Летняя встреча

Никто не считал, сколько времени прошло. Да и как можно было сосчитать? У каждого были свои заботы, свои глупые проблемы.
А времени – не было. Оно ведь существует формально только в мыслях – просто ты так сам с собой договорился, что оно есть.
Так проще…

…А было лето.
Элис предстояло поступление в университет, но она почти не готовилась к нему, хотя это было её осознанное решение.
Эл часто проходила мимо тёмно-кирпичного здания и думала: «Это же так глупо…Разве невозможно стать хорошим поэтом просто так, по зову сердца? Почему обязательно торчать тут столько лет? У кого нет таланта, тот ведь всё равно не научится…А самая большая глупость – экзамены. Смысл заучивать наизусть – пусть гениальные – чужие творения? А если мне, например, не нравится какой-нибудь стих? Как можно учить то, что тебе неприятно?» - и всё в таком духе.

Вот и в этот день она села в маршрутку, чтобы снова проехать пять остановок и бесцельно бродить полчаса под палящими лучами солнца…И снова думать о тщете.

За пять остановок даже музыку нормально не послушаешь.

Эл сощурилась, выходя из машины, и на мгновение ощутила желание поваляться на берегу реки, позагорать, сплести венок из одуванчиков…
«Это тоже глупо», - вслух сказала Элис, мало заботясь о том, что окружающие могли посчитать её сумасшедшей…Да мало ли, что они подумали, эти о к р у ж а ю щ и е …
«Они гораздо безумнее меня в своих желаниях власти и денег», - подумала Эл.
Эл вообще часто думала. По поводу и без.

Вот Максимилиан был не такой. Он всегда считал, что думать «вредно».
И часто делал что-то из ряда вон выходящее, что никогда не сделал бы человек думающий.
Но Максу было простительно.
Впрочем, он не был глупым человеком и тоже частенько размышлял о разном…Но, так сказать, в глобальном плане, а не в житейском…Многие люди, не очень долго знакомые с ним, чрезвычайно удивлялись, когда Макс, только что почти стопроцентно доказавший существование в космосе иного разума, поздно вечером уходил гулять на кладбище, зная, что последняя электричка в его посёлок отправляется через полчаса. Им казалось, что это более чем странно – спокойно «уходить в ночь», когда знаешь, что как минимум до утра домой не вернёшься; оставаться в чужом городе без крыши над головой и документов; да и вообще – он что, ни о чём не думает, что ли? Сумасшедший!
Слава Богу, таких знакомых было мало.
Да, в прочем, знакомых в о о б щ е было мало…
А друзей так почти и не было. Разве что Элли…
Но знала ли она об этом?..

Вряд ли Элис могла осмелиться предположить, что она – единственный настоящий друг Максимилиана Одиночки.
Именно так звали его все.
Именно таким он и был.
Даже с «коллегами» по группе, где он играл, Макс разговаривал крайне мало и то по делу…
…А ради общения с Эл он ехал почти час на электричке, а потом – через весь город на Центральное кладбище. И всегда находил там свою подругу.
Они почти никогда не договаривались заранее о встрече, но он необъяснимым образом шёл именно туда, где находилась Элис.
«Знакомые люди всегда чувствуют друг друга», - сказал Макс когда-то.
Да, наверное, это было действительно так.
Впрочем, виделись они не каждый день. А в последнее время всё реже и реже.
Теперь на кладбище было нельзя. Там объявились какие-то непонятные личности, настроенные против готов. Непонятно, чем «люди в чёрном» им помешали, но факт – на Централке стало опасно. После того, как одну готическую девушку увезли в больницу с сотрясением мозга, стало ясно: прогулки по кладбищу откладываются на неопределённый срок. Никому не хотелось стать жертвой подонков.
…Эл и после этого случая приходила на Центральное. Гуляла там осторожно, тихо, тайными тропами. Она ни разу не столкнулась с теми агрессивными людьми, но желание ходить на кладбище постепенно сошло на нет. Ей не нравилось прятаться, как будто правда не на её стороне; не нравилось, что она уже не может чувствовать того особенного спокойствия, которым была напоена атмосфера Централки…

…А за последний год недоброжелателей стало ещё больше…

Странно, что Элис и Максимилиан думали в тот момент об одном и том же.
Странно, что именно в тот жаркий день они оказались совершенно рядом.

«Макс!» - пронеслось молнией в голове Эл.
И действительно – на другой стороне улицы она увидела своего друга.
Но он не заметил Элис. Макс шёл в обратную ей сторону, к метро.

Девушка долго смотрела вслед…
А потом быстро пошла за ним.

…И уже в вестибюле неслышно подошла со стороны спины и шепнула: «Привет!»


Максимилиан услышал знакомый, невероятно знакомый, родной голос, от которого по телу прошла лёгкая дрожь…
Он нарочно медленно поворачивался, растягивая мгновения приятного ожидания…

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза…Казалось бы, это так мало – несколько секунд…
Но для них тогда даже секунды показались вечностью.

И – совершенно неожиданно для Эл…впрочем, и для самого себя тоже – Макс вдруг крепко обнял её…
И поцеловал.

…И проходящие мимо люди даже не обратили на них внимания – ну подумаешь, молодая парочка…Ну, целуются…
Такую картину видел каждый из нас – и не один раз на дню.

- Макс, ты псих, - тихо сказала Эл.

- Элли, ты же знаешь, что я живу в пригороде? - как ни в чём не бывало, ответил Максимилиан.
- Ну да…Только не знаю, где конкретно… - Элис не поняла, зачем Макс спросил это.
- Поехали ко мне в гости?

Макс держал её за руку, когда они прорывались сквозь толпу – в метро, на вокзале, на перроне его родного посёлка…


Эл ушла утром.
Максимилиан спал, его длинные мягкие волосы разметались по постели и почти полностью закрывали лицо…


На следующий день был экзамен.

- Давно Вы пишете стихи?
- С четырнадцати лет.
- Любимый поэт?
- Лорка.
- Стихотворение?
- Газеллы. О мёртвом ребёнке…Об отчаявшейся любви…О воспоминании…
- А русская классика?
- Бунин, Некрасов…

Приёмная комиссия вяло реагировала, и казалось, что можно было промолчать в ответ – и они не заметят. В прочем, это объяснялось отчасти тем, что собеседование проводили с ребятами, уже успешно написавшими сочинения; отчасти – ранним часом, да и вообще – не всё ли равно, кто какую поэзию предпочитает? Главное, чтобы своя получалась хотя бы немного рифмованная и осмысленная, а за обучением дело не станет…
После индивидуального опроса будущих студентов собрали вместе в одной аудитории, раздали листочки в клеточку с синей университетской печатью в углу и конверты с заданиями – по одному на человека. От поступающих требовалось за ограниченное количество времени написать стихотворение, употребив в нём все слова, записанные на билете в конверте – во всех билетах слова были разные. Их можно было как угодно извращать, лишь бы угадывались.
Элис достались «мир», «окно», «краска», «мечта», «утро» и «связи».
Девушка горько усмехнулось – писать стихи на заказ? Впрочем, почему бы и нет…

Отвечать вызывали по алфавитному списку, когда все окончили творить – чтобы никому не помешать. Зато слушателей стало в разы больше, к экзаменаторам прибавились любопытствующие, сидящие тихо и внимавшие каждому слову своих товарищей. Элис числилась где-то в середине списка, и поэтому не волновалась абсолютно. До своего «смертного часа» она успеет послушать творения как минимум десяти человек и, если что, подкорректирует своё…Впрочем, там и сейчас всё было весьма неплохо…
…Особенно по сравнению с некоторыми «шедеврами», в которых авторы допускали просто ужасные рифмы, как, например, «снов – вдох», «душе – зачем» или «встрече – на рассвете». Кто-то не использовал все данные слова, и с такими обещали поговорить потом – и конечно, поговорят; отсутствие вдохновения никто не смог бы предугадать, тем более в такой ситуации…
Когда вышла Эл, за ней с интересом проследили семь пар глаз, пытаясь угадать, понравится ли её выступление комиссии и вообще – что из себя представляет эта странная девушка в чёрном корсетном платье?

