Сугроб

СУГРОБ
      
       Во рту сладкий вкус, тает конфета — сцапал с буфета... на шее переливается разными цветами гирлянда — снял с ёлки... в кармане куртки хлопушка — взял «взаймы» у младшего братика...
       По заснеженной дороге шёл парень, сметал ногами снег. Улица была безлюдна, если не считать лже деда-мороза, шатавшегося туда-сюда (по причине принятия излишнего алкоголя), шедшего дурить маленьких детей, и отца с сыном, которые лепили снеговика.
Остановившись в сквере, парень смёл со скамьи снег, а затем сел на неё наблюдать за «сотворением» снеговичка.
Мальчишка, с удовольствием вонзивший в снежный шар (в голову) морковь, был счастлив тем, что скоро, совсем скоро — через час наступит новый год! Парень знал это, он ведь совсем недавно был этого возраста, но это не значит, что теперь его ничего не радует — всё то, что должно радовать нормального человека.
Отец творца снежного человека окончил лепку снеговика, водрузив ведро ему на голову (на снежный шар), и взявшись за ручку своего чада, ушёл. По дороге домой его сын без остановки что-то болтал — наверное пытался добиться ответа на какой-нибудь «умный» вопрос.
       Так-что, смотреть было неначто, но парень не отрывал взгляда от идеально круглого лица снеговика — сделанная кусками угля улыбка на этом лице ему казалась какой-то очень наглой, как-будто он надсмехался... дразнил... с издёвкой говорил ему: твоя мать всегда утверждала — мой сын странный — я знаю, что она имеет ввиду, но не скажу тебе.
«Почему у всех снеговиков должна быть улыбка?» — спросил себя «странный» парень.
От снеговика отдавала слегка голубоватым отблеском — ночное тёмно-синее небо отражалось на снегу — выглядел снеговик весьма безобидно, — но это для ОБЫЧНЫХ людей...
       Люди затаились в своих домах, ждали новый год, уже парень тоже должен был быть дома, но очень-уж хотелось узнать — почему он такой «странный».
Парень подошёл вплотную к снеговику, они могут поговорить один-на-один, их никто не видит, и не слышит — улица пуста.
Чудак выковорил пальцами угли, служившие ртом — и сделал дугу наоборот, теперь «ухмылка» исчезла, и появилась грустная физиономия.
«Вот так-та лучше!» — довольно сказал парень — «значит, не скажешь, да?!» —Осведомился он.
       Ответа, разумеется, не было — а вот парень всё равно услышал ответ: нет, не скажу, хаха-ха!
Попытка парня — избавить снеговика от «циничной ухмылки», удалась, но тот всё равно мог надсмехатся — грустная гримаса продолжала быть ненавистной.
«Я могу выколоть тебе глаза, и ты не сможешь видеть! — Видеть меня, того, кто может поговорить с тобой! — Единственного, который может сделать это!» — Крикнул парень на снеговика.
Все «нормальные» люди в домах, а ты ошиваешься тут, как дурак — иди домой, тебя ждут — сказал «вредный» снеговик парню.
       «Пока ты не скажешь мне — почему я «странный» — никуда я не уйду!» — парень настаивал на своём — упрямо стоял под лунным светом и взирал на снеговика в ожидании ответа.
       Ты сам поймёшь — о чём говорит твоя мать — поймёшь почему она называет тебя «странным, ха-ха-ха!» — Продолжал «вредничать» снеговик.
Парень злился всё больше и больше, разярённо содрав морковь, (нос) он откусил от неё пол куска, а затем влепил огрызок назад , в снежное лицо.
«Как ты смеешь говорить со мной так?! Ты — куча снега! Я могу одним взмахом руки рассыпать тебя! Ты будешь простым снегом на земле! И по тебе будут ходить, ездить, пока ты не растаешь!» — От удара парня по ведру оно слетело, и с лязгом покатилась куда-то.
ХА-ХА-ХА! Ты ненормальный — сумасшедший! Вот-ты кто! — Смеясь, кричал снеговик.
       От прилива гнева у парня побагровело лицо, и он стал неистово бить кулаками снеговика — голова и туловище снежными хлопьями рассеялись по земле, но парень всё равно топтал развалившегося снеговика, и при этом бормотал — «получи! Получи! Вот тебе!»
Остался только сугроб — бывший снеговик, — и только тогда, когда парень прекратил бить снег — понял, почему он «странный» — он ругался с обычным сугробом.
Он и вправду, СУМАСШЕДШИЙ.