Малосики из Иаиаи

       Александр Резанов

       Малосики из Иаиаи

       Сказка

       Вступление

Если кто-нибудь спросит: «Кто такие эти самые малосики из Иаиаи?», то ответ прост. Малосики – это маленькие ослики… народец такой сказочный. А Иаиая – страна их, тоже сказочная и названная так в честь доброго старого ослиного слова «иа-иа»… Но обо всем по порядку…
Во-первых, «маленькими» эти ослики названы не зря: ростом они всего с обычный детский мизинец и потому немного похожи на небольшие, миленькие игрушки… Мордочки у них очень уж добродушные – вот и похожи.
Во-вторых, откуда они пришли к красивой лесной речке – неизвестно. Но место им, видно, понравилось, и вскоре на берегу выросла целая деревня из маленьких, уютных домиков. С тех пор и живут в ней малосики. Очень дружно живут, не запираясь друг от друга по своим домам, а, наоборот, постоянно помогая друг другу… Потому-то, наверно, и живется им легко и обычно всем всего хватает.
В-третьих, маленькие ослики отличаются от больших ослов тем, что умны. Они умеют разговаривать, красиво одеваются и ходят на двух ногах. Причем верхними копытцами действуют как руками: едят, играют… могут даже смастерить что-нибудь, так как те копытца у них не твердые, а напоминают мягкую ладонь с короткими пальцами.
В-четвертых, малосики – культурный народец со своими обычаями и традициями. По вечерам, например, они собираются на поляне за деревней, где разводят большой костер, отплясывают «топотушку», обсуждают свои дела, а перед сном дружно поют общую вечернюю песню. Эта песня – гимн маленьких осликов, и ее исполнение торжественно называется «общей ревкой» (ведь ослики не лают, не мурлычут, не ржут, а ревут).
Кроме того, все праздники малосики справляют вместе. И неважно, собираются они для этого на поляне Большого костра или в специально построенном для таких дел Праздничном доме, но главное – вместе. Ведь маленькие ослики – напомню еще раз – очень дружный народец.
В-пятых, малосики трудолюбивы. Они много работают в лесу, заготовляя разные вкусности из трав, грибов и ягод. Наготовят запасов, вывезут их в деревню на громадных жуках специальной породы, а дома едят.
В-шестых… Впрочем, не будем больше ничего перечислять, а лучше узнаем все об их жизни из происходящих с ними историй.
Приступим же…


       Изобретатель Недотепа

Жили малосики в своей деревушке неплохо. Можно даже сказать, что хорошо… но как-то скучновато. Все дни у них проходили одинаково, по одному и тому же привычному распорядку: подъем – завтрак – работа в лесу – обед – тихий час – ужин – «общая ревка» – сон… А утром все опять начиналось сначала, как по замкнутому кругу.
И лишь один худенький, неловкий, немного чудаковатый ослик выбивался из этого общего ритма. Он много думал, постоянно что-то изобретал, а потому был слегка рассеян (как, наверно, и большинство изобретателей). За что и прозвали его Недотепой.
Малосики обычно не понимали Недотепиных изобретений. Да и к нему самому относились несколько свысока. Ибо то, что он придумывал, всегда кончалось только всеобщим смехом.
То он крылья прицепит, с обрыва прыгнет, звучно шмякнется в речку – и все хохочут. То жука дрессировать, учить ходить на задних лапах начнет, а жук его собьет и в грязи извозит – все опять хохочут. То из пустых стеблей дудки водопровод соорудит, зальет свой домик водой и плавает потом по комнатам громко крича – все снова хохочут… Так и веселил Недотепа всю деревню. Но однажды, в один прекрасный день, его попытка изобрести что-то новенькое наконец-то удалась.
Радостный изобретатель, не зная, что изобрел автомобиль, назвал получившуюся машину «самодвижущейся телегой» и выставил ее на всеобщее обозрение.
Собрались малосики перед странной конструкцией. Стоят, похохатывают:
– Смотрите, какую глупую телегу Недотепа придумал! Иа-ха-ха-ха!..
– А жука куда запрягать? Спереди или сзади? Ио-хо-хо-хо!..
Недотепа вышел вперед и, подойдя к своему изобретению, начал объяснять:
– Эта телега ездит сама, без жука…
Но его слова сразу же были заглушены дружным, громким смехом:
– Сейчас, наверно, сам свою колымагу толкать начнет. Иа-ха-ха-ха!..
– Нет, это он жука, бедненького, внутрь ее посадил и поит через трубку вонючей водой. Ио-хо-хо-хо!..
И так все «иа-ха-ха-ха» да «ио-хо-хо-хо»…
– Я сейчас все объясню. Вот увидите, что эта машина отлично работает, – засуетился Недотепа, пытаясь перебороть всеобщее недоверие.
– Как это она тут работает? – со смехом выступил вперед самый бойкий ослик, за высокий рост прозванный Продолговатым. – Так что ли?!
И, куражась, с силой дернул за какую-то машинную железяку впереди… Не рассчитанная на такое обращение железяка осталась у него в руках, а все вокруг захохотали еще сильнее.
– Ой и интересно же она работает! Иа-ха-ха-ха!.. А можно и я попробую?! – подскочил к Продолговатому другой ослик, которого за склонность к подражанию звали Зеркальцем.
Зеркальце обежал вокруг машины и, не дожидаясь ответа, сильно ударил по рулю… Руль, жалобно бибикнув, тоже отвалился.
Это вызвало новую оглушительную волну смеха. И тут уж все с дурашливыми криками: «Работает! Глядите-ка, работает!» – принялись крушить «самодвижущуюся телегу».
Недотепа со слезами на глазах смотрел на гибель своего творения. И, горько вздохнув, мол, «глупо осмеивать то, что незнакомо», ушел в свой домик.
…Прошла неделя. Недотепа отремонтировал «самодвижущуюся телегу». И как-то вечерком выехал на центральную площадь, звонко бибикнув.
Малосики, удивленно протирая глаза, смотрели на невиданное зрелище: телега ехала сама, без жука…
Немного придя в себя, все бросились к работающей машине. «Недотепочка, прокати, пожалуйста!» – слышалось со всех сторон.
Недотепа вылез из своей четырехколесной конструкции и приглашающе распахнул заднюю дверцу: «Залезайте!.. Только не все сразу».
Понятливые малосики не долго думая быстро установили очередь. И счастливый изобретатель начал катать всех желающих.
Это было так интересно, что закатавшиеся ослики даже пропустили время ежевечерней «общей ревки». А виновник такого страшного нарушения распорядка с наступлением темноты накрыл свое изобретение чехлом и устало подошел к большому общему костру.
Все сразу замолкли, уважительно поглядывая на него. И вдруг покрасневший Продолговатый застенчиво произнес:
– Недотепа, ты уж извини, что я сломал ту железяку! Я только сейчас понял, что все незнакомое надо сначала проверить, а не сразу воспринимать враждебно. Извини уж! Ладно?..
– Ладно, извиняю! – согласился Недотепа.
И тут вперед выскочил Зеркальце:
– И меня извини, Недотепочка! Я же не знал, что это будет так здорово.
– Хорошо, Зеркальце, и тебя извиняю! – опять согласился Недотепа.
«Извини!», «Извини!», «И меня извини!» – зазвучало со всех сторон.
А изобретатель только вздохнул:
– Ладно уж! Что теперь говорить?! Но давайте условимся впредь: уж если не помогаете тому, кто делает что-то новое, то хоть не мешайте ему. Ведь быть первым всегда трудно!.. Договорились?!
«Договорились!», «Ага, давай!», «Правильно!» – закричали малосики.
И среди гвалта и шума, довольный Недотепа вдруг резко замахал над головой платком, призывая всех к вниманию:
– А теперь давайте петь нашу вечернюю песню. Не будем нарушать традиции.
И не успокоившиеся еще после пережитого приключения ослики дружно затянули:

       Есть хорошие слова,
       Но прекрасней всех – «иа».
       После умного «иа»
       Ясно всё как «дважды два».

За первым куплетом следовал припев: «Иа-иа-иа-иа-иа!!.» И тут кто-то от полноты душевных чувств чересчур заиакался – этого слишком ретивого ослика поспешно одернули. А песня продолжилась дальше:

       Если слышится «иа» –
       Воля осликов жива:
       Соблюдаются права
       На свободный крик «Иа!»
       Иа-иа-иа-иа-иа!!.

       Утром встанем и сперва
       Скажем солнышку: «Иа!»
       И от этого «иа» –
       Ярче неба синева.
       Иа-иа-иа-иа-иа!!.

       В такт веселому «иа»
       Заколышется листва.
       И еще вкусней трава
       После звонкого «иа».
       Иа-иа-иа-иа-иа!!.

       …Мы горды своим «иа»!
       Эта гордость такова,
       Что кружится голова!..
       Так давай кричать: «Иа!»
       Иа-иа-иа-иа-иа!!.

Песня будто рвалась в звездное небо вслед за искрами большого костра. И не было ничего странного в том, что обычно звучащая скучно и занудно, сейчас она бойко гремела над поляной. А припев получался особенно задорно: малосики кричали свое «иа» весело и радостно, ибо все знали, что завтра будет новый день, полный новых приключений и новых интересных придумок.


       Непослушная дверь

По краю солнечной поляны шел не торопясь малосик Продолговатый. Он насвистывал что-то на ходу и вдруг нос к носу столкнулся с другим маленьким осликом, которого звали Дичком.
Такое странное, диковатое имя прилепилось к этому ослику неспроста: жил Дичок один, в ветхом шалаше спрятанном в зарослях леса, и выходил из своего убежища очень редко.
– Привет, Дичок! – обрадовался встрече Продолговатый. – За солью или за сахаром идешь?
– Иа, – буркнул Дичок и хотел уже продолжить путь… да не тут-то было.
– В деревню, спрашиваю, пошел? – затараторил общительный малосик. – Верно! Сходи! Там много нового и интересного: на «самодвижущейся телеге» катаемся, «топотушку» пляшем до упаду, весело песни ревем…
И, взглянув на пробурчавшего что-то невнятное Дичка, щедро предложил:
– Давай ключ дам – поживешь у меня. А я вернусь послезавтра и все сам тебе покажу.
Смутившийся Дичок взял ключ… Но то, как неловко он это сделал, сразу же вызвало вполне закономерный вопрос Продолговатого:
– Ты хоть пользоваться-то им умеешь?
– Умею, умею! – закивал, краснея, Дичок.
Продолговатый помолчал немного и опять затараторил:
– Тут наш мудрец, Недотепа, изобрел телефон. Ты позвони мне с центральной площади, как устроишься. Договорились?!
Дичок кивнул, и малосики разошлись в разные стороны.

