - было еще что-то, короткий миг, которому я не придал значение.
       - Идиот! - как же я мог забыть аккуратно сложенный клочок бумаги. - Ну да, точно клочок бумаги, который умирающий мужик сунул мне в руку, а я машинально - за голенище ботинка.
       - Проснуться! Проснуться! Сейчас же проснуться! – кричал я сам себе.
 
День четвертый.

       Пробуждение мое было ужасно. Я подскочил, как от кошмара, сам себя вырывая из цепких лап сна. Первым делом я принялся расшнуровывать ботинок. Из нутра снятого ботинка выпал все тот же клочок бумаги. В темноте угла, где я лежал, было трудно что либо разобрать и я выдвинулся к свету. Это была какая-то схема, угадывалась разметка улиц, а квадратами, по-видимому были отмечены жилые дома или общественные здания. Один дом был подписан и на нем поставлен жирный крест. Что же там такое за этим крестом, если с такой легкостью из-за этой бумажки убили сразу двух человек и чуть не убили третьего? Я всматривался в этот импровизированный чертеж и вздрогнул всем телом, когда до моего плеча дотронулась чья-то рука...
       - Ты что паря, спокойно.
       Я чуть не заорал от неожиданности, когда оглянувшись, увидел перед своим лицом обросшую образину.
       - Да тихо ты, не шуми, а то попалишь нас обоих.
       Я взял себя в руки и проглотил вырвавшийся крик.
       - Ты кто и что тут делаешь? – спросила образина. - Вроде служивый человек, а харя вся побитая да расцарапанная.
       Я потрогал свое лицо, как будто руками мог увидеть собственное отображение.
       - Да, - подумал я, - это я сейчас похож на образину, а не этот старик.
       - Если дед, я твое место занял, так извини, я могу и другое себе место найти, да и вообще мне пора, - сказал я убирая руки от лица.
       Я положил схему в карман и принялся зашнуровывать ботинок.
       - Да не кипешуйся ты, ну куда ты сейчас пойдешь. Солнце в зените, тебя либо менты подстрелят, либо эти из джипа.
       Я замер, так и не зашнуровав ботинок.
       - Они тут со вчерашнего дня по улицам наяривают, да еще и ментам приплатили, чтоб им дела их гнусные вершить не мешали. Так менты в центр перебрались, а эти на джипе, по окраине шарят.
       - А тебе какой с этого прок? - спросил я перепуганным голосом.
       - Места у нас здесь тихие. Я как засек, что возня затевается, так сразу смекнул, может кому-то помощь моя потребуется.
       - А ты что, дед - соратник матери Терезы?
       - Я - свободный сталкер, - заявил дед с гордостью, - у нас, сталкеров, кодекс чести - всегда протянуть руку помощи тому, кто попал в беду. А баньдюков этих и ментов ими купленных я страсть как не люблю.
       - Ну дед, ты даешь, такую речь задвинул, тебя хоть в дикторы центрального телевидения записывай, а я тебя по-началу за бомжа принял, каюсь. – Теперь он мне уже не казался образиной, а даже наоборот вызывал симпатию.
       - Вот еще скажешь, диктором. Пусть пустотрепы по телеку болтают, а я тут важным делом занят...
       - А про сталкеров и кодекс чести, это ты так, для красного словца сказал, или в этом есть доля правды?
       - Почему доля, в этом вся правда. Вот тебе сейчас худо и я здесь. А таких как ты, случайно забредших в зону, сотни.
       - А я думал, что город мертвый, а сталкеры, это вымысел братьев Стругацких.
       - Стругацкие лишь предвидцы. Они свое дело сделали, весь мир предупредили о надвигающейся угрозе, а мир остался глух и слеп к их предупреждению. Теперь у нас своя зона не фантастическая, а самая что ни на есть реальная. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, и вот нате вам, получайте, сделали, - сказал дед и сплюнул.
       - Дед, а ты не простой дед, - сказал я удивляясь его осведомленности.
       - Не сложнее пареной репы, - ответил дед.
       Мы помолчали, переваривая какие-то свои мысли.
       - Курить охота, - сказал я не зная, как вернуть разговорчивого деда к беседе.
       - Нельзя, - ответил дед, снова обретя уверенность, - воздух чистый, запах от сигаретного дыма учуят и пиши пропали, а вот поесть я тебе дам.
       Дед достал пачку галет и флягу с водой.
       - О, армейские! – удивился я.
       - Ну, не разносолы конечно, но до ночи нам и этого хватит, а ночью в схрон пойдем, я тебя там от пуза накормлю.
       Если посчитать, то я около двух суток ничего не ел, поэтому был рад даже этой малой возможности. Дед, наблюдавший, как я лихо уминаю галеты, спросил:
       - А звать, величать-то тебя как.
       - Дима, Дима Краско, - ответил я дожевывая очередной галет.
       - А вас как зовут.
       - Зови меня просто дедом, так меня здесь все кличут.
       - Ну дед, так дед, - согласился я, отправляя очередную галетину в рот.
       - Ну и мостак ты, Дима Краско, галеты лопать.
       - Ой извини дед, а что эта была последняя пачка, - спросил я занеся руку над сиротливо лежавшей галетиной.
       - Да ладно, ладно, ешь. Я же понимаю, - ответил дед снисходительно, - ты доедай и рассказывай, каким ветром тебя в зону занесло.
       Не знаю почему, но с каждой минутой нашего общения этот, на первый взгляд суровый и мрачный человек, повидавший жизнь, нравился мне все больше и больше. Кроме того, очень хотелось с кем-то поделиться своими злоключениями и снять моральный груз с души, хотелось, чтоб кто-то сказал: « Нет, ты не виноват в смерти Сашки», хотя я понимал, что это не так. Короче говоря, начал я свой рассказ именно с того момента, когда мой несчастный друг Сашка заметил «Зомби». Дед слушал меня, не перебивая и не задавая вопросы и только, когда я закончил свой рассказ, резюмировал:
       - Видать, весь сыр-бор из-за этого чертежика, что ты рассматривал, когда я пришел.
       - Хочешь взглянуть? – спросил я и протянул сложенный листок деду.
       Он повертел чертежик в руках и воскликнул:
       - Руки бы поотрывать этому рисовальщику. Ни тебе названий улиц, ни пометок каких, только две буквы Д.С. и крест.
       - Так что, ты мне не поможешь найти это, - с досадой спросил я убирая листок обратно в карман.
       - Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что, - возмутился дед, - только встретились, а ты уже передо мной такие неразрешимые задачи ставишь. Тебе бы Дима из этой заварушки живым выйти, а это думаю никак не входит в планы тех, кто в джипе по городу разъезжает.
       - Пойми дед, Сашка из-за этого «нечто» жизнью своей молодой заплатил, и с моей стороны будет предательством отступить, даже не поняв, что за этим крестом скрывается, а ты здесь все знаешь и вдвоем мы точно во всем разберемся.
       - Ладно, сейчас не будем ничего решать, вот до схрона доберемся, там и покумекаем.
       Дед снова замолчал. Было видно, как он что-то обдумывает, а затем выпив немного воды из фляги, продолжил:
       - А теперь, Дима, слушай внимательно, потому как дважды я повторять не буду, а от того, как ты вникнешь, будет зависеть твоя жизнь.
       Я посерьезнел и обратился в слух.
       - И так Дима, какой наш основной враг в зоне, кроме бандитов и ментов.
       - Радиация! – выпалил я.
       - Правильно, но не только.
       И дед провел мне теоретический курс молодого бойца зоны, после чего я не только стал всецело подкованным начинающим сталкером, но и узнал для себя много такого, о чем не имел ни малейшего представления. Когда дед закончил свой урок, снаружи уже стемнело. Мы допили остатки воды из фляги и двивинулись в свой первый поход по ночным улицам мертвого города.
       Там, на ночных улицах города, дед не только учил меня всяким премудростям сталкера, но и очень важной на его взгляд вещи – слушать тишину. Я даже переспросил, не понимая, как можно слушать тишину, но уже через несколько кварталов дед продемонстрировал мне свое умение. В какой-то момент нашего перехода он потянул меня за рукав, и мы спрятались в буйных зарослях кустарника. Минут через пять по улице прошел странный человек. Его лица я не рассмотрел, но от его шаркающей стариковской походки, как-то стало зябко на душе.
       - Кто это? – спросил я шепотом.
       - Это Петрович, местный «зомби»... – я удивленно посмотрел на деда, тот почувствовав мой немой вопрос продолжил.
       - Да нет, это его так молодые сталкеры окрестили, те, кто не знают его историю, а история его, брат Дима, скажу я тебе, преинтересная.
       Дед успел мне рассказать эту историю, пока странный человек не скрылся за поворотом улицы. Оказалось, что он из первых ликвидаторов. Хватанув какую-то умопомрачительную дозу радиации, он остался жив, правда по мнению деда, «долбанула» она Петровича основательно. А заключается это в том, что он ходит на кладбище, где похоронена его жена, и сидит возле ее могилы всю ночь до рассвета, а затем проделывает тот же путь в обратном направлении. Что ест, что пьет, где живет никто не знает.
       - Ну и что, -сказал, я пожав плечами, - мало ли какие у людей бывают причуды, может он ее сильно любил.
       - Да все бы ничего, только вот на кладбище этом уровень радиации не совместимый с жизнью человека, а он на нем всю ночь сидит, во как, - заключил мой всезнающий проводник.
       - Да, ну и дела у вас тут в зоне творятся. И что никто его не пытался поймать, отвезти в больницу, вылечить.
       - Ну, а как ты себе это представляешь, если за десять метров до него дозиметры уже зашкаливают. Дураков нет его ловить, а лечить как? Да и лучше ему здесь, пусть ходит, он ведь никому не мешает, да и сколько ему уже осталось... Одним словом, не разгаданный феномен природы...
       Я еще раз посмотрел вслед шаркающего человека и мы продолжили свой путь.

День пятый.

       По сравнению с моим первым пристанищем схрон деда представлял собой царские палаты. Спал я, как убитый, аж до самого вечера, и должен вам сказать, что выспался на славу. Все-таки полуторная пружинная кровать - это вам не лежка бомжа. Кроме того здесь были свет и вода. После того, как я привел себя в порядок, дед пригласил меня на праздничную трапезу, именно трапезу, так как более правильного определения этому мероприятию в моих перевернутых сутках я подобрать не мог. Мы выпили за здоровье присутствующих, кстати водки у деда было немеренно, отношение к ней в зоне было другое и пили ее в основном в профилактических целях. Затем принялись поедать баночную тушенку.
       - Дед, откуда такое изобилие? – спросил я, не переставая восхищаться радушным хозяином этого убежища.
       - Как всегда, из-за несогласованных действий управленческих органов. Военные, охранявшие город, получили приказ вернуться к местам приписки, а милиция об этом ни сном, ни духом. Пока спохватились, да мобилизовали дополнительные силы, в городе три дня мародерничали, кому не лень. Ну и я себе небольшой запас сделал.
       - Это ты называешь небольшой запас! Да тут у тебя можно спокойно третью мировую войну переждать, да еще пареллельно слаборазвитым странам помогать.
       - Типун тебе на язык, - спокойно ответил дед, - а помогать мне и здесь есть кому.
       - Ну, если ты это все сам перетаскал, то ты просто крутой мужик, дед!
       - Провизия это так, для пропитания, для себя и таких оболтусов как ты, что без головы в зону лезут, все равно эти склады никто эвакуировать не собирался. Другое дело, когда мародеры-беспредельщики провода со столбов резать стали, когда приборные доски со «звенящих» машин да вертолетов снимали, и все на продажу, и все им мало. Ни себя не жалеют, ни о людях, которым продают, не думают.
       Мы еще выпили за честных сталкеров, и дед продолжил.
       - А еще богатые придурки моду взяли, охотиться они в наш лес приезжают, мол живность у нас такая, какой нигде не сыщешь. Так я и на них управу нашел.
       - Какую? – заинтересовался я.
       - Ну постреляют они малость, только зверя лесного напугают, а потом праздновать начинают. Понажираются в усмерть, да прямо у костра засыпают, хоть штабелями их складывай. Ну тут моя очередь наступает. Соберу я их ружьишки, да и в схрон снесу, а сам назад возвращаюсь, чтоб полюбоваться, что будет. Они просыпаются, а игрушки их дорогущие, как кот языком слизал. Они ведь не столько поохотиться приезжают, сколько друг перед другом повыпендриваться, цацками дорогими свою крутизну показать. Уже несколько групп таким образом отсюда отвадил.
       - А ружья-то где? – спросил, я не веря в правдивость рассказа.
       - Да вон, в углу под мешком стоят.
       Я аж присвистнул, когда, отбросив мешок, увидел это богатство.
