Танька-февраль - Анатолий Аргунов

Танька-февраль, прозванная так за бестолковость и неумение жить, удочерила двух девочек. Нет, она конечно никаких документов не оформляла, не ходила по бесчисленным комиссиям, собирая всевозможные справки. Все было гораздо проще. Она их нашла на помойке и взяла к себе.

Девочкам было по четыре-пять лет, двойняшки. Они все время копались на свалке, что-то выбирая для еды, или ища игрушки. Игрушки попадались редко, зато еды хватало любой. Девочки были грязные, оборванные, и у них не было мамы.

Танька тоже изредка наведывалась на свалку, искала там старые книги и журналы. Это было ее хобби. Сначала она их читала, а потом разносила по антикварным магазинам. Что-то брали. Остальное она сдавала в макулатуру, и неплохо на этом зарабатывала.

Лет ей было под тридцать, но выглядела она гораздо старше. Невысокая, худосочная, с кругами под глазами и вечно испуганным взглядом, Танька очень походила на бомжа. Хотя у нее была пусть маленькая, но своя собственная квартирка на пятом этаже большого дома в заводском районе.

Этих двух девочек она заметила давно, больше месяца назад. Раньше за ними присматривала какая-то бабка, которая жила поблизости от свалки в деревянном домике. Все считали ее родной, и девочек никто не трогал. Но на этот раз придя на свалку Танька заметила, что сидят девочки на куче какого-то тряпья и плачут. Танька выяснила, что у девочек умерла бабушка. Местные бомжи ее схоронили, а девочек не знали куда деть. Никаких документов ни у умершей женщины, ни у детей не оказалось. Выяснив у сторожихи, что девочки остались совсем одни, Танька решила их забрать. Девочки охотно согласились. Сказали Таньке что бабушку жалко, и они соберут свои вещи.

Из вещей оказался небольшой полиэтиленовый пакет, в котором девочки хранили свои любимые игрушки, найденные на свалке, да несколько рваных платьиц, какая-то обувь не по размеру. Забрав все вещи и схватив девочек в охапку, Танька привезла их к себе, отмыла, отскоблила многолетнюю грязь с их мордашек, постирала бельишко и накормив уложила на свой диван-кровать. Сама примостилась рядом, на полу. Ночью она несколько раз вскакивала и долго-долго смотрела на счастливые детские лица, безмятежно раскиданные на постели ручонки.

«Господи! Дай мне силы справиться с ними!», - прошептала она как молитву, глядя на девочек. В эту самую минуту у Таньки проснулся инстинкт материнства.

Утром, пока девочки спали, она сбегала за молоком, сварила овсяную кашу, приготовила бутерброды с булкой и маслом. Потом погладила одежду, заштопала как могла, и стала ждать, когда девочки проснутся. Сама она тоже прибралась, и впервые за долгие годы подкрасила ресницы, и слегка, почти незаметно, провела помадой по губам и посмотрела в зеркало. От увиденного Танька просто обомлела: на нее смотрела молодая и счастливая женщина. «Не может быть! Это же не я! Не Танька-февраль!» От удивления у нее даже вытянулось лицо.

«Ничего себе! Во даю, сама себя не узнала!» И она впервые за много лет рассмеялась, прыснув в кулак, чтобы не разбудить детей.

Вчера, когда она вела девочек к себе, Танька решила твердо: обогрею, обстираю, накормлю, а потом отведу в детский дом. Тем более, что она там когда-то подрабатывала санитаркой. А сейчас, смотря на их безмятежный сон со счастливой улыбкой на губах, Танька решила повременить. «Пусть поживут у меня, а там видно будет».

Но вот девочки проснулись, и Танька закружилась с ними в заботах: повела в ванную, объяснила как пользоваться унитазом и водой. Намытых и причесанных Танька усадила за стол и стала смотреть как они уплетают одну за другой тарелки с кашей, а потом и какао с булкой.

Танька безотрывно смотрела как девочки жадно едят, подкладывала им кашу и подсовывала все новые кусочки булки. Она получала настоящее удовольствие, как любая хозяйка, когда гости едят так, что за ушами трещит. Когда девочки наелись и переоделись в чистую одежду, они сели на собранный диван и уставились своими уже не детскими взглядами на Таньку. Та даже опешила:

- Вы что на меня так смотрите, а?

Девочки, потупившись, молчали.

- Значит так. Давайте знакомиться. Меня зовут Таня. А вас?

- Меня Лика, а ее – девочка показала на сестренку, - Ника. Так нас звала бабушка Галя, - и голос у девочки задрожал.

Еще минута и расплакались обе. Та, что побойчей, сквозь слезы проговорила:

- Мы знаем, что ты нас отведешь в детский дом. Мы никому не нужны, кроме бабушки Гали, так она говорила.

И обе девочки заплакали навзрыд.

- Мы не хотим в детский дом, мы хотим к маме!

Тут не выдержала Танька. Она подскочила к ревущим девочкам, упала на колени около дивана и обняв детей заплакала вместе с ними.

- Я вас никому никогда не отдам. Я вам буду мамой, если хотите.

Девочки заревели еще громче, закивали головами и хором ответили:

- Да, мама!