…Так и не дождался Продолговатый телефонного звонка и, обеспокоенный, через день вернулся домой… Разбитая, косо висящая дверь сразу же подтвердила его худшие опасения, что Дичок раньше никогда не имел дела ни с замками, ни с ключами.
– Где Дичок? – кинулся он к ближайшему ослику.
– Это тот, который телефон-то на центральной площади сломал?.. Да вон он. В наказание улицу подметает, – ответил прохожий.
И Продолговатый подбежал к шаркающему метлой Дичку.
– Ты зачем мне дверь сломал? – с ходу закричал он. – Ведь я же тебе ключ давал!
Подметающий остановился и начал оправдываться:
– Ну дал – ну и что?! Я твоей глупой двери ключ показывал-показывал, а она все равно не открылась. Ну и пришлось ее наказать…
Опешивший от такого ответа Продолговатый только и смог, что прошептать:
– Наказать?! Но ведь дверь же не живая! – И, обречено мотнув головой, спросил: – Но зачем же ты говорил мне тогда, что умеешь пользоваться ключом?!
– Как «зачем»? – удивился Дичок. – Если бы я сказал, что не умею, то ты бы посчитал меня глупым.
– Ну ты даешь! – хмыкнул хозяин сломанной двери и, чуть подумав, еще поинтересовался: – А телефон зачем сломал?
– А он тоже сам виноват: звонить-то надо пока еще по-хорошему просят! – даже покраснев от чувства собственной правоты, выкрикнул наказанный ослик.
Не ждавший уже никакого другого ответа Продолговатый как-то странно хрюкнул и, едва сдерживая смех, выдавил:
– Не там просил! Не телефон просить надо было, а кого-нибудь, чтобы объяснили: как звонить.
– Ага?! – резко ответил Дичок. – А они бы тоже подумали, что я глупый, раз не знаю!
Тут уж длинный нос Продолговатого, издавая сдавленные, булькающие звуки, ткнулся в платок, маскируя смех под кашель. Ослик давился, хрипел и хлюпал, отползая на полусогнутых заплетающихся ногах от ничего не понимающего Дичка… Наконец он прохохотался, вытер пот со лба и, покраснев как помидор (ибо не умел обманывать), промямлил:
– Это болезнь такая, смехихитения: как приступ начинается, так чуть не задыхаюсь. Ты уж извини, Дичок! – и, посмотрев на испуганный вид собеседника, добавил: – Не бойся, она не заразная.
– Это ты меня за дверь извини, Продолговатый! Я же не знал, что ты от огорчения даже заболеешь! – тут Дичок всхлипнул и начал поспешно объяснять: – Ведь дверь-то твоя только получила то, чего добивалась! А я не хотел!.. Не обижайся! Ладно?!
Голос его звучал жалобно, да и посмеявшийся от души Продолговатый все равно не мог уже сердиться. Поэтому он просто кивнул соглашаясь:
– Ладно! От обид толку мало!.. Но в следующий раз, если не знаешь чего-то, то не стесняйся спрашивать совета!
– Хорошо! – согласился Дичок. – Я теперь буду спрашивать. А сейчас мне бы надо подметать.
– Конечно, конечно, – не стал спорить Продолговатый. – Но когда закончишь, приходи: ты мне дверь чинить поможешь, а я тебя научу разными нужными вещами пользоваться. Придешь?
– Приду, – как-то неуверенно выдавил Дичок.
– Ну и договорились!.. Но только обязательно приходи. Я жду!
– Обязательно приду! – уже твердо пообещал Дичок и вернулся к своей работе.
С тех пор он больше ничего нигде не ломал. Да и в деревне стал появляться чаще. Так что не такой уж он и дикий, этот Дичок, как оказалось.


       Легко ли быть жадным?

