(продолжение второго тома книги "Кто мы?")
«Эпоха Шуи-и обнимает следующих правителей: Хуанди 2704-2595 до Р.Х., резиденция в Чжили; Шао-Хао 2594-2511, сын его, живёт в Шантунге; Чжуан-сюй 2510-2433, племянник последнего, живёт в Чжили; Ди Ку 2432-2363, племянник его живёт в Хэнани; Ди Чжи 2362-2358, сын предыдущего, свержен с престола; Яо 2357-2258, его брат, живёт в Шаньси; Шунь 2258-2206 зять Яо, живёт в Шаньси».
----------------------------(История человечества. Том 2. Китай. Г. Былинный период. Стр. 57)
Император Ди Ку родился в Бо,
в городе Бо.
-----------(С.Георгиевский. Первый период китайской истории)
«После того как Ди-ку «очеловечился» и стал одним из древних властителей, у него, по преданию, появилось ещё четыре жены. Старшую жену звали Цзян Юань. Она была из рода Ютай и родила Хоуцзи. Вторую жену звали Цзяньди. Она была из рода Юсун и родила Се. Третья, по имени Цинду, из рода Чэньфэн, родила государя Яо. Четвёртая жена, Чанъи из рода Цзюйцзы, родила государя Чжи… Четыре сына, рождённых четырьмя жёнами Ди-ку, были незаурядными. Некоторые из них стали прародителями народов, как, например, Се, считавшийся предком иньской народности, или Хоу-цзи — предок народности чжоу. Другие наследовали отцовский престол и стали земными правителями, как государи Чжи и Яо».
--------------------------------------------(Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. Стр.122-123)
«Матерью Сие из Йина была Чиен Ти, одна из дочерей Юсуна и вторая жена императора Ку. Она шла со своими двумя сёстрами купаться, когда увидела тёмную птицу, уронившую своё яйцо. Чиен Ти подняла его, проглотила и так оказалась с ребёнком, родив Сие. Когда Сие вырос, он успешно помогал Юю управлять потопом, и император Шунь сказал непосредственно Сие: «Люди желают привязанности друг к другу и не соблюдают пяти законов отношений. Вы, как министр, должны благоговейно внушать уроки долга, принадлежащего тем пяти законам, но делать это мягко». Он получил в феодальное владение княжество Шан и получил фамилию Цзу (Сын). Сие процветал в правление Яо, Шуня, и великого Юя. Его службой было обращение к народу, который жил в мире».
-------------------------(Китай. Сыма Цянь. Ши цзи. Часть 1. Глава 1. Стр. 601-602)
Матерью сына Се или Сие была Чиен Ти или Сянь-ди,
одна из дочерей Юсуна и вторая жена Ку,
императора Ку.
Се получил во владение Шан,
княжество Шан.
«По преданию, у Юсуна было две дочери: старшую звали Цзянь-ди, а младшую – Цзяньцзы. Обе сестры были очень красивы. Жили они в девятиярусной яшмовой башне. Каждый раз во время еды окружающие их люди били в барабаны и играли на музыкальных инструментах. Однажды небесный правитель послал к ним ласточку. Ласточка пролетала над ними, кружилась и кричала «и-и-и». Сёстры поймали понравившуюся им птичку и посадили в нефритовый ларец. Через некоторое время они открыли ларец, заглянули, а ласточки и след простыл. Она улетела на север и больше не возвращалась. А в ларчике остались два яичка. Сёстры загрустили и стали петь: «Ласточка, ласточка улетела! Ласточка, ласточка улетела!» По преданию, это была самая ранняя северная песня.
Яйца, снесённые ласточкой, проглотила Цзяньди. После этого она зачала и родила основателя иньского народа – Се. Есть другой рассказ, согласно которому она вместе с двумя девушками купалась в реке и увидела чёрную птицу, то есть ласточку, которая оставила яйцо. Цзяньди проглотила яйцо и родила Се. Хотя отдельные подробности в этих рассказах и не совпадают, но смысл их одинаков. Во всех рассказах говорится, что прародитель иньцев произошёл от чёрной птицы – посланца небесного правителя. Поэтому потомки почтительно называли своего прародителя Чёрным князем. Впоследствии Се помогал великому Юю усмирять потоп, а государь Шунь поручил ему наблюдать за нравами».
-------------------------------------------(Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. Стр.123-124)
«Шанские предки были глубоко мудры,
знаки величья являя нам с давней поры.
Воды потопа широко, широко пошли –
Юй приводить стал в порядок пределы земли.
Царства большие, что прежде лежали вовне,
Взяты в границы в нашей возросшей стране.
Суны сильны – и владыка их сына берёт,
Ставит на царство. Шанский так начался род.
Чёрный наш царь в управленье страною был смел:
Малый удел ему дали – он в малом успел;
Дали большой – он успел и в большом, говорят.
Без упущений он выполнил каждый обряд;
Только покажет – и всё в соответствии вдруг!
Сян-ту прославился славой великих заслуг:
Добрый порядок царил за морями вокруг.
Воля владыки была нерушима для Шан:
Время пришло – сочетался с ней царь наш Чэн-тан».
-----------------------------------------(Китай. Шицзин-Книга песен и гимнов. Стр.306)
«Первопредок иньцев – Се – был сыном Цзяньди – девушки из рода Юсун, которая зачала его, проглотив яйцо ласточки. По преданию, Се совершил много подвигов, помогая Юю усмирять потоп. Император Шунь назначил его ведать просвещением и пожаловал ему во владение местность Шан (в настоящее время уезд Шансянь провинции Шэньси). Позднее правитель Чэнтан уничтожил государство Ся и назвал свою династию Шан. Свою столицу он основал в Бо (в настоящее время юго-западнее уезда Шанцю-сянь провинции Хэнань)».
---------------------------------------------(Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. Стр.218)
«И вдруг появились все народы земли: по одной дороге шли шаны, по другой – китайцы, по остальным – бирманцы, бенгальцы и прочие».
-----------------------------------(Бирма. Предание племени цзингпо. В кн. Джеймс Джордж Фрэзер. Фольклор в Ветхом завете. Стр.105-106)
Шаны, потомки Се, шли по дороге,
одной дороге,
китайцы шли тогда по другой,
дороге другой.
«От Дакши родилась Адити, от Адити – Вивасван; от Вивасвана – Ману, от Ману – Ила, от Илы – Пурурава, от Пуруравы – Айю, от Айю – Нахуша, от Нахуши – Яяти. У Яяти было две жены, Деваяни, дочь Шукры, и Шармиштха, дочь Вришапарвы. От этих двух женщин тянется нижеследующая линия: Деваяни произвела на свет Яду и Турвасу; Шармиштха, дочь Вришапарвы, произвела на свет Друхью, Ану и Пуру. Потомки Яду – Ядавы, потомки Пуру – Пауравы. Жену Пуру звали Каусалья, от неё родился Джанамеджайя, который свершил три жертвоприношения Ашвамедха. Он также почтил Господа великим жертвоприношением Вишваджит и удалился в лес. Хорошо известно, что Джанамеджайя женился на Ананте из рода Яду, от неё родился Прачинван. Этот сын покорил восток вплоть до того места, где восходит солнце, поэтому его и назвали Прачинваном – «Властителем востока».
---------------------------------------(Индия. Махабхарата. Происхождение династии Пуру)
Прачинван – царь династии,
Лунной династии.
Цари Лунной династии правили странами,
запада странами.
Прачинван – первый властитель Востока,
ван Востока.
Прачинван – первый Востока ван,
страны Чины ван.
Покорил Прачинван восток до места,
до того места,
где солнце,
где восходит солнце.
Покорил Прачинван страну Чину до места,
до того места,
где восходит солнце,
утреннее солнце.
Уход Прачинвана из Индии на восток совпадает с прерыванием в Индии цивилизации,
Хараппской цивилизации,
и совпадает с началом в Индии периода,
«тёмного периода».
Появление Прачинвана на востоке,
на Дальнем Востоке,
совпадает с поражением в Китае династии Ся,
царствующей династии Ся,
и появлением новой династии,
Шан династии.
«После Чэнтана сменилось более десяти правителей, и престол перешёл к Паньгэну. За это время иньцы несколько раз меняли свою столицу, в последний раз её перенесли в Инь (в настоящее время западнее уезда Янынисянь провинции Хэнань), после чего вся страна тоже стала называться Инь. Поэтому Инь – это то же самое, что и Шан…
За шесть-семь поколений до правителя Тан-вана иньцы кочевали по восточной степи и занимались скотоводством. В то время у них был знаменитый правитель по имени Хай. Он часто гонял гурты волов и овец, чтобы продать их народу юи (или юху), обитавшему на севере. Так как Хай был правителем иньцев, то его называли Ван Хай, то есть князь Хай. Ван Хай был умелым скотоводом. Он любил сам ходить за коровами и овцами, поэтому скот у него всегда был крепким, тучным и стада быстро увеличивались. Люди учились у него разводить скот. Вскоре после начала его правления бесчисленные стада коров и овец заполнили горы и долины. Ван Хай увидел, что стада возросли и жизнь народа стала лучше. Тогда он начал советоваться со своим младшим братом Ван Хэном, чтобы отогнать часть скота пастись на север и начать обмен с народом юи, у которого скота было мало. И Ван Хай решил обменять часть стад на изделия из бронзы, зерно, красивые шелка и т.п. Ван Хэн одобрил этот план, народ тоже был согласен. С большим стадом отборных быков и овец, которых погоняли крепкие, сильные парни, братья отправились на север к стране Юи.
Юи, по преданию, находилась на территории нынешнего уезда Хусянь провинции Шэньси. Инь от Юи отделяла река Хуанхэ. Божество Хэ-бо было в хороших отношениях с правителями обеих стран. Поэтому Ван Хай и Ван Хэн с помощью Хэ-бо без всяких потерь переправили свои стада через бурную, опасную реку.
Когда правитель Юи по имени Мянь-чэнь услышал, что с востока прибыли знатные гости с большими стадами, он обрадовался и вышел их встречать, сопровождаемый толпой народа. Знатные гости решили отдохнуть, смыть пыль дальней дороги, а потом уже начать разговор о торговле. В гористой стране Юи не было недостатка в изысканных кушаньях и винах, приятной музыке и танцах. Братья провели в Юи много месяцев. Они наслаждались в чужой стране едой, питьём, беззаботной жизнью и за это время изрядно потолстели, так что даже рёбра у них на груди нельзя было прощупать сквозь слой жира.
У могучего Ван Хая от рождения был очень хороший аппетит. Он без всяких церемоний поглощал всё съедобное и на загородных пирушках, и на торжественных пирах. Поэтому Ван Хая обычно изображали в виде обжоры, который держит в руках большую недоваренную птицу и откусывает ей голову. Глядя на это изображение, можно себе представить, какой он производил хруст, разгрызая крепкими зубами мясо и кости. Ван Хэн тоже любил поесть, но у него были и другие пристрастия, и он не тратил всю свою энергию на поглощение пищи.
