Беседа летним вечером

Был теплый летний вечер. Два приятеля решили после трудового дня расслабиться на открытой веранде кафе.
Макс, который был инициатором этой встречи, вытянув ноги, глазел на проходящих барышень. Степан разговаривал по телефону, продолжая решать рабочие вопросы.
«У природы нет ни будней, ни выходных. Муравьи каждый день на рассвете выползают из своей кучи, и на закате заползают. И только человек поделил – рабочая неделя, суббота и воскресенье…. Вечер как вечер – упоительно хорош. Однако в воздухе висит сосредоточенная напряженность, которая присуща отдыху в среду вечером. Забавное создание человек – сам создал кучу условностей и свято в них верит, забывая, что он сам это все придумал…», - думал Макс, разглядывая вечернюю толпу.
 

 

- Ну что, по пивку? – Степан с облегчением засунул мобильник в карман.
- Что, и вечером отдыхать не дают?
- А-а-а, - махнул рукой Степан. – Отдыхаем и расслабляемся!
- А что тебе для этого надо? – голос Макса был лениво текуч. Он не отрывал глаз от людского потока.
- Пива и…
- Девушек?
- Не-е…С девушками – это уже не отдых. Это работа по их соблазнению.
Макс хмыкнул:
- Согласен. Если ты не против, я хочу просто потрепаться на свежем воздухе.
- О-о-о, - Степан показушно удивился. – Ты и трепаться умеешь?
Макс улыбнулся:
- Ты не поверишь, но я увидел, что это – искусство. И великолепно расслабляет. На ментальном уровне. Хотя я не люблю это иноземное слово, но сказать «на духовном уровне» будет слишком громко. А транспаранты я не люблю еще больше, чем иноземные слова.
- С чего вдруг? – прищурился Степан.
- Знаешь, Степа, понял, что последние несколько лет меня окружали… хм, как же это по-русски… если литературно, то таких людей называют «трепло». Хотя матерный вариант намного лучше обрисовывает их сущность.
- О как… - глубокомысленно промолвил Степан.
- Ладно, это у меня сейчас любимая мозоль. Сам такой же был. Что самое мерзкое, врал сам себе.
- А как ты это понял? – заинтересовался Степан.
- По результатам.
- А если ты врал сам себе, то, как ты смог реально увидеть результаты?
- Люблю своих коллег за четкость мысли… Представляешь, ввел числовые показатели своей деятельности. Статистику то бишь. И график нарисовал. И четко все на нем писал. Знаешь, что я считаю своим подвигом? То, что я сделал график своих доходов за всю свою жизнь. Помесячно, - Макс замолчал. Увидев, что его слова не произвели эффекта, он продолжил:
- Идея была не моя. Парень один похвастался, а я полгода приводил себя к мысли о том, чтобы это сделал. Догадывался, что от результатов охренею.
- И почему решился?
- Жизнь прижала. Тошно было – аж жуть!
- Это как? Как токсикоз у беременных?
- Ха-ха! Я не женщина, мне сложно сравнивать. Судя по описаниям, также мерзко, но более растянуто по времени и как будто скрыто внутри тела. Не-е, я не писатель, мне сложно описывать. В общем, было тошно.
- А записать, сколько бабла за всю жизнь срубил, было не тошно… Ты, что в течение жизни записывал?
- Память хорошая. Все восстановил. Примерно, конечно. Но динамика ясна.
- И как?
- О-о-о! И еще раз О-О-О! И много раз О-О-О! Понял, что я редкий мудак. Возникло даже желание биться головой об стол. Для чего она еще нужна?
- Ну, ты загнул. Ты, и мудак? Ты ж очень умный!
 

 

Макс ухмыльнулся:
- Я бы сказал тебе спасибо, но не буду. И даже не буду вспоминать американскую поговорку «Если ты такой умный, то почему ты не богатый?». Кстати, есть данные, что ее употребляли еще древние греки, обращаясь к своим философам. Дело не в этом. Я сочетаю в себе черты романтика и прагматика. В тот раз взял верх прагматик, - Макс замолчал.
Степан тоже ничего не говорил, потихоньку цедя пиво из кружки.
Помолчав, Макс продолжил:
- Понимаешь, тогда я четко осознал – где есть запись своих результатов в цифрах и видна динамика, туда ложь не влезает вообще. Ей там нет места. Ты смотришь на график и четко видишь, сколько ты стоишь.
Сколько ты стоишь продолжительностью всей своей жизни. Ты думаешь, легко смотреть на деньги, которые ты суммарно заработал за всю свою жизнь? Я сидел и думал – чтобы сделать то-то, мне надо работать двести лет. Чтобы заработать на это, мне надо работать пятьсот лет. И это не громкие слова. Это правда. Вот они, цифры. И я понял – а на хрена стараться, если в результате этой «работы» ты не имеешь возможности удовлетворить свои самые элементарные нужды?
- Конуру на улице построить? – Степан улыбался в кружку.
- Знаешь, Степан, именно осознание того, что я за всю жизнь не заработал денег даже на покупку земли под конуру в городе, где я хочу жить, не говоря уже о стройматериалах, и повергло меня в шок, - по Максу нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно.
- У тебя, что, кризис жанра?
- Ага, поныть захотелось, - сказал Макс, расслабленно вытянув ноги и мечтательно глядя вдаль. – Вот появится луна на горизонте, повою на нее. Вот только еще не определился, сделаю это без пива, или придется зарядиться перед художественным воем…
Степан молчал. Теплый вечер располагал к неге.
 

 

- В общем, Степка, фигня все это, - подал голос Макс. – Наверно, меня совесть замучила за период моего пиз… мячи гонять надоело, одним словом.
Степан его понял.
- Слушай, Макс, все так живут. Ты-то чего паришься?
- Да я, того, не могу сказать, что я в сауне. Парюсь, то есть. Просто… - Макс улыбнулся. – Я, как весы, имею механизм уравновешивания. Что в одну сторону отдал, то ко мне возвращается.
- Значит, ты все-таки ноешь! - вынес вердикт Степан.
- Дык, я и не отрицаю. Давай я себе тоже пива возьму. Ныть – так с комфортом. Залью совесть темным пивом, может, она и успокоится.
Степан посмотрел на Макса и покачал головой:
- Вряд ли….
- Что, у меня вид задроченный? – пошутил Макс. – Такой тип, как я, будет ныть, пока не получит от этого оргазм?
Степан улыбнулся:
- Люблю твои хохмочки. Да нет, Максимка, ты ноешь только тогда, когда тебя достали уже до чертей. А это пивом не зальется.
- Да, - нахмурился Макс. – Напиться и все забыть надолго у меня никогда не получалось. Так что топить проблемы в спиртном – не мой удел. Хотя… Степка, проблем-то нет! Есть задачи!
- Ну да, а еще где-то есть решения, но ты их не видишь, потому что тогда мы пили бы за удачные решения!
- Ха-ха-ха! Один – ноль в мои ворота. Ты прав. От, шельмец! – погрозил пальцем Макс. – Тебе палец в рот не клади, откусишь!
«На хрена мне твой палец, - подумал Степан, - у каждого свои заморочки».
 

 

- Макс, ну что тебе вечно надо? Живи, как все, и все будет в порядке.
Макс сбавил обороты:
- Степ, я живу, как все. А иногда ною. Это бывает очень редко, поэтому я беру на себя наглость ныть с кем-то. Кроме того, моей целью является не порча настроения собеседнику, а попытка при общения с ним увидеть иную точку зрения, ранее от меня сокрытую.
Я убедился в том, что все проблемы кажутся таковыми только из-за нашей ограниченной точки зрения. Поскольку я данным недостатком страдаю с детства, смотрю только в одну стороны, то я очень ценю и уважаю тех людей, которые берут на себя труд по моей просьбе ознакомить меня со своей точкой зрения.
Их я не кусаю, так как они делают это по моей просьбе. Прочих незваных «благодетелей», которые без моей просьбы учили меня жить, я давно перекусал. Их даже в Красной книге моей жизни не осталось. Разве что забегут неуничтоженные виды иногда… Но они быстро подвергаются атаке.
Поэтому у тебя есть редкая возможность увидеть мирного Макса, которого интересует твоя точка зрения. Это такая редко-ость, - шутливо протянул Макс. – Но если тебе это не нравится, ты только скажи, и мы немедленно обсудим цены на овес, а потом разойдемся.
 