       - Да ты дед просто народный мститель, этот как его, воинствующий-гринписовец! – сказал я, с восхищением рассматривая дедов трофей.
       - В моем схроне попрошу не выражаться, - ответил дед с явным грузинским акцентом, и мы оба расхохотались.
       Мы выпили еще по последней, не чокаясь, за тех, кто не вернулся из зоны.
       - А скажи-ка дед, - прервал я воцарившееся молчание, - таких, как Петрович, в зоне много?
       - Зачем тебе это? – спросил дед, оторвавшись от своих тяжелых мыслей.
       - Да так, как вспомню его шаркающую походку, так прямо мурашки по коже, быр-р-р.
       - Абсолютно одинаковых случаев нет, - сказал дед многозначительно, - Да это и понятно, ведь радиация действует на разных людей по-разному...
       И дальше деда понесло, не то под действием принятого на грудь без закуски, не то это был его конек, но он не переставал удивлять меня различными академическими знаниями в области радиации и «с чем её едят». Он вспомнил, что после взрыва никто толком не знал, как и чем локализовать очаг. Сетовал на то, что молодые парни погибли в огромном количестве, даже не представляя, с чем им придется столкнуться. Говорил, что радиация на одних действует сразу, а на других только через поколение. Что уже гораздо позже множество ученых понаписывали диссертации и создали себе имя на этой трагедии, а один даже создал музей мутантов, которому Ленинградская Кунсткамера в подметки не годится. Дед бы еще рассказывал и рассказывал, как вдруг неожиданно за моей спиной раздался голос:
       - Вы не видели мою маму?
       Я обмер и чуть не подавился очередной ложкой тушенки. Не решаясь повернуться, я почему-то шепотом спросил:
       - Дед, что это?
       - Не что это, а кто это, - нравоучительно заметил дед и продолжил, - Лерочка, девочка моя, проходи к нам.
       К столу подошла красивая молодая девушка, вот только взгляд у нее был какой- то странный, отсутствующий, потухший. Девушка подошла поближе и вновь спросила:
       - Вы не видели мою маму?
       - Дед, кто это? – не унимался я.
       - Когда бабахнуло, у ее матери сердечный приступ случился, а тут эвакуация. Лерочку, тогда еще девочку, отправили в безопасную зону, а мать похоронили прямо здесь. Видать у нее на этой почве помутнение рассудка произошло, а через какое-то время, пройдя незамеченной через все кордоны, она оказалась в городе и стала всех допекать одним и тем же вопросом, ну тем, который ты только что слышал.
       - Ну дела... – заключил я рассказ деда.
       - Лерочка, ты кушать хочешь? – обратился дед к девушке.
       - Не знаю, - ответила та, смотря на пол.
       - А раньше она отвечала да или нет, а теперь не знаю, - объяснил мне дед, - Лерочка, да ты присаживайся. Дима, поухаживай за барышней.
       Я принес стул и тушенку с галетами. Лерочка с остервенением набросилась на еду.
       - Говорят она такая-же и в сексе, - сказал дед покачав головой.
       - Дед, да как же можно, ее же лечить надо, что она вообще здесь делает.
       - Мне об этом молодые сталкеры говорили, те, у кого головы нет. Используют бедную девушку, но правда кормят ее и одевают. Да и лечить пытались, но она отовсюду сбегает и снова здесь оказывается. Влечет их всех что-то сюда, не знаю.
       Девушка поела, поставила пустую банку на стол и начала раздеваться. Я обалдело смотрел за ней, а дед наблюдал за мной.
       - Дед, что она делает, останови это.
       - Ну все Лерочка, все. Нам этого не нужно. Ты отдохнуть с дороги хочешь?
       - Не знаю, - ответила девушка.
       - Ты ложись, у меня на всех места хватит, а завтра пойдем искать твою маму.

День шестой.

       Когда я проснулся, то увидел, как дед о чем-то беседует с Лерочкой. Не знаю, понимала ли она его, но он говорил с ней уверенно, на равных. Обратив внимание на мою послесонную возню, дед позвал меня и попросил схему.
       - Лерочка, посмотри, может узнаешь это место, - и потом, обращаясь ко мне, - ты не смотри, что она такая, она в зоне каждую лазейку знает.
       Девушка покрутила в руках бумажку и часто-часто закивала головой.
       - Что это значит, дед?