Жадными глазами он высматривал красивых девушек. В конце концов он установил, что самая красивая из всех – это легкомысленная жена Мянь-чэня. Распутник Ван Хэн, научившийся толковать о чувствах и рассуждать о любви, пустил в ход все свои средства и начал наступление. Жена Мянь-чэня была легкомысленна, да и не очень любила своего старого мужа, поэтому домогательства Ван Хэна пришлись ей по душе, и вскоре оба уже встречались в сумерках. Но приторные сладости быстро приедаются. Женщина скоро раскусила Ван Хэна, порхавшего, как мотылёк, от цветка к цветку, и он ей надоел. В то же время простой и искренний Ван Хай с густыми бровями и большими глазами, немногословный, который на пиру, сидя неподвижно, как колода, готов был проглотить волка и тигра, а в свободное время заботливо ухаживал за баранами и быками и собирал дикие травы, хмуря брови и поглядывая по сторонам, вызывал у неё живое любопытство. Женщина стала отдаляться от Ван Хэна и домогаться внимания Ван Хая. Её приемы были очень изощрёны, и тот, не имевший никакого опыта, в конце концов оказался пленником её любви. Ван Хай в любви, как и в еде, стремился насытиться вволю. Подстрекаемый страстью, он был похож на тигра, вырвавшегося из клетки, и никто не смел надеть на него узду. Видя такие пламенные чувства, женщина потеряла рассудок и начала совершать глупости. Пылкие страсти трудно скрыть, и вскоре окружающие узнали об их связи, только старый правитель Мянь-чэнь по-прежнему, как говорится, спал на своем барабане.
Раньше всех узнал об этом Ван Хэн. В его груди забушевало пламя ревности. Он и не предполагал, что брат сможет незаметно захватить его любимую; не думал также, что тот ничего не знал об их связи. Ван Хэн расспросил брата о подробностях их свиданий и решил, что брат сознательно намекает на его связь. Но Ван Хэн боялся силы брата, и ему приходилось притворно улыбаться, хотя в душе он возненавидел его так, что был готов загрызть собственными зубами.
У правителя Юи был молодой телохранитель, тоже задетый этой любовной связью. До приезда двух чужеземцев у него были какие-то отношения с правительницей, но к тому времени всё давно кончилось. Молодой воин, оскорблённый в своих чув¬ствах, видел, что чужеземцы позорят их. Он решил тайно доложить об этой связи старому правителю, но у него не было никаких доказательств. Пословица говорит: «Если тебе не удастся убить тигра, то сам от тигра пострадаешь». Поэтому ему оставалось лишь втайне ревностно следить за любовниками. Всё свободное время он, спрятав оружие, наблюдал за братьями, надеясь найти подходящий случай для отмщения.
Потерпевшие неудачу Ван Хэн и молодой телохранитель быстро обнаружили, что у них общая печаль. Они решили действовать сообща и договорились избавиться от соперника. Ван Хэн решил убить брата. Юноша тоже хотел отомстить сопернику и, кроме того, показать чужеземцам, что нельзя обижать маленький народ. Ван Хэн и молодой телохранитель стали союзниками. Ван Хэн, хорошо зная своего брата, следил за надвигающимися событиями с некоторыми угрызениями совести. Юноша хотел довести дело до конца и, ничего не боясь, сам хотел застигнуть любовников врасплох. Однажды ночью, когда заходившая луна светила тусклым светом, Ван Хэн послал слугу за юношей и сказал ему:
– Пора! Ван Хай со свитой вернулся с охоты и пьяный, шатаясь, прошёл в задние ворота дворца. Пора приниматься за дело!
Юноша утвердительно кивнул головой. Затем, не тратя лишних слов, спрятал под одежду остро отточенный топор и прошёл в задние ворота. Этот путь был ему хорошо знаком, он легко перелез через дворцовые стены и направился прямо к спальне правительницы. Он заглянул в окно и увидел при слабом свете восковой свечи, что на кровати лежит могучий мужчина, даже не снявший одежду и не сбросивший туфли, и спит крепким сном, громоподобно храпя. В сердце юноши вскипел гнев, он толкнул незапертую дверь и вошёл в покои. Схватив обеими руками топор, он взмахнул им и ударил по чёрной толстой лоснящейся шее. Кровь хлынула, словно тёмная река. Он ударил ещё два раза и отделил голову от туловища. Этот чужеземный князь с отрубленной головой и полуоткрытыми глазами всё ещё выглядел внушительным и красивым; его мёртвое тело было овеяно духом степи, опалённой небесными лучами, с пасущимися на ней бесчисленными стадами баранов и волов. Ослеплённый ревностью юноша, взмахнув топором, разрубил голову по губам на две части, отделив верхние и нижние челюсти, а потом ещё нос и глаза. Несколько взмахов топора – и отлетели в стороны руки и ноги. Отрубленные части тела в беспорядке валялись на окровавленном ложе, ставшем жертвенным алтарём этой трагической любви. Убийца торопливо стёр покрывалом следы крови с рук, тела и с топора и выбежал из спальни, намереваясь бежать из дворца.
Но не успел он выскочить из покоев, как позади раздались испуганные крики служанки: «Убили!» – и вслед за этим из парка вы¬бежало несколько вооружённых стражников, совершавших ночной обход. Без особых усилий они схватили юношу, отняли топор и повели его к старому Мянь-чэню, находившемуся в полной растерянности. Он вскочил с брачного ложа вместе с женой, которая, оставив своего любовника, находилась уже вместе с ним.
После расспросов выявились истинные обстоятельства дела. Старый правитель Мянь-чэнь вскипел гневом. Тотчас же последовал приказ – забрать стада Ван Хая вместе с пастухами. Вслед за этим правитель повелел выслать Ван Хэна, который тоже был не без греха, за пределы страны. Пробравшемуся во дворец смелому мстителю следовало бы отрубить голову, но он был полон верности своему господину, и его освободили от наказания. Оставалось уладить самый щекотливый вопрос: что делать с правительницей? Несколько дней подряд она плакала, оправдывалась и умоляла, и старый правитель пришёл к выводу, что во всем виноваты чужеземцы, а не его жена, и гнев одного дня постепенно утих – как говорится, со временем и лёд растает, и снег исчезнет.
Изгнанный Ван Хэн, оставшись в одиночестве и не зная, что делать, вернулся в родные места. Он рассказал народу о происшедших событиях, «подлив масла и добавив уксусу». Люди, услышав его рассказ, возмутились. Убийство правителя было оскорблением для всех, не говоря уже о потере стад. Ван Хэна избрали правителем, были назначены военачальники и приведены в порядок войска. Все приготовились идти отомстить Юи.
Но Ван Хэн раздувал народный гнев лишь для того, чтобы получить престол. Совесть его была неспокойной, и он не хотел идти в поход на север, боясь, что обнаружится его участие в убийстве брата, и он знал, что тогда может потерять не только престол, но и жизнь. Поэтому он начал успокаивать людей, заверяя всех, что сначала он сам поведёт переговоры с правителем Юи о возвращении стад. Вести в поход войско, по его мнению, нужно будет лишь в том случае, если переговоры провалятся. Народ не одобрял слишком мягкую политику, но новый правитель стоял на своём, и все нехотя повиновались.
Ван Хэн с несколькими приближёнными во второй раз отправился в Юи. Правитель Юи боялся разгневать могущественных соседей, поэтому встреча знатных гостей была ещё более вежливой и торжественной, чем в прошлый раз. Ван Хэн успел лишь заикнуться о возвращении стад, как весь скот с пастухами был возвращён. После возвращения богатств у него закружилась голова. Просыпаясь среди ночи, с тоской думал, что быки и овцы – общие и их придётся раздать людям. Он предпочитал быть знатным гостем на чужбине, чем правителем бедной равнинной страны и жить в войлочной юрте: на чужбине есть изысканные вина и яства, красивые песни и танцы и, кроме того, рядом живёт его прежняя любовь. О лучшей жизни распутник не мог и мечтать. Поэтому Ван Хэн решил совершить увеселительную поездку по всей стране и никогда не произносил слов «пора возвращаться домой». Правитель Юи не знал, что и делать с этим бездельником. Он предоставил событиям идти своим чередом и удовлетворялся тем, что богатство Ван Хэна в его стране увеличивалось и так же тратилось, так что никто не был в убытке. Так прошло несколько лет.
Иньцы, видя, что Ван Хэн долго не возвращается, решили, что случилось несчастье, и поспешили во избежание беспорядков в стране выбрать правителем сына Ван Хэна – Шан Цзявэя. Шан Цзявэй был молод, но талантлив и мудр. Он видел, что юисцы сначала убили его дядю и захватили стада, а теперь удерживают его отца, и решил идти туда со всем войском, чтобы покончить с насильниками.
Огромная армия подошла к берегам Хуанхэ. Было решено просить божество реки Хэ-бо помочь переправить войска на другой берег. Эта просьба поставила Хэ-бо в затруднительное положение, так как у него были дружеские отношения с народом юи. С одной стороны, он не мог допустить, чтобы с его друзьями юисцами случилась беда, но ведь просили-то его помочь тоже друзья, не оказать помощи тоже нельзя. Наконец Хэ-бо нехотя позволил войску Шан Цзявэя переправиться через Хуанхэ.
Когда правитель Юи услышал, что Шан Цзявэй вместе с большой армией явился мстить, он пришёл в смятение. Думая, что это вызвано длительным отсутствием Ван Хэна, он поспешил отправить послов, чтобы те всё объяснили. Шан Цзявэй, слыша объяснения, и верил и не верил, а тем временем войско, как стрела, спущенная с тетивы, стремительно двигалось вперед. Повод для вторжения был, и иньцы, ни о чем более не заботясь, начали захватывать пограничные земли и умножать трофеи. Поэтому Шан Цзявэй, не тратя лишних слов, приказал казнить прибывших посланцев и продолжал двигаться вперед.
Беспомощный престарелый правитель Юи совсем не был готов к войне. Только после того как враг приблизился, он кое-как начал готовиться к обороне. Его необученное войско не могло сравнить¬ся с отважными наездниками равнин. После нескольких схваток войско Юи было наголову разбито, столица захвачена и старый правитель Мянь-чэнь убит. Как только войско вошло в столицу, Шан Цзявэй послал людей разыскать своего отца, Ван Хэна, но найти его не удалось. Вероятно, этот бездельник, который навлёк гибель на страну, в сумятице был убит разгневанными юисцами. Шан Цзявэй, охваченный печалью и гневом, поверил, что его отец был действительно пленён, и стал попустительствовать убийствам, насилию и грабежам.
Маленькая страна была разорена так, что не осталось ни одно¬го жилища. Повсюду были только странные дикие птицы, которые сидели на деревьях, смотрели на лежавших на земле мертвецов, хлопали крыльями и громко каркали.
Молодой правитель Шан Цзявэй, уничтожив Юи, упоённый победой, с триумфальными песнями возвращался домой. Речной бог Хэ-бо не осмеливался в чем-либо возражать своему могущественному приятелю и помог ему переправить на другой берег Хуанхэ войско, трофеи и пленных. Лишь дождавшись ухода Шан Цзявэя, Хэ-бо с грустью отправился взглянуть, что произошло с его друзьями, потерпевшими поражение. То, что он увидел, заставило бы всех содрогнуться от ужаса: поля заросли сорняками и терновником, цветущая столица превратилась в груду битой черепицы. Уцелело лишь несколько человек, живших среди развалин. Страна перестала существовать. Хэ-бо пожалел несчастных друзей, собрал оставшихся в живых и переселил их в другое место, где они дали начало другому народу. Они стали называться яо-минь или инминь. По преданию, у них были птичьи лапы. От них потом пошли люди страны Цинь.
После победы над Юи страна Инь стала усиливаться и процветать. Через шесть-семь поколений после Шан Цзявэя правителем стал Чэн-тан. Он основал столицу в Бо, и при нём страна Инь стала могущественным государством на востоке. Впоследствии, когда иньцы уничтожили Ся и захватили Поднебесную, то в память о заслугах далёких предков в честь Ван Хая, Ван Хэна и Шан Цзявэя совершались пышные жертвоприношения, особен¬но щедрые в честь Ван Хая, который разводил скот и нашёл ужасную смерть в чужой стране. На гадательных костях его даже называли «высоким предком» и в жертву ему приносили до трёхсот быков. Жители степей не забывали и Хэ-бо, оказавшего им по¬мощь во время войны, и регулярно приносили ему в жертву лучшие вина и баранье мясо».
