Идущая за мечтой

I
Мечта

Вечер накрыл теплой пеленой небольшой хантыйский поселок Кушеват. Избушки одиноко смотрели в звездное бесконечное небо. В каждой из них горел живительный свет, который накатывал теплыми волнами, врезался в вечернюю тишину.
В одной из избушек было особенно тепло. Согревала семейная любовь.
— Лариса, Надя, пойдемте скорее в кино! — нетерпеливо звала сестер старшая Зина. — Скорее, пойдемте, там, наверное, уже вся деревня собралась! Папа не будет нас ждать. Если отец киномеханик, это не значит, что он должен постоянно делать нам поблажки.
В нетерпении Зина стала торопливо одевать их. Кое-как надев на девочек платья и кисы, натянула сверху по теплой малице.
 — Идемте быстрее. Сегодня в клубе будут показывать русскую народную сказку. Он говорил вчера, что прислали новый фильм.
Веселой кучкой они выбежали из избы. Фильм уже начался. Свет в клубе был потушен. Полутемное поселковое помещение освещал лишь небольшой киноэкран. Действие на нем уже вовсю развивалось.
Дети радовались за героев сказки, их победы. Само кино, все, что было здесь, всегда удивляло и поражало девочек. С затаившимся дыханием они смотрели на экран, так же, как и их односельчане — рыбаки, охотники, уютно расположившиеся в малицах на задних сидениях, наблюдавшие за действием на экране.
Фильм закончился. Отец, закрыв клуб, стал звать заигравшихся детей домой. Зина шла домой и думала: вот, какие только сказки не показывают, а почему, интересно, не создают хантыйские сказки, почему нет фильмов на нашем, хантыйском языке?



II
Работа

Девушка вошла в небольшое деревянное здание.
Ее берут на радио вести передачи на хантыйском языке! Она еще сомневалась: может, повернуться и уйти назад? Но то, что она может говорить на ханты языке и работа будет связана именно с ее родным народом, останавливало. Ведь многие ханты не знали русского языка, и узнать, что происходит в мире, они могли лишь только через окружное национальное радио.
Она молча стояла в небольшом коридорчике у входа и ждала. Пока она не знала ничего.
Наконец в коридорчик откуда-то из дальних дверей вышла видная, небольшого роста женщина, которая тут же одарила ее теплой улыбкой.
 — Это ты Зинаида?
 — Да.
 — Ой, какая хорошенькая девочка. Проходи! Сейчас мы с тобой немного поработаем.
Ненецкая журналистка Анастасия Лапсуй подала ей свою ладошку и увлекла в глубину здания.

III
Замерзать до сердца

Бесконечная дорога уводила вдаль. Конца все не было, а темнота уже опускалась темной пеленой на землю. Стоял лютый мороз, щипавший глаза, нос, щеки. «Поскорее бы доехать и согреться!» — думали люди, возвращавшиеся из стойбища оленеводов. Температура опустилась до -35 градусов. А ехать оставалось еще очень долго.
Вдруг в двигателе снегохода «Буран» послышался странный шум. Он стал чихать и ворчать, а вскоре «Буран» и вовсе остановился.
 — Что случилось? — беспокойно спросила сидевшая в санях женщина. — Почему мы остановились?
 — Сейчас посмотрю! — сошел со снегохода мужчина небольшого роста лет сорока.
Оказалось, закончился бензин. Вокруг троих попутчиков — двух мужчин и женщины — не было никого. Лишь темнота, снег да крапинки ночных светил на безоблачном небе. Повернувшись, мужчина сказал парню, стоящему рядом:
 — Придется идти до города пешком, осталось совсем немного, километров пятнадцать.
 — Но как мы пойдем? Далеко же идти!
 — Если мы сейчас никуда не пойдем, то потом уже НИКОГДА не сможем ходить. Слишком холодно! Надо найти подмогу.
 — Кто пойдет?
 — Я спортсмен, и для меня это расстояние легко преодолимо.
 — Я тоже могу идти, — попыталась было вставить женщина.
 — Ты будешь медленно идти, задержимся в пути, а я часа через три вернусь, лучше подожди у «Бурана». Мы скоро приедем.


Женщина молча наблюдала за тем, как муж и их спутник, словно две маленькие точки, исчезают в глубине ночи. Она осталась одна. Она, «Буран» и безмолвная ночь. Что-то нужно делать, чтобы не замерзнуть…
Задумавшись, она взглянула на небо. Как будто не звезды сверкали серебряными шариками, а смотрели на нее маленькие человечки, которые мило улыбались. Вот они взялись за руки и повели хоровод. Они кружились, кружились, кружились… все быстрее и быстрее… Небесный пляс завораживал своей красотой. Но вот вошел в веселый хоровод месяц, строго погрозил пальцем маленьким озорникам, улыбнулся и начал свой ночной обход. Месяц двигался по небу, от звезды к звезде и улыбался теплой улыбкой. Очнувшись, женщина вспомнила, где она находится. «Надо думать о чем-нибудь, но только не о холоде. Вон небо какое чудесное — буду считать звезды!» Подумала и тут же стала считать. Одна, вторая, третья, десятая, двести семьдесят четвертая… «Поскорей бы они приехали!» — кружились в голове мысли. Холод медленно подступал. Зина решила: чтобы не замерзнуть, надо двигаться, шевелиться, надо разогревать мышцы. Так она ходила вокруг «Бурана» с нартой и считала звезды… Двести семьдесят четвертая, двести семьдесят пятая, пятьсот двадцать восьмая…
Полная луна, широко улыбаясь, медленно катилась по небу, к рассвету вместе с улыбкой она стала таять. Видимо, торопилась быстрее попасть в свой теплый дом за горизонтом.
А женщина все ходила и ходила вперед-назад. Уходить от снегохода нельзя, потом будут искать, волноваться. Наверное, что-то с ними случилось. Может, ногу кто свернул, может, может. Хорошо, жду еще два часа и пойду вслед за ними. Мороз стал пробираться под ягушку, пробираясь сквозь тело до самого сердца. Она ускорила шаги.
А небо сияло и искрилось серебром, наконец, не выдержав своей сверкающей тяжести, высыпало из-за пазухи забавных человечков на землю… Снежинки, весело кружась, падали на лицо, щеки, глаза, щекотали белоснежным пухом нос. Они как будто подбадривали, говорили: «Жди, твой муж скоро за тобой приедет! Даже и не сомневайся!»
…Пятьсот двадцать восьмая, пятьсот двадцать девятая…

Мороз нарастал. Они шли. Один километр, другой, третий, десятый. Ноги проваливались по колени в сугроб. Вдруг молодой мужчина упал на снег.
 — Я не могу больше! Мои ноги уже не могут идти.
И действительно, разве знает городской мужчина, что в такую дорогу нужно надевать самую удобную и теплую обувь, какую только можно найти. Недолго думая, мужчина постарше стянул с себя обувь и передал парню: «Надень, нельзя лежать на снегу. Только встань! Пойдем дальше!»
Они продолжили путь. Прошло два часа. Мужчины шли не останавливаясь. Лишь луна одиноко присоединилась к попутчикам.
 — Я не могу! — свалился на снег парень. — Все. Я никуда больше не пойду!
 — Не сдавайся, надо быть сильным. Тебя сейчас ждут дома, волнуются за тебя! А ты даже не думаешь о них! Вставай!
Спустя некоторое время они увидели огоньки, врезающиеся спасительной надеждой в бесконечное небо. Они буквально удвоили силы. Осталось совсем чуть-чуть…


Они дошли. Молодой человек нашел в себе силы и преодолел сложный путь, чтобы потом понять и оценить всю красоту и силу представшего перед ним незнакомого на тот момент северного народа ханты.

Юная девушка не могла найти себе место. Куда пропали родители? Почему они ничего не сказали? Их телефоны не отвечали, младший брат ровно ничего не мог ответить на ее вопросы.
Было пять часов ночи, когда в дверь постучались.
Она помчалась открывать. Наконец-то пришел отец, рядом с ним стоял незнакомый парень. Проводив гостя в комнату, она побежала ставить чайник. Когда она вышла обратно в прихожую, отец дал ей распоряжение напоить гостя чаем и уложить спать.
— А ты? Куда ты опять пошел? И где мама?
— Некогда разговаривать! Мама уже шесть часов ждет нас на дороге. Я пошел к дяде Стасу, за «Бураном». Запри дверь.
Проснувшись утром, она первым делом заглянула в комнату родителей. Они еще спали. Уже позже, днем, она спросила их:
— Куда вы вчера ездили?
— Искали место для съемок фильма, — ответила ей мама.
— Какого фильма?
— Первого художественного игрового фильма на хантыйском языке.


IV
Разрешение

Прошло целых два месяца после того, как Зинаида подготовила все документы, смету, сценарий. Наконец она предстала перед консилиумом главных редакторов и директоров и предложила идею о создании фильма.
— Как вы вообще считаете, возможно ли снять игровой фильм? Договориться с оленеводами, найти стадо оленей, старинную избушку для снятия фильма, актеров, говорящих на хантыйском языке, декорации, одежду, транспорт, деньги наконец? Все это НЕВОЗМОЖНО!
— Вы дайте мне разрешение. Я все сделаю!
— Вы уже нашли актеров?
— Актеры есть. Все дали согласие на съемки.
— А одежда, бытовые предметы? Где вы их достанете?
— Я договорилась с музеями, с людьми, они готовы предоставить все необходимые вещи.
Все бумаги были в порядке, придраться было не к чему.
Наконец вынесли решение:
— Снимайте фильм, Зинаида Викторовна. Но с деньгами и со всем остальным мы вам ничего не обещаем.

V
Отъезд

Это знаменательное утро блистало снежным серебром. Все сияло, искрилось. Сияли и люди, которые поспешно залезали в вездеход. Журналист из «Новостей» задавал артистам различные вопросы — этот день вызвал в городе целый ажиотаж. Артисты уже почти ощущали себя звездами. С шутками и песнями на родном языке вездеход отправился в глубину голубых снегов.
К вечеру наконец приехали в небольшое поселение — в хантыйскую деревушку Югангорт. В поселении были всего три избушки и жили две семьи. Отогревшись, освоившись на новом месте, уставшая съемочная группа стала приводить в жилой вид отведенный им старый, заброшенный домик. В печке затрещал огонь, чисто вымытый пол заблестел. Теплые шкуры, расстеленные на нарах, сладко призывали гостей прилечь и заснуть тихим сном.
На следующий день начались съемки. Оператор Игорь и звукорежиссер Сергей растягивали на улице шнуры, расставляли аппаратуру, режиссер Кирилл прогонял по площадке самодеятельных актеров. Зинаида Викторовна была везде. Кого-то уговаривала, кого-то ругала, напоминала главной поварихе и одновременно артистке Татье2, чтобы не забывала накормить съемочную группу; успокаивала хозяйку избы, помогала готовить съемочную площадку, распределяла водителей «Буранов»: кому ехать за дровами, кому возить актеров. Все это происходило на улице.
Съемки шли не останавливаясь. Дорога была каждая секунда. Даже мороз не был препятствием для съемок. Люди готовы были дыханием отогревать аппаратуру, если она замерзала. Всюду царила какая-то одухотворенность, будто люди решили единым движением создать что-то грандиозное и величавое.
Леонтий Антонович Тарагупта, мудрый седой старец, задавал общий тон. В мороз, когда нужно было выходить в одной рубашке из избы, он выдержал десятки дублей достойно. Остальные, как могли, старались отогреть его, подбодрить, подавали в перерывах малицу, чтобы хоть на минут десять он был в тепле. А потом он вновь выходил в одной рубахе встречать гостей.
Маленькие девочки — Оксана и Арина — подружились. Их нельзя было уже водой разлить. Надежда Михайловна Талигина — «мать жениха»3, и хозяйка избы соревновались в своих нарядах. Наряды Надежды Михайловны менялись каждый день, ведь она художница. Художницей чувствовала себя и на съемках. А бабушка Варвара не хотела, чтобы гостья чаще, чем она, меняла свои наряды. И потому и бабушка Варя каждый день надевала новую ягушку4.
 Чуть позже съемочная группа отправилась на несколько дней в тундру к оленеводам.
Всю неделю погода была прекрасной. Вершины деревьев окунались в глубину голубого неба. Три избушки на фоне могучих деревьев выглядели сказочным видением. Актеры, снующие по поселку, колоритно дополняли эту картину. Оставшимся актерам даже без съемок некогда было скучать: они сами заготавливали дрова, воду, убирали съемочную площадку и не давали друг другу унывать. В лесу не было никакой связи, тем не менее киноартисты придумали, как общаться с той половиной съемочной группы, что уехала в тундру к оленеводам, где продолжалась работа. Отдохнувшие после постоянных съемок в Югангорте актеры посылали весточки через бураниста. Парску и Татья4 придумывали смешные письма для Зинаиды Викторовны. Они хотели подбодрить ее и дать новые силы.
Однажды утром дочь Зинаиды, игравшая роль Ели, идя по поселку, свернула к деревьям. Эти великаны удивляли ее, городскую девушку, отошедшую от мира природы, величием и грациозностью. Хантыйский дух проснулся в жилах девушки, пропитанной городом. Подойдя к одному из деревьев, девушка дотронулась до него. Оно источало жизнь, соки разливались по стволу, как кровь по разбегающимся венам. Древесное сердце пульсировало, отдавало жизнью. Она провела пальцем по теплой коре, прочувствовала все неровности, ощутила каждую клеточку великана. Не отдавая себе отчета в действиях, прислонилась к дереву, обняла его. Человек и природа соединились в одно целое, неразрушимое. «Милое дерево, природа, духи, живущие здесь, дайте сил моей маме, помогите ей! Она верит в свой народ, верит в тебя, Великий Турам5, верит во все то, что ты создал! Поверь и ты в нее, пожалуйста!»
Так долго она стояла лицом к лицу с природой. Еще долго ее шепот уходил в снежное небытие.


Через два дня за съемочной группой приехали вездеходы. Привыкшие к лесной жизни люди с неохотой засобирались домой. Упаковывали вещи и аппаратуру, потеплее одевали детей. Вездехода было два. Один, комфортнее, предназначался детям и женщинам, другой — мужчинам. Когда стали погружаться, Зинаида проследила, чтобы всем достались места. Сама же, когда все расселись, последней юркнула в вездеход, предназначенный мужчинам, так как первый был переполнен.
— Мама, я тоже хочу с тобой! — выскочив из первого вездехода, раздосадованно произнесла дочь.
— Ирин, сиди там, где сидишь. Дорога длинная, тяжелая, а в этом вездеходе и не развернуться. Здесь аппаратура, да одни мужчины сидят! Что тебе здесь делать?
— Нет, мам, не уговаривай меня, я буду ехать вместе с тобой. А за меня не беспокойся, мы уже и не такое вынесли!
И женщине пришлось согласится с упрямой дочерью. За Ириной последовала и Юлия Накова.
— Ну, как я тебя, Зина, одну оставлю, ты же моя подруга! Конечно, мы вместе должны поехать, в дороге веселее будет, она и быстрее пройдет, не заметим даже!
Наконец вездеходы отъехали. Вдогонку им с веселым лаем бежали деревенские собаки, бабушка Варвара с дочкой Аннушкой весело махали уезжавшим гостям:
— Пайм ула!6 Дорогие гости! Пусть удача сопутствует вам!
— До свидания, бабушка Варя! — звонко прокричала Зинаида. Сев на свое место, осмотрелась. Все сидели на своих местах, всем было комфортно. Наконец-то можно было спокойно вздохнуть и немножко отдохнуть! Взгляд направился на мужскую половину вездехода. Звукорежиссер Сергей откуда-то из своих запасов достал небольшую бутылочку.
— Вот теперь можно и отдохнуть! — проговорил он. — Работа закончилась, можно и расслабиться, — с этими словами открыл бутылку и сделал глоток.
— Кирилл, будешь?
— Что это?
— Бальзамчик чудодейственный, с Алтая привезенный. Вмиг человека в тонус приводит!
— Конечно! Как же не попробовать! — все мужчины приложились к заветной бутылочке.
— Хорошо лекарство! — произнес Сергей. — Лично несколько бутылок с Алтая привез. Всем рекомендую! Зинаида Викторовна! Не хотите испробовать глоточек? Это вам сейчас больше всего нужно! По вам видно, как вы устали!
— Глоточек? Ну, давай свой бальзам чудодейственный! — с этими словами она взяла бутылочку и попробовала. Следом за ней приложилась и Юлия Накова. Казалось, все напряжение дня исчезло за один миг. На душе стало хорошо и уютно... Хотелось петь от счастья, что самое трудное завершилось, что самое тяжелое уже позади. И тут Зинаида подумала, а почему бы не спеть? От веселой песни длинная дорога короткой станет, согреет сердца сидящих людей.
— Юлия Николаевна, может, споем?
И полилась хантыйская песня «Эвием»…

Эвием, Эвием. Питы ворна семием.
Эви верас ли кан веш
Ма ант мосмем нанген веш!

Голос набирал силу, радость и счастье наполняли сердце. Стало как-то веселей и радостней оттого, что рядом друзья, оттого что самое трудное закончилось. Закончилась одна песня, следом вспомнилась другая, третья.
— Зинаида Викторовна! Вы можете не петь на хантыйском языке! Нам ничего не понятно, — протянул было режиссер Игорь.
— А почему это я не должна петь на своем родном языке? Это язык моего народа, язык моих предков! Девочки, вам нравятся хантыйские песни?
— Конечно, мам, пой! Так веселее! И вы, Юля Николаевна! Я хоть послушаю свой язык, родные хантыйские напевы. Это же здорово!
И песня затянулась!
Между тем, слушая веселых женщин, дочь Зинаиды закашлялась. Мать встревожено замолкла.
— Доченька, ты тепло оделась?
— Мам, конечно, тепло. Все нормально.
— Ну-ка, покажи ноги!
Дочь молча вытянула из-под груды вещей свои ноги. На них были теплые замшевые ботинки, которые она привыкла надевать в холодные дни.
 — Ну, доченька, я же сказала тебе надеть бурки! — раздосадовано протянула мать.
 — Мам, мне и в этих ботинках тепло. Все нормально, не беспокойся!
Но женщина не унималась:
— Дай свою ногу, я посмотрю!
— Зачем, мам, все нормально!
— Ира, не перечь! Дай ногу! Я посмотрю!
Дочь молча сняла ботинки, протянула ноги. Зина молча взяла дочкины ноги и воскликнула: «Какие холодные! И мокрые! Ты что в них делала, что они у тебя такие сырые?»
 — Они замшевые, вот и промокли от снега… Весь день на улице была… А потом сушила долго, но, видимо, слишком намокли они…
В ответ мать стала растирать дочерины ноги. Сняла свои теплые бурки, сказала: «Надень!»
 — Мам, зачем? Не надо! Мне уже тепло стало, у тебя руки очень теплые!
 — Надень, — коротко произнесла мама.
Ира глянула на мать и поняла, что спорить бесполезно. Нагнулась, взяла и одела мамины бурки. По ногам стало разливаться тепло. Тепло, которым поделилась с ней мама.
 — Мам, тебе же самой холодно будет в этих ботинках! — глянула она на материны ноги, обутые в мокрую обувь.
 — Ничего! У меня ноги теплые! — потом сняла с себя теплую шубу и накинула на дочь.
 — Мам, зачем это?
 — Здесь жарко, так что мне нормально! А тебе нужно хорошенько прогреться, чтобы не простудится!
Всю дорогу Зинаида со всей своей материнской нежностью оберегала уставшую дочь. Когда Ира стала клевать носом, положила ее голову к себе на плечо. Следила, чтобы ей было хорошо и уютно. Хотя и дочери, и всем было видно, что ей самой было очень тяжело. Когда мать заснула, дочь взяла теплую дубленку и положила ей под голову. Пускай спит…







VI
Удар

Счастье переполняло ее. Скоро будет монтаж, они уже будут собирать часть фильма. Радостная, Зинаида несла кассеты в монтажную аппаратную. Инженер по телевизионному монтажу, звукорежиссер, режиссер, сама Зинаида уже были готовы к предстоящей работе.
Кассеты вставили в магнитофон. Прокрутили видеосъемки.
Все было просто отлично! Не хватало только видео природы и тех кадров, что не успели отснять в помещении. Но все это будет готово через месяц, успокоились они с режиссером Кириллом Николаевым.
Но через месяц наступила весна. Снег стремительно таял, и не было никакой надежды попасть по талым снегам в деревню Югангорт, за семьдесят километров. Судьба как будто смеялась над ней!
Поэтому опять был создан консилиум из главных редакторов и руководителей телекомпании.
— Я пришла сюда, чтобы просить разрешения закончить съемки игрового фильма и вывести актеров на съемочную площадку.
— Дело в том, Зинаида Викторовна, что телекомпания не имеет таких возможностей, чтобы заказывать съемку повторно.
— Но что-то же надо делать!
— Давайте в этом году остановим съемки фильма, а на следующий год возобновим.
— Я не могу этого сделать! А актеры? На следующий год у всех будут другие лица, даже взгляд будет другой. Дети вырастут.
— Но мы повторяем вам: у нас нет возможности, чтобы еще раз вывезти вас за пределы города.
Это было последней каплей. Она не выдержала всей нагрузки. Работа отняла у нее все время. Она отдалась фильму полностью, не жалея ни времени, ни денег, ни семьи, которую она почти не видела, ни собственных нервов. Все это в течение долгого времени нарастало и нарастало… Одно слово, как игла, проткнуло этот нарастающий клубок. Не выдержав, слезы потекли градом из глаз.
Сердце есть у всех. Один человек может ошибиться. Другой может иметь право дать шанс, а может не дать…
— Зинаида Викторовна! У нас есть такое предложение, выход из ситуации. Если вы найдете съемочную площадку в черте города — продолжайте съемки.
       





VII
Все хотят хантыйское кино

«Буран» рассекал дорогу, уводящую вперед. Настал уже вечер того дня, когда Зинаида вместе с водителем безуспешно пытались найти место для съемок в небольших близлежащих от Салехарда поселениях. Они проехали в этот день уже более двухсот километров. Не спасала от холода теплая меховая ягушка, и мороз предательски влезал в душу, в самое сердце. Не было сил уже терпеть. Ноги медленно коченели.
Буранист, будто чувствуя состояние пассажирки, остановился передохнуть.
— Веня, поворачивай назад! Не будет никакого фильма! Не найдем мы место для съемок! Все! Закончились съемки. Хватит! Надоело!
— Я не поеду назад.
Зинаида очень удивилась.
— Себя понимаю, хотела фильм снять, на родном языке! А тебе-то, Веня, что надо?
В ответ она услышала веселый смех.
— Как что? Ведь каждый хочет, хоть краешком лица, залезть в хантыйское кино.
Эти слова, как уголек, были подкинуты в уже потухший костер, который моментально разгорелся от него.
«И вправду, — подумала она, — люди готовы залезть в хантыйское кино, даже краешком лица, а я такая слабая! Ну уж нет, нельзя бросать начатое дело! Ишь, какая слабенькая, неженка! А чего тогда людей взбаламутила? Надо взять себя в руки и делать его дальше». В ответ же сказала:
— Поехали! Мы будем делать фильм. Моя мама, соседняя бабушка, или еще кто, должны же в конце концов когда-нибудь увидеть фильм на родном им языке!




VIII
Съемки продолжаются

На этот раз съемочная группа оказалась в небольшом поселке Горнокнязевск, что находится недалеко от города. Там им выделили небольшую избушку, которая раньше служила складом для семьи.
Когда люди оказались в избушке, раздался недоуменный ропот: это нереально — снимать здесь!
В доме висели электрические провода, лампочки, которые нельзя было показывать в фильме, пол окрашен современной краской — все не соответствовало нормам съемки. Взяв себя в руки, артисты принялись за дело. Женщины носились по углам с веником и тряпками, развешивали декорации. Мужчины готовили аппаратуру.
Начались съемки. Дубль за дублем артисты снимались без отдыха. День сменялся ночью, и опять наступал день. Снимали даже в ночное время: выставляли свет в окно, и получался как будто день. Все устали, но, не ропща, продолжали работать.
Даже ночью Валентина Петровна Лонгортова, игравшая мать невесты, поднимала малышей:
— Нох кила, нох кила, эвие!7 — будила она маленькую Арину.
Не понимавший ничего ребенок вставал и делал то, что говорили ему взрослые.
Когда пришел черед сниматься Валентине Петровне со сценой плача, она, не выдержав несколько повторяющихся дублей, зарыдала.
Расплакалась и маленькая Оксана, исполнительница главной роли, отказавшись дальше сниматься…
— Оксаночка, миленькая, ну хватит, перестань плакать, — успокаивал ее режиссер. — Возьми себя в руки, осталось совсем немножко. Доделаешь свою работу и ляжешь спать!
Она сделала ее.
Плакала и главная героиня — Парску (Юлия Накова). Рыдала и дочь Зинаиды. Все устали и в то же время знали: фильм надо закончить.
Зинаида Викторовна ни разу не показала и виду, что ей тяжело, каждая слеза артистов, разрывала ее сердце, мешала дышать. Но нельзя было бросать дело на половине дороги.
Все они, перешагнув через трудности, доделали работу до конца.
Мужчины оказались самыми стойкими. Леонтий Тарагупта, Геннадий Кельчин и Роман Григорьевич Кельчин веселили всех хантыйскими шутками.
И вот уже последние дубли. Леонтий Тарагупта во главе свадебного стола стал петь. Его песня — древняя легенда — полилась по пространству комнаты. Пальцы бережно перебирали струны любимого нарсъюха. Звуки разливались нежной мелодией, словно брызги весеннего ручейка. Перед глазами появились картины древней легенды о похищенной девушке. Песня ошеломила, оживила всех своей красотой, совершенностью. Она дала силы, наполнила людей энергией.
Казалось, в комнате сидел не человек, а представитель высших сил, напевающий древние молитвы. От него шел свет.
Съемки продолжились с новой силой.

IX
Фестиваль

Ее дочь сидела на балконе культурно-развлекательного центра «Югра-Классик». Она ждала с нетерпением результатов девятого международного фестиваля телевизионных программ и фильмов «Золотой бубен»8. Мама сидела внизу, в зале.
Открыл фестиваль театр Обско-угорских народов «Солнце». Его постановка была ошеломляюща, торжественна, как и само мероприятие. Затем вышли ведущие и стали объявлять имена победителей.
Наконец на экране появилась номинация «Национальный характер».
Девушка напряглась. Настал кульминационный момент, когда все нервы напряжены, как струны на инструменте.
Из множества работ почетный диплом второй степени достался игровому фильму «Свадебный аргиш».
Ее мать, счастливая, торжественно улыбаясь, поднялась на сцену и благодарила жюри за высокую оценку от всего коллектива съемочной группы. За нее плакала дочь. Ей было и радостно, и обидно одновременно: «Как так! Почему диплом второй степени? Сколько работы! Сколько слез! Сколько надежд!»
Когда народ выходил из актового зала, мать и дочь, встретившись, счастливо обнялись.

X
Дочь

Девушка сидела в небольшом кабинете здания окружной телекомпании «Югра». Перед ней стоял ее новый начальник Виктор Михайлович Журавлев.
— Как мама живет? Создает что-нибудь новенькое?
— Как всегда — живет, радуется, работает…
— Молодец она у тебя! Такой фильм сделала. Ты, я смотрю, тоже там снималась?
— Ну так, совсем немножко.
— Я почему спрашиваю — Лена наша, Тарлина, сделала про твою маму сюжет, там и про тебя написано, могу дать почитать.

 Корреспондент. Почему вы решили снять фильм именно на хантыйском языке, а не на русском?

Зинаида Лонгортова. У всех народов есть фильм на родном языке. У нас не было — именно это и подтолкнуло меня на такой шаг.

 Корреспондент. Были ли какие-нибудь трудности во время съемок?

Зинаида Лонгортова. А как без этого? Вот, к примеру, однажды, когда мы искали место для съемок, у нас закончился по дороге бензин. Муж и режиссер отправились искать подмогу. Я осталась одна в лесу ночью. Замерзла. Есть такое выражение: замерзать до костей. Я впервые осознала, что такое замерзать до сердца. Тогда я решила, что когда придет подмога и мы доедем до дому, то никакого фильма мне не надо. Потом появились трудности с кассетами, со съемочной площадкой. Если бы не водитель, который подбодрил меня, то фильма бы сейчас не было.
 
Корреспондент. Что для вас значит приз фестиваля «Золотой бубен» статуэтка «Золотой богини»?
 
Зинаида Лонгортова. Для меня это символ обско-угорских народов и Золотой богини — Сорни Най. Это очень высокая символика. И думаю, что каждый ханты или манси должен к ней стремиться. И я буду продолжать это делать.
       
Корреспондент. Хотя Зинаида Лонгортова уже не первый раз участвует в фестивале «Золотой бубен», и на этот раз заветная статуэтка досталась другим. Может быть, эту мечту осуществит дочь, которая пошла по стопам матери. В 2005 году она поступила в Югорский государственный университет на факультет родного языка и литературы. Может быть, она или другие люди создадут множество новых фильмов на хантыйском и мансийском языках, но первое детище, оно всегда останется самым дорогим.

Девушка молча плакала: «Когда-нибудь, мама, тебе достанется твоя Золотая богиня. Когда-нибудь она озарит все вокруг живительным сиянием. И если этого не сделаешь ты, это сделаю я. Для тебя».


1. Хантыйская мужская меховая шуба народа ханты
2. Роль актрисы Надежды Талигиной в фильме.
3. Хантыйская меховая шуба, изготовленная из оленьей шкуры мехом наружу.
4. Юлия Накова, Елена Сибарева.
5. Верховный бог в верованиях народов ханты и манси.
6. До свидания!
7 Просыпайся, девочка моя, просыпайся!
8. Девятый международный фестиваль телевизионных программ и фильмов «Золотой бубен» прошел в г. Ханты-Мансийске в октябре 2005 года.