       - Это значит, что она знает это место.
       - Детский садик, - сказала девушка, ткнув пальчиком в квадрат с пометкой Д.С.
       - Круто, дед! Как до тебя дошло показать ей схему, - не уставал удивляться я.
       - Поживешь с мое и не до такого додумаешься, но это, если живым из зоны выберешься, - и дед посмотрел на меня таким взглядом, как будто оценивал, есть ли у меня шансы выйти из зоны или нет.
       Дождавшись темноты, мы втроем отправились на поиски некого нечто, из-за которого уже погибли люди. В нескольких кварталах от схрона нашего предводителя Лерочка остановилась и протянула руку в направлении здания за оградой.
       - Детский сад номер... – дальше цифры были сбиты.
       - Лерочка, ты иди , ищи свою маму. Спасибо тебе, дальше мы сами, - сказал дед и ловко перемахнул через ограду, очередной раз удивляя меня своими способностями.
       Окна и двери на первом этаже были заколочены, и мы полезли по трубе водостока на второй этаж. Дед первым залез в разбитую оконную раму, а подо мной, уже на самом верху, труба заскрежетала и начала ломаться. Дед каким-то фантастическим движением успел схватить меня за ворот спецформы и втащить в окно. Я смотрел на него,как на бога, а он меня только отчитал, мол смотри в оба, иди след в след, дома они, если без людей, тоже умирают...
       Обыскав все этажи и не найдя ничего, мы спустились в подвал, который был завален пустыми ящиками.
       - Дед, глянь наверх, - сказал я и осветил потолок фонариком.
       - Крест. Значит мы на правильном пути, - одобрительно ответил дед.
       Раскидав ящики, мы уперлись в дверь, в правом углу которой был также нацарапан крест. Мы вошли внутрь и осмотрелись. Это была котельная. Достаточно просторное помещение, когда-то давно дававшее тепло, обдало нас запахом сырости и плесени. Кроме аккуратно сложенного инструмента мы здесь ничего не нашли.
       - Пустышка, - с досадой сказал я.
       - Не похоже. Братки не стали бы три дня подряд по радиоактивной зоне разъезжать, если только из любви к самомазохизму. Надо понять психологию человека, загнанного в угол и пытающегося спрятать нечто ценное.
       - Закопать, - выпалил я, не задумываясь.
       Мы посмотрели на пол, который был выложен металлическими плитами.
       - А отметку поставил бы либо на стене, либо на потолке, - продолжал я фантазировать.
       К нашему обоюдному удивлению отметку мы обнаружили в дальнем углу котельной, плита под ней с легкостью поддалась, и на поверхность из недр импровизированного тайника мы вытащили очень тяжелый ящик от патронов. Настал самый сладостный момент, который позволит нам открыть завесу над тайной и понять, ради чего мы так рисковали. Мы переглянулись с дедом, я ждал его одобрения.
       - Открывай Дима, открывай, ты заслужил это, - сказал дед, как-то совсем по отцовски.
       Я отбросил замок и уже протянул руку к крышке, как раздался голос от которого меня обдало холодом:
       - Вы не видели здесь мою маму?
       - Как она сюда попала, ведь труба развалилась подо мной? – спросил я шепотом деда.
       - Лерочка, это ты девочка моя, - крикнул дед в темноту.
       - Это мы дедушка, - из темноты раздался дебильный хохот.
       Один из бандитов сильно толкнул Лерочку, и та, пролетев несколько метров, упала на металлические плиты. Помещение наполнилось светом, наши фонари осветили незваных гостей, а их фонари - нас.
       - Дед, - сказал длинный бандит, - вали отсюда, пока я добрый, ты нам не нужен. У нас предьява к этому фраеру.
       - Парни, да вы чего, парни, да мы не жадные, мы поделимся, - запричитал дед.
       - Иди дед, иди, только пургу не гони, - тоном, не терпящим возражения, сказал длинный.
       - Я его порву, - заревел коренастый, когда дверь за дедом закрылась, и двинулся ко мне.
       Длинный цокнул языком, и коренастый остановился, багровея от ярости.
       - Меня учили, если хочешь сделать дело , делай его сам, а ты проводи дедушку, не ровен час, споткнется в темноте, головку расшибет.
       Бандиты за спиной длинного оскалили свои пасти. Коренастый нехотя побежал догонять деда. Через минуту раздался выстрел.