 

«Профессиональная привычка загонять в ловушку - криво улыбнулся Степан, - неужели у меня это тоже проявляется? С другой стороны, сразу понятно, что человеку надо, и каковы его цели. Экономит время и внимание. Уважаю….»
- О чем задумался? – спросил Макс.
- Э-э-э… На закат смотрю.
- Смотри. Закат роскошный. Смотришь на него и думаешь – какая нелепая суета временами наша жизнь. Что-то дергаемся, куда-то бежим…. А зачем? Давно мы получали наслаждение от общения с любимым человеком? Давно говорили родителям слова благодарности? Давно читали ребенку сказку на ночь? Жизнь превращается в череду однообразных действий, никому не нужных. Ведь самое страшное, что они никому не нужны!
«Ни хрена себе он ноет! - подумал Степан – Этот парень не перестает меня поражать сменой настроений».
- А как это увязывается с твоим графиком жизненного дохода? – спросил он.
- Пытаешься поймать меня на лжи? – улыбнулся Макс. – У меня лично это стало профессиональной привычкой. Делаю на автомате. Помню весь разговор, и, как только собеседник лжет, настораживаюсь. Три эпизода лжи, и я к нему отношусь крайне осторожно. Его словам я не доверю, и проверяю их. Кстати, иногда меня это спасало от серьезных проблем. Как это сочетается с графиком доходов? Легко!
- Вот смотри, - продолжал Макс, - зачем тебе деньги?
- Ты как спросишь что-нибудь… - подавился пивом Степан.
- А если честно?
- А жить ты на что будешь? – вмиг завелся Степан.
«О как! – подумал Макс. – Я тоже так умею сатанеть на теме денег. Бедный я, бедный. И в прямом и переносном смысле слова. И он, похоже, тоже…»
- Ты не кипятись. Ты ж меня знаешь – я могу сказать такое, что, кроме меня, никто не скажет. Так и умрешь необразованный. Шутка. Если не нравится тема, давай закроем. Я не против, - примиряюще сказал Макс.
- Валяй, - свирепо сказал Степан, - звереть иногда полезно.
- Я раньше тоже так думал, - хмыкнул Макс, - пока не нашел другие способы зарядки аккумуляторов. В общем, я продолжу…
       «Так вот, зачем мне деньги», - подумал я. И понял – чтобы делать приятное близким и дорогим мне людям. А когда мне хорошо, и им хорошо. Вот так и происходит круговорот добра в кругу близких людей – заботиться о себе и друг о друге.
- Пока Америку ты не открыл, - расслабился Степан.
- А я на лавры Колумба и не претендую, - саркастично заметил Макс. – Я делюсь своими мыслями, и твои ожидания оправдывать они не обязаны. Это я так, к слову.
       Вот я и подумал – а достигаю ли я этих целей? И увидел – ни хрена подобного. Я делаю добро для людей, которые не сделали для меня и сотой части того, что дали мне мои близкие, а мои родные постоянно ждут, когда до них дойдет очередь после всех этих неизвестных мне дядек и тетек. И на фига, спрашивается, козе баян, если она на нем играть не умеет? Мало того, что я зарабатываю гроши, так что я еще и трачу их как идиот. Вместо того, чтобы хотя бы сделать что-то приятное моим родителям, я трачу свое время и ресурсы на ублажение неизвестных мне людей. А что они мне хорошего сделали? Почему я должен их ублажать?
- Ты о ком? – непонимающе спросил Степан.
- О коллегах, например. О начальстве. Об идеях, что ты кому-то что-то должен, поэтому обязан тарабанить за гроши.
- Я с таким никогда не сталкивался, - недоуменно сказал Степан.
- Тебе повезло. Наверное. Не могу судить. Я с такой хренью столкнулся. Вывел меня из коматоза этого яда график с моими жизненными доходами. Вот тогда я и сказал: на фига козе баян, если она на нем играть не умеет? Все эти принципы нестяжательства, одетые в современные обертки, ловко замаскированы и хитро проталкиваются в глотку. Вот тогда я и понял – делай, что хочешь, но точку невозврата не проходи. Всегда надо оставлять себе запас прочности. Не заводить свои дела туда, откуда уже нельзя вернуться.
- Чё-то ты, Макс, темнишь…
- Темню. Я ж ною, а кто слова в вое разберет? Только заунывные звуки, которые рассеивает ветер…
 

 

