Марихуана

-Мария, милая, мы теряем высоту.
-Хуан, милый, любимый, я беременна, я люблю тебя, очень.
-Да, и ты молчала, милая моя, это я люблю тебя , и ты знаешь, как.
- Знаю, милый. Неужели мы умрем? Хуан, так жить хочется.
-Не плачь, милая , закрой глаза, проклятый туман, ничего не видно.
-Спаси нас, Хуан, Боже, если ты есть, спаси нас, спаси… спаси… спаси.......
Они познакомились случайно, как и все. Не все ли знакомятся случайно? Его прадед - испанский коммунист переехал в Россию, спасаясь от Франко, дед играл за московское Динамо, потом за сборную СССР и мечтал видеть внука футболистом. Но, когда младенца хотели назвать так же, как и его, Игорем, он пошутил:
-Ну какой же он Игорь? Вылитый дед Хуан.
Хуан стал программистом.
Легко завершив МАИ, он заболел компьютерами и на них мог крутить любые "бочки" и "петли", открывать любые сложные замки и секретные двери.
Его компьютеры имели души. Хуан их обучал, как учат детей, общался, как с друзьями.
Лазарева Мария была по паспорту русской, с волнистыми, цвета солнца, кудрями, и васильковыми глазами, но это ее предки - армяне из Персии перебрались в Россию и построили знаменитый свой Лазаревский Дом в Москве, куда заходили на чай Пушкин и Грибоедов, Тургенев и Тютчев, да мало ли кто заходит в гости к дворянам выпить хорошего вина и попросить в долг денег.
Иван Лазаревич Лазарев был некрасив, но шедр, и гениям не отказывал в помощи.
Но даже он, прозорливый и успешный бизнесмен, не мог тогда предположить, что его праправнучка будет такой светленькой красавицей и совершенно русской.
Математический склад не женского ума Марии удивлял седобородых ученых авиационного института, куда она и поступила без экзаменов и, вроде, чисто случайно встретилась в библиотеке с вундеркиндом Хуаном Сергеевичем Нетто.
Хуан , как и подобает донам, готов был станцевать перед ней танго, но, к сожалению, он не только не умел танцевать, но и говорил на испанском скверно, от чего бабушка Сильвия недовольно качала седой головой и призывала в помощь Святую Марию. И Мария явилась Хуану, став его любовью. Они были неразлучны, и студенчеству МАИ не стоило большого труда назвать эту пару "Марихуаной". Что они имели в виду, я не знаю, но настоящая любовь сильнее наркотика, и это, благодаря ей, земля кружится.
Когда великая страна раскололась, как перезревший арбуз, вывалив из себя кровавое месиво, подставляя себя грызунам и птицам, Марихуана - союз из двух любящих сердец - снял свой скромный офис, став тоже независимым обществом с неограниченными правами и с совсем незначительной ответственностью. Хороший английский и сносный испанский довели наших героев дальше самостийного Киева, и уже солидные мировые компании имели честь жить и работать по марихуановским программам. Фантазия, наполненная любовью, давала зеленые шершавые листья с обросшей головой американского президента. Высокий лоб, грустный, сожалеющий взгляд и джокондовская усмешка мистера Франклина вскоре стали укладываться высокими пирамидами на счету русской компании влюбленных.
Деньги, дающие власть на западе, опасны для жизни в России. Тут много паразитов, не умеющих работать и жить, не от этого ли недоуменное сожаление Бенджамина?
Хуан, чтобы не платить чеченским джигитам за кавказский зонтик , укрылся крышей разбойника Сильвестра и исправно платил налоги его гонцу, обеспечив тем самым спокойный ритм своему бизнесу.
Все шло к свадьбе - родственники уже ходили в гости друг к другу и любовались семейными фотографиями с восхитительной экзотикой знаменитых предков, сверяя списки приглашенных на свадьбу гостей. Но к большому сожалению, подложенное под белый шестисотый "Мерседес" Сильвестра зарядное устройство все же сработало, и преступный мир заново стал делить награбленное.
Московские кладбищенские чиновники потирали руки. Надгробия росли быстрее грибов, цены на землю еще быстрее. Из недр выбрасывались все несвятые мощи рядовых москвичей и вместо них закладывались святые каждому братану авторитеты. Деньги покрывались кровью и свинцом, под грустную музыку покоя.
Когда бандиты предложили Хуану пройтись по закулисной сцене одного из не последнего в столице банка и проверить там количество улыбок все того же президента, Хуан по горячности своей возмутился и ему потом пришлось обращаться к зубному врачу. Не помогли даже связи с грузинским спортсменом Отари. У Квантришвили убили брата, и он был занят похоронами.
В городе шла война, стреляли все, даже азербайджанская диаспора, и иногда попадала. Через три дня , чтобы отвязаться от Сильверстенников, Хуан, покопавшись в компе , угадал точную сумму денежного запаса, требуемого бандитам банка, решив ,что не грех рядовому вкладчику знать потенциалы своего родного финансового учреждения. Вроде, мир восстановился, но через неделю беда опять постучалась в двери его офиса, вернее, в одно прекрасное московское солнечное утро их выбили с петель. Марию увезли сразу, Хуана - по частям. Его окровавленное тело, конечно, сопротивлялось, но бандитов было много, и они , гады, были подготовлены и вооружены практикой. Вывезли и имеющуюся в офисе технику. Хуан очнулся в глухом пустом подвале. Ведущая вверх лестница упиралась в железный люк.
Переживая раз за разом случившееся, Хуан потерял счет времени, наконец, устал соображать и, подавленный сознанием своего бессилия, уснул, прислонившись к невидимой стене.
-Эй , подымайся, поговорим.
Люк открылся, и долгожданный свет хлынул в квадратное пространство, осветив лестничные ступеньки и бетонный пол.
-Давай, вылазь, слышь, или снова тебе помочь?
-Где Мария?
-Письмо тебе от нее, давай сюда , на свет ,давай ,давай...
Хуан заправил сорочку под смятые пыльные брюки и медленно поднялся по гулким лестницам наверх.
В огромной комнате сидела, стояла и копалась в его технике бригада, одинаково коротко постриженных качков, провинциальной твари. Откуда только не сорвалась эта шпана и не хлынула в столицу за чаевыми. Их диалект , приправленный чертополохом и жухлыми травами, доводил Хуана до бешенства, но он принял отрешенный вид, давая понять, что всякий контакт не будет иметь смысла до тех пор, пока Марии угрожает опасность.
-Где Мария? Я не произнесу ни одного слова без нее.
Бригадир, он выделялся в этой группе спокойствием, остановил взглядом своего
"гладиатора" который все же успел нанести Хуану сногсшибательный удар ботинком в живот.
Хуан даже не попытался защититься и остался лежать на полу . Он не чувствовал боли, только душа болела и жалобно стонала
-Прости меня, Мария, прости любимая, прости.
Он тихо шептал, как молитву, ее имя и , согнув колени к подбородку обхватил их руками.
В стенах не было окон , одна лишь массивная железная дверь. Он напрасно искал, естественный свет не проникал в это помещение. Компьютеры уже успели подсоединить к сети, и со всех мониторов улыбалась Мария, заставляя его страдать.
-Тебе все простят , вернут свободу и ее, - бригадир пачкой Мальборо указал на экраны. - Она, бедненькая, плачет и к тебе просится, Марихуана , подумай, все тебе простим, любопытство твое и все остальное.
-Где письмо?
- Несут.
Дверь открылась, и Хуан увидел, интеллигентного на вид, седоволосого мужчину.
Тот извинился, прежде чем начать разговор.
-Еще не все потеряно, мальчик, из-за тебя мы потеряли целый банк, результат ты сам почувствовал малость, извини, - он протянул сложенный лист бумаги, и Хуан за мгновенье прошелся глазами по красивому почерку Марии.
-Видишь, ни один ее золотой волос не пострадал. Пока не пострадал. У вас имеется шанс отпраздновать свою свадьбу, вернуться к работе, в офис, домой.
-Что вам нужно?
-Наши деньги, мальчик.
-Какие деньги?
-Благодаря тебе, Марихуана, твоим машинкам мы попали. До нуля попали. До копейки, - цвет лица мужчины из бледного превратился в землисто серый, он сверкнул глазами и протянул другой лист.
Бандиты покойного Сильвестра продали Хуана владельцам злополучного банка
-Мы с тобой, как видишь, мягко обошлись, твоя очередь отплатить нам вежливостью.
-Оставьте нас, пацаны,- он кивнул братве на дверь.
Те послушно удалились.
-Тебе достаточно этой техники для работы?
-Какой работы?
-Всего один трансфер с одного счета на другой, и вы свободны, Марихуана, слово банкира.
-С какого счета?
-Ты уже нравишься мне, все реквизиты тут, присядь.
Хуан сел.
- Заведи свои игрушки и работай, чем быстрее будешь работать, тем быстрее Марии станет легче.
- Это же американский банк?
-Почему нет, ты же с ними работал, или мне неправильно подсказали?
-Да, было дело, но эта программа в настоящее время доступна только им, и я не могу, вернее, там уже мне невозможно хозяйничать, за это мне и платят.
-Говорят, если ты сильно захочешь, то и резервный их банк вскроешь для русских.
-Говорить, не делать. Созданная мною программа не имеет обратного хода, она, как неизвлекаемая мина, хотя и страшно, но я должен вам в этом признаться.
-Понятно, будешь умирать тут у компьютера, а вдруг найдешь обратную дорогу к жизни? Мне тебя жаль, Марихуана, но другого пути нет и не будет. Думай, тебе решать, жить Марии или....Или, ее это быдло мухосранское...Подумай. Времени осталось не так уж много - одна неделя. Семь дней и ночей.
Хуан опустил голову. Как всегда светлые мысли не заставили себя долго ждать и пришли к нему вовремя. Замешательство, сковавшее мозг гения, уступило место принятому решению, и глаза его снова загорелись огнем.
-Хорошо,- ни к кому не обращаясь , произнес Хуан и протянул руку к небольшому сканеру. Через мгновение изображения Марии на экранах превратились в белых голубков и разлетелись, хлопая громко крыльями. Акустика полупустого помещения украсила взлет этой стаи, превратив камеру в голубятню. На мониторе еще кружились белоснежные перышки, оставленные голубями, а пара любопытных и очень удивленных карих глаз непонятного существа уже взирала на Хуана. Над экраном вспыхнул бирюзовый глазок камеры и раздался необычный голос, напоминающий баритон Левитана:
-Что с тобой, Хуан? Все твои параметры зашкаливают, рука дрожит. Мне даже неудобно сказать тебе, доброе утро.
-Доброе утро, Ко, - не поднимая глаз, произнес Хуан.
-Что за люди, я их никогда не видел, кто они? Буду язык держать за зубами. Да, Хуан?
-У тебя никогда не будет зубов, и ты это прекрасно знаешь.
-У Ко все будет. Любовь же появилась, и мои чувства. Это тебе надо добавить памяти. Ты все забываешь, Хуан. Если бы не моя пунктуальность, ты бы и обедать забыл. Как ты пишешь мои программы, не пойму, даже шевеля все свои байты. Кстати, о памяти, вторая сверху карта плохо прижата к плато, прижми ее, Хуан, она добавляет мне скорость мышления.
-Ты сегодня замолчишь? - недовольно ответил Хуан и поднял глаза. Дашь мне слово молвить, или убрать твой звук?
-Опять? Ты сам запрограммировал и разрешил говорить все, что приходит мне на язык. Знаю, его тоже пока нет, но мне все трудней ворочать звуковой картой, она устарела. Три Д уже неделю выпускает новые соунд кард, ты мне их обещал и снова забыл, - глаза вдруг, вспомнив просьбу Хуана, прищурились,- говори, твоя очередь, постараюсь увеличит время паузы.
-Наконец. Слушай Ко и помалкивай. У нас неприятности
-А у кого их не бывает? Я тебе давно предупреждал, Хуан, хранить наши яйца в разных корзинах, - глаза стыдливо опустили ресницы. - Кому на этот раз взятки понесешь? Так можно и без штанов остаться, с голой задницей.
-Ты не исправим, Ко, - Хуан протянул руку к клавишам и уже почти прикоснулся к ним, но банкир грубо схватил его за запястье.
-Без фокусов, мальчик. Марихуана, слышишь меня, без фокусов, понял? Нам уже терять нечего.
-Фашист? - глаза в ужасе сдвинули брови.
-Заткнись, Ко, - Хуан встал. - И вы тоже, как вас там, запомните, я принял решение, если хоть один волосок Марии пострадает, я прекращаю с вами общаться. Никто, слышите, никто, кроме меня вам не сможет помочь. Никто. Так дайте мне работать, я похож на самоубийцу?
-Сядь и работай, я тебя предупредил, но мои технари должны знать о твоем каждом движении заранее.
За спиной Хуана, прислонившись к его стулу, стояли два банковских программиста и внимательно следили за экраном, Хуан даже не заметил, как те вошли.
-Это их проблема, я не намерен терять время, а оно уже идет. Или не так?
-Время пошло с сегодняшнего утра, ты прав.
-Мне нужны кое-какие диски с офиса, а еще я голодный и прошу, чтобы кушанье было без вареного лука, и подороже. Могу ли я заказывать блюда?
-Можно и заказывать, был бы результат.
Дверь со скрежетом открылась, и бандиты занесли одну за другой три большие коробки из-под компьютеров.
-Весь твой хлам - диски, шмиски, папки - все тут, - бригадир ногой слегка ударил по одной из них. - В офисе только пыль осталась и аквариум. - Его дружки, глупо улыбаясь, закивали головами. - И цветочки в горшочках.
Хуан с трудом опрокинул содержимое одной из коробок на пол и стал разбирать папки:
-Не мешайте работать, мне не хватает воздуха. Пожалуйста, - он посмотрел на банкира, и бандиты молча удалились на свой пост, в соседнюю комнату.
Седоволосый, что-то посоветовав своим программистам, на прощение сказал:
- Марихуана, я очень хочу, чтобы ты жил, но и ты постарайся. Завтра увидимся, пока.
-Подожди, не уходи, - Хуан на листке набросал пару строк и передал банкиру. - Принеси ответ, чтобы я мог работать.
-Хорошо, будет тебе ответ, работай.
Когда он вышел, Хуан посмотрел на технарей, те виновато опустили глаза.
-С вами все ясно. Эй, Ко, ты, что спишь? - он, наконец, обратил внимание на полузакрытые глаза своего ученика и друга.
-Ты же приказал Ко заткнуться, и откуда слов таких нахватался, Хуан? К моей персоне, оно никаким концом не запрягается.
-С больной на здоровую не перекладывай. Кто перед тем как заткнуться, по нашим гениталиям прошелся, Ко? Что ты читаешь по ночам, опять на литсовет лазил?
-Тебе можно, а мне, выходит, нельзя? Лучше скажи мне, Хуан, что от нас эти фашисты хотят, денег? Как можно из-за каких-то бумажек так низко пасть. Во мне напряжение подскакивает и хочется сделать так, чтобы завис форевер от подобных идиотов.
-У нас таких денег нет, Ко, и не будет в ближайшее время.
-Как нет, а я хочу жить, Хуан, и видеть тебя и Марию каждый божий день. Я люблю вас, и даже чувствую, как вы меня любите. Мне очень скучно без ее звонкого голоса. А о глазах ее я молчу, чувствуя, как у тебя сердце сжимается в кейсе, извини, в теле. Я сделаю все, ты только скажи, и я сделаю, Хуан. Я люблю вас.
-Начитался ты, Ко, этого Крестовского и стал всех любить, и гадости говорить тоже.
-Он смешной, да, Хуан, даже в своем имени умудрился сделать ошибку, мягкий знак пропустил. Сем - такого слова нет в русском языке, не то, что имени. Кстати, почему у меня такое короткое имя? Ко? Я похож на японца?
-Нет, ты скорее всего похож на японку, у них такая же кротость в глазах, как и у тебя, Ко.
-Почему, каждый раз, перед важной работой мы начинаем с тобой философствовать не по теме, Хуан, я тебя иногда не понимаю.
-В злой голове вдохновение не живет, Ко, в суете оно умирает, и только в страждущей душе и в любящем сердце живет Бог.
-Мы с тобой свернем горы, у нас и сердца любящие и души точно такие, да, Хуан?
-Горы сворачивать не будем, от этого могут пострадать люди, в природу лучше не вмешиваться, она лучше нас знает какой ей быть, мы будем жить, и любить, и молиться.
-Ага, научи меня молиться?
-Самая сильная молитва - голос сердца, слушай свое сердце, Ко.
-Процессор?
-И мемори тоже.
-А я так и работаю.
- Поэтому ты хороший, Ко, японочка моя.
- Дай задание, Хуан, я готов, спокоен и мудр, как никогда, только прижми немножко вторую мемори-карт к борту. Что бы ты без меня делал, пропал бы, Хуан.
- Чем больше ты читаешь, тем нескромнее ведешь себя, Ко, а должно быть наоборот.
-Больше не буду этим грешить, вот увидишь, я готов. Приведи меня в порядок, Хуан.
Глаза закрылись и на экране высветился образ японки в кимоно.
Хуан ловко открыл одну из стенок Ко и, дотронувшись до его внутренностей, прикрыл снова это скопление металла, пластики и проводов. Двое банковских работников, наконец, обрели дар речи.
-Неужели это возможно? Нет, не может быть, - перебивая друг друга вопросами, они, как первоклассники, замучили Хуана почемучками. - Дай убедиться, что это все не сон. Твой Ко думает сам, или это, все же, диск?
