Три весёлых буквы - ДЕД!

"Давай сразу на ты. Меня зовут все просто - Дед", - говорил он встречному. А потом исподволь, за чашкой чёрного чая или рюмкой водки, всматривался в тебя сквозь толстые линзы очков и сигаретный дым. Изучал не спеша - насквозь. А мы - семнадцати-двадцатипятилетние - годились этому длинноволосому бородачу во внуки и внучки. Каждый день - полная кухня искателей "своего неповторимого". Обитатели невиданных миров, созвучных с теми, что светились на его бумаге диким разноцветьем гуаши и акварели.

Щедрый. Без щедрости не бывает живописи - это главный урок. Здесь и сейчас - при всех и для каждого! Живая, молниеносная, страстная. На чем угодно - обои так обои, ватман так ватман, и даже пенопласт - все в ход! У каждого материала - своя неповторимая фактура... Спросите у Серёги Сайгона – он знает. Живопись Деда такая же сочная, как его голос. Читает стихи - рычит и грохочет, стены - ходуном....

Тогда, весной 1995-го квартира в двенадцатиэтажке на улице Парковой превратилась в небывалую для Череповца мастерскую. Все стены - в пятнах работ. Часть - в оформлении (скоро выставка) на грубо сколоченных столах, расставленных вдоль стен. Всюду краска. Тренога с видеокамерой, оставшаяся после эксперимента "Сутки у мольберта - живопись в прямом эфире". На кухне - три стула и стол. Вот собственно и всё. Остальное: те, кто здесь появлялся. И каждый в этой живой галерее "двуногих портретов" был неповторим. Как музейная редкость - ценен. Любопытен, никак не менее, чем любая картина Деда. Он знал это. Давал каждому простор права быть собой - и зэку, и музыканту, и строителю, и аферисту, и поэту, и просто тому, кому некуда больше идти. Невиданная роскошь для нынешних времён!

Выставки - их было в Череповце две. Картины скупали пачками. В офисы, кафе, на стены зал и кухонь, кто-то про запас, для истории. Он не жадничал. Напишу, мол, ещё. За глаза (в глаза духу так и не хватало) здешние живописцы и знатоки "Истории искусств" (не все, но таких хватало) глядя на картины приезжего из Ярославля, кривились и бурчали под нос: «Мазня трехгрошевая, настоящие профи одну картину годами пишут - написать не могут». А он мог - за час. И на каком-нибудь очередном череповецком вернисаже запросто кричал на весь зал, размахивая бутылкой портвейна, испугав "порядочную публику" взрывами своего голоса: «Яков! Тут говно одно! Не теряй время! Вот только две работы ничего себе, иди сюда!!!"

Тогда мне было 20.... Время подавать надежды минуло - подведём итоги? Сейчас мне вдвое меньше, чем тебе, Дед - тогда в 95-ом. Вот почему ты писал от картины к картине быстрей и быстрей...Как у меня? Всё свое, как и прежде ношу с собой - ты знаешь). Скучаю. Часто грущу. Не дай Бог позабыть твой смех. Песни - те, что «сильнее, чем люди, надёжней, чем люди, прекрасней, чем люди». И твои краски, Дед. Хочется их помнить! Здесь теперь так их не кому смешивать... 2007.