Воробышки

Ночь выдалась какая-то особенно черная. Вой собак. Жуткий, страшный, тревожный вой собак раздавался по всей деревне, в каждом дворе…
Так для нас началась Великая Отечественная война.
Эвакуация. В спешке я накинула пальто, платок, а обувь не успела. До ближайшего города, где собирали людей в машины, бежали семьдесят километров… Ноги разбила в кровь. Мама плакала…
Клеймо – беженцы. Нас собралось четыре семьи, точнее, матери и куча ребятишек. Всех приютила женщина, у которой своих было четверо детей. В маленькой избушке ютилось пять семей. Главное – крыша над головой и, что тогда казалось счастьем, корова. Одна корова на всех.
Вставали с восходом солнца, трудились до поздней ночи, не высыпались.
Голод. Пухли.
Нас приметил один старичок, позвал с собой ночью к колхозным коровникам. Собралось четырнадцать ребятишек. Невысокие коровники были покрыты камышом, воробьи забивались под него, грелись, спали. Старик зажигал керосинку, подносил к краю крыши. Воробьишки пугливо таращили на нас свои маленькие глазки, а мы скорей хватали их в охапку и запихивали в мешок. Наловим, несем домой. Дома ошпарим, обдерем, хозяйка в чугунке ставит варить на русскую печь. Самые нетерпеливые нанизывали голых воробышков на палки или большие щепки и в поддувало жарить! Едим, в саже, довольные, смеемся! Это было наше счастье!
Кончилась война. Прошли годы. Я стала одинокой старушкой в покосившемся домике. Но каждое утро до сих пор я выношу хлебные крошки, высыпаю на бочку, закрытую крышкой. Воробьи сначала боялись, теперь привыкли ко мне, облепят березу – листьев не видать, ждут.
Бывает, замешкаюсь утром в делах по дому, подлетит самый бойкий воробей, чирикает, клювом в окно стучит, мол, мы уже собрались, пора!
Благодарю я их так за то, что от голодной смерти в войну спасли.