Макс усмехнулся:
- Я с другой стороны спрошу. Скажи, пожалуйста, почему, если в объявлениях о найме на работу идет речь о том, что суть работы заключается в помощи людям, всегда, понимаешь, всегда, предлагаются гроши? Ух, злиться начинаю. Читал недавно объявление. Бла-бла, вы должны любить помогать людям, чтобы хорошо выполнять свою работу. По ушам поездили конкретно. И условия – зарплата 4 000 рублей в месяц. Плюс премия, которая обычно выплачивается по субъективным основаниям. А что такое летом 2008 года зарплата четыре тысячи рублей в месяц в Москве? Один проездной съест половину этой подачки.
Между прочим, рабам хозяин оплачивал еду, одежду и ночлег. В 2008 году об этом не помнят. Даже если бы хозяин современного раба оплачивал ему проезд, еду, кров и одежду, месячные зарплаты были бы намного больше. Посмотрел я на это и подумал – а где прогресс человечества? Да, мобильники, да, Инет. А в сфере человеческих отношений черт-те что и сбоку бантик!
Хотя я не прав. Меня вчера угораздило почитать биографию Александра Македонского. Хотя нет, его биографией я не ограничился. Я стал стареть, а потому слегка умнеть, и прочел биографию его родителей. И, знаешь, увидел совсем другую картину!
Оказывается, победы Александра были подготовлены его папой, который создал регулярную армию и вымушровал ее. До этого регулярных армий не было, прикинь! И если бы не Сашин папа, оч-чень большой вопрос, смог бы Саша завоевать такое количество земель. Так что там была большая командная работа, а не только величие одного человека.
А нравы-то какие были в то время, ё-мое! У меня аж мурашки по коже бежали. Помимо разнузданного сексуального разврата (история убийства папы Александра Македонского сделала бы лихую пружину желтому роману), у них даже цари крайне редко умирали от болезней. До старости они просто не доживали. Там, похоже, не было такого явления – смерть от старости.
- А что было? – не въехал Степан.
- Убийства. Сплошные убийства. В те времена убить человека это было как высморкаться в наше время. Поэтому цари мерли как мухи от рук убийц. Про поданных я вообще молчу. От плохого настроения отправить на тот свет несколько человек было в порядке вещей.
Так что современная экономика на фоне тех темных времен выглядит как рай. Подумаешь, голодаешь? Зато жив!
 

 

Степан не знал, что сказать. Наконец он нарушил затянувшееся молчание:
- Ну ладно, а тебе какое дело до всех этих угнетаемых во имя помощи?
- Я идиот, Степа. И никогда этого не скрывал от самого себя. А если об этом забывал, у меня были трудные времена, - грустно усмехнулся Макс. – И вообще, меня до сих пор зовут на бой ветряные мельницы…
Он замолчал, глядя на догорающий закат. Потом тихо сказал:
- Знаешь, в такую пору я вспоминаю картину вечерней Москвы из «Мастера и Маргариты». В конце романа, когда закатное солнце прянично отражалась в стеклах Москвы, а гвардия Воланда готовилась улетать…
Я чувствую себя как Пилат, ждущий прощения на скале в труднодоступных горах. Одиночество, друг мой, одиночество. Вот мой яд… От него нет спасения, он проникает в каждую клеточку… Сейчас многие люди чувствуют одиночество. Иногда за дружеское расположение я готов отдать многое. А потом понимаю, что моя валюта не котируется на этом рынке. Здесь ценится что-то другое, а что именно – я не могу понять. Это заколдованный мир, в который мне не подобрать ключа.
Вот я сижу на задворках мира и жду чуда. Хотя всей своей жизнью убедился, что чудо может сотворить только сам человек своим трудом. А что для этого чуда сделать – я не знаю.
И идею нестяжательства я исследовал на своей шкуре с этой же целью. Кратко говоря, меня она не вставила. Это не мой ключ. Одиночество от этого никуда не делось, а только притаилось под моей холодной кроватью, куда я ложился один после всех своих добрых дел.
Нет, нет, ты не подумай. Я не бросаю камни в эту идею. Просто… Просто я увидел, что от нестяжательства полшага до паперти. Можно туда и не идти из гордости, и говорить сам себе, что ты всю жизнь мечтал двадцать лет носить одну и ту же куртку. И стоптанные сапоги – удел своих мечтаний. Себе можно лгать много, и изощренно. А результат? Есть также люди, которые тебе дороги. И замечательно, что они есть. Потому что всегда ты можешь спросить сам у себя – а что ты им даешь? Они дали тебе кров, пищу, заботу. А что сейчас им даешь ты? У тебя есть для этого ресурсы? И если ответ «Нет», то какого хрена ты врешь сам себе?
Может, для кого-то самопожертвование – это идеал. Я не имею права их осуждать. Наверное. Но эти волны самопожертвования докатываются и до меня. Мастеру его дела не платят нормальную зарплату. Он перестает заниматься своим трудом. Он никому не задолжал свой труд. По итогу я не могу заказать работу у мастера своего дела. Я вынужден ее заказывать у адепта самопожертвования.
Он делает свою работу хреново, потому что он привык жить самопожертвованием. Он требует от меня самопожертвования, как нормального поведения в его мире. Так я за свои деньги получаю дрянь, потому что ничего иного мне такой мастер не даст. В результате меня помимо моей воли заставили совершить самопожертвование. Я не хотел, но меня загнали в эту ловушку. Вот тебе и ответ на вопрос, какое мне до этого дело. Оказывается, самое непосредственное.
Я хочу смотреть на вещи прямо. Я прихожу и говорю – это г… Но адепты самопожертвования должны держать в узде таких, как я. Они начинают мне втирать кучу всякой ерунды, ездить по ушам и внушать миллион причин, по которым я должен признать нормальным такое поведение. Что, никогда такого не было?
 