--------------------------------------------(Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. Стр.218-223)
«Инь, или Шан, – название первой достоверной эпохи истории китайского народа и раннего государства в Китае. Традиционная китайская историография относила эту эпоху к 18-12 векам до н.э., современные китайские и иностранные учёные датируют её примерно 1600-1027 до н.э., опираясь при этом на сопоставление данных «Чжи шу цзи нянь» («Бамбуковые анналы») и сведений о лунных и солнечных затмениях, сохранившихся в надписях на панцирях черепах и костях животных... В китайской историографии принято делить эту эпоху на два периода: Шан (ок.1600-ок.1300 до н.э.) и Инь (ок.1300-1027 до н.э.), хотя сами иньцы для обозначения страны употребляли только название Шан… По данным вещественных материалов археологических раскопок, в период Инь широкое распространение получают изделия из бронзы: оружие (мечи, секиры, пики, копья, топоры-кельты, ножи-резаки, наконечники для стрел), некоторые орудия труда (ножи, иглы, шилья, лопаты), различные украшения и посуда, в основном для ритуальных целей… Больших успехов достигло строительное дело… В основе хозяйства эпохи Инь лежало земледелие, значительную роль играло также скотоводство… В период Инь, к 14 веку до н.э. уже сложилось государство. Во главе его стоял ничем не ограниченный царь – ван».
-----------------------(Советская историческая энциклопедия. Том 6. Стр.164-166)
«Сие умер и его сын Чаомин (Светлый) наследовал ему.
Чаомин умер и его сын Сянту (Осматривающий землю) наследовал ему.
Сянту умер и его сын Чан Джо (Свету подобный) наследовал ему.
Чан Джо умер и его сын Цао Ю (Скотозагонщик) наследовал ему.
Цао Ю умер и его сын Мин (Тёмный) наследовал ему.
Мин умер и его сын Чен (Удар) наследовал ему.
Чен умер и его сын Вей (Миниатюрный) наследовал ему.
Вей умер и его сын Паотин наследовал ему.
Паотин умер и его сын Паои наследовал ему.
Паои умер и его сын Паопин наследовал ему.
Паопин умер и его сын Чужен (повелитель И) наследовал ему.
Чужен умер и его сын Чу Куе (повелитель Джи) наследовал ему.
Чу Куе умер и его сын Тиен Йи (Небесный Йи) или Тан Совершенный наследовал ему (Чэн-тан – Б.П.). От Сие до Тана Совершенного было восемь изменений места расположения столицы. Тан сначала остановился в По, выбирая резиденцию первого короля, и «Сообщение императора» было записано. Когда Тан совершал экспедицию против князей, вождь из Ko не предлагал присущие жертвы, и Тан начал наказывать его. Тан сказал: «Я вижу, что, если человек смотрит на воду, он наблюдает своё отражение; если он смотрит на народ, то понимает, как он управляется». Айин сказал: «Это ясно! Если Вы говорите, что Вы будете слушать рассуждения, Вы можете предлагать себя как управляющего страной. Или люди правы или не зависят полностью от короля и его министров. Побуждайте себя к действию!» Тан сказал: «Если Вы не можете уважать мои приказы, я буду применять к вам критическое наказание смертью. Вы не будете прощены». Карательная экспедиция Тан была описана. Имя Айина было Ахен. Ахен хотел встретить Тана, но не имел возможности сделать так; поэтому он стал поваром князя Сина и с тех пор обеспечивал Тана блюдами проверял на вкус, убеждал его совершенствовать себя на пути древних королей. Некоторые говорят, что, когда Айин жил в уединении, Тан пять раз посылал к нему чтобы пригласить его на встречу прежде, чем он удовлетворит его условиям и будет говорить относительно вопросов, соединённых с бесхитростным королем и девятью правителями. Тан подвигнул Женя на управление делами. Айин ушёл от Тана к Ся. Возмущённый сувереном Ся, он возвратился в По, и поскольку он вошёл северными воротами, то встретил Жучиу и Жуфана, и Жучиу и Жуфан были записаны. Тан вышел и увидел селянина, кто расставлял сети в каждом направлении, и клялся в том, что каждая птица в небе должна попасть в его сеть. Тан сказал: «Что! Все?» Затем, удаляя сети на трёх сторонах, он клялся что те, которые хотели двигаться налево, должны идти влево, а те, которые хотели двигаться право, должно идти вправо, и только те, которые были жертвами рока, должны быть захвачены в сети. Князья, слушая это, сказали: «Благость Тана крайней степени и простирается даже на птиц и зверей». В это время Чие Ся был репрессивен, и его власть рассеялась, один из князей Кунвуа восстал, поэтому Тан, покинул армию, поставил себя во главу князей. Йин следовал за Таном, который, схватил алебарду, совершил марш против Кунву, а затем атаковал Чие. Тан сказал: «Идите, Вы множество людей, слушайте Вы все мои слова. Я не маленький ребёнок, которого смеют поднять на бунт. Правитель из Ся совершил много преступлений. Я действительно слышал слова о Вас всех, но Ся правитель нарушивший правила, и, поскольку я почитаю Высшего бога, я не осмеливаюсь, но наказываю его. Теперь, поскольку Ся правитель совершил много преступлений, Небо поручило мне уничтожить его. Теперь, Вы большинство, Вы говорите. «Наш суверен не сострадает к нам; он пренебрегает нашим хозяйством, и его правительство – жестокое». Вы скажете: «Относительно его преступлений, какое средство имеем мы?» Король Ся не делает ничего, но изнуряет силу своего народа, и обходится с царством Ся жестоко. Все его люди стали бездельниками и не в гармонии с ним, говоря: «Когда это солнце сядет? Мы погибнем все вместе». Таково поведение суверена Ся, я должен двигаться. Если Вы поможете мне, одному человеку, вынести наказание, установленное решением Неба, я значительно вознагражу Вас. Нет причины не верить мне. Я не буду затягивать свои слова. Если Вы не выносите слова моей речи, я предам Вас и ваших детей смерти; Вы не будете прощены». Это было обращение к армии, речь Тана была записана. Тан тогда сказал: «Я очень воинствен»; и он был прозван как Воинственный король. Чие был побеждён в диком Юсуне и бежал в Минтяо. Армия Ся была полностью побеждена, Тан поразил Санцун, где он захватил драгоценные камни. Айпо и Чунпо написали «Уставы и Драгоценные камни». Когда Тан победил Ся, он пожелал удалить алтари к духам земли, но был неспособен сделать так, и «Алтарь Ся» был написан. «Айин сделал сообщение, и принцы были удовлетворены, Тан взошёл на трон империи и успокоил страну в пределах четырёх морей. Когда Тан возвратился, он пришёл в Тайчуантао, и Чунхи записал его сообщение. Остановив владычество Ся, Тан вернулся в По и написал «Сообщение Тана». В третий месяц король прибыл в восточный пригород и сделал следующее сообщение князьям и знати: «Если Вы не исполните похвальную службу людям и не будете прилежны в вашем деле, я буду применять к Вам крайнее наказание смертью. Не ропщите против меня». Он также сказал: «Прежде Юй и Каояо трудились долго в дальних областях. Они исполняли похвальную службу людям, которые оставались в мире. На востоке имелась Большая река, на севере Чай, на западе Жёлтая река и на юге Хуай. Эти четыре потока сохранялись в пределах берегов, и люди оставались в безопасности. Принц Просо сказал им как сеять и возделывать различные виды зерна. Эти три вождя выполнили всю похвальную службу для людей и поэтому стали знамениты. Прежде Чию и его чиновники довели людей до бунта, но император [Хуанди] выразил неодобрение, и преступления Чию были разоблачены. Слова вышеупомянутых королей не могут не пробудить Вас к действию. Если Вы беспринципны, Вы не должны управлять страной. Не ропщите против меня». Так он направил князей. Айин записал книгу «Оба обладали чистым Достоинством», а Чиутау написал «Яркую Обитель». Тан установил день Нового Года и изменил цвет одежд, в белое были одеты государственные служащие. После кончины Тана его старший сын Тайтин (Большой Ди), умер прежде, чем смог взойти на трон, так что более молодой брат Тайтина Вайпин (Объективный Cи), император Вайпин, вступил на трон»
----------------(Китай. Сыма Цянь. Ши цзи. Часть 1. Глава 1. Стр. 602-613)
«Чэн-тан (Тан-ван) был сыном иньского правителя Чжугуя. Ростом он был девять чи: с белым, расширяющимся книзу лицом, густыми усами и бородой, он выглядел величественно и необыч¬но. Тан-ван был не только красив. Он был добр и милосерден. Однажды во время охоты он увидел человека, расставившего вок¬руг силки для птиц и твердившего заклинание:
– Птицы, спускающиеся с неба, птицы, вылезающие из нор, – все попадайте в мои силки!
– Так не годится. Ведь в таком случае все прилетающие пти¬цы попадут в твои силки. Разве кто-нибудь, кроме сяского Цзе, может так поступать? – спросил Тан-ван и приказал этому челове¬ку убрать силки с трех сторон и оставить их только с одной сто¬роны и научил его такому заклинанию:
Раньше сети плел только паук,
Теперь научились и люди.
Вольные птицы!
Летите куда хотите.
Хотите вправо, хотите влево,
Хотите парите, хотите садитесь.
Но не ищите сами смерти,
Попав в мои силки.
По преданию, к югу от реки Ханьшуй в то время было много маленьких стран. Жители сорока с лишним земель, слыша, что милосердие Чэн-тана простирается даже на птиц и зверей, с радостью ему подчинились.
Цзе-ван не чувствовал нависшей над ним серьёзной угрозы и по-прежнему занимался гнусными забавами и развлечениями, совершая самые невероятные поступки. Он выпустил из дворцового парка тигров прямо на рыночную площадь, заполненную народом. Видя, как люди в панике разбегаются, он весело хохотал. Если подданные осмеливались упрекать его за самодурство, он наказывал их, а иногда и просто отрубал головы. Число наказанных и казнённых росло день ото дня. Тан-ван, слыша об этом, очень горевал и послал людей выразить соболезнование безвинно пострадавшим. Цзе-ван разгневался на Тан-вана за этот поступок, считая, что тот нарочно привлекает симпатии людей на свою сторону, намереваясь свергнуть его. Коварный сановник Чжао Лян предложил Цзе-вану издать указ, в котором тот в пышных выражениях, не вызывающих у людей подозрений, приглашал Тан-вана к себе в столицу. Как только он прибыл, Цзе-ван, не тратя лишних слов, посадил его в тюрьму Чжунцюань в башне Сятай. Башня Сятай была построена правителями Ся для особо важных преступников. По преданию, она находилась на юге теперешнего уезда Юйсянь провинции Хэнань и называлась также Цзюньтай. Поскольку в название тюрьмы входит слово цюань – «источник», то вероятно, это была подземная тюрьма, залитая водой. Вполне возможно, что привыкший к богатой жизни и не знавший горя Тан-ван вскоре бы умер там. Однако посланцы из страны Инь привезли с собой много дорогих вещей и драгоценностей, чтобы подкупить и высших, и низших чиновников. Сам Цзе-ван тоже любил драгоценности, и при виде денег у него разбегались глаза. Недолго думая, он легко выпустил Тан-вана из тюрьмы.