Как-то, погостив в деревне почти целую неделю, малосик Дичок очень соскучился по своему лесному шалашу и засобирался домой. Разумеется, никто не стал его отговаривать, а вместо этого радушные деревенские ослики устроили в честь своего гостя прощальный ужин и принесли ему множество разных подарков…
Утром проснувшийся Дичок взглянул на гору подаренных вещей и понял, что без длинной прочной веревки ему просто-напросто все это будет не унести. Веревку предстояло где-то у кого-то взять, и малосик бойко выскочил на улицу. Но, увы, вокруг никого не оказалось: все ушли на свои ежедневные лесные работы.
С тоской оглядев пустынные улицы, маленький ослик тяжело вздохнул. Но тут увидел вдалеке одинокую пухленькую фигурку с обмотанной толстым платком щекой. «Наверно зуб болит у бедняги», – подумал Дичок и поспешил навстречу…
Но тут бы надо сказать, что тот, кого он назвал «беднягой», беднягой вовсе не был: ослик Мотя только притворялся больным. Причина для этого была весьма проста: он пожалел нести подарок на прощальный ужин, вот и сказал, что заболел и прийти не может. Сказал так, обмотался жаркой шерстяной повязкой и терпел, обливаясь потом. Терпел, ибо прижимист был Мотя. Так прижимист, что деревенские весельчаки, бывало, произнося его имя, чуть жужжали сначала – получалось «Ж-ж-жмотя», простенько и исчерпывающе…
Подскочивший к Моте Дичок начал разговор издалека:
– Привет, Мотя! Что, зуб болит?
– Какой зуб? – не понял сначала тот, но, быстро сообразив, схватился за перевязанную щеку: – Ой, больно! Уже терпеть больше сил нет!
Посмотрев на красную, потную, страдальческую физиономию Моти, Дичок запрыгал вокруг, пытаясь как-то помочь, но мог только посочувствовать:
– Бедненький! Так вот почему тебя вчера на прощальном ужине не было.
Но Мотя, лишь услышав про вчерашний ужин, вдруг подскочил на месте и громко закричал:
– А зачем я на том ужине был нужен? Тебе же и так много подарков подарили!
– При чем тут подарки? – удивился лесной ослик, но понял что-то свое и начал заботливо объяснять как маленькому: – Ты, Мотя, только не волнуйся – тебе это вредно. А вчера мы и поели вкусно, и попели от души, и «топотушку» поплясали… Весело было. Так что жаль, что ты не пришел!
И сразу, без обиняков, выложил свою проблему:
– Мне бы сейчас веревка нужна, чтобы подарки перевязать. Дай, пожалуйста, если можешь!
– Ах, вот оно что! – возмутился Мотя. – Я вчера специально заболел, чтобы тебе подарок не нести, так ты сегодня сам меня поймал! Вот хитрюга!
– Да нет! Ты что?! Просто все работают, и мне обратиться сейчас больше не к кому, – растерялся Дичок.
Но был сразу же прерван:
– Иди, иди! Ничего не дам!..
И обиженный лесной ослик, грустно повернувшись, побрел назад. Но не успел он сделать и двух-трех шагов, как услышал за спиной жалобный вскрик.
Крик плавно перешел в испуганное иакание раздававшееся из старого заброшенного колодца, стоявшего невдалеке. Дичок поспешно подскочил к его краю и увидел сидящего на дне Мотю, сразу же сменившего рев на жалобное нытье:
– Вытащи меня отсюда! Я не хочу здесь сидеть: тут темно, холодно и страшно.
– Как же ты сюда попал? – удивился Дичок.
– Да я нечаянно! Пошел мимо, заглянул и увидел, что на дне что-то блестит. Я хотел ту штуковину достать, наклонился… и упал.
– Ладно. Помогу тебе! – твердо пообещал Дичок. – Только сбегаю за помощью. Ведь мне тебя даже вытащить нечем…
Пока дичок бегал в лес за другими малосиками, пока нашли веревку, пока вытаскивали Мотю, прошло очень много времени. И когда все наконец было сделано, Дичок устало хмыкнул: «А если б ты не пожалел веревку, то давно бы уже дома был». Затем он собрал свои вещи и ушел к себе в лес. Да так быстро, что растерявшийся Мотя не успел ни извиниться, ни поблагодарить.

…За лето Дичок хорошо потрудился, собирая грибы, ягоды и разные вкусные травы. И как-то раз, наготовив солений да варений, опять пришел в деревню.
И вновь малосики собрались на пиршество. Дичок угощал друзей дарами леса, принимал подарки и благодарил добрых осликов… И вдруг увидел Мотю, сидящего в дальнем углу.
– Мотя, а ты разве сегодня не заболел? – с веселым, наигранным удивлением спросил Дичок.
– Нет, – тихо ответил Мотя и густо-густо покраснел: – Я больше так болеть не буду…
И вдруг выставил на стол небольшой бочонок засахаренной лунной травки, любимого лакомства малосиков. А, поставив, решительно выговорил непривычные для себя слова:
– Вот, специально три ночи собирал. Это мой подарок! Угощайся!.. И спасибо тебе за тот колодец!
– Ладно, ладно тебе, – смутился виновник торжества и скромно улыбнулся: – Спасибо и тебе! А теперь давайте начинать пир.


