Курортный сезон

       Поезд прибыл на станцию города «N» согласно расписанию. Из вагонов, словно горох из лукошка, высыпали пассажиры, в основной своей массе: приезжие, отдыхающие. Их тут же, откуда ни возьмись, обступили торговки, экипированные по последней моде: лето-осень с корзинками и сумками наперевес, доверху наполненные различной фруктовой и овощной снедью. Мужчина в потертых джинсах, лет сорока, может моложе, еле протиснулся сквозь весь этот кишащий и суетливый муравейник, и подошел к стоявшей у забора пожилого вида женщине, в панаме белого цвета, одетой по-летнему легко, торговавшей крупным виноградом и сливами, отливавшими синевой. Плоды видимо были с ее участка…

       Подойдя к ней поближе, произнес, поставив два огромных чемодана на еще не высохший после прошедшего дождя асфальт.

       — Бабуля, Вы, случайно, не знаете, где можно снять угол на одно койко-место? — спросил он у торговки, затем добавил: «хотелось бы с видом на море, если возможно… Плачу вперед, за неделю, — не забыл он уточнить и зажмурился от яркого слепящего солнца.

       — Во-первых, я тебе никакая ни бабуля, а Тамара Арчиловна. Во-вторых, у меня есть то, что тебе, милок, надо, — ответила торговка нераздумывая. — Пошли, здесь недалеко, — сказала она, взяла корзину и засеменила по перрону. Незнакомец заспешил следом ели, за ней успевая, но, не отставая ни на шаг от хозяйки…

       Входи, сынок, — сказала старушка, спустя двадцать минут, когда они уже подошли к деревянной калитке ее дома, который походил своим видом на гигантский улей со снующими, словно пчелы жильцами, видимо, тоже приезжими, как и наш незнакомец, обывателями.

       — У меня здесь есть четыре комнаты — выбирай любую, — предложила хозяйка и направилась к крыльцу. Из будки к ней подбежал огромный цепной пес, вертя пушистым хвостом и радостно скаля клыкастую белую пасть. Бабка потрепала собаку за ухом, погладила холку…

       — Входи, сынок, Герой тебя не тронет. Своих людей он не кусает, — уверила она мужчину, заметив краем глаза его замешательство.

       — Что Вы!.. Я их не боюсь вовсе. Собаки, моя специализация.

       — Ты, собачник, значит?!.. Добре… Я так и подумала… Ну, входи, здесь вон кухня, там спальня. Душ — во дворе, возле яблонь. А здесь, —
сказала хозяйка, распахивая перед ним следующую дверь, — ванная комната, милок… Ты прости меня, старую: как звать тебя по имени отчеству?..

       — Андрей Георгиевич.
       — Андруша, значит, кличут… А меня тетей Томой зави, ежели что понадобится.
       
       — Хорошо, Тамара Арчиловна, спасибо Вам.

       — Нестоит благодарности. Для хорошего человека ничего не жалко… Ну ты располагайся, отдыхай, к морю сходи. Окунись, а вечером будем ужинать, — сказала она и скрылась в глубине дома…

       За столом тетя Тома поведала Андрею грустную историю из своей жизни, а он внимательно слушал и пил чай.

       — Как схоронила мужа маго, Мишаню, то сильно захворала, занедужила шибко… А много мне, старой надо! Подует на улице: это осень у нас теплая. А как зима наступает, так сразу так холодно в городе становится, что зубы начинают стучать, словно от страха… Ну, я тебя совсем, наверно, заговорила, — проговорила бабуля Тамара, прервавшись, и поглядела в окно терассы, где они пили чай. — Заболтались мы с тобой, однако уже темно и пора спатушки… Ты ступай-ступай к себе, а чашки я вымою сама!..

       — Спокойной ночи, тетя Тома! — попрощался Андрей и вышел вон, за дверь.

       Утром же, первый луч солнца разбудил сначала хозяйку, а потом и всех остальных обитателей этого дома. На улице опять, как вчера, слышались крики детворы: визги, писки. Андрей проснулся и первым делом, вместо душа, отправился к берегу моря.

       На пляже в этот ранний рассветный час не было ни души. Воспользовавшись предоставленной ему возможностью, он искупался перед завтраком в прохладных волнах и собирался выходить из воды к оставленным вещам. Но внