Зависть богов. Гл. 2. Школа

«Роза, быстрей, беги, не отставай», задыхаясь, говорила еле слышно бабушка. Поезд разгонялся, клубы пара окутали худенькую фигурку бабушки, единственного родного человека в этом чужом враждебном мире. Бабушка, всегда ворчливая, сохранившая запахи дома – теста, ванили, варенья, маминых духов, семьи. Слезы навернулись на глаза ребенка, она смахнула их маленькой ладошкой: бабушка запретила ей плакать. «Рауза, не плачь. Ты не простая девочка. Ты теперь – дочь врага народа. Тебя никто не будет жалеть. Балам, тебе нужно быть сильной. Вдруг меня не станет , привыкай бороться за жизнь », строго приговаривала бабушка. В такие минуты у девочки начинало болеть сердце и мысли кипели в черноволосой головке:
Враг народа. Я дочь врага народа. Мне это снится, наверное, и я никак не могу проснуться. Как может мой отец быть врагом народа, немецким шпионом, как выкрикивала ей в спину соседка эти страшные слова. На ее крики сбежалась вся детвора, еще вчера игравшая с ней. Ее, как ей казалось, друзья кричали, улюлюкали, свистели, дергали ее за волосы. Когда она растрепанная, с грязными полосками на щеках от слез, с оборванной юбкой, почти потерявшая голос от плача, забежала в грязный и сырой подвал, старая женщина – ее бабушка- поняла: пора уходить. Завтра могут прийти за Розой и отправят ее в детский дом. В память своей покойной дочери она не могла допустить такого.
       Поэтому они и были на вокзале, пытаясь сесть на поезд. Билетов не было, да и денег тоже. Последние ценные вещи, что удалось сберечь при обыске, лежали у нее завернутыми в платочек покойной дочери и спрятаны в укромное место на женском теле. С этим узелком бабушка не расставалась никогда. Это на черный день.
       Какой-то солдат, висящий на подножке товарного вагона, сжалился над пожилой женщиной и маленькой девочкой, теряющих последние силы в попытке сесть на отходящий поезд. Он соскочил с подножки, подхватил девочку, закинул ее в вагон, потом бабушку, а самого солдата втаскивала уже пришедшая в себя бабушка.
«Ну, ты мать, сильна», задыхаясь, сказал солдат, «Чего ж так опоздали на поезд, билеты-то есть? Что ж ты молчишь, не понимаешь, что ли?». Бабушка и в самом деле не понимала по - русски, до самой своей смерти она не смогла выучить этот трудный , непостижимый для нее язык. Одному только богу известно, как она общалась с людьми, но те ее понимали. Она улыбнулась, быстро заговорила на татарском языке, часто повторяя одно слово «Йок». Молодой парень понял, что нет не только билетов, но и денег. «Ну и ладно, здесь контролеров нет. Черноглазая есть хочешь?», обратился он к девочке. Та молчала, никак не могла отдышаться. Заглянув в лицо девочки, он не стал переспрашивать, раскрыл свой мешок, вытащил буханку хлеба, сахар крупными кусками, нож и белый кусок чего-то невиданного до сих пор. Это было сало. У бабули от ужаса округлись глаза, это была свинина. Для нее как истинно верующей это был большой грех, даже сидеть за дастарханом, на котором была свинина, нельзя истинным мусульманам. Но девочка была голодна. «Устала, бедняжка, сколько ей пришлось пережить. О, Аллах, прости меня за этот грех во спасение ребенка!» и решительно взяла кусок сала в руки, нарезала его и хлеб крупными кусками и протянула парню. Розе кивнула – ешь. Ребенок недоверчиво посмотрел на бабушку, на сало, на хлеб. «Ешь, Рауза, тебе нужно много кушать, а то заболеешь как мама», ласково произнесла на татарском бабушка и добавила уже строже «Балам, молчи, ничего не рассказывай про наше горе». Благо, что уже было поздно, солдат тоже видимо намаялся. Поев хлеба с салом и выпив кружку кипятка, он откинулся на спинку вагона и моментально уснул. Розину головку бабушка положила на свои колени и поглаживая густые, черные как смоль, вьющиеся волосы, стала напевать знакомую колыбельную песню. Наутро, когда они проснулись, молодого солдата уже не было, он сошел раньше. Им тоже пора было собираться, они подъезжали к южному городку, где жили отцовские родственники.
             Он встретил их жарой, хотя уже была первая половина ноября. Это был южный, настоящий восточный городок. На вокзале шумел базар, пахло пловом, самсой, чебуреками. Бабушка подошла к какой-то пожилой женщине и показала ей клочок бумаги с адресом, та стала громко ей что-то пояснять, помогая себе жестами. Наконец-то они двинулись в путь. Шли недолго – городок был маленький, его можно было обойти за один час. Домик, обнесенный глиняным дувалом, казался нежилым. Долго они стояли и ждали, когда кто-нибудь выглянет из-за стены.
       Наконец-то откуда-то издалека, из самой глубины двора раздался слабый голос, бабушка встрепенулась: «Ой бай, какое счастье, Галым дома. Он нас не бросит».
 Она закричала «Галым, это мы с Розой, открой скорее, сынок!».
«Апа, я почти не хожу, калитка не закрыта, заходите сами, извините, не могу вас сам встретить, ноги почти не ходят»
Бабушка первая, Роза за ней вошли во двор. Под навесом лежал Галым, двоюродный брат отца Розы, но это был не он. Что стало с тем жизнерадостным красавцем, где прелестница жена-узбечка? Почему не слышно голосов детей – Хусана и Хасана.
«Апа, не удивляйтесь. Как арестовали брата, через три дня пришли за мной. Я просидел в тюрьме восемь месяцев. Жена с детьми пропали. У меня болезнь легких, жить осталось мало. Они меня выпустили умирать домой. А где Фая?»
«Фая умерла почти в один день с мужем, а мы теперь бездомные»
«Поживите со мной, апа. Сердобольные соседи из страха только ночью посылают мне хоть какую-то еду, так и лежу и жду своей смерти», прошептал Галым, еле сдерживаясь от слез.
« А ты искал невестку Канипу, спрашивал соседей? Не могла же она бесследно пропасть с детьми»
« Апа, слишком красивая она была, я знаю, что там с такими делают, не хочу при ребенке говорить такие вещи, все равно скоро умру. А дети , наверное, попали в детдом – Советская власть не даст пропасть!», с горечью прошептал дядя и добавил: "Как хорошо, апа, что вы приехали, если и умру, будет кому налить последний глоток воды перед встречей с Аллахом"
 Так и стали они жить в доме умирающего дяди. В школу Роза опоздала. Как бабушке удалось упросить участкового разрешить пока не учиться девочке, известно осталось только ей самой, пожилой неграмотной, не знавшей русского языка, несчастной женщине, потерявшей самое главное свое достояние – единственную дочь.
       *******************************************************
       Так и прожили они до следующего лета. Летом дядя тихо, незаметно отошел в другой мир. Розе нужно было записываться в школу. Ей было уже тринадцать лет. Она превратилась в девушку с необычной внешностью: непохожая ни на татарку, ни на казашку, ни на узбечку. Невысокая ростом, угловатая, неуклюжая, с красивыми, иссиня черными вьющимися волосами, большушими темными глазами на худеньком личике, очень светлокожая для юга, тонкий нос с горбинкой. Армянка, называди ее соседские дети. Царица Тамара, так называл ее очень начитанный мальчик с соседней улочки.
       Наученная горьким опытом, девочка почти не выходила на улицу. Она знала, как только узнают про ее прошлое, все отвернутся от нее.
       Бабушка как всегда зарабатывала на жизнь своими руками. Стирала, шила для более зажиточных соседей, пекла не продажу необыкновенно вкусные пирожки с морковкой и пироги.
       Наступил самый страшный день в ее жизни – 31 августа 1938 года. Запись в школу. Если бы можно было, бабушка не отдавала бы ее в школу! Только как у нас было, ты должна учиться, образование всеобщее и обязательное. Бабушка привела ее в школу: облезлое здание с неизменным красным знаменем, вяло висящем на флагштоке, не вызвало никакой радости. Директриса школы, женщина с пучком небрежно заколотых волос на затылке, в очках с толстыми линзами, внимательно посмотрела на девочку. Просмотрела документы и от удовольствия видеть такую уже приниженную девочку у нее неожиданн вспотели ладони. Давно уже не было в этой школе представлений по перевоспитанию детей врагов народа.
«Хорошо, я принимаю ее. Завтра у нас будет линейка, быть в школе без опозданий ровно в 7-45 утра, запомни, Роза. Опозданий я не терплю»
       Бедная девочка вкусила всех радостей в этой заповеди, так называемой АLMA MATER! После этой школы она никогда и нигде не училась. Отбили охоту к знаниям на всю жизнь.
       Торжественная линейка по случаю начала нового учебного года открылась очень оригинально. Директриса вывела на самый центр небольшого школьного двора Розу и объявила очень победно: «Знакомьтесь, это наша новая ученица. Ее зовут Роза. Она – дочь врага народа, немецкого шпиона». Этим своим заявлением она, так называемый педагог, дала понять всем: будем перевоспитывать нашими методами. Потом Роза рассказывала только своему мужу, что ей пришлось пережить в этой школе!
       Кроме того, что она была ЧСИР(член семьи изменника Родины), она была красива необычной для этого города красотой, а еще она умела играть на пианино, для этого городка была очень образованной и начитанной. Она была левшой! Вот это грех так грех. Сама директриса приходила каждое утро в класс перед началом занятий, лично привязывала левую руку девочки к тщедушному тельцу. Была б возможность, она бы с радостью об рубила бы девочке пальцы – боялась все-таки! За малейшую провинность учителя не стеснялись бить Розу, ее били одноклассники, учащиеся этой школы. Как она выжила, наверное, только потому, что страстно хотела жить!
       Она закончила 7 классов этой проклятой школы с хорошим аттестатом, но больше учиться ей не дали. Это было в начале июня 1941 года. Бабушка решила вернуться в столицу, нужно было попробовать сдать документы еще куда-нибудь, она хотела, чтобы внучка получила хорошее образование.
«Рауза, балам, ты должна учиться. Отец твой был большой человек, грамотный, учебники писал. Ты не должна отставать от него. Придет время, дочка, когда скажут, что это была ошибка», со слезами повторяла бабушка.
       Роза не хотела огорчать бабушку, столько сделавшую для нее, но не верила в эти слова.
       

       20 июня 1941 года они приехали в столицу. Там же в районе вокзала сняли небольшую времянку. Там они и встретили войну.


       БУДЕТ ПРОДОЛЖЕНИЕ