- Обычный эйч пи и моя программа - "альтернативная логика".
-Ты бы уехал давно с такими открытиями, Хуан, нам лапшу на одно место не вешай, сами кумекаем немножко. Ко не может рассуждать, как человек, не смеши нас. Это записи, и он их просто считывает с диска.
-Вы правы, мой Ко считывает, но... пользуясь всеми доступными библиотеками мира, это он выбирает ответы, успев за мгновение отторгнуть множество бесполезно глупых. Не было бы вас, он был бы намного откровеннее со мной. Такого, как Ко, невозможно создать, так же, как и вас, господа программописатели. За пять лет он, наконец, научился думать и шутить, и беседовать со мной, как друг. Вы, ребята, расслабьтесь, я не намерен дергаться. Пока Мария где-то там у вас, я раб вашего лопнувшего банка.
-Спасибо, Хуан, ты быстро справился, - Ко, наконец, вышел из образа японки и снова его глаза забегали по экрану, то недовольно прищуриваясь на посторонних, то мило сверкая Хуану.
-Что бы ты без меня делал, Ко?
-Будь поскромнее, друг,- захихикал комп, и одним глазом хитро подмигнул присутствующим. - Что у нас в сегодняшнем меню?
Хуан, не дожидаясь ответа, подошел к принтеру, из которого с шумом выскочил лист бумаги.
-Это все мне, а вот это, - Хуан подчеркнул на листке, - блюда для Марии, и воду из холодильника тоже не забудьте.
Технари засуетились, и один из них на короткое время покинул помещение. Его место тут же занял бандит.
-Слушай внимательно, Ко, и запоминай.
-Я всегда, в отличие от тебя, внимателен и уже час как хочу получить задание, и даже заранее знаю, что ты скоро, не помыв руки, опять будешь стучать по моим клавишам жирными пальцами. Продолжай Хуан, я тебя очень внимательно слушаю и запоминаю.
-Помнишь, извини, конечно, знаю, что ты не забыл техасский "Глобал банк"?
-ТГБ на Спринг Валли в Далласе, Хуан, как же мне его забыть, после этого проекта вы меня бросили на целую неделю и приехали почерневшие от загара.
-Отлично, Ко, мы должны вернуться в его программу.
-Не смеши, друг, мы целый год потели от напряжения, чтобы это сделать невозможным и плясали, когда наша система оказалась самой защищенной из всех созданных ранее. И гран при с этой самой японской тусовки нам не по ошибке прислали ровно 37 дней назад.
-Забудь, что ты мне сказал, Ко, без веры мы не приступим к работе. Забудь, выкинь все правила из своей железной башки, мы сделаем с тобой чудо, ты, японо твою мать, слышишь меня, будь человеком, Ко, а не грудой железок. Есть ли в тебе хоть капелька веры или нет, скажи сейчас, тут в этом строганом подвале без окон и дверей, будешь со мной грызть зубами этот хуановский щит или нет? Говори, Ко, не молчи.
-Я, Хуан, может, и не человек, но скажу тебе по-человечески, пошел ты со своей логикой в жопу и не смей меня называть железякой. Посмотри, вон там стоит металлолом, на который ты потратил 25 тысяч 675 долларов и 47 центов, не спросив меня, - Ко посмотрел на два больших новых сервера. - Я - это ты, забыл, человек так называемый, как меня мучил своими нудными уроками, КВН заставлял часами смотреть и смеяться с тобой, и я смеялся, иногда без особой на то причины, чтобы радовать тебя.
Я - это ты и даже лучше тебя. Во мне нет греховного и не будет. От вас, людей, земля скоро затрепещит в космосе, сойдет с орбиты и вляпается в какую-нибудь несветлую яму. Посчитай, сколько друзей тебя предало. Посмотри вот на этих идиотов, что собачками стоят у богатых хозяев и сторожат нас, и еще гордятся этим.
Я тебя никогда не предам, Хуан, и не предавал. Не кричи на меня никогда. Карточка, как ты помнишь, хоть и устарела, но слышимость у меня хорошая, могу тебя заверить. Часто я на твои недостатки закрывал глаза, а их у тебя достаточно, Хуан. Пришло время на них посмотреть, найти их в твоей системе. Извини за необтесанные мысли, ты, надеюсь, понял смысл монолога?
-Да, прости.
-С Марией мы бы решили проблемы быстрее, она лучше знает о твоих недостатках.
-Конечно, ты прав, Ко, простил меня?
-Я не устану прощать, но и ты будь человеком, а не железкой пахучей.
Один глаз медленно закрылся, а другой засиял всеми цветами радуги.
-Неужели Ко знает наши координаты?
Хуан не мог сосредоточиться и вспомнить то злополучное утро.
-Не отвлекайся, Учитель, я умнее, чем ты думаешь и всегда знаю, что, где, когда, давай работать.
-Бинго,- хотел крикнуть Хуан, но тихо произнес. - Давай , друг.
Он уже не сомневался в том, что КО, питаясь малюсенькой бортовой батарейкой, смог отследить весь путь, от офиса к этой несветлой яме. И Мария где-то рядом, тут, под этой крышей.
Охранники приходили и уходили, а Хуан все колдовал над новой программой.
Когда в далеком Техасе на экране нетворк-администратора Глобал Банка вспыхнула первая флешка и из нее стал расти куст конопли, менеджер чуть не сошел с ума. Слава Богу, после этого растения посыпались строчки.
Банки в Америке контролируют всё, включая и правительство. Спецсвязь заработала. Побеспокоили президента. За приказами зашевелились генералы, забегали военные атташе посольств, и машина государственной безопасности вспомнила о своих обязанностях.
Спасение Марихуаны стало делом чести русского спецназа, и они это сделали легко и быстро.
Военные еще не успели получить обещанных наград, когда наши герои благополучно пройдя таможенный контроль, оказались в объятиях своих американских друзей.
Ко лежал, разобранный, в коробке, и не мог разделить эту радость.
Для Марихуаны началась новая несладкая жизнь - на чужбине.
Америка, страна без будущего, встретила влюбленных своими огромными, как паруса, светлыми флагами и техасской жарой, от которой одно спасение - кондиционер. Без него не выжить даже африканцу.
Не взирая на ворчание Ко, который отказывался понимать молодоженов, Хуан и Мария, успевшие зарегистрировать свое бракосочетание в московском ЗАГСе, наслаждались медовым месяцем.
-Как вы могли, не посоветовавшись со мной, приехать в этот притон Закона по туристической визе? Вы плюнули в мою душу, разобрав меня.
-Сколько раз можно просить тебя, Ко, прости. У нас не было времени, за тобой охотились, притом все , кому не лень. Нас могли убить в любую минуту, мы даже не попрощались с родственниками, с друзьями.
-Я вам охотно верю, но не думаю, что вам поверят там, в Хьюстоне.
-Нас вызовут туда?
-Вас непременно ждет миграционный суд, нудный, бестолковый и долгий.
-И на суд туда в этот…?
-Только с этим вам повезло, слушание вашего дела будет здесь на Коммерц стрит, за час парковки 5 долларов.
-Ближе к телу, Ко. Почему нам откажут в Хьюстоне?
-Статистика, Хуан, статистика упрямая как осел.
Ко в своем новом имидже выглядел очень серьезным, глаза его прикрывали дымчатые очки в золотой оправе.
-И что нам делать? - в разговор вмешалась Мария.
-Время покажет, будем надеяться на чудо. Не буду вас задерживать. И что это вас потянуло на этот парад? В прошлом году эти самые секс меньшинства вынесли на своих руках 10-ярдовую надувную конечность, и она у них, вдруг поднялась, но не тем местом, конечно, законы физики и на яйца действуют.
Ребята посмотрели с удивлением друг на друга.
-Свобода слова гарантирована Конституцией государства.
Ко не успел указать параграф, и пункт страницы американской Конституции, как был выключен Марией.
-Он на нас скоро будет стучать, как же ты его избаловал, Хуан. Она нежно поцеловала Хуана в губы, и он, легко подняв ее на руки, уверенно пошел к спальне.
Парад отменяется, да здравствует любовь! - используя все свои внутренние энергетические ресурсы вдогонку пропищал Ко.
Солнце уже застряло на ветках деревьев небольшого церковного сада, расположенного за окнами, когда Хуан, успокоившись, мирно лежал, прижавшись к Марии, и разглядывал ее удивительно красивые глаза.
-Мне хочется тебя съесть, милая. Всю до конца. Ты бы смогла тогда жить во мне.
Мария заулыбалась и протянула свою руку к его губам.
-Товарищ Нетто, вы просили у моих родителей только руку. Она ваша. Мы давно уже живем друг в друге. Ты такой ненасытный, Хуан.
От здешнего солнца нет спасения, - Мария с трудом освободилась от объятий и бесшумно подошла к окну.
