Комната скелета

КОМНАТА СКЕЛЕТА
       
       Он сидел прислонившись к холодной стене с ободранными обоями – не чувствуя, что она холодна, он был так же холоден, как и сама стена. На облупленной, сырой от «слёз» стене висели настенные часы – но время «стекало» с них и просачивалось сквозь щели забитых досками окон. Из каждого угла на него смотрела «смерть», он мог видеть её с помощью тусклого света несгораемых свечей, этот мерцающий огонь позволял увидеть воочию остатки людей, которых он так хорошо знал, и так сильно любил. Всё вокруг было пропитано смрадом небытия – этот запах крутился вокруг, и заставлял вспомнить то, чего уже нет, но давал понять, насколько это былое всё-же прекрасно... Сколько раз он давал самому себе слово, что не будет больше плакать, и так благоговеть над ушедшими близкими, и попытается вникнуть в красоту других людей, живущих вокруг, или даже поискать их, несущих такую ответственность – быть красивым и любимым... «Меня тоже почти обглодала смерть своими клыками! А они, что смотрят на меня, уже обгрызанные ею!» – Голосил он скрипучим и звенящим (из-за отсутствия плоти) голосом, и продолжал сдирать своими костяными руками обои. «Кем я буду, когда превращусь в память?! Или вообще, будут меня помнить?! А я не забываю их, кто умер!» – Спрашивал он себя с подозрением, что не соберут его остатки, и не будут оплакивать всю жизнь, как делал он сам, и страдал что больше нет с ним зелёных глазок сестрёнки, её белой нежной кожи, её весёлого голоска, её шалостей, которыми выводила его из себя – если-б он мог быть таким естественным, какой была она, то частичка её существа осталась бы с ним – но он может вставить в пустые глазницы глаза сестры; он может положить на голову седые косы давно покоенной бабушки; может натянуть дряблую кожу деда с татуировками, которые ему так нравились, но сгнили в земле; можно одолжить у отца мускулы, что так поражали когда-то, и удивляют до сих пор; может спеть песню, которую пела мать, когда ему было грустно. Но нельзя поцеловать девушку, которую любил так безумно, давным давно – её больше нет... И вот, нарядился в «родню», расхаживает по комнате «скелета» как чучело, на которое навешали старое тряпьё – да, вот именно, похож очень на создание которое безуспешно пытается отпугнуть «воронов смерти» – и как только начинает играть на своей скрипке, которой хочет рассеять туман – что создаёт он сам – сразу-же возникает лицо, но видит это лицо сумбурно, и не может понять, чьё оно, знает только одно – всегда случается так – что кожа, маскирующая нутро, вовсе не красивое нутро, будет сходить как шкурка апельсина, и только тогда, когда остаётся всего лишь череп, он начинает узнавать лицо – это они, преследуют его, и не дают ему покоя, жить не дают! Все, кто смотрят из тёмных углов! «Нет! Я не буду злиться на них! Они – моё сокровище, больше у меня нет никого! Все бросили меня одного! Остались только незнакомцы, которых не хочу знать! Буду смотреть прямо в глаза дорогим для меня людям, и благодарить их за то, что побыли со мной!» Как жаль, что в нём больше не течёт тёплая, алая кровь, как у других живых людей, как жаль, что нет бурления нужного для движения вперёд – он раб небытия!!!... Ааааааа!!! Неее! О,нет! Ох... Что это было? Какой ужасный сон! – Скрипач проснулся весь в холодном поту – я раб небытия?! Надо же, это моя вина, не надо было вчера пить столько, и не снилась бы такая чушь... Интересно, сколько сейчас времени? – Скрипач начал слезать с кровати, но его взгляд остановился на фотографии с людьми, точнее на обрезки из разных фотографий, это и были те люди которых больше нет, а их было очень-очень много, да, их и вправду было много, весь дом был увешан фотографиями; старые, молодые, дети, – но особенное место занимала самая большая, самая красивая фотография, на которой была изображена девушка, она была той, что нельзя больше поцеловать, на неё он тоже посмотрел, и смотрел дольше остальных, потом он посмотрел на выцветшую фотографию с мальенкой девочкой, это была его сестра – но фотография «пожадничала» передать цвет её глаз, а скрипач хорошо помнил их – «все бросили меня одного» – кто все? Я один, но никто не бросал меня, они умерли, У М Е Р Л И! Все не бросали меня – это я бросил всех! – Умерли лишь те, кого я любил, но от них остались «остатки», да, это так – остатки не могут заменить людей! – они выцвели как фотография моей сестры, потеряли цвет как её глаза... Это не чушь – это правда! – Сколько незнакомых, не потерявших «цвета» людей, хватит! Я всё понял! – Скрипач рывком соскочил с кровати и устремился к толстым занавескам, отдернул их и увидел что ещё рано, луна пока ещё украшала небо, скрипач и Луна как бы столкнулись взглядами – скоро рассветёт и я уйду, покину «комнату скелета», а когда вернусь, тумана не будет – очнувшийся скрипач уложил все фотографии и предметы умерших в одно место, взял свою скрипку и ушёл. Его шаги раздавались по улице решительно и твёрдо, а музыка исходящая от скрипки говорила – я свободен!!!