       Баламут Балалайка

После праздничного обеда сытый и довольный малосик Мотя вышел из Праздничного дома и плюхнулся на скамеечку. Но не успел он устроиться поудобнее, как рядом появился еще один маленький ослик, которого за неуемную болтливость прозвали Балалайкой.
Молчать этот балабол не умел вообще. Он умудрялся говорить одновременно о звездах на небе и о дырке на левом носке, о вкусных пирогах и о квакающих лягушках, о… короче, болтун звенел как самая настоящая балалайка.
Убаюканный этим пустозвонством, Мотя уже начал было «клевать носом». Но тут его собеседник заинтересовался Мотиным оттопыренным карманом, в котором лежала подаренная Дичком конфета.
Раньше, как известно, Мотя был большим жадиной. Теперь же он решил исправиться. А потому и щедро предложил Балалайке съесть конфету вместе.
Балалайка взял угощение и вдруг увидел летевшую мимо бабочку. Он, разумеется, высказал все, что знал о бабочках и мотыльках. А также, заболтавшись, не заметил, как сунул всю конфету за щеку, ничего не оставив товарищу. Моте стало обидно, но, зная, что Балалайка сделал это нечаянно, он лишь грустно улыбнулся... Но вдруг услышал:
– Спасибо, Ж-ж-жмотя!
Это было уже слишком. Мотя густо покраснел. Балалайка тоже смутился, но, не желая признать свою вину, начал громко доказывать:
– А в чем дело? Все же тебя так зовут! Ты же жадина, потому и Жмотя!..
– Да разве я жадный?! Я же тебе только что конфету дал.
– А ну и что! И конфета-то у тебя, между прочим, невкусная. Я земляничные люблю, а у тебя – мятная! – заглушая свою совесть, продолжал кричать Балалайка.
Мотя отвернулся, украдкой вытирая глаза. И тут к скамейке подбежал запыхавшийся ослик Продолговатый, с ходу спросивший:
– Вы Недотепу нигде не видели?
– Нет! – ответил Мотя.
А Балалайка начал нудно и подробно перечислять мета, где он не видел сегодня Недотепу в то или иное время дня…
Продолговатому скоро надоела Балалайкина болтовня и он обратился к Моте:
– Пойду искать Недотепу! А то дождь собирается, а но, боюсь, опять слишком задумался. Он же как начнет что-нибудь изобретать, так ничего вокруг себя не видит. Вчера, вон, у речки споткнулся о камень да упал…
Тут Балалайка даже подскочил на месте и куда-то быстро-быстро убежал. А Продолговатый удивленно посмотрел ему вслед и закончил прерванную фразу:
– Ну, упал он, значит, и чуть шишку себе не набил… Так что надо его найти, а то промокнет ведь под дождем.
– Да не волнуйся ты так! – начал говорить что-то успокаивающее Мотя…
Но Продолговатый лишь молча покачал головой и скрылся в кустах, чтоб продолжить поиски.
Мотя остался один. Он уже опять начал было потихоньку подремывать, но тут мимо него толпой пронеслись возбужденные малосики, впереди которых бойко прыгал Балалайка и звонко орал: «Недотепа упал! В речку! Тонет! Спасай, пока не утонул!..»
Разбуженный Мотя от неожиданности захлопал глазами, но так ничего и не сообразив спросонок, только пожал плечами и пошел в Праздничный дом. Получилось это у него очень вовремя, ибо не успел он еще закрыть за собой дверь, как сзади громыхнул гром, и началась гроза… А в доме, на месте длинного общего стола, стояла кровать, и несколько малосиков возились с аптечкой.
– Кто заболел? – заволновался окончательно проснувшийся Мотя.
– Недотепа упал в реку и тонет, – ответили ему. – Все побежали его спасать.
Мотя выглянул в окно, за которым сплошной стеной лил дождь; и, уже собираясь выскочить под грозу, вдруг остановился:
– А кто видел, как он падал? Уж не Балалайка ли об этом наболтал?
– Балалайка, – удивленно подтвердил один из осликов. – А ты откуда знаешь?
– Знаю! – загорячился Мотя. – Этот балабол, как говорится, «слышал звон да не знает где он». При нем сказали только, что Недотепа вчера у речки споткнулся – вот он и навыдумывал разную чепуху!..
Малосики слушали Мотю с недоверием. Но тут скрипнула входная дверь, распахнутая мощным плечом Продолговатого держащего над головой раскрытый зонтик… а рядом с улыбающимся Продолговатым стоял целый и невредимый Недотепа.
Несколько секунд все удивленно разглядывали вошедших. Но, опомнившись, засуетились: кто-то побежал к речке, чтобы отозвать назад тех, кто мок сейчас под дождем в поисках тонущего товарища; кто-то начал убирать кровать и лекарства; кто-то бросился подогревать большой чайник…
И едва лишь все встало на свои места, как с речки вернулись промокшие и грязные спасатели. Они входили, быстро переодевались в теплое сухое белье и молча садились за стол, где их уже ждал горячий чай.
За чаем Балалайке, конечно же, досталось. И «балаболом» его назвали, и «баламутом». Да это и неудивительно: ведь из-за его глупой выдумки все напрасно мокли и мерзли под дождем и ветром… Повезло хоть, что никто не простудился.
Бедный Балалайка, слушая разгневанных осликов, лишь стыдливо молчал да краснел все больше и больше. Наконец он не выдержал – встал и взволнованно попросил: «Извините меня, пожалуйста! Я не хотел…»
А потом повернулся к Моте:
– И ты меня извини, Мотя! – теперь он произнес Мотино имя без всякого жужжания. – Я слишком много болтал не думая. Я не со зла это. Извини!
– Ладно! – извинил Мотя. – Я же вижу, что ты уже думаешь, прежде чем говорить. Ну и… если даже у кого-то и не прошла еще пока досада на твой проступок, то скоро пройдет. И все будет в порядке!
Скоро за столом все только лишь посмеивались над своим речным приключением, а прощеный Балалайка тоже шутил и смеялся вместе со всеми. Однако говорил он уже гораздо меньше, чем прежде… видно, учился обдумывать свои слова.


       Страшилка для дразнилки

Как-то прибежал малосик Балалайка к большому общему вечернему костру и по старой своей привычке затараторил:
– Там Бебека Труську дразнит! Ой-ей-ей! Бебека Труську совсем задразнил!..
Сидящие у огня ослики с недоверием посмотрели на раззвеневшегося Балалайку, а тот засмущался и объяснил:
– Да нет, я совсем не балаболю! Честное Иа!.. Этот дразнилка Бебека поймал у речки бояку Труську и пугает его разными страшилками. А тот, бедняга, так дрожит, что даже бревно на котором он сидит и то трясется.
– Опять Бебека за старое взялся, – грустно вздохнул умный ослик Недотепа. – А ведь обещал, что больше дразниться не будет…
Все хмуро замолчали. И тут вперед выступил Продолговатый:
– Пошли к реке!
Малосики, будто бы только и ждавшие этих слов, дружно направились выручать товарища.

