Погружение в сон

В шестом часу утра мой мозг не выдержал двухнедельного недосыпа и вырубил меня. Судя по часам, на которые я тогда постоянно смотрел, проспал я минут сорок, а потом снова погрузился в бессмысленную нирвану. И в эти сорок минут я увидел сон, самый длинный и четкий из всех, что когда-либо видел.

Я шел по асфальту мимо недостроенных домов. У меня зазвонил телефон – вызывал мой товарищ Семен. Он сказал, чтобы я зашел к нему и забрал свои диски – видимо, по тому, что они заполонили всю его квартиру. Подъезд Семена оказался близко – прямо в одной из недостроенных девятиэтажек. Не знаю зачем, но я прибавил шагу.

Не успел я приблизиться на двадцать метров к подъезду, как услышал за спиной звон, всплеск и какой-то потусторонний шум. Обернулся. Увидел за спиной разгорающееся пламя, огоньки которого приблизились к моим глазам, словно крупный план в голливудском фильме. Инстинктивно я отпрыгнул в сторону и оказался в кустах, но долго там я просидел – в меня полетел еще один коктейль молотова, пришлось отпрыгнуть снова. Короткими перебежками от куста к кусту я пробрался за угол и наконец-то отдышался. Выглянул, увидел что куст, в котором я надеялся спрятаться, вовсю пылает. Я перевел взгляд вверх, и увидел на одном из балконов детей с бутылками зажигательной смеси в руках. Это они забрасывали меня. Почему-то не подпускали к подъезду.

Обходными путями, вокруг одного из недостроенных домов я пробрался-таки в семенов подъезд. Друг ждал меня на лестничной площадке. Он курил.

- Юра, - сказал он мне. – У меня для тебя новости.
- Какие?
- Сегодня под нами пройдет одно мероприятие… Оно очень закрытое, туда не всех пускают. Пойдем туда?

Я ничего не понял, но согласился. И даже не обмолвился на счет того, что дети забросали меня горящими бутылками.

Мы спустились на первый этаж, но лестница продолжалась дальше, уходя в подвалы. Семен позвонил кому-то и мы пошли дальше, углубляясь в недры дома. Через четыре пролета показалась большая площадка, в её центре зияла круглая дыра, в которую вполне мог пролезть автомобиль. Семен махнул мне рукой – «иди сюда». Я подошел к краю дыры. Вглубь уходила винтовая лестница по периметру хода. Мы продолжили свой путь вниз, все вокруг выглядело так, как будто мы находились под водой, даже идти было трудно.

Стены этой шахты украшали разные надписи – от типичной похабщины до разных непонятностей типа «Здесь был контрграф четвертого анклава Гипербореи» и «Штандартенфюрер Петрович». Через несколько минут пути шахта кончилась, и мы с Семеном попали в огромный зал, простирающийся от нас до горизонта. Другого конца этого зала действительно не было видно из-за царившего там тумана. С ощущением того, что мы выпали из воды в воздух, мы пошли в центр этого зала. Все его полы покрывал бесконечный черно-белый шахматный рисунок. Вокруг сидели люди, похожие на бомжей из нью-йоркского метро. Они пили водку, матерились и жгли костры в бочках. Каждый бомж был одет в коричневое драное пальто, все до единого они походили на клонов.

Мы приблизились к центру огромного помещения. Здесь стояли лавки, и на них восседала элита – мрачные серые люди в ленинских кепках. На достаточном отдалении от этих зрительских мест стояла сцена. На ней играла группа «Соломенные еноты», развалившаяся пять лет назад. Из привычного всем состава в ней присутствовали лишь Усов с Ариной.

Борис держал в одной руке микрофон, другую руку он выставил вперед, направляя бушующую энергию в зал. Он пел, а точнее – говорил в такт музыке, и пульсировал на сцене. Из уст его вырывались слова совершенно незнакомой никому песни:

«Вырастут новые кедры;
Вы узнаете из книг,
Что все обезьяны – негры,
А каждый негр – Лютер Кинг»

После этого припева песня кончилась, и Усов спрыгнул со сцены. Он поправил шарф и исчез в тумане.

После этого я заметил, что полы мокрые, а зал сильно наклоняется вперед. Я не успел соскользнуть с места, потому что меня придавила толпа людей. Теперь я видел себя со стороны – серая крупинка среди коричневого месива. Эта крупинка становилась все меньше и меньше, коричневые бомжи сливались в один поток. Он срывался все круче и круче вниз. Под конец я увидел зеркало, свое отражение в нем, и мощную струю ржавой воды, падающей из крана в ванную.

Я проснулся в холодном поту, мое сердце выдавало 200 ударов в минуту. Что именно потрясло меня до такой степени, я не знаю.