       - Вот и все, а ты думал, мы вам рыжево отдадим, - длинный гадко засмеялся.
       - Сволочь, - процедил я сквозь сильно сжатые зубы.
       - Ну что, готов? Настал твой черед, - изрек длинный, привычно вытягивая руку вперед, в которой он держал пистолет.
       С шумом открылась дверь и на металлический пол грохнулось тело коренастого.
       - Граждане бандиты, - раздался голос деда, - с вами говорит полковник Службы национальной безопасности Украины, дом окружен, сопротивление бесполезно, предлагаю вам сложить оружие и сдаться. В противном случае вы будете уничтожены без суда и следствия.
       В ответ бандиты, стоящие за спиной длинного, открыли беспорядочную стрельбу.
       - Хотел дать тебе право последнего желания, - сказал длинный нервно сплевывая на пол, - но увы, нет времени, надо торопиться, пока этот ворошиловский стрелок не перебил моих ребят.
       - А-а-а!!! – раздался бешеный крик, и на длинного сзади запрыгнула Лерочка.
       Она обхватила тело длинного ногами и вцепилась пальцами в его глаза. Длинный успел выстрелить. Пуля пролетела у самого моего уха, выбив каменное крошево из стены. Потеряв равновесие, я упал, а длинный крутился, как юла, пытаясь сбросить отважную девушку, и все палил и палил из пистолета наугад. Наконец ему удалось сбросить Лерочку и он с тупой злобой произвел несколько выстрелов в девушку. Я по натуре спокойный человек и возможно принял бы смерть от этого урода безропотно, но, когда я увидел, как он стреляет в несчастную девушку, во мне что-то перевернулось. Длинный звериным чутьем почувствовал, как я бросился в его направлении, он даже поднял пистолет, но вот только выстрелить не успел. Я использовал металлический фонарь с длинной ручкой, как булаву и нанес ему удар в голову. Длинный закачался, с недоумением посмотрев на меня, и рухнул. Я очнулся, когда дед оттащил меня в сторону от трупа длиного...
       - Успокойся Дима, уже все позади.
       Мои руки были по локоть в крови. Фонарь, зажатый в кулаке, дрожал мелкой дрожью. Меня мутило.
       - Дед, дед, они Лерочку убили, - кричал я срывающимся голосом, захлебываясь в собственных слезах.
       Дед прижимал меня к своей груди и повторял:
       - Все Дима, все кончено.

День седьмой.

       Лерочку мы похоронили у главного входа здания, где она приняла смерть от матерого убийцы. Мне даже показалось, что последние ее действия были абсолютно адекватны, возможно в состоянии стресса сознание вновь вернулось к ней, и еще один человек ценой своей жизни преградил мне путь на «тот свет». Бандитов мы тоже похоронили, только с другой, тыльной стороны.
       Золото, которое мы нашли, а имено оно было в том ящике, имело также свою детективную историю, о которой мне поведал дед. Оказывается, бандиты уже давно готовились к ограблению ювелирного магазина. А тут суматоха, неразбериха, связанные с эвакуацией. Так они под шумок все ювилирные магазины в городе очистили. Такого дерзкоо ограбления никто не ожидал, тем более, что все силы были брошены на спасение людей. Разумеется, хоть и поздно, но подобный беспредел засекли и за ними организовали погоню. Их взяли на выезде из города, вот только золота при них обнаружено не было. Им дали всем по десять лет, а отсидев, как мы видим, они вернулись забрать похищенное.
       Ни мне, ни деду больше нечего было делать в зоне, поэтому, погрузив золото в бандитский джип и забрав оружейный арсенал из дедова схрона, мы поспешили убраться из этого места. Всю дорогу ехали молча, события последних дней не располагали к задушевным беседам. Отьехав недалеко от города, дед вдруг резко свернул на проселочную дорогу и поехал в сторону леса. Не знаю почему, но я внутренне напрягся. Джип уже с трудом протискивался между деревьями, а мы все углублялись и углублялись в казавшееся бесконечным нутро леса, пока не выехали на поляну и остановились. В голове даже мелькнула нездоровая мысль: «Что стоит деду меня прибить и бросить в этой глуши, если он с такой легкостью справился с коренастым бандитом. Ведь все кодексы чести сталкера отходят на второй план, когда перед глазами маячит такое богатство...»