…То, что творилось в это время у реки, выглядело весьма жалковато. Одетый во все черное Бебека прыгал вокруг сидящего бледного Труськи и пугающе завывал: «Шли три черных-черных барашка вдоль черной-черной речки…»
Труськины зубы от страха выбивали что-то схожее с барабанной дробью. А черный рассказчик продолжал свою страшилку: «И вдруг увидели три черные-черные тени…»
При этих словах Труська как-то жалобно пискнул, и вдруг увидел в вечерних сумерках три приближающиеся к нему темные фигуры прибежавших первыми малосиков… Он обалдело выкатил глаза и попытался с маху вкрутиться в маленькую-маленькую червячную норку под ногами. Норка была гораздо меньше его копытца, но даже это не остановило маленького перепуганного ослика…
Конец Труськиным бесплодным усилиям положил сильный рывок Продолговатого, выдернувший пищащего трусишку из его смехотворного укрытия как морковку из грядки. Труська затрепыхался в воздухе, открыл было рот для крика и вдруг облегченно расплакался, узнав своих друзей.
Пока ослики ругали Бебеку, пока Бебека с криком «А это я его от трусости лечил!» гордо уходил прочь, пока все шли обратно, наступила ночь. Малосики еще немного посидели у общего большого костра, и вдруг Недотепа задумчиво произнес:
– А ведь Бебека завтра опять будет Труську дразнить. И будет считать, что он прав.
Окружающие тяжело вздохнули, а Недотепа продолжил свою мысль:
– Надо отучить его от этого. Я предлагаю его проучить, чтобы он понял, что такое страх.
– Ага, давай! – согласились все.
И Недотепа высказал свой план.

…Ночью Бебека проснулся от того, что кто-то постучал в окно его домика.
Зевающий ослик вышел на улицу, но никого не увидел. Он встревожено обежал вокруг дома – и опять никого не нашел. «Приснилось наверно», – подумал Бебека и крепко закрыл за собой дверь.
Но не успел он лечь, как в окно снова сильно постучали… и опять на улице никого не оказалось.
Тут уж Бебека понял, что здесь что-то не так. Борясь со страхом, он спрятался за дверью и, после третьего стука, сразу же выскочил на крыльцо… и снова никого не застал.
Ослику стало не по себе. В блеклом свете лунной ночи ему начали мерещиться какие-то странные тени за каждым кустом. И Бебека тихо-тихо задрожал. Он начал бояться, ибо не знал, что пугающее его «тук-тук-тук» производит картошинка, подвешенная на веревочке к гвоздику прямо над форточкой. Нитка от этой картошинки шла в ближайшие кусты, откуда ее и дергал спрятавшийся там Продолговатый.
Видя, что «картошинка» отлично действует, довольный Продолговатый повернулся к Труське:
– Ну, давай, покажи всем, что ты не боишься!
– Я не б-б-боюсь, – промямлил укутанный с головой в белую простыню Труська.
Услышав такой ответ, Продолговатый приладил ему на макушку старое, прохудившееся ведро с большими прорезанными дырками-глазами. Внутри ведра ярко горела свеча, и поэтому глаза получившегося чудища в белом балахоне тоже ярко светились.
– Ну, иди! – подтолкнул Труську рослый малосик и сильно подергал за картошкину нитку.
Обмотанный простыней Труська, выйдя из кустов, услышал картофельное «тук-тук-тук» об стекло и пошел прямо на звук.
Но через несколько шагов трусишка все-таки испугался: «Не врезаться бы в стенку!» Он слегка выглянул из-под простыни и прямо перед носом увидел темное стекло Бебекиного окна. А в окне, как в зеркале – свое отражение: белый балахон, а вверху огромная жестяная голова с горящими глазами.
Увидев такое страшилище, перепуганный Труська громко заверещал и, путаясь в простыне, поспешил прочь от окна…
Выскочивший на очередной стук Бебека наткнулся на бегущую из темноты белую глазастую и орущую дурным голосом фигуру. От страха ноги его подкосились – ослик шмякнулся на землю и, молотя по траве дрожащим хвостом, быстро-быстро пополз назад. Вполне возможно, что он бы смог даже и уползти, но тут об него споткнулся ничего не видящий из-за простыни Труська. Оба ослика взвыли от испуга и одним большим клубком покатились за крыльцо.
Видя, что дело принимает скверный оборот, из кустов выскочили Продолговатый, Недотепа, Балалайка и все другие. Они подхватили кричащих Бебеку и Труську, утащили их на поляну Большого костра, успокоили и напоили чаем.

…Утром малосики пришли извиняться за неудачную ночную шутку.
Бебека внимательно рассмотрел и «глазастое» ведро, и картошинку на веревочке, а потом ответил:
– В конце концов, я и сам виноват, что Труську всегда пугал… Но больше не буду! Честное Иа! Теперь я сам побывал в его шкуре и знаю, что такое страх.
И после этого малосики на общем собрании дружно решили, что конечно совсем без шуток и розыгрышей жить нельзя, но каждый, кому вздумается пошутить, должен сначала подумать: а добрая ли это шутка?