Вскоре после освобождения Тан-вана Цзе-ван приказал своему полководцу Бяню напасть на маленькую страну Миньшань на юго-западе. После вторжения громадного войска Миньшань потерпела поражение и вместе с просьбой принять капитуляцию послала двух красивых девушек. Одну из них звали Юань, а другую Янь. Цзе-ван очень их полюбил и приказал вырезать имена девушек на самых красивых кусках нефрита, которые он всегда носил на поясе. Его бывшая любимая наложница Мэй-си к тому времени, вероятно, постарела и была уже не так красива, как раньше. Цзе-ван поступил с ней как с выброшенным старым платьем, переселив её во дворец покинутых наложниц на берегу реки Лошуй. Мэй-си была оскорблена такой жестокостью. Она вспомнила время, когда И Инь, будучи главным поваром, питал к ней нежные чувства, и решила воспользоваться этим, чтобы отомстить ненавистному Цзе-вану. Мэй-си тайком послала человека к И Иню и стала сообщать ему добытые из разных мест важные государственные тайны. И Инь в то время получил от Тан-вана важное назначение, исполняя в государстве Инь должность первого министра. Его честолюбие жаждало удовлетворения, и он мечтал помочь Тан-вану захватить всю Поднебесную. Поэтому он был очень рад получать от Мэй-си сведения, постоянно посылал к ней людей с богатыми подарками, и связь между ними не прекращалась.
Вскоре разврату и бесчинствам Цзе-вана был положен конец. Дождавшись времени жатвы, Тан-ван собрал большое войско со всех частей страны. Войска против Цзе-вана он вёл сам, сидя в колеснице со стягом и держа в руках боевой топор. Колесницей правил Фэй Чан, перешедший на его сторону. Вслед за ним ехал в колеснице И Инь. В то время союзниками Цзе-вана были три его вассала: Вэй, Гу и Куньу. И Инь и Тан-ван составили план, по которому предполагалось сначала уничтожить одного за другим союзников и лишь затем всеми силами напасть на Цзе-вана.
Цзе-ван был в полной растерянности. С одной стороны, он собирал немногочисленных воинов, а с другой – слишком поздно хватившись, начал совершать жертвоприношения, надеясь с помощью богов разбить врага и защитить страну. Но после двух-трёх схваток в ущелье, которое было воротами в страну, пал его главнокомандующий Гэн.
Гэн с копьём в одной руке и со щитом в другой с грозным видом охранял Чжаншань. Никак нельзя было предположить, что Тан-ван одним взмахом меча отрубит ему голову. Обезглавленный Гэн поднялся с земли, но его обуял страх, он повернулся и пустился бежать. Лишь добежав до Ушань – Горы шаманов, он остановился и, спрятавшись в укромное место, не осмеливался более оттуда выходить.
Войско Тан-вана, не встречая сопротивления, быстро подошло к столице сяского Цзе-вана. К Тан-вану явилось божество и объявило ему волю небесного правителя:
– Небесный правитель приказал мне помочь тебе в сражении. Войска в столице уже в полном смятении. Ты быстро поведёшь армию на город и одержишь победу. Когда увидишь в северо-западной части города большой огонь, начинай наступление.
Сказав это, божество в мгновение ока исчезло. Тан-ван стал раздумывать, не был ли это бог огня Чжужун, имевший человечье лицо и туловище дикого зверя. Он ещё сомневался, как вдруг к нему прибежали люди с криком:
– В северо-западной части столицы Ся вспыхнул пожар!
Тан-ван вышел из шатра и увидел, что пламя за высокой городской стеной озаряет чёрный ночной небосвод. Он понял, что ему действительно являлся бог огня Чжужун, и поспешил отдать приказ атаковать город всеми силами, включая даже только что сдавшиеся войска Ся. Вскоре считавшиеся неприступными стены и рвы города были преодолены войском Тан-вана.
Цзе-ван в большой спешке вместе с любимыми наложницами, среди которых была и Мэй-си, покинул охваченную паникой столицу и отправился в Минтяо (в настоящее время уезд Аньисянь провинции Шаньси), что в нескольких сотнях ли от столицы Цзе, которая, как говорят, находилась в юго-западной части уезда Гунсянь провинции Хэнань. Тан-ван с семьюдесятью военными колесницами и шестью тысячами отборных солдат быстрым маршем устремился вперёд, чтобы преследовать Цзе-вана вплоть до Минтяо. Оба войска столкнулись в сражении, и армия Цзе-вана, не выдержав напора, была разбита наголову. Кони и люди топтали друг друга; кроме раненых и бежавших, никто не уцелел. Цзе-ван с остатком войска, с Мэй-си и другими любимыми наложницами сел в старые лодки и, плывя по какой-то загадочной реке на юг, доплыл до Наньчао. По преданию, Наньчао находилось на терри¬тории нынешнего уезда Чаосянь провинции Аньхой. В его окрестностях было озеро Чаоху. Неизвестно, каким образом Цзе-ван со своими людьми на лодке смог приплыть туда из Шаньси. Силы постаревшего Цзе-вана иссякли, и вскоре после прибытия он умер с тоски. Перед смертью он в гневе сказал окружающим: «Я очень сожалею, что в своё время не убил Чэн-тана в башне Сятай. Лишь из-за него я оказался в таком печальном положении». Он не подумал о том, что кроме Тан-вана был народ, терпевший от него множество мучений и желавший свести с ним счеты.
Тан-ван, уничтожив Ся, получил власть над всей Поднебесной. Однако вскоре после того, как он взошёл на трон Сына неба, началась ужасная засуха, длившаяся семь лет подряд. Вода в реках иссякла, от жары плавились камни и песок, народ испытывал страшные мучения. Все молили о дожде, но дождя не было. Прорицатели, совершив гадание, объявили:
Пусть принесут в жертву человека, и только тогда будет надежда, что пойдёт дождь.
– Дождь необходим для народа, и если для того чтоб он полил, нужно принести в жертву человека, то пусть им буду я, – сказал Тан-ван.
Он надел одежду из грубого полотна и с пучком легко воспламеняющегося белого камыша в руках, в белой колеснице, которую везли белые кони, поехал к священному алтарю иньского народа в Санлинь – Тутовый лес, чтобы самому помолиться Верховному владыке о ниспослании дождя.
Люди тащили треножник, несли знамёна, играли на музыкальных инструментах. Колесница Тан-вана медленно ехала вслед за ними. По дороге шаманы громкими голосами возносили моления о дожде. Доехав до Тутового леса, Тан-ван увидел море людей. Перед алтарём заранее была приготовлена большая куча хвороста, в жертвенном тазу пылал яркий огонь, несколько шаманов совершали камлание перед алтарём. Он слез с колесницы, молча пошёл к алтарю, опустился на колени и стал страстно молиться:
– Если виноват во всём я, то народ не должен страдать за мои грехи. Если виноват народ, то пусть его вина ляжет на меня.
После моления главный жрец вытащил из рукава ножницы, срезал у него волосы и ногти и кинул их в жертвенный огонь. Тан-ван, конечно, мог сравниться с Мосе – женой Гань Цзяна из царства У. Она, желая помочь своему мужу выплавить драгоценные мечи, самоотверженно кинулась в огненную печь. Вспыхнуло яркое пламя, и выплавленные мечи блестели, как лёд, испускали яркое сия¬ние. Один меч был назван Гань Цзяном, другой – Мосе. Однако добиться у правителя, чтобы тот принёс в жертву свои волосы и ногти, – вещь нелёгкая. Ведь правители удовлетворяют свои прихоти за счёт людского пота и крови, а для народа они не пожертвуют и волоска.
Потом двое шаманов подхватили Тан-вана и втащили на высоченную кучу хвороста. Тан-ван низко наклонил голову, слегка прикрыл глаза и торжественно стал ждать, когда наступит время и шаманы подожгут хворост со всех сторон.
Это было тяжёлое и томительное ожидание. В небе над головой стояло красное солнце и не было ни тени облачка. Десятки тысяч людей, собравшихся в Тутовом лесу на моление о дожде, невольно стали беспокоиться за судьбу мудрого правителя. Но вот протрубил рог, и шаманы зажгли факелы от огня в жертвенном блюде; они протанцевали несколько кругов вокруг костра и бросили факелы к его подножию. Языки пламени лизнули сухой хворост и охватили всю кучу. Казалось, что пучок белого тростника, привязанный к Тан-вану, с которого ручьём лил пот, вот-вот вспыхнет. Но, по счастливой случайности или потому, что в самом деле «искренняя мольба достигла неба» и судьба потомков божественной птицы тронула старого Верховного владыку, свершилось чудо. Порыв бешеного ветра пригнал с северо-востока тучи, они вмиг затянули всё небо, и капли дождя, каждая величиной с соевый боб, упали на землю. На небе засверкали молнии, раздался гром, и хлынул дождь. Безмерно обрадовавшиеся люди прыгали под дождём, кричали, ловили струи дождя руками и хлопали себя по лбу. Тан-ван поднял голову, устремил взгляд в небеса, густые брови его расправились: он увидел, что тучи всех четырёх морей собрались в небе и дождь, примчавшийся из-за тысячи ли, с шумом полил, как из опрокинутого таза. От семилетней засухи не осталось и следа. Дождь затушил и огонь в жертвенном тазу, и загоревшийся хворост, остались только струйки синего дыма. Обрадованные люди от всей души пели хвалебные песни, а шаманы сняли с костра гуманного Тан-вана, который готов был отдать свою жизнь за людей...»
-------------------------------------------(Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. Стр.223-227)
«После Чэнтана сменилось более десяти правителей, и престол перешёл к Паньгэну. За это время иньцы несколько раз меняли свою столицу, в последний раз её перенесли в Инь (в настоящее время западнее уезда Янынисянь провинции Хэнань), после чего вся страна тоже стала называться Инь. Поэтому Инь – это то же самое, что и Шан».
-----------------------------------------------(Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. Стр.218)
«Император Вайпин правил три года и умер, его брат Чунжень (Средний Ай), император Чунжень, взошёл на трон.
Император Чунжень правил четыре года и умер. Айин выбрал тогда сына Тайтина, Тайчиа (Большой Эй), на трон. Он был старшим законным внуком Тана Совершенного. Это был император Тайчия. В первый год императора Тайчиа Айин написал «Команды Ая», «Объявление назначения Неба» и «Умерший суверен». После того, как император Тайчиа был на троне три года, он оказался невежественным и жестоким. Он не удовлетворял условиям законов Тана, его поведение было беспорядочным, так что Айин поместил его в Драйандру (дворец). В течение трёх лет Айин руководил правительством, и как руководитель страны дал аудиенцию знати. После того, как император Тайчиа пробыл в дворце Драйандра в течение трёх лет, он раскаялся в своих прегрешениях, осудил себя и исправил свои пути. После чего Аайин встретил императора Тайчиа и оставил ему бразды правления в правительстве. Император Тайчиа стал добродетельным, все князья возвратились в Йин, а люди успокоились. Айин похвалил его, и записал «Распоряжения для Тайчиа» в трёх книгах. Хваля императора Тайчиа, он удостоил его титулом «Большой Хозяин».
Большой Хозяин умер, и его сын Вутин (Блестящий Ди) вступил на трон. В царствовании императора Вутина Айин умер. Когда похоронили Айина в По, Чиу Тан вынес как уроки дела Айина; и «Вутин» был написан.
Вутин умер и его брат Тайкен (Великий Же), император Тайкен взошёл на трон.
Император Тайкен умер, и его сын император Сяочиа (Малый Эй) взошёл на трон.
Император Сяочиа умер, и его брат Юнчай (Гармоничный Эф), император Юнчай, взошёл на трон. Влияние династии Инь начало уменьшаться, князья иногда забывали прибывать ко двору.
Император Юнчай умер, и его брат Таймоу (Большой И), император Таймоу, взошёл на трон. В его царствование Айчи стал премьер-министром, когда случились предзнаменования в По, шелковичные деревья, и стебли зерновых созрели вместе при дворе. Они достигли натуральной величины за один вечер, и император Таймоу, встревоженный, спрашивал Айчи об этом. Айчи сказал: «Я ваш слуга, слышал, что достоинство не преодолеть злым предзнаменованиям. Может быть имеются недостатки в правительстве вашего Величества, но ваше Величество культивирует достоинство». Таймоу следовал его советам, и угрожающая шелковица засохла далеко. Айчи советовался с Сиеном, мастером, который превосходно управлял домашним хозяйством короля, и написал «Сиен-ай» и «Таймоу». Император Таймоу говорил с Айчи при дворе, и сказал, что он был нелоялен. Айчи уступил свой пост и записал команды оригинала. Инь снова процветало, и князья оказывали свою преданность императору, который был прозван Средним Хозяином.
Средний Хозяин умер, и его сын император Чунтин (Средний Ди) взошёл на трон. Император Чунтин удалился в Сиао. Хотанчиа жил в Сиане. Цуйи удалился в Кен.
Император Чунтин умер, и его брат Вайжень (Объективный Ай), император Вайжень, взошёл на трон. Пропуски в книге «Чунтин» не были восполнены.
Император Вайжень умер, и его брат Хотанчиа (Речная истина Эй), император Хотанчиа, взошёл на трон. В его время влияние Инь снова начало убывать.
Хотанчиа умер, и его сын император Цуйай (Предок Би) взошёл на трон. Во времена императора Цуйая Инь снова процветал, а чародей Хсиен занимал пост.
Цуйай умер, и его сын император Цусин (Предок Аш) взошёл на трон.
Император Цусин умер, и его брат Вучиа (Блестящий Эй), император Вучиа, взошёл на трон.
Император Вучиа умер, и Цутин (Предок Ди), император Цутин, который был старшим братом Вучиа, был посажен на трон.
Император Цутин умер, и Нанкен, сын его брата Вучиа (Южный Жэ), император Нанкен, был посажен на трон.
Император Нанкен умер, и Янчиа (Мужчина Эй), сын императора Цутина, император Янчиа, был посажен на трон. В его царствование сила Инь снизилась. С поры царствования Чунтина законный наследник был отставлен, а младшие потомки посажены на трон вместо него. Это использовалось в борьбе и вытеснении друг друга. В последние девять поколений наблюдалась анархия, и князья забывали прибывать ко двору.
Император Янчия умер, и его брат Панкен (Пластинка Жэ), император Панкен, взошёл на трон. В его царствование Инь имело свою столицу на севере Желтой реки, но Панкен перешёл на юг реки и вновь занял старый дворец Тана Совершенного. Этим было сделано пятое изменение столицы и, поскольку они не имели постоянного места обитания, народ Инь роптал и жаловался, так как не любил скитаться. Панкен сделал следующее сообщение князьям и министрам: «Прежде наш возвеличенный суверен Тан Совершенный в соединении с вашими предками решил, что законам и правилам империи нужно уделять внимание или отставить в сторону, но если Вы не делаете усилий, как Вы может достичь совершенства?» Он тогда перешёл на юг реки, расположил свою столицу в По и преобразовал систему правительства Тана, народ был таким образом успокоен и благосостояние Инь сново возросло. Князья прибыли ко двору и оказались под влиянием добродетелей Тана Совершенного».
------------------------------(Китай. Сыма Цянь. Ши цзи. Часть 1. Глава 1. Стр.602-613)
Император Паньгэн в 1401 до эры,
до нашей эры,
установил династии,
своей династии,
название Инь,
новое название Инь.
«Император Панкен умер, и его брат Хсяосин (Малый Аш), император Хсяосин, взошёл на трон. В его царствование сила Инь снова пошла на убыль. Народ помнил Панкена, и «Панкен» в трёх частях был написан.
Император Хсяосин умер, и его брат Хсяоай (Малый Би), император Хсяоай, взошёл на трон.
Император Хсяоай умер, и его сын, император Вутин (Воинственный Ди) взошёл на трон. Когда император Вутин занимал трон, он обдумывал, как можно усилить династию Инь, но поскольку он не получил помощника, он не говорил в течение трёх лет, правительственные дела проводились премьер-министром, который исследовал нравы страны. Вутин дремал однажды ночью, когда увидел святого человека по имени Юи, и, чтобы он мог бы заполучить того человека, которого он видел во сне, он передал, согласно видению, своим чиновникам и государственным министрам, но ни один из них не был тем человеком. Он тогда заставил всех своих чиновников искать его в диких местах, и Юе был обнаружен у скалы Фу. В это время Юе был секретарём, а не строителем у скалы Фу. Он имел аудиенцию у Вутина, который сказал: «То правильный человек». Говорил с ним и нашёл, что он действительно был святой человек, Вутин предложил ему стать его премьер-министром. Царство Инь в последствии было хорошо управляемо, и Юе был прозван по имени скалы Фу Юе. Вутин принёс жертвы Тану Совершенному на следующий день, когда летел фазан, освещённый на ушке трипода, и кричал. Вутин был встревожен, но Цучи (Предок Эф) сказал: «Король не должен беспокоиться; он должен сначала выправить управление делами». Цучи соответственно читал лекции королю, говоря: «Управление людьми слабое, Небо даёт специальное пожелание их присущему поведению и дарит им соответственно долготу лет или перемены. Небо не сокращает человеческие жизни; оно приносит им край себя. Некоторые люди, возможно, не соответствовали достоинству и не будут подтверждать свои преступления; Небо тогда потребует от них плату, чтобы исправить их поведение, но они говорят: «Что мы будем делать?» О! Король должен непрерывно обходиться с людьми с уважением. Не они ли являются потомками Неба? Будьте постоянны в принесении жертв и не поклоняйтесь обрядам отвергнутой религии». Вутин учредил правительственную реформу и практиковал достоинство. Весь народ радовался, и благосостояние Инь снова процветало.
Император Вутин умер, и его сын император Цукен (Предок Жэ) взошёл на трон. Цучи передал Вутину для рассмотрения знаки фазана как основание для практики достоинства и даровал ему посмертный титул «Высокочтимый предок» и были написанны «День Вспомогательной Жертвы Каоцуна» и «Команды [для Каоцуна]».
Император Цукен умер, и его брат Цучиа (Предок Эй), император Чиа, взошёл на трон. Он был рассеян, и благосостояния Инь снова уменьшилось.
Император Чиа умер, и его сын император Линшин (Богатый Аш) сел на трон.
Император Линшин умер, и его брат Кентин (Великий Ди), император Кентин, сел на трон.
Император Кентин умер, и его сын император Вуай (Воинственный Би) сел на трон. Инь снова покинуло По и перешло на северный берег реки. Император Вуай был беспринципен и сделал изображения, которые он назвал «Небесные боги». С ними он играл в шахматы, приказывая кому-то делать ход за них; и когда небесные боги не побеждали, он бранил их, шил кожаную сумку, наполнял её кровью, подбрасывал и стрелял в неё. Это он называл стрельбой в Небо. В то время, когда Вуай охотился между Жёлтой рекой и рекой Вэй, ударил гром и Вуай был поражён молнией.
Его сын император Тайтин (Большой D) взошёл на трон.
Император Тайтин умер, и его сын император Йи (B) сел на трон. В его царствовании благосостояние Инь отклонилось ещё дальше. Старший сын императора Йи был Чи, виконт Вея. Мать Чи была низкого происхождения, поэтому он не мог быть преемником. Его младшим сыном был Син (H), чья мать была главной супругой, и поэтому он стал первым наследником.
Император Йи умер, и его сын Хсин сел на трон. Император Хсин был назван каждым в империи Чоу (тираном). Дискриминация императора Чоу была острой, его слух и зрение особенно хороши, его естественные способности экстраординарны, его физическая сила равна таковой дикого зверя. Он имел хитрость, достаточную, чтобы уклониться от заговоров, и разговорчивость достаточную, чтобы скрыть свои недостатки. Он хвалился, что он был выше своих слуг по способностям, и что он превзошёл людей империи по репутации. Он баловался вином, женщинами, и вожделениями всех видов. Его пристрастие к Тачай (актрисе Эф) заставляло его выносить всё, что она желала, поэтому его министры должны были изобретать новые формы развлечений, наиболее развращенные танцы и экстравагантную музыку; он увеличил плату, чтобы пополнить башню Оленя деньгами и хранить зерно на Большом мосту. Он собрал коллекцию собак, лошадей и антиквариата, которыми пополнял свои дворцы; расширил свои парки и башни в Шачиу, достал множество диких зверей и птиц и поместил их там. Он игнорировал духов, собрал большое число актёров в Шачиу, сделал водоём вина, обвесил деревья мясом, заставил мужчин и женщин гоняться друг за другом совершенно голыми и пьянствовал всю ночь. Народ роптал, и когда восстала знать Чоусина, увеличилась строгость его наказаний, учреждая наказание обжиганием. Он назначил Чана, вождя Запада, принца Чиу и принца Оу своими тремя основными министрами. Принц Чиу имел возлюбленную дочь, которая была представлена императору, и когда она не одобрила его распущенность, тиран уничтожил её в ярости и сделал фарш из её отца. Принц Оу возразил и неистово выражал ему свой протест, после чего тот был разрезан на куски. Чан, вождь Запада, слушал всё это, вздыхал украдкой, но «Тигр» князь Цун, знавший об этом, сообщил тирану, который вслед за этим отвёл вождя Запада в темницу в Юли. Его слуга Хуняо и другие приготовили симпатичную девушку, редкий антиквариат и прекрасных лошадей, которых они представили тирану, после этого тот простил вождя Запада. Последний ушёл далеко и отдал страну к западу реки Ло тирану и просил чтобы тот отменил наказание обжиганием. Император согласился на это, дал ему лук, стрелы, топоры и алебарды, с приказом начать военную экспедицию. Он был назначен вождём Запада, а Фейчун использован в правительстве. Фейчун любил лесть и был жаден до наживы, так что мужчины Инь не были расположены к нему. Тиран давал также назначение Алаю, но Алай любил поносить лица, поэтому князья стали всё более и более отдаляться от двора. Теперь вождь Запада, при возвращении экспедиции, тайно проявлял достоинство и был благотворителен; многие из князей восстали против тирана и оказали свою преданность вождю Запада, который с этого времени стал иметь влияние, в то время как тиран терял свой авторитет. Пикан, сын монарха, выражал протест своему отцу, но тот не слушал. Шанджун похвалил достоинство Пикана, люди любили его, но тиран отстранил его. Вождь Запада совершил марш и завоевал страну Чи, министр тирана Цу-и услышал о этом, обвинил [дом] Чоу, поспешно ушёл в тревоге, чтобы сообщить о том тирану. Он сказал: «Небо приводит к концу судьбу нашей династии Инь; великие мужи и древние черепахи не отважатся предсказать хорошее благосостояние. Не то, чтобы вышеупомянутые короли не помогают нам мужам этого более позднего времени; но Вы, король Оу, вашей распущенностью и гнётом отделяете себя. Небо поэтому отвергнуло нас; мы не едим нашу пищу в мире, мы не рассматриваем нашу небесную природу, мы не следуем и не соблюдаем уставы. Наш народ теперь весь очень хочет разрушения династии, говоря: «Почему небо не посылает вниз свой внушающей страх авторитет? Почему нет его великого объявленного декрета? Какое средство имеется там против существующего короля?» Тиран сказал: «Не моя ли жизнь гарантирована в соответствии с декретом Неба?» Цу-и возвратился и сказал: «Тиран не может выражать протест». Вождь Запада умер, король Ву из Чоу в своём марше на восток достиг брода Мен. Князья восстали, и 800 князей дома Чоу, собрались и объявили, что тиран должен быть атакован. Король Ву сказал: «Вы ничего не знаете о декрете Неба», и отступил. Тиран сам оставил все большие вожделения и развлечения, виконт Вей выражал протест ему несколько раз, но он его не учитывал, поэтому проконсультировавшись со старшими и младшими наставниками, отлучил виконта из Вей от двора. Пикан сказал: «Министр не может, но спорит до смерти»; он соответственно неистово выражал протест тирану, который в ярости сказал: «Я слышал, что сердце святого человека имеет семь отверстий», разрезал Пикана, чтобы посмотреть на его сердце. Виконт Чи с ужасом после этого симулировал безумие и стал рабом, тиран снова заключил его в тюрьму. Старшие и младшие наставники Инь, соответственно, взяв жертвенные и музыкальные орудия, поспешили в страну Чоу, и король Ву Чоу совершил марш во главе князей, чтобы атаковать тирана, который тоже послал армию, чтобы противостоять ему на равнине Му. В день Чиа-цу войска тирана были разбиты, сам он бежал в башню Оленя, на которую взошёл и, надев свои великолепную мантию и драгоценные камни, сжёг себя. Король Ву Чоу отрезал тогда голову тирана и выставил её на копьё; он также убил Тачая, выпустил виконта Хи из темницы, возвёл холм над могилой Пикана и сделал хвалебную речь в память о Шанджуне. Его сыновья, Вукен и Луфу, были назначены продолжателями жертвы Инь. Он восстановил способ упрравления Панкена, и народ Инь был значительно обрадован. После чего Король Ву Чоу стал Сыном Неба. Его потомки отказались от титула Тай (божественный император) и назвали себя королями (Ван); потомки Инь были сделаны князьями, подчинёнными дому Чоу. После смерти короля Ву Чоу, Вукен, Куаншу и Цайшу восстали. Король Чен приказал герцогу Чоу казнить их, а виконт Вей был восстановлен в прежнем состоянии, чтобы продолжить (наследственное богослужение как) потомок Инь».
-------------------------------(Китай. Сыма Цянь. Ши цзи. Часть 1. Глава 1. Стр.602-613)
«Конец династии Ся был омрачен правлением безрассудного тирана Цзе-вана; последние годы династии Инь были омрачены правлением жестокого князя Чжоу Синя. История князя Чжоу Синя повторяет историю Цзе, лишь в иной форме; аналогичны не только сами события, совершенно похожи и все действующие в них лица: у Цзе была наложница Мэй-си, у Чжоу – Дацзи, обе они, согласно преданию, «были порочны» и явились причиной гибели и самих тиранов, и их госу¬дарств. Противником Цзе был Чэн-тан, а противниками Чжоу были Вэнь-ван и У-ван. У Чэн-тана, покаравшего Цзе, был помощник – мудрый И Инь, у Вэнь-вана и У-вана, покаравших Чжоу, был преданный помощник Люй-ван (или Цзян-тайгун), который верно служил им обоим. Но самое удивительное совпадение состоит в следующем: Цзе взял в своё время в плен Чэн-тана и заточил его в башню Сятай, а впоследствии отпустил его; Чжоу тоже сначала схватил Вэнь-вана и заточил его в подземной тюрьме Юди, но в конце концов освободил его... Внешне Чжоу и Цзе трудно различить. У обоих осанка была величественная, оба высокого роста, и ни в храбрости, ни в воинственности никто не мог с ними сравниться. Без оружия вступали они в единоборство с дикими зверями и могли перетянуть телегу, запряжённую несколькими быками. Оба они могли поднять под крышу тяжёлую балку, могли вынуть подгнивший столб и заменить новым. Оба они обладали мудростью древних людей. Когда они хотели доказать что-нибудь, речь их лилась рекой, и никто не мог переспорить их. Знаний их хватало на то, чтобы отвергать все советы, их образованность помогала им оправдывать свои ошибки. Они были заносчивы и самодовольны сверх меры, на людей они смотрели свысока. Среди их подданных не было ни одного человека, к которому они относились бы с уважением, потому что всех людей они считали ниже себя. Чжоу в своём восхвалении дошёл до того, что провозгласил себя небесным правителем. Чжоу наслаждался всеми благами жизни. Безжалостный, он нещадно заставлял людей работать на себя; десятки тысяч рабов трудились на него. Семь лет они строили в его столице Чаогэ башню Лутай – Оленью башню, длиной три ли и высотой тысячу ли. Этажей, галерей и балконов в ней было без счета. С высоты башни казалось, будто тучи и облака лежат внизу. Отделанные нефритом дворцы Цингун и Цюнши, построенные по приказу Чжоу, были ещё больших размеров.
В этих дворцах Чжоу поселил красивых женщин, которых насильно забирали из простых семей. Отовсюду привозили туда скакунов и породистых собак. Затем Чжоу разбил сады, воздвиг огромные павильоны и беседки со множеством дорогих птиц и редких диких зверей. Чжоу вместе с порочной, бесстыжей и льстивой знатью предавался в этих дворцах и парках необузданному разврату. Он приказывал наполнить пруд вином, развесить на деревьях куски мяса и раздеться догола всем мужчинам и женщинам. Они с хохотом гонялись друг за другом между деревьями. По его приказу музыкант Ши-цзюань сочинил несколько новых непристойных песен, которые сопровождались разнузданными танцами. Вся эта компания с утра до ночи пила и ела, ни о чём не заботясь. Прогнившая до мозга костей знать проводила всё своё время только в развлечениях.
Чжоу боялся, что люди будут осуждать его, поэтому он специально ввёл жестокое наказание паогэ, которому подвергались все, кто осмеливался роптать или перечить ему. Наказание состояло в том, что бронзовый столб мазали маслом и клали на раскалённые угли, после чего велели «преступнику» босыми ногами шагать по нему. Столб был горячий и скользкий, и человек, не пройдя и нескольких шагов, падал и сгорал на раскалённых углях, а Чжоу, его фавориты и любимая наложница смотрели эту жестокую казнь и смеялись, это забавляло их…
Чжоу был необыкновенно жестоким человеком. Настроение у него часто менялось, он был то грустным, то весёлым. Порой без всякой причины он мог убить человека. Рассказывают, что однажды повар приготовил для него медвежьи лапы, но они оказались недожаренными. Чжоу разгневался и убил его. Ещё рассказывают, что как-то утром Чжоу стоял на башне Лутай и от нечего делать смотрел по сторонам. Вдруг он увидел на берегу Цишуй, протекавшей в окрестностях Чаогэ, босого старика, который собирался перейти реку вброд, но в нерешительности ходил взад и вперед, как будто он был в затруднении. Чжоу попросил придворных объяснить ему причину странного поведения старика, и один из них объяснил ему:
– У стариков мало костного мозга, поэтому по утрам они боятся холода. Потому-то этот старик никак не может решиться войти в холодную воду.
Чжоу внезапно проявил любопытство и немедленно приказал своим телохранителям, жестоким, как волки и тигры, схватить старика. Как только старика привели, Чжоу на глазах у всех разрубил топором его ногу, из которой полилась ручьем кровь. Он хотел проверить, действительно ли у стариков мало костного мозга.
Родственник Чжоу – наследник иньского князя Бигань – был прямым и честным человеком. Видя, что Чжоу погряз в разврате и забыл о справедливости, он часто по-хорошему увещевал его. Своими советами он довёл Чжоу до того, что тот в порыве гнева закричал:
– Я слышал, что в сердце мудреца семь отверстий. Посмотрим, так ли это! – И тотчас приказал слугам увести Биганя и вытащить его сердце.
У князя Цзю-хоу была красивая и добродетельная дочь. Чжоу потребовал, чтобы она стала его наложницей. Но девушка не захотела стать его игрушкой, и Чжоу в порыве гнева приказал убить её: Затем он велел убить и её отца, приказав разрубить его на куски и приготовить мясной соус. Когда Чжоу собирался казнить отца и дочь, сподвижник Цзю-хоу – Ао-хоу, который был таким же честным и храбрым, как Бигань, явился к Чжоу и выступил в защиту справедливости. Он потребовал, чтобы Чжоу помиловал невинных. Гнев тирана был подобен грому, он убил Ао-хоу, осмелившегося ему противоречить. После этого он приказал отделить его мясо от костей, разрубить на куски и высушить.
Когда Си-бо Чан, то есть будущий чжоуский князь Вэнь-ван, услыхал об убийстве Цзю-хоу и Ао-хоу, он понял, что бесполезно идти увещевать Чжоу, и только тайно вздыхал. Но о настроениях Вэнь-вана узнал сановник Чун-хоу Ху, кото¬рый и сказал князю Чжоу:
– Вы должны остерегаться Си-бо. Он притворяется хорошим человеком, чтобы подкупить сердца людей, поэтому князья и склоняются на его сторону. Когда до него дошли слухи, что вы убили Цзю-хоу и Ао-хоу, он начал стенать и охать. Боюсь, как бы это не принесло вам вреда.
Как только Чжоу услышал эти слова, он приказал немедленно схватить Си-бо и заточить его в тюрьму Юли. Это была самая большая тюрьма при иньской династии (на севере уезда Танъинь нынешней провинции Хэнань). Тюрьма была вырыта глубоко-глубоко в земле, с окнами на крыше. Даже если бы выросли крылья, то вылететь из неё было невозможно.
Когда Вэнь-вана заточили в тюрьму Юли, его сановники Тай-дянь, Хунъяо, Сань Ишэн, Наньгун Гуа, которых называли «четыре преданных друга Вэнь-вана», немедленно поехали в Юли повидать своего приятеля. Преодолев много трудностей, они наконец попали в эту мрачную тюрьму и повидались с Вэнь-ваном. Но так как при свидании присутствовали тюремщики, следившие, как тигры, и ни на минуту не сводившие с них глаз, они не смогли поговорить о деле, ради которого прибыли. Мудрый Вэнь-ван, увидев, что время свидания уже подходит к концу, а они так ни о чём и не договорились, сделал несколько условных знаков своим друзьям. Сначала он подмигнул им правым глазом, что означало: «Чжоу большой любитель женщин, надо найти красавицу и подарить ему». Потом он взял лук и постучал им по животу, что означало: «Чжоу мечтает о сокровищах, разыщите-ка несколько драгоценностей и поднесите ему». В заключение Вэнь-ван быстро потопал по полу ногами, что значило: «Торопитесь! Если будете медлить, боюсь, что трудно будет сохранить мне жизнь». Друзья Вэнь-вана поняли тайные знаки, успокоенные вернулись домой и принялись за дело.
В это время старший сын Вэнь-вана Бо Икао – заложник при иньском дворе – служил у Чжоу колесничим. В те далекие времена вассальные князья, чтобы доказать свою верность Сыну неба, посылали ему заложников. Императоры боялись измены подданных, поэтому постоянно держали при себе детей вассальных князей. Вот поэтому Бо Икао и был заложником у Чжоу.
Тиран Чжоу, едва начав сомневаться в верности Вэнь-вана, приказал посадить его в тюрьму. Более того, он приказал бросить в огромный котёл и заживо сварить его сына Бо Икао, весёлого, честного и преданного юношу. Потом Чжоу велел поднести эту похлебку Вэнь-вану и со злорадством сказал своим прибли¬жённым:
– Святой человек не станет есть суп, сваренный из мяса его сына.
Однако посланные вернулись и сообщили, что Вэнь-ван без колебания съел его. Чжоу ликовал:
– Кто говорил, что Си-бо мудрец? Съел похлебку из мяса собственного сына и ничего не почувствовал. Ха, ха! Вонючий пёс – вот он кто!
С тех пор Чжоу ослабил надзор за Вэнь-ваном, считая его просто старым, безвредным дураком.
После того как Хунъяо, Сань Ишэн и другие друзья Вэнь-вана вернулись на родину, они быстро собрали много денег и отправились на поиски красавицы и разных редкостей. Красавицу они разыскали в стране Юсиньго. Ещё в древности Чэн-тан во время путешествия на восток тоже добыл себе красавицу в Юсини и там же нашёл мудрого сановника И Иня. Затем Чэн-тан добился того, что народ в княжестве Инь стал процветать, и он основал новую династию. На этот раз красавицу подарили распутному Чжоу… Друзья Вэнь-вана нашли ещё цюаньжунского скакуна. Это был необыкновенный конь пятицветной масти; его глаза сверкали, как золото, а грива переливалась, как яркий петушиный хвост. Вот отсюда-то и пошло название «петушиная колесница». Говорили, что тот, кто сможет объездить его и останется цел, проживёт тысячу лет. В стране Линьшиго они поймали необыкновенно редкого зверя цзоуюй, или цзоуу. Он был с тигра и похож на него, только хвост его был в три раза длиннее тела. Шерсть у него была пяти ярких цветов. На этом диковинном звере можно было за один день проскакать тысячу ли. Друзья Вэнь-вана привезли множество необыкновенных зверей из разных мест, чёрную яшму, огромные раковины, шкуры и всё это поднесли Чжоу.
У Чжоу был любимец – сановник по имени Фэй Чжун. Когда все дары были доставлены в столицу, заговорщики сначала подкупили Фэй Чжуна, чтобы он подготовил Чжоу к принятию даров, и только после этого отправились с подарками ко двору. Чжоу был очень жаден, но больше всего он любил женщин. Сидя посреди большого зала, он с радостью смотрел на дары, разложенные перед ним, и на красавицу и никак не мог оторвать от неё взора. Она действительно была красоты бесподобной. Чжоу не мог сдержать своей радости и сиял от счастья.
– Она одна стоит того, чтоб за неё отпустить Си-бо. Зачем же ещё так много подарков? Ха-ха-ха, – засмеялся он.
Вэнь-ван был освобождён из подземной тюрьмы, и ему разрешили вернуться на родину. Это было всё равно что водяному дракону разрешить вернуться в море, а тигру в дикие горы. Судьба иньского тирана Чжоу была решена.
Чжоуский Вэнь-ван был потомком Хоу-цзи, того самого, что был брошен на льду и который был рождён Цзян Юань после того, как она, гуляя однажды по полю, наступила на след великана. По преданию, Вэнь-ван был высоким, тёмнокожим, с близорукими глазами разного цвета. Вернувшись домой, он думал только о мучительной смерти сына и о зверствах и несправедливостях Чжоу. Вэнь-ван очень страдал от того, что все в Поднебесной должны терпеть жестокость тирана, и не мог спокойно ни есть, ни спать.
Прежде всего Вэнь-ван решил навести порядок в своём уделе и тайно объединиться с остальными князьями, чтобы, дождавшись удобного момента, собрать большое войско и призвать к ответу Чжоу за все его преступления. Он хотел избавить народ от зла и отомстить за сына.
Хотя среди сановников Вэнь-вана и были такие мудрецы, как Хунъяо, Тайдянь, Наньгун Гуа, Сань Ишэн, ему не хватало чело¬века, который стал бы ближайшим помощником во всех государственных и военных делах. Вэнь-ван всё время думал о том, что необходимо найти мудреца; даже во сне несколько раз видел, как какой-то человек манит его рукой и улыбается ему. Однажды Вэнь-вану явился во сне небесный правитель, одетый в чёрный халат. Правитель стоял у брода Линхуцзипь. А за его спиной Вэнь-ван увидел старика с седыми усами и бровями. Небесный правитель обратился к Вэнь-вану:
– Чан, дарю тебе хорошего учителя и помощника, его зовут Ван.
Вэнь-ван поспешно поклонился старику, старик поклонился в ответ. И в этот же момент он проснулся. Странный сон! Как будто он давно уже слышал, что есть какой-то великий мудрец, но кто он и где его искать – не знал. Поэтому, отправляясь со своей свитой на охоту, каждый раз втайне надеялся встретить этого мудреца. Однажды перед охотой Вэнь-ван приказал своему летописцу Бяню совершить гадание, и Бянь нараспев произнес:
Если пойдёшь охотиться к реке Вэйшуй,
Получишь большую добычу.
Это будет не дракон,
И не тигр, и не медведь.
Ты получишь мудреца,
Небо подарит тебе помощника.
Вэнь-ван очень обрадовался и, следуя указаниям летописца Бяня, с большой свитой, на лошадях, с соколами и сворами собак отправился на охоту к реке Вэйшуй в Паньси. В дремучем лесу у зелёного омута он увидел старика с серебристыми усами и бородой, одетого в синее. Старик сидел на охапке белого тростника, на голове у него была плетёная бамбуковая остроконечная шляпа. Он спокойно удил рыбу. Ни ржанье лошадей, ни скрип повозки, ни крики людей его нисколько, казалось, не испугали, как будто он находился в другом мире. Близорукий Вэнь-ван прищурился, стараясь разглядеть старика, и – кто бы мог подумать! – он увидел того же старика, который явился ему во сне. Вэнь-ван поспеш¬но выпрыгнул из колесницы, почтительно приблизился к старцу и заговорил с ним.
Старик ничуть не смутился и не удивился, отвечал ему непринуждённо, как будто ничего особенного не происходило. Вэнь-ван разговаривал со стариком недолго, даже тень от тутового дерева не сдвинулась с места, но окончательно убедился, что это и есть тот мудрец, превосходивший всех своими талантами и глубокой учёностью, которого он так долго искал. Вэнь-ван сердечно обратился к нему:
– Учитель, мой покойный отец часто мне говорил: «Будет время, и к нам придёт святой мудрец, и тогда народ Чжоу добьётся процветания». Может быть, вы и есть тот человек? Мы давно уже мечтаем вас увидеть.
Вэнь-ван пригласил старика сесть в специально для него приготовленную колесницу, сам занял место кучера, и они вместе вернулись в столицу Цишань. По приезде Вэнь-ван просил старика стать его учителем и пожаловал ему титул «тайгун ван» – «долгожданный министр» (ван в его имени означает «смотреть вдаль [в ожидании]»). Настоящая фамилия старика была Цзян, поэто¬му его часто называли Цзян-тайгун. Его предки помогли Юю справиться с потопом, за что получили удел в местности Люй. Поэтому его называли ещё Люй-шан или Люй-ван. Но вообще-то Цзян-тайгун был безродный бедняк и неудачник. Будучи талантливым, он мечтал, чтобы кто-нибудь использовал его знания и способности, но большая часть его жизни прошла в бедности и неудачах. Рассказывают, что Цзян-тайгун резал коров в Чаогэ, потом торговал съестным в Мэнцзине. Возможно, и в других местах он занимался такими же мало достойными его делами. Когда пришла старость, он удалился на берег реки Вэйшуй, построил хижину и стал жить рыбной ловлей. Он проводил дни, думая только о том, где достать кусок хлеба, но в глубине души у него всё ещё жила надежда встретить когда-нибудь мудрого князя, вроде Вэнь-вана, который вытащит его из нищеты и даст ему возможность проявить свои таланты и выполнить своё высокое назначение.
Однако шли годы, а он продолжал ловить рыбу в реке Вэйшуй. Время проходило зря, его усы и борода из седоватых стали совсем белыми. На камне, на том месте, где он опускался на колени при ловле рыбы, образовались две глубокие впадины, а князя всё не было. В конце концов старик утратил даже призрачную надежду, которая ещё жила в нём, и приготовился смириться с жизнью. И как раз в это время, когда его тело высохло, а огонь в сердце погас, в этом глухом углу, среди лесов и гор, он услышал вдруг лай собак, ржанье лошадей и людские голоса. Он почувствовал, что это, может быть, то, чего он ждал всю жизнь. Искра, которая вот-вот должна была погаснуть, в одно мгновение вспыхнула в его сердце и разгорелась в огромное пламя. Когда он увидел, что смуглый высокий князь, сопровождаемый свитой в богатых одеж¬дах, приближается к нему, его сердце бешено забилось. Но Цзян-тайгун считал, что не следует обнаруживать своего волнения, поэтому он собрал всю силу воли и выдержку, которую он воспитывал в себе в течение десятков лет, и, подавив волнение, заставил себя держаться так, как будто ничего особенного не произошло. Близорукий Вэнь-ван был без памяти рад, что мудрец наконец-то нашёлся, и не заметил, как много напряжённой сдержанности было во внешне спокойном поведении старика. Эта драматическая встреча завершилась взаимным соглашением. Вэнь-ван побеседовал с Люй-шаном и убедился в его образованности и умении управлять государством. Это действительно был тот мудрец, которого он искал. По пути во дворец Вэнь-ван, который сидел впереди и правил лошадьми, что по обычаям того времени являлось самым большим проявлением почтительности и уважения, не мог видеть, что у взволнованного старика, сидевшего у него за спиной, горячие слёзы текут и текут из глаз, увлажняя грудь, бороду и усы.
О встрече Цзян-тайгуна с Вэнь-ваном существует ещё одна легенда, которая рассказывает, что тайгун был беден и не имел никаких средств к существованию. Поэтому жена выгнала его из дому, и он стал торговать мясом в Чаогэ. Мясо часто портилось, и никто не хотел покупать его. В конце концов Цзян-тайгун встретил Вэнь-вана, который оценил его и помог ему.
А ещё рассказывают, что, когда Вэнь-ван был заточен в Юли, к нему прибыли Сань Ишэн и Хунъяо с друзьями, они советовались с Вэнь-ваном и, условившись обо всём, отправились в разные стороны на поиски красавицы и редких вещей, чтобы подкупить ими тирана Чжоу. После того, как Вэнь-ван был выпущен на волю, он познакомился с Цзян-тайгуном и постепенно оценил его таланты.
Что касается истории о том, как мудрец ловил рыбу на берегу реки Вэйшуй, то существуют и другии версии. Одна из них рассказывает, что он три дня и три ночи подряд удил рыбу, но ничего не поймал и, так рассердился, что начал срывать одежду и швырять её на землю. Тогда какой-то крестьянин дал ему совет, как ловить. Леску нужно выбирать очень тонкую, а приманку насаживать такую, чтобы нравилась рыбе; во время ловли полагается сидеть спокойно и молча – рыбак должен быть очень терпели¬вым и осторожно забрасывать наживку, чтобы не спугнуть рыбу. Цзян-тайгун последовал совету крестьянина и скоро поймал кара¬ся, а потом карпа. Вспоров живот карпу, он обнаружил свиток, на котором было написано: «Люй-ван получит удел в княжестве Ци».
Другая версия гласит, что старик ловил рыбу без наживки. Пятьдесят шесть лет подряд он ловил рыбу, но не поймал ни одной (как он был терпелив!), но в конце концов ему удалось поймать большого карпа, в брюхе которого лежала воинская печать. О том, что произошло после того, как Вэнь-ван встретил тайгуна, тоже существуют удивительные предания. Вскоре после прибы¬тия во дворец Вэнь-ван приказал Цзяну отправиться в Гуаньтань в качестве мелкого чиновника. Прошёл год, и он завёл в Гуаньтане такие порядки и водворил такое спокойствие, что даже ветер в этой местности стал покорным и никогда не свистел в ветвях. Однажды Вэнь-вану во сне явилась красавица, которая с плачем преградила ему дорогу. На вопрос Вэнь-вана, о чём она плачет, она ответила:
– Я дочь духа горы Тайшань и жена владыки Восточного моря. Сейчас я направляюсь к свекрови, но чиновник из Гуаньтаня задерживает меня и не пускает дальше. Дело в том, что, стоит мне тронуться в путь, как налетает настоящий ураган и ливень, а это может повредить репутации чиновника. Все станут думать, что он совершил какую-то ошибку и должен принять наказание от Небесного владыки. Не знаю, что и делать...