Было страшновато. Но не страшнее, чем на конкурсе организации «Перо Пегаса», когда номинированный стих нужно было читать со сцены ДК…

Она заговорила каким-то странным, не своим голосом – глухим, жутким...Будто горло сковало ледяным обручем, холод от которого разлился по телу и постепенно проник в сердце…

«Мир язычества опустел.
Разрываю последние связи.
Собираю все души из тел –
Мне без них путь на волю заказан…»

Эл казалось, что никто из собравшихся не поймёт смысла этих строк, она слишком привыкла к непониманию. Но она продолжала выплетать тонкое кружево поэзии, стараясь не смотреть ни на кого.

«…За окном электрички зелёной
Новый день загорится рассветом.
Я осталась навечно…Никчёмно
Краской крови окрашено лето…»

Одна тётка из комиссии, довольно молодая, с ярко-крашеными рыжими кудрями, с интересом оглядывала отвечающую. «Души…Тела…Кровь…Декадентщина!» - думала она.

«…И вдали – за седьмым семафором –
Городские увижу пороги.
Мир не дал и пяти очков форы,
Оплатив все мечты и пороки…»

…Как странно! Вчера Эл и подумать не могла о таком, а ведь видела – и электрички, и пути эти, и мигающие красно-зелёным светом фонари…
Когда уходила.

«…Как и прежде, на мёртвых вокзалах
Отыскать меня, право, не трудно.
Я всегда там. Я СЛОВО сказала –
И бессонная ночь стала утром…»

Пусть дальше и не было заявленных в билете слов, пусть от стиха веяло мраком и безысходностью – а возможно, именно поэтому - её слушали, затаив дыхание.
И Эл читала им отчаянные строки, пронизанные болью воспоминаний, но не упоминающие напрямую события…Как всегда было в её стихах – сюрреалистичность мешалась с реальностью, и нельзя было разобрать, где начинается одно и кончается другое.



…Элис тихо сбежала вниз по ступенькам и толкнула входную дверь.
Косой луч солнца заставил зажмуриться, но Эл улыбнулась – ему, теплу летнего дня после холодного помещения…
- Поздравляю, - прозвучало где-то сбоку.
Девушка оглянулась…


Максимилиан стоял, прислонившись к кирпичной стене спиной, и немного щурил глаза; желтоватые блики золотили его бледное лицо.
- Спасибо, - ответила Эл, - Только пока ещё ничего не известно…
- Да всё известно! - Макс слегка потянулся, поправил ворот рубашки и, немного помолчав, добавил: «Разве перед тобой могут закрыться какие-либо двери?»
Элис пожала плечами. Ну, если так…
- А ты что здесь делаешь? - запоздало спросила она.
- За тобой пришёл.
- А-а…
Элис не стала уточнять, откуда Максимилиан узнал, где её искать и когда именно будут экзамены. Он часто делал что-то такое, что невозможно было постичь обыкновенным человеческим разумом. И уж совсем невозможно было объяснить это.
- Пойдём, - Максимилиан обнял девушку за плечи и подался вперёд.
- Куда? - уточнила Эл.
- На Центральное.
- Но туда же нельзя…Там…
- А, - махнул рукой Макс, - теперь можно. Мы победили.
- Мы победили?
- Угу. Осада снята… - Макс закрыл глаза и усмехнулся, обратив лицо к небу.
Элис радостно улыбнулась.
- Чего же мы стоим?! - дёрнула Максимилиана за рукав.
- Я не знаю, - весело ответил Макс, - ты так долго думаешь…

И они направились к железным воротам у границы территории университета.

Крашеная рыжая тётка, наблюдающая из окна за мрачной парочкой, вздохнула и вернулась к чтению каких-то бумаг. То, что она в молодости была панком, теперь не имело абсолютно никакого значения…Но, в прочем, не мешало ей проникнуться симпатией к своей будущей студентке…



20.05.08.