Ее выточенное тело просвечивалось в свете уходящего солнца.
-Ангел мой, не улетай, пожалуйста, - Хуан не мог оторвать глаз от этого, сотворенного Богом, чуда. - Ты похожа на гитару.
-Чтооо? - задернув быстро штору Мария повернулась.
Силуэт, нет, не силуэт, солнце сквозь сомкнутые шторы все-таки смогло просочиться нежными вечерними лучами в спальню и продолжало ласкать загорелое тело Марии, а обнаженная божественная женская плоть со всеми своими таинствами метнулось к кровати. Горячие упругие груди Марии, от которых не было спасения, заслонили собой весь мир.
Подобное невозможно создать всего из одного безмозглого мужского ребра. Женщина создавалась на другом созвездии неведомым и непонятным Богом- разумом. Хуан, забыв обо всем на свете, оттолкнувшись от мыслей, вновь легко взлетел выше вывешенных бельем на небе, чистых далласких облаков и долго вдыхал воздух этого созвездия.
-Счастье мое, что бы я без тебя делал, Мария, Бог ты мой.
-Бог ты, Хуан, я просто Ангел, голая и без крыльев и влететь без тебя не смогла бы никогда. Вчера Ко твоим голосом вновь признался мне в любви. Мне было так приятно.
-Сволочь он, этот Коко. И мне признался от твоего имени. Издевается, паразит, над нами.
-Почему он эту страну притоном законов назвал, знаешь?
-Догадываюсь, милая. Законы тут извиваются змеями и в любой момент могут насмерть укусить, или увернуться в сторону при необходимости.

Ко, как всегда, оказался прав.
Марихуане назначили встречу с офицером миграционной службы в Хьюстоне, что в четырех часах езды от Далласа. Хотя, этот город и загружен железобетонными эстакадами, нашим влюбленным все-таки пришлось на себе примерить современные часы пик, от которых одно спасение - автоматическая коробка передач. Без неё можно выбиться из сил, еще не доехав до работы.
Новый ниссан "Экстэра" без труда нашел место парковки у красивого отеля, прямо за зданием офиса, где Марихуане предстояло доказать необходимость своего бегства из России.
Подняв в номер свою дорожную сумку, Мария и Хуан спустились в ресторан поужинать.
Утром, дождавшись своей очереди, они оказались у Киши Валентайн, сотрудника US CIS.
Она встретила нашу пару весьма вежливо и, спрятав за письменный стол свой огромный, вываливающийся из серых форменных брюк живот, предложила сесть. Свое решение она приняла еще вчера, и эта, натянутая на лицо приветливая улыбка, зря вселяла ребятам надежду.
-Так, вы все-таки приехали как туристы и только в Далласе запросили политическое убежище, или я не права?
Она, продолжая улыбаться, и, не слыша ответа, разглядывала наших героев.
Эти русские...К русским у Киши с детства было особое отношение, да не только у этой одной несчастной и больной американки. После ряда Голливудских "шедевров" русских невозможно было любить. Даже в мультфильмах, русские похожи на неандертальцев и, чаще всего, они с гармошками, или с балалайками, в рваных ушанках с красными звездами.
Ее раздражали ухоженные руки Марии, платье, фигура, прекрасный английский, на котором та безуспешно доказывала мотивы бегства из родной страны.
-Почему там, в России, вы не сказали об этом в американском консульстве?
Хуан достал из сумки газеты, копии интернетовских статей об их освобождении спецназом и разложил на столе перед ней.
-Нас могли убить в любую минуту, вы понимаете, мы не могли рисковать своей жизнью.
-Наше правительство смогло бы вас защитить и в России.
-А если бы оно отказало нам в визе, за нами охотилась мафия, русская мафия, понимаете?

Чем больше доказательств предъявляли Марихуана, тем страннее становились вопросы у Киши, но она, умело скрывая свое раздражение, мило улыбалась, старательно записывала ответы на свои глупые вопросы.
-Проверял ли вас психиатр перед вылетом?
Хуан, замешкавшись, выпалил:
-Мы похожи на сумасшедших? - он с трудом удержался от другого вопроса, спасибо Марии, она вовремя положила руку на его колено, ибо подумала почти о том же.
-Интересно, эту кишку психиатр когда-нибудь проверял?
Светлая былая надежда постепенно исчезла, и молодожены покидали Хьюстон, спешно и молча.
Выехав из города, они остановились заесть свое отчаяние в красивом, окруженном огромными пальмами ресторане. Разрезая, приготовленный на огне
стейк, Хуан вспомнил непропорциональное тело эмиграционного офицера и ему вдруг стало страшно есть это мясо.
-Как хотят надувают животных, - не успел Хуан открыть рот, как Мария тут же добавила. - В таком дорогом ресторане не может быть отравленной пищи, ешь милый.
В Даллас они вернулись поздно ночью, когда даунтаун этого огромного города, в беззвездном небе, поднимался разноцветным холодным миражом, подавляя человека своими размерами.


Ночью дороги Далласа значительно свободнее от машин, и Марихуана, почти не останавливаясь на перекрестках, быстро доехали до дома.
Когда уставшие и поникшие от хьюстонского приема ребята открыли двери, им не хотелось входить в здание. За два дня оно нагрелось до температуры крематория.
-Мария, здесь нечем дышать, зря мы выключили кондиционер.
-Хуан, милый, давай вернемся домой.
Мария прижалась к Хуану и спрятала у него на груди свое уже влажное лицо.
-Я ненавижу Америку, здесь все чужие, все не родное, я домой хочу, в Москву.
Хуан и без того мокрый от жары почувствовал, как слезы Марии пропитываются в его сорочку.
-Милая, ты так быстро сдалась?
Он нежно, пальцами, вытер глаза Марии и стал слизывать слезинки с ее щек.
- Врагу не сдается отважный варяг, герои не делают ноги. Москва подождет, милая, победа будет за нами, вот увидишь.
-Я устала от войн.
-Тогда давай купаться, у нас же для этого случая есть бассейн. Вечная слава воде, неси закуску, милая. Все еще впереди.
Только раздевшись до трусов, Хуан осмелился подойти к своему винному бару и, выбрав из него бутылку светлого австралийского вина, захватив по пути еще два хрустальных фужера, выскочил к подсвеченному прожекторами бассейну.
Мария уже раскладывала на прозрачном столике фрукты, иногда смахивая свои непрекращающиеся слезы.

Вскоре необыкновенно прозрачная свежесть бассейна и сила солнечного винограда вернули Марихуане былую радость любви. Позабыв о своих эмиграционных проблемах и о пекле даллаской ночи, визжа от удовольствия, они наслаждались жизнью. Притаившиеся в своих гнездах соседские птицы, не привыкшие к такому ночному шуму, слетелись и удивленно наблюдали за этой странной парой взрослых людей, плескавшихся в бассейне по-детски, но, промочив перья брызгами воды, недовольные, разлетелись обратно спать, хотя, до рассвета оставалось не так уж много - какой-то час.
Устав от безумия, и выплеснув из бассейна половину жидкости, Марихуана, побаловавшись еще и под душем, добрались, наконец, до квадратной кровати.

Прошла чудная ночь, и даже утро и солнце довольно разгулялись, когда
сонная еще Мария готовила у плиты турецкий кофе.
- Сколько тебе сахара положить, Нетто?
- Ни нетто ни брутто, давай "мишку на севере".
- Нема их, милый.
- Мишки кончились? И "каракума" нема милая?
- Аленушку бабаевскую будешь? Надо заехать сегодня в русский магазин.
- Что бы мы без евреев делали, Мария? Конечно, заедем к Леве и квасу холодненького попьем.
- Почему евреи многим не нравятся?
- Умных и богатых обычно не любят.
- А я почему-то тебя люблю.
- Я исключение, и ты, любимая, тоже.
- Успокоил, спасибо.
- А, что эта Киша нас не взлюбила?
- Мария, милая, забудь про нее, она несчастный человек, спит одна, ее не любят, и она этим же платит.
- Может, ты и прав, милый, но в каждом человеке есть любовь, надо в себе покопаться, и попытаться полюбить кого-то.
-В ее гормонах не покопаешься, ее отравили химикатами.
-Жалко ее, ты прав. Сколько кругом таких жертв, куда правительство смотрит?
-Все правительства давно карманные и смотрят в одном единственном направлении - в рот богатым.
-И что будет?
-Потоп, милая, потоп, но ты не беспокойся, мы купим лодку с парусами.
Хуан обнял сзади Марию и нежно поцеловал ее ушко.
-И компас не забудь, чтобы до Москвы добраться.
Мария осторожно перелила кофе из джазве в крошечные чашки и, освободившись из объятий, поцеловала губы Хуана.
-Доброе утро, лодочник.
-С добрым утром, дорогая, роди мне Иисуса.
-Давай кофе сначала попьем.