Белые рыцари Вступление и глава 1

В. Свят для рыцаря договор – служить, иль умереть, защищая по договору. Расторгнуть прежде договор может лишь наниматель словами «снимаю обязательства».
(Кодекс Рыцаря)

Кроваво-красная степь и сине-белое небо с царём-солнцем властвуют в этом мире. Сухие пустыни с белым песком, обломки древних гор среди них – память этого мира. И острова зелёных долин – обрывки его прошлого. Лишь бинты дорог стелятся, соединяя прошлое с настоящим, будущее с неслучившимся, соединяя и разлучая – закон для него.
Люди ходят по этим путям, влекомые неизвестностью и надеждами. Мир уже привык к ним. Он спит, и видит сон про багрово-алые степи и белые пустыни, и зелёные острова и дороги, по которым бродят странные существа, которым снится тот же самый сон – степи, небо и дорога.
Будто корабли один за другим возникают на горизонте всадники – медленно и плавно движутся они к своей цели в опаляющем мареве.
Ветер будто нехотя колеблет острые стебли травы и дышит зноем в лицо бредущим. А то вдруг срывается. И короткие льняные куртки с цельнокроеным широким рукавом, зауженным в запястье – вспениваются, идут волнами, надуваются словно взаправдашние паруса.
Их девять и девять. Девять рыцарей, под курткой которых надет лёгкий доспех из чуждого солнцу серого металла и у бедра каждого к седлу коня приторочены ножны с мечом. Девять монахов в широкополых шляпах и коричневых накидках поверх подпоясанных длинных рубах идут между ними, упруго отталкиваясь от земли, и между собой разделив тяготы пути. Четверо из них несут на плечах носилки с ковчегом, внутри которого виден сундучок простой работы, завещанный людям богом и его пророком.
Люди идут, и солнце за их спинами ложится на горизонт.


ГЛАВА 1

--Как спокойно сегодня...
Старым золотом в чёрном водоёме отразилась луна. Скупо озарила холмы, мягко коснулась тяжёлых волн реки, и опять бесформенное громадное облако поглотило матовый диск.
Ветерок колебал верхушки трав и бередил речную неспешность, шелестя листочками в дубраве, шнырял от дерева к дереву, касался каждого живого существа и вплетал все и всех в тихую песню долины.
--Иди, Вельфейл, - в такт ему прошептала темнота. – Они близко, но не сейчас, не этой ночью.
И ночь послушно дрогнула. В ладони ещё не растаяло ощущение скольжения чуть тёплой гладкой чешуи, когда на опушке смутно обрисовалось цвета оникса тело дракона. Ненадолго он замер, прислушиваясь и принюхиваясь к окружающему, изящная голова склонилась в хищной настороженности. А потом вдруг, двумя резкими скачками он сорвался с места, взмахнул кожистыми крыльями, оттолкнулся и взлетел.
Ненадолго в небе вновь обнажилась луна.

--Хорошее место для привала, командир, - Нимгл одной рукой придерживал коня, другой упирался в седло, - дубрава, река, ручей. И не особо натоптанное - для селян далековато. Там сейчас никого.
Файлфел чуть заметно кивнул, показывая, что услышал и понял. Он думал. Не было нужды оборачиваться, чтобы увидеть как устали и измождены его спутники, без остановки шедшие уже более суток, не смотря на жару днём и сильный холод ночью. Можно было бы собраться, напрячься и дотянуть до человеческого жилья, но это случилось бы уже поздней ночью. Командир колебался. Осторожность нашептывала выбрать этот вариант. Но здравый ум напоминал, что нет смысла в таком поступке: их отряд прошёл без потерь самые опасные участки пути, теперь уже, когда до Грефра рукой подать, будет и хорошая дорога, и селения участятся. Кроме того, они опережали оговорённое время благодаря переходу через Ратхим. Её коварные пески славились своими западнями и чудовищами, и всё же, в сравнении с войском Каббады, расположившемся на границе с Грефром и Пхаз, и пока что занятым лишь грабежами, в ожидании приказа о наступлении, они показались более ... предсказуемыми. Командир принял решение.
--Привал! – крикнул он отряду, приподнявшись в стременах, и махнул рукой в сторону дубравы.

Икэтер прислушалась, и вновь уловила едва слышный мелодичный звон. Белый Камень! Наконец-то.

Прохлада рощи коснулась усталых лиц, и люди облегчённо вдохнули мягкий, чуть влажный воздух, подобный благословлению материнских рук. Шаг стал веселее, ушли настороженность и утомление, стянувшие скулы, и как-то уж отчётливо вспомнило тело, что уже давно не соприкасалось с водой. Даже патер, поддавшись настроению, хотя и продолжал с прежним упорством цепляться за носилки с драгоценным грузом, всё же перестал походить на хмурого ворона, как будто даже расцвёл. Взоры путников устремились вперёд – туда, где за деревьями скрывался вид реки, щедро питающей долину и эту рощу.
Воины спешились, так как дальше двигаться верхом было уже невозможно, и взяли в руки оружие – они продолжали оставаться настороже и тогда, когда деревья расступились, и взгляду открылась небольшая поляна, а дальше, за полосой берега – серебряная, с оранжевыми сполохами заката, река. Предстояло ещё много работы, прежде чем можно будет установить караул и значит кому-то можно будет немного расслабиться. Пока Файлфел решал вопросы разбивки лагеря, патер определил место для груза.
 в сплетении корней двух старых дубов.
вставить живое описание
В охрану артефакту были отряжены трое рыцарей и трое монахов. Патер Наэран к этим вопросам относился щепетильно: дух и сила должны быть в равновесии, - так проповедовал им пророк Белого бога. Командир рыцарей не вмешивался в чужую веру. Ему вполне хватало и оставшихся, чтобы решить вопрос о хворосте, ужине, общем карауле и, разумеется, заботе о животных.

Закатное солнце окрасило небо светло-алыми тонами, обещающими сгуститься в багрянец. Скоро начнёт темнеть. Файлфел оглянулся на молчавших охранников. Верно и их манила речная вода возможностью искупаться и встряхнуть одежду – набившийся в неё песок Ратхим вызывал нещадный зуд.
Файлфел принял охрану сундука у Тселаха, а его отправил на разведку – рыцарю предстояло первому держать караул ночью, и вождь дал ему возможность размяться.
Увидев это, подошёл патер. Он стал рядом, и некоторое время молчал, привычно накрыв ладонью тёмную крышку сундука.
Со стороны реки доносились деловитый плеск, всхрапы коней, людской говор, и дым запалённого костра для готовки. Файлфел живо представил себе гречку в котле и жаренную оленину, правда последнее было уж вовсе мечтой – при себе у них была только вяленая говядина.
--Сколько живу на этой земле, - сказал внезапно вященник, - столько и удивляюсь человеческой природе. Как легко человек приспосабливается к условиям, при этом, ничуть не изменяя себе.
Файлфел пожал плечами. Что толку удивляться луне ночью и солнцу днём. Не расположенный к философствованиям, вождь ещё раз мысленно проследил оставшийся отрезок пути. До Грефра рукой подать, и люди теперь будут встречаться значительно чаще. И почти не придётся ночевать под открытым небом, можно больше не экономить запасы продовольствия. Конечно, могут встретиться и разбойные люди, но в такой близи от города – вряд ли.
И всё же неясное беспокойство не оставляло. Что же не так?
--Что-то не так? – спросил патер, всматриваясь в задумчивое лицо Файлфела. – Вы мне кажетесь излишне напряжённым, мой друг.
Вождь привычно ничем не выразил своих чувств на сказанное, но слова эти смутили его. Когда патер его нанимал, он сразу высказал к нему своё презрительное отношение. В дороге священник, впрочем, видимо попривык к отступнику, и, забывая о религиозных убеждениях, вдруг заговаривал с ним, особенно в пустыне. Но вот назвать его другом.… Сам Файлфел предпочитал не разбрасываться такими словами.
--Нет, всё пока что в порядке.
--Тогда что?
Наверное, воин слишком привык к тому, что опасность то и дело переходит им дорогу, и теперь не мог поверить в то, что она отступила. Командир вздохнул:
--Скорей всего, это элементарная паранойя. Не обращайте внимания.
--Вы сильный человек, Файлфел, мне трудно представить, чтобы у вас могла быть паранойя. Может быть, стоит усилить охрану?
Отступник на несколько мгновений задумался, но всё же отказался:
--Нас здесь достаточно.
Пришли монахи и воины сменить караул, и Файлфел отправился осматривать лагерь, напомнив всем быть начеку у реки и не упускать из виду стоянку. Это было всего лишь предосторожностью и сказано больше для монахов, нежели для рыцарей – его люди и так знали своё дело.

Растаял последний малиновый всполох неба и сумерки опустились на землю.

Не часто удавалось поймать этот момент прощания дня, но почему-то именно сегодня это получилось само собой, и воин успел загадать желание, чтобы поход закончился удачно.
Это необыкновенно успокоило. Командир улыбнулся: всё было в порядке. И всё будет в порядке. Он подошёл к краю берега, разделся и вошёл в воду. Лёгкая дрожь пробежала по телу, оставив в напоминание приятное покалывание в коже, мышцы туго заныли, выкладываясь в борьбе с течением. Широкая река немного прогрелась у берега, но чем ближе к середине русла, тем холоднее она становилась, пыталась увлечь за собой ледяными струями.
Над холмами поднималась луна, осветив человека в водах реки Неа. Размеренными движениями не торопясь, он вплавь добрался до отвесного берега и повернул назад.

Икэтер терпеливо ждала, когда в лагере уснут. Скрывшись в густой листве дерева и прислонившись к шершавому стволу, она следила за их действиями, выгадывая лучшее время. Нужно было быть осторожной, нужно было быть сдержанной – магия внутри неё, словно приливная волна, то, отхлынув, обнажала нервы, то затопляла до самых кончиков пальцев, просясь на волю, - и Икэтер, подобно бережливой хозяйке, копила её, чтобы потом аккуратно выпустить творить волшебство. Тогда можно будет обойтись без лишнего шума, чего ей так хотелось, а после – никто её и дракона не найдёт. Хотя бы потому, что так и не узнает о них.
Стемнело, и постепенно мерное дыхание вплелось в звуки ночной тишины, нарушаясь лишь бодрствованием охраны.
Эльфийка вдохнула, смежая веки, и разом размыкая плотины колдовству, давая разбежаться по жилам, давая впитаться в плоть, проникнуть в кожу и встретиться с душою Мира. Руки сами ощутили тонкие нити человеческого дыхания сна, и ловко, быстро заплели их в сеть, заклиная: решая проблему со стражей. Икэтер открыла глаза, вслушиваясь - в ответ раздались звуки падающих тел, сражённых сном. Стройная фигурка скользнула к сокровищу монастыря Белого бога.
Белый камень призывно шептал внутри. Будто живой шептал неразборчивые манящие речи, чуя её колдовство. Икэтер упрямо мотнула головой, и протянула к сундуку руку, опутывая магией всего лишь мановениями пальцев, порой вздрагивающих, словно от напряжения.
--Стой…, - полустон.
Она обернулась. Рыцарь… тот, за которым она наблюдала на реке. Он едва удерживал равновесие, опираясь о ствол, и всё же стоял, судорожно вцепившись в рукоять клинка, кончик которого будто непомерная тяжесть клонила к земле. Заклинание нашептывало человеку сон, но он умудрялся с ним бороться.
Файлфел медленно поднял меч и с трудом повторил:
--Стой…
Дева и не думала двигаться. Она молча смотрела на него фиолетовыми глазами, но образ её то и дело расплывался перед взором человека. Воин сделал шаг к ней, ухватившись за ствол дерева. Тяжесть сна навалилась сильнее. Дева чуть прикрыла глаза.
--Не стоит, рыцарь. Это моя ноша, - она повела ладонью, и сундук вдруг послушно взмыл в воздух.
--Нет, - рыкнул Файлфел, усилием воли одолевая два решительных шага. Икэтер вздохнула: ему не следовало поступать так. Чем ближе к источнику заклинания – тем оно сильнее.
И рыцарь упал в траву к ногам эльфийки, забывшись тяжёлым сном и выпустив меч из рук. Девушка некоторое время смотрела на него, решаясь на что-то, и всё же потом покачала головой, отвернулась и пошла к реке, где её ждал Вельфейл. Им предстоял долгий – в целую ночь – путь. И неизвестность.