       - Поменяем машину, - пояснил дед, - на моей сподручнее через посты проехать.
       Он разбросал ветки, служившие маскировкой, и я увидел автомобиль, на двери которого сверкали буквы СБУ (Служба безопасности Украины).
       - Так значит ты не блефовал дед, ой, простите товарищ полковник.
       Дед засмеялся.
       - Отставить субординацию. Для тебя Димка, я был и остаюсь повидавшим виды сталкером по прозвищу Дед, - и он протянул мне руку.
       За все время знакомства это было наше первое рукопожатие. Забросав бандитский джип ветками, мы навсегда покинули зону. По дороге домой дед спросил меня, что я буду делать с золотом.
       - Я, честно говоря, еще не думал об этом, поделим пополам и все, - наивно ответил я.
       - А дальше что, - не унимался дед.
       - Не понимаю, к чему ты клонишь, - возмутился я.
       - Ты спокойно жить хочешь, без оглядки и без боязни?
       - Ну, разумеется.
       - Тогда сдадим золото государству и ты получишь свои двадцать пять процентов, как за находку клада.
       - Я то согласен, а как же ты? Ведь в том, что мы нашли золото, в основном твоя заслуга.
       - Я получу свои премиальные за выполненную миссию, а ты получишь чистые, в полном смысле слов, деньги, а то какой ты экономист без денег, - и дед воссиял улыбкой, довольный моим ответом, словно с его души свалилась тяжкая ноша.
       Так мы и сделали. Дед посодействовал не только в получении денег, но и в снятии с меня нелепого обвинения в убийстве Сашки. В одночасье я стал очень богатым человеком, хотя тогда еще я не знал, что мои представления о богатстве не выдерживают никакой критики. Единственное, о чем я мечтал, так это попробовать себя по своей прямой специальности. Тема моей несостоявшейся диссертации была «Экономическое обоснование крупных капиталовложений». Настало время перейти от теории кабинетных изысканий к практике. Я стал вкладывать деньги в новые, только зарождающиеся компании и проекты. На удивление, мои первые попытки были удачны. Меня заметили и стали обращаться как к консультанту с просьбами о выгодных вложениях. Мои советы имели успех, а я снова занимался своим делом. За короткий срок я так взлетел, что создал империю заминающуюся инвестициями. Во мне оказался скрыт талант, о котором я даже и не подозревал. Возможно это последствия посещения зоны, но я в это не верю, хотя как знать, как знать, как знать...
 
***

       - Господин Краско, гоподин Краско.
       - Простите, я отвлекся, задавайте свой вопрос.
       - Газета «Комерсант». У меня к вам вопрос личного характера. Вы до сих пор не женаты и являетесь завидным женихом. Нашим читателям будет интересно, что Вас обьединяет с госпожой Прохоренко.
       - Могу вас огорчить, я по натуре однолюб и продолжаю любить свою бывшую жену. Возможно вы посчитаете это одной из моих странностей, но это факт, не требующий доказательств, а госпожа Прохоренко является полноправным партнером нашего бизнеса после трагической гибели ее мужа и моего друга Александра Прохоренко.
       - Господин Краско, в прессе не раз появлялись намеки на криминальный оттенок возникновения вашего первоначального капитала. Вы бы могли развеять тайну.
       - Жаль, что вы не задали свой вопрос в самом начале прессконференции, мы бы не потратили этот час зря на пустые вопросы-ответы, а вы бы услышали преинтереснейший рассказ, как случай может подтолкнуть человека к богатству, хотя пусть тайна остается тайной. И еще. Мои адвокаты не оставят камня на камне, если какое-то издательство письменно усомниться в чистоте наших денег и методов работы. Разумеется, это шутка. Мы даже не будем обращать внимание на подобного рода инсинуации. Кроме того, в жизни и бизнесе я пользуюсь железным правилом – вести дела так, чтобы не бояться и не оглядываться. И еще за всеми делами в нашей фирме следит бывший полковник СБУ, а ныне несменный начальник безопасности и мой личный друг.
       Из-за стола, за которым мы сидели, поднялся человек в строгом дорогом костюме, стройный и подтянутый. Он обвел зал взглядом и кивком головы приветствовал присутствующих. И только я знал, что за этой респектабельной внешностью человека скрывается старый сталкер с коротким именем – ДЕД.
       vasssad

       Июль 2008