 

- Было… - Степан вспомнил колесо, отвалившееся от его машины. Хорошо, что он тогда на повороте ехал медленно. Когда разъяренный Степан ворвался в мастерскую, мастер развел руками и сказал: «А кому сейчас легко?». Подразумевалось, что настала очередь Степана принести свою жертву.
Макс говорил как бы в никуда, глядя на облака:
- И я когда-то решил проверить гипотезу «самопожертвования». Несколько лет прошло, до сих пор чувство, как будто дерьма наелся. Все еще ощущаю его привкус.
       Но самое хреновое, Степка, не это. У жертвы никогда не бывает денег, если только они не попали к ней случайно. А когда некоторое время тебя кормили ядом «нестяжательства», а ты его жрал, вот тогда вылезает «большой и тольстый проблема».
       Для того, чтобы зарабатывать деньги, надо себя любить и уважать. Одновременно с этим выжимая из себя результат. Но так, чтобы себя не расплющить. Надо иметь моральное право на деньги, которые ты должен требовать в обмен за свой труд. Да, да, именно требовать. Помнишь, что я тебе говорил про современных рабов? Если не будешь требовать, тебе даже еда не светит. Я уж не говорю про что-то другое.
А вот теперь черный ящик в студию. Любой предприниматель рано или поздно приходит к необходимости часть работы поручить другим. Ладно, со своими ядами он справился. Возлюбил себя, научился просить деньги за свою работу. И тут приходит к нему работник. Интересно, что в европейских языках слово «раб» и «работа» имеют разное происхождение и написание. А в русском – однокоренные, блин.
Так вот, помнишь, я тебе говорил про то, что механизм весов сбалансирован? Что отдал, то и получаешь. Когда-то человек лгал сам себе. Потом очнулся и перестал это делать. Но механизм весов срабатывает! И приходят к нему такие же лгущие себе работники, и вешают ему лапшу на уши. Они же тоже часто отравлены ядом самопожертвования. И получается такой странный парадокс – предприниматель может платить им зарплату только из денег, которые заработает с их помощью. Потому что предприниматель не копил деньги годами, чтобы открыть благотворительный приют под названием ООО «Три корочки хлеба». Сами работники хоть в какой-то степени должны уметь зарабатывать деньги. Но они не умеют брать деньги за свою работу, поэтому они пришли к предпринимателю, чтобы он их кормил и обеспечивал работой. И что у нас получается? Капкан самопожертвования сомкнулся. Теперь от предпринимателя требуют самопожертвования.
И он или должен забить на все, и работать в одиночку. Или каким-то мужественным образом продираться через подобные идеи у других и не давать превращать себя в пищу.
- А если просто требовать от других самопожертвования, ведь они к этому приучены? – пришла в голову Степану мысль.
- Степик, смеяться будешь. Дать им особо нечего. Это типа как человеку с большой кровопотерей от травмы перелить кровь больного сифилисом. От травмы он, конечно, оправится. Зато потом будет долго лечить сифилис. И прикопаться не к чему. Человека после травмы спасли? Спасли. Так что ж вы хотели? Дареному коню в зубы не смотрят…, - Макс смотрел в темнеющее небо и говорил все это как будто сам себе.
Степан молчал.
- Знаешь, Степа, спасибо тебе большое за то, что ты меня выслушал. Пока я тебе все это говорил, я понял одну вещь – весы действительно сбалансированы. Я сейчас получаю обратно то, что годы отдавал. Ложь сам себе и все такое прочее.
Но я-то знаю, как я жил последние годы. Так что получается, что и это ко мне тоже вернется.
В сгустившихся сумерках была заметна улыбка Макса:
- Я ж говорю, что это не проблема. Это просто задача. А летний вечер обворожителен…
Степан молчал.
Город медленно окутывала бархатная ночь, принимая в свои объятья каждого человека, живущего в этом городе, не обращая внимания на его взгляды и стремления…
 

Июль 2008 г., Санкт-Петербург