       Кровать-путешественница

Однажды поздним вечером, когда малосики уже собирались расходиться от большого общего костра, на свет догорающего пламени вышел лесной ослик Дичок.
– Кто-нибудь знает, где сейчас находится этот разгильдяй Дружок? – хмуро поинтересовался он и пояснил: – В лесу у малинника его Хвостик ждет.
– Да ты что?! Хвостик же тихий, робкий ослик. Что он ночью в лесу делает? – удивились все.
И только всезнающий Балалайка ответил на вопрос Дичка:
– Дружок малины наелся до отвала и спит дома.
– Как это «наелся и спит»? – не понял Дичок. – Они же ту малину вместе с Хвостиком собирали. А потом Дружок побежал домой за новыми корзинами. Вот Хвостик и ждет его!
– Вот это друг называется! – завозмущались ослики. – Когда нужно было, попросил товарища помочь, а когда нужда отпала – и забыл о нем…
– Ну, пошли Хвостика выручать! – подвел итог Недотепа и первым двинулся к лесному малиннику.

…Малосики нашли Хвостика на большой лесной поляне. Бедняга так озяб от ночной прохлады, что наши поисковики даже приняли его за пенек сначала. И только когда этот «пенек» глухо кашлянул, друзья обрадовались и бросились тормошить промерзшего сидельца:
– Хвостик, пошли домой! Уже поздно!
Но Хвостик замотал головой:
– Не могу! Дружок придет, а меня нет. Что он подумает?!
– Да забыл твой Дружок про тебя! Малины наелся и спит! – возбужденно загудели сочувственные голоса со всех сторон.
Но Хвостик упорно отказывался верить и лишь продолжал мотать головой.
Наконец Продолговатый нашел выход:
– Приведите-ка сюда Дружка! А я с Хвостиком посижу. Вдвоем веселее.
– Втроем! – звонко добавил Зеркальце и сел рядом.

…Вернувшись в деревню, маленькие ослики гурьбой валились к Дружку.
– Пошли в лес! Там тебя Хвостик ждет! – твердо высказал общее требование Недотепа.
– Куда? – не понял спросонья Дружок, а когда ему все объяснили, лениво зевнул и хмуро ответил: – И чего этот Хвостик ко мне пристал?! Вечно бегает за мной, чтобы я с ним дружил… Не пойду никуда!
И повернувшись на другой бок, сладко засопел.
Все ошеломленно замолчали. Недотепа задумчиво почесал лоб и вдруг хитро улыбнулся. Ослики тут же окружили его и бойко зашептались…
А оставшаяся в лесу троица тем временем поиграла в чехарду и, набегавшись, присела отдохнуть. И вдруг на лугу показался жук, запряженный в телегу, а на ней – кровать издающая храп и свист.
Ослики, все трое, разинули рты, и после минутного замешательства Продолговатый шепнул Хвостику:
– Ну вот видишь! А ты не верил!.. Зря ты за ним бегаешь. Плевать ему на твою дружбу.
– Но я думал, что он со мной подружится, если я все для него делать буду, – сквозь слезы пролепетал Хвостик.
– Так не бывает! Друга уважают, а не помыкают им, – подвел итог Зеркальце. – А с тобой мы все дружить будем…
Тут подъехала телега, и подошедшие малосики мягко опустили кровать со спящим Дичком на землю, а рядом поставили тапочки. Недотепа подошел к Хвостику:
– А теперь пошли – пусть спит.
Но Хвостик опять упрямо мотнул головой:
– Он, конечно, не заслужил того, чтобы я его будил. Но и одного его я в лесу не оставлю… Вдруг что случится.
– Молодец! Настоящий друг! – зашептали вокруг.
А Недотепа кивнул:
– Ты прав! А теперь – прячемся.

…Дружок проснулся от холода. Одеяло почему-то уже не грело. И поняв, что что-то тут не так, он недовольно проворчал:
– Ох уж эти ночные гости! Дверь, наверно, не закрыли…
Высунув голову из-под одеяла, он увидел луну и прошептал в изумлении:
– А куда делась крыша?!
Ничего не понимая, он вылез из постели, сунул ноги в тапки и потопал закрывать дверь… Двери тоже на месте не оказалось. Как, впрочем, и стен.
Решив, что ему снится страшный сон, Дружок опасливо оглянулся, выискивая глазами сказочных злых разбойников. И сразу же темные кусты вокруг зловеще зашуршали. Перепуганный ослик вскрикнул и с громким плачем спрятал голову под одеяло…
Тут из кустов выскочил Хвостик и стал успокаивать дрожащего товарища. Следом на поляну высыпали и другие малосики. Розыгрыш кончился, кровать снова погрузили на телегу, и все разошлись по домам.

…Утром дружок впервые в жизни сам пришел к Хвостику и, отводя глаза в сторону, застенчиво прошептал:
– Спасибо тебе! Я-то думал: ты так себе… а ты настоящий друг!
– Ладно! Забудем об этом, – улыбнулся Хвостик.
И все опять стало по-прежнему. Только Хвостик уже больше ни за кем не бегал. Друзей у него теперь хватало. Ведь дружбу не выпрашивают, а доказывают в трудную минуту.