Вэнь-ван проснулся удивленный и, призвав к себе Цзян-тай-гуна, спросил о значении этого сна. Тот не знал, что ответить, но в тот же день прибыл гонец с донесением о том, что сильный ветер и большой дождь движутся со стороны Гуаньтаня, которой управлял Цзян-тайгун. После этого Вэнь-ван повысил Цзян-тайгуна и назначил его командующим войском.
После того как Цзян-тайгун стал советником Вэнь-вана, Вэнь-ван присоединил к своему уделу несколько небольших соседних княжеств и перенёс свою столицу из Цися (в современной провинции Шэньси на севере уезда Цишань) в Фэн (в современной про¬винции Шэньси к востоку от уезда Эсянь). Влияние чжоусцев распространилось на восток ещё на несколько сотен ли, и над Чаогэ, столицей тирана Чжоу, нависла угроза. Какой-то человек (в местности к северу от современного уезда Цисянь в провинции Хэнань) пытался предостеречь Чжоу, но поглупевший Чжоу вопреки всем ожиданиям ответил ему:
– Разве не по приказу неба я стал императором? Что может мне сделать Вэнь-ван?
И он по-прежнему предавался разврату и ни на что не обращал внимания. Вскоре после переноса столицы Вэнь-ван умер, и власть унаследовал его сын У-ван, по имени Фа. Цзян-тайгун остался наставником в государстве Чжоу.
У-ван, так же как и отец, был близоруким, с «двойными» зуба¬ми (может быть, это значило, что позади обычных зубов у него вырос ещё второй ряд), что являлось, согласно преданию, признаком твёрдости характера. Рассказывают, когда У-ван был ещё наследником, он больше всего любил есть карасей, но его наставник не давал ему, говоря, что карась – пища недостойная, она никогда не кладётся на жертвенный стол и её нельзя подавать такому знатному лицу, как наследник. У-ван был упрям, и хотя не осмелился открыто перечить учителю, но тайно приказал приносить ему эту рыбу.
Вскоре после того как У-ван стал князем, он собрал войско и пошёл в поход против тирана Чжоу Синя. Цзян-тайгун одобрил его решение. Перед самым выступлением войск У-ван приказал главному придворному летописцу совершить гадание. Было получено следующее предсказание: «Свершится большое зло». И военачальники, и чиновники заколебались. Вдруг отважный Цзян-тай¬гун вышел из толпы, смахнул рукавом с жертвенного стола черепаший панцирь и гадательную траву тысячелистник и в гневе стал топтать их ногами.
– Мёртвые кости, высохшая трава! Разве могут сказать они, что предвещает добро, а что – зло? В поход! В поход! Что может помешать успеху нашего правого дела?! – громовым голосом прокричал он.
Увидев такую решимость своего главного советника, У-ван обрадовался и отдал трём армиям приказ немедленно выступать. Когда сановники и военачальники увидели, что ни князь, ни его наставник ничего не боятся, воодушевлённые, они немедленно вернулись в лагерь и приступили к приготовлениям. К тому времени Вэнь-ван был уже мёртв, но ещё не был похоронен. И вот У-ван отдал приказ сделать чучело и, нарядив его в одежды отца, усадить в боевую колесницу. От имени Вэнь-вана он созвал князей, чтобы пойти войной на Чжоу Синя. Все князья в Поднебесной поддержали предложение У-вана, и только Бо-и и Шу-ци – сыновья правителя маленького царства Гучжу – были несогласны.
Родные братья, они столько раз уступали друг другу отцовский престол, что им обоим пришлось в конце концов бежать в соседнее княжество. Там они услышали, что Вэнь-ван заботится о всех стариках, и решили найти у него убежище. Но не успели они прибыть в царство Чжоу, как узнали, что Вэнь-ван умер и У-ван, не дожидаясь похорон отца, во главе всех войск хочет идти войной против иньского тирана Чжоу. Благородные мужи не одобряли выступления У-вана и в день, когда тот отправлялся в поход, преградили ему путь, схватив лошадей под уздцы, и стали его публично увещевать. Они обвиняли У-вана в том, что он негуманен и непочтителен к памяти отца. Телохранители У-вана, услышав эти дерзкие речи, бросились к безумцам, но Цзян-тайгун крикнул стражникам:
– Пусть они уйдут, это хорошие люди!
У-ван отдал приказ, чтобы братьев придержали, пока он и армия пройдут мимо. Так начался поход. Войско У-вана направилось на восток. Почти не встречая сопротивления, оно быстро достигло Лои (в современной провинции Хэнань, на западной окраине города Лояна). Когда армия уже была готова начать переправу через Мэнцзинь, внезапно погода испортилась. Солнце скрылось, стало холодно, пошёл снег с дождём. Продвигаться было нельзя, пришлось разбить лагерь под Лои. Сильный снег шёл непрерывно десять дней. Всё кругом стало белым, как серебро. Снегу навалило высотою более чжана. Однажды утром неизвестно откуда прибыло пять колесниц. В каждой сидел сановник в полном облачении. Вслед за колесницами ехали на крупных конях два всадника. Колесницы остановились у ворот лагеря. Сановники выразили желание повидаться с У-ва-ном.
«Это опять прибыли послы князьков. Видно, они хотят присоединиться к нам и участвовать в войне», – подумал У-ван и решил, что не стоит торопиться принимать их. Но как только тайгун выглянул за ворота, он воскликнул:
– Надо их принять! Посмотрите, кругом снег такой глубокий, они прибыли на лошадях и в колесницах, а следов нигде не видно. Боюсь, что это не обычные люди.
У-ван посмотрел и убедился, что так оно и есть. Он изумился и решил немедленно принять гостей, но он не знал, кто эти духи и откуда они явились. Боясь допустить какую-нибудь оплошность в обращении с ними, он находился в нерешительности. А тайгун придумал хитроумный план. Он тотчас выслал за ворота слугу и приказал ему поднести гостям по чашке горячего рисового отвара и обратиться к ним с такой речью:
– Наш князь занят важным делом и не может немедленно выйти к гостям. Но сейчас холодно, поэтому он посылает вам рисовый отвар, чтобы вы немного согрелись. А я не знаю, кому из вас я должен поднести первому.
Тогда всадники, сопровождавшие колесницы, начали представлять всех по очереди:
– Сначала следует подавать ему, это владыка Южного моря, потом владыке Восточного моря, потом владыке Западного моря, потом владыке Северного моря. Потом духу Жёлтой реки Хэ-бо. А после них подавайте нам. Один из нас – дух ветра Фэн-бо, а другой – повелитель дождя Юй-ши. После того как посланный подал им всем по очереди горячий отвар, он вернулся в лагерь и доложил обо всём Цзян-тайгуну.
– Вот теперь вы можете их принять! Те, которые сидят в колесницах, – это духи четырёх морей и владыка реки Хуанхэ. А всадники – это духи дождя и ветра. Духа Южного моря зовут Чжужун, духа Восточного моря – Гоуман, духа Северного моря – Юаньмин, а духа Западного моря – Жушоу, духа реки Хуанхэ зовут Фэньи, имя повелителя дождей Юн, духа ветров зовут И. Пусть теперь телохранители называют их имена и приглашают поочереди, – сказал Цзян-тайгун.
У-ван расположился в походном шатре и начал приём. Телохранители по очереди приглашали гостей войти. Сначала назвали имя Чжужуна, потом Гоумана, затем остальных. Духи, услышав, что их называют по именам, удивились, переглянулись и пришли в восхищение:
– Как мудр этот князь! Он ещё не видел наших лиц, а уже знает наши имена.
Духи почтительно поклонились У-вану, У-ван – духам. Кончив все церемонии, У-ван обратился к ним с вопросом:
– Великие духи! В такую плохую погоду вы прибыли сюда издалека. Что вы хотите сообщить мне?
Духи отвечали:
– Небу угодно возвысить Чжоу и уничтожить Инь. Мы прибыли, чтобы дать вам в помощь духа реки Хуанхэ и Повелителя дождя. Назначьте их на какие-нибудь должности, и они помогут вам во время воины.
У-ван и Цзян-тайгун были очень довольны. Они устроили их в лагере и использовали для выполнения самых различных поручений.
Когда наступила ясная погода, У-ван повёл свои войска дальше. Ночью они начали переправу через брод Мэнцзинь. Вода в реке была спокойна, на небе неподвижно стояли белые облака; светила луна, и было ясно, как днём. Войска восьмисот удельных князей сели в лодки, лодки быстро двигались, и воины, сидевшие в них, пели о том, как они перебьют всех врагов и добудут себе победу.
Когда лодки достигли середины реки, откуда-то появился рой крупных пчёл, похожих на красных птиц. Пчёлы опустились на лодку У-вана. У-ван очень обрадовался, ведь это была хорошая примета, и приказал нарисовать этих пчёл на своём боевом знамени. Впоследствии, уже после того как победа была одержана, лодку, в которой сидел в тот вечер У-ван, стали называть в честь этого события «пчелиная лодка».
Переправа окончилась, воинственный дух и воодушевление вои¬нов возрастали. Вскоре армия подошла к Чаогэ, столице тирана Чжоу Синя, и в тридцати ли южнее столицы, в Муе, был разбит лагерь. На рассвете следующего дня У-ван в присутствии всех восьмисот удельных князей привёл войска к присяге. Когда Чжоу Синь услышал, что армия У-вана уже близка, он сам возгла¬вил свои войска и поехал навстречу врагу.
И вот воины обеих сторон и колесницы расставлены в боевом порядке. Мечи сверкают, и дух смерти уже витает над полем. Ещё не начался бой, а уже тысячи хищных птиц, похожих на ястребов, начали кружить над армиями; из птичьих голодных глоток вырывались хриплые крики. Всё предвещало жестокую битву, в которой падут многие и много прольётся крови.
Армия У-вана боролась за правое дело, за то, чтобы уничтожить тирана и обеспечить мир и покой народу. Воины его, готовые пожертвовать жизнью, не ведали страха. Отряды сычуаньцев из Ба и Шу были настроены особенно воинственно. Готовясь к бою, они трубили в горны, пели, исполняли военные танцы. Все ликовали. Они шли на врага без малейшего страха, словно шли не в бой, а на пир. Настроение воинов Чжоу Синя было совсем иным, в основном это были рабы. Чжоу не хватало воинов, и он заставлял рабов защищать его от врага. Воины Чжоу Синя видели, что наступили последние дни тирана, – откуда же могло появиться у них желание отдать за него свою жизнь?
У-ван, держа позолоченный топор в левой руке и бунчук с белым буйволиным хвостом в правой, отдавал приказания, а его воины, подобно неисчислимому табуну коней, ринулись вперед. Армия тирана распалась, как обваливается земля и разбивается черепица. Чжоу Синь изо всех сил бил в барабан, но не мог остановить бегущих рабов, которые к тому же начали поворачивать копья против него самого. Они понимали, что, когда Чжоу Синь – их мучитель – будет убит, они станут свободными. В этой битве У-вану не пришлось даже прибегнуть к помощи Духов – бога ветров и бога дождей. Было ясно, что победа уже на его стороне.
Когда тиран Чжоу Синь убедился в своём бессилии, он поспешно бежал в столицу, поднялся на Оленью башню, надел платье, украшенное драгоценными камнями (оно было приготовлено заранее), зажёг огонь и в нём погиб».
-----------------------------------------(Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. Стр.228-241)
(продолжение см. глава 24. Нептун и Атлантида http://www.proza.ru/2008/07/18/44)
(другие произведения см. http://www.proza.ru/author/bipopof)
Глава 23. Династия Шан-Инь
© Copyright: Борис Попов, 2008
Свидетельство о публикации №208071700019
Свидетельство о публикации №208071700019
Рецензии