Ленточка

       Куда ни глянь, повсюду георгиевские ленточки. Когда они появились, мне подумалось, что это – гениальная идея. Сейчас это вроде уже попритёрлось, как поблекли и запылились ленточки, привязанные к автомобильным антеннам. Однако ко дню Победы ленточки свежеют и снова вспыхивают яркими красками.
       Только вот ума не приложу, откуда они берутся – никогда не видел.

       Я боялся получить продолжение и получил его. Когда нашёл, боялся потерять, и я потерял.

       Окликнул Миху, когда он открывал кодовый замок на входе во двор. Подождал его на скамеечке, глядя, как две маленькие девочки пинают мяч.
Мы поговорили и попили пива в бистро, пока я перекусывал шавермой.
       У выхода из метро было уже полно народу: среди них много знакомых, а также новознакомых и Юлька. С небольшой компанией совершили променад по окрестностям в поисках магазина, в котором было бы поменьше народу. Взяли пива, после чего влились в большую компанию в каком-то дворе, где они с венками из жёлтых одуванчиков на головах совмещали употребление пива, водки и коньяка. Некоторые так увлеклись, что передумали идти на концерт. Но основная часть всё же заспешила к СКК, по дороге не забывая заправляться пивом.
       Один товарищ сказал, что когда я приехал к ним в Киев из Минска, он всерьёз подумал, что я – белорус. Сказал, что и внешность у меня не русская, а там белорусская или украинская.
       Ни с того, ни с сего он достал из кармана и подарил мне чёрно-оранжевую ленточку.
       Позже выяснилось, что сам он из пригорода и искал, где бы сегодня переночевать. Я предложил идти в гости ко мне. Мы договорились, и весь концерт он старался не потерять меня из виду.

       «Алиса» была первая. Сегодняшнее выступление многим не понравилось – ни одной старой песни. Было мнение, что лучше было остаться во дворе пить водку. В новых песнях я тоже сначала плавал и ничего совершенно не мог понять, но сейчас стал врубаться, и в этих песнях открылись новые необычайные горизонты. А песню «Горько» я вообще не могу слушать без слёз.
       Лишь одна песня порадовала всех – «Апрель». Во время неё в зале начался «слэм». Меня в него тоже приглашали. Но я только колбасился в самой гуще. Никто не посмел меня мять, а некоторых я лишь отталкивал подальше от себя. Сегодня все рёбра были у меня в порядке, и я чувствовал себя превосходно.

       После «Алисы» все повалили курить, хотя в общем-то курили и во время в зале.
       Потом все стали заполнять длиннющие очереди за пивом. Кто-то, кстати, ещё только входил во дворец спорта.
       И вот, шатаясь по этажам, я встретил её.

       Сначала я не поверил глазам. Я встал в нерешительности и стал на неё смотреть. Потом двумя пальцами за шиворот вытянул Нику из толпы.
       Никаких расписных опознавательных знаков на ней не было. Лишь волосы были крашенные, а в ухе болталась на цепочке бритва.
       Стал с ней говорить.
       На любые воззвания к её разуму или сердцу она монотонно твердила «мне всё равно». Кроме прочего я говорил, что сначала за всё готов был её убить. «Убей, мне всё равно». Но убивать кого-либо вообще я твёрдо передумал. Тем более её – она такой интересный человек.
       Так, между делом она сообщила, что вышла замуж, что два месяца жила где-то далеко, что свой телефон продала вместе с симкой и что с мужем «мы вместе».
Не знаю что, да и не хочу уже знать, только что-то в её словах пахло отвратительно и кисло обманом.
       Её глаза тоже были затянуты непроницаемой плёнкой: она смотрела равнодушно куда-то мимо, в никуда.
       Всё время я держал её за плечи, а потом как-то незаметно сполз вниз и держал уже за руки.
       Лишь когда я оказался перед ней посреди расступившейся толпы на колене, её глаза беспокойно оживились.

       Ну а потом мы отправились пить пиво. Кукушку я держал за руку, боясь снова потерять – сегодня.
       Никого и ничего вокруг я уже не замечал. Миха, Юлька и все куда-то понимающе исчезли. Зато неожиданно появилась никина подруга Аля и как-то обиженно за то, что её не замечаю, поздоровалась. В ответ я пролепетал какое-то небрежное и не к месту «салам алейкум».
Встали в хвостатую очередь. Тут Аля сказала, что пока стоим, они успеют послушать в зале пару песен. Ника отдала свою торбу какой-то знакомой в очереди, и они ушли.

       Больше я не видел ни Нику, ни Алю, ни подругу с торбой, за которой у меня была очередь.
       Лишь пригласил меня потом в свою очередь человек, который сочувственно угощал меня в поезде пивом.

       Я стоял с тремя стаканами и ждал. Пока ждал, выпил бокал. В зал с пивом не впустили. Я снова ждал и выпил остальные два.

       В зале сразу ухитрился встретить Миху и Юльку. Юлька поинтересовалась, когда это я так успел напиться. «Да, вот», – лишь произнёс в ответ.
Кроме «Алисы» на фестивале получилось послушать ещё только несколько песен «Агаты Кристи». Форма их песен мне нравится, а содержание кажется пустым и мрачным.
       Я забрался на высокий забор, упав откуда можно запросто свернуть шею. Юлька даже захлопала мне в ладоши.
Оттуда я стал подпевать ту самую песню, которую в детстве мы распевали вместе с Михой. В ней были слова, которые сегодня меня проняли сильнее мороза: «я крашу губы гуталином, я обожаю чёрный цвет» и ещё «убей меня, убей себя – ты ничего не сможешь изменить».

       После «мороза», не дослушав фестиваля до конца, поехали с Михой и Юлькой в сторону дома, расстались на «Гостинке».
Я оказался один дома. А гости, которых я куда-то потерял, так и не появились и не позвонили.

       В телевизоре, в рекламе спросили, как чувствуют себя мои зубы. Мне стало дико смешно: оттуда интересуются здоровьем зубов, но никого совершенно не волнуют покалеченные души.

       Пусто. Но это всё.
       А душу согрели полоски на георгиевской ленточке, которая вдруг оказалась в руках.