       Неожиданный гость

Пришел как-то раз лесной ослик Дичок в деревню. И сразу же направился к Недотепе…
– Здравствуй, Дичок! – радушно встретил его Недотепа, но лишь взглянув на озабоченный вид своего гостя, заволновался: – Случилось что-нибудь?
– Здравствуй, Недотепа! – поздоровался пришедший и рассказал приключившуюся в лесу беду…
Оказалось, что поссорились лесовичок Выручаюшка с болотной кикиморой Фуфыкой. Обидело Фуфыку, что Выручаюшку звери любят, а ее – нет. Вот и решила она лесовичку отомстить. Заманила для этого барсучонка в болото – Выручаюшка бросился на выручку, спасать бедного малыша. Спасти-то спас, да сам промок, промерз. И заболела у него спина. Сильно-сильно заболела… Поэтому и задумал он обратиться к малосикам за помощью.
Выслушав Дичка Недотепа только и спросил:
– Где Выручаюшка сейчас?
– Сюда идет, – поспешно заверил Дичок и начал словоохотливо объяснять: – Но идет-то он медленно. Ведь, кроме того, что спина у него болит, так он же еще и выручает всех по дороге. Он же добрый! И то выпавшего из гнезда птенца обратно подсадит, к маме с папой. То зайка лапкой стукнется – Выручаюшка его погладит, успокоит. То еще поможет кому. Так что он не скоро здесь будет.
– Надо его встретить! А пока мы подготовим лекарства, обед и кровать, – подвел итог Недотепа…
Но ошибся Дичок: Выручаюшка хоть и медленно шел, да везде поспевал.

…А в это время два других малосика, Продолговатый и Мотя, проходили мимо центральной площади деревни. И вдруг они увидели на скамейке страшного – горбатого, волосатого, корчившего жуткие гримасы – старика с большой суковатой палкой в руках… Очень этот странный пришелец не понравился осликам.
– Стой! – осторожно шепнул Моте Продолговатый и пояснил: – Старик страшный – значит злой. И все время за спину руками хватается… наверно камень там прячет.
– Ага, – согласился Мотя и спросил: – Что делать будем?
– Надо его прогнать пока он никого не обидел, – решил Продолговатый и смело пошел вперед.
– Обожди! – догнал его Мотя. – А вдруг это злой колдун, и превратит нас во что-нибудь! Ты только посмотри, как он страшно корчится.
– Ты прав! – согласился Продолговатый, и ослики скрылись в кустах…
Выручаюшка – а все уже наверно догадались, что тем страшноватым на вид стариком был именно он – огорченно посмотрел на прячущихся малосиков и грустно вздохнул: «Испугались, похоже! Они же не знают, что я не злой». Но тут у него снова сильно заболела спина, и лесовичок схватился за нее рукой, сжав от боли зубы…
«Вон как зубы-то оскалил! И рукой за спину за камнем полез, – подумал Продолговатый. – Если камнем бросит, то я в него яблоком запущу!» И ослики перепрятались под яблоню…
Выручаюшка встал. Оперся на свою большую палку-посох. И тут на площадь выбежали встречающие его Дичок и Недотепа. Они, желая поддержать заболевшего лесовичка, ловко обняли его с обеих сторон – тот крепко обхватил своих помощников… а Продолговатый в кустах с ужасом подумал: «Уже борются!»
Он сорвал яблоко и швырнул его изо всех сил… Но любившие Выручаюшку птицы перехватили яблочный «снаряд», и рослый малосик опять ужаснулся: «Это точно колдун!» И он схватил палку…
Идущие с площади Дичок, Недотепа и Выручаюшка были очень удивлены, когда увидели бегущих к ним Продолговатого и Мотю машущих здоровыми дубинками.
– Вы что это? – удивленно спросил Дичок.
– Держитесь! Если этот злой колдун вас обидит, то мы вас защитим! – храбро закричал Продолговатый.
– Какой «злой колдун»? – не понял Недотепа.
– Как «какой»? – буквально остолбенели оба «бойца» с палками, и Мотя неуверенно добавил: – Этот страшный старик разве не колдун?!
– Да с чего вы взяли?! Это же наш добрый лесовичок Выручаюшка. А то, что он не слишком красив на вид, так это подоброс он в лесу. Да еще и приболел сейчас, – пояснил Дичок.
Несколько минут все ошеломленно смотрели друг на друга, и вдруг Выручаюшка широко-широко улыбнулся.
– Ну, вы, друзья, даете! – весело хохотнул он.
И, глядя на него, маленькие ослики облегченно вздохнули и тоже расхохотались… Малосики и их гость смеялись и смеялись. А когда смех стих, Выручаюшка сказал, обращаясь к Продолговатому и Моте:
– Вы, конечно, смело защищали своих друзей…
– Только надо сначала знать: от кого? – влез в разговор Дичок.
А Выручаюшка взглянул на него и продолжил:
– И я на вас не обижаюсь. Так как понимаю, что вид-то у меня сейчас действительно неважный.
– Ладно, – окончил не очень приятный разговор Недотепа. – Не подрались и то хорошо! Но надо запомнить впредь, что не все, что страшно снаружи – плохое и злое изнутри.
– Ага, ага, – закивали ослики и пошли накрывать обеденный стол для гостя.


       Эпилог

Вот и настала пора сказать маленьким осликам из Иаиаи: «До свидания, малосики! Живите дружно и весело! А мы будем помнить о вас и надеяться на новые встречи с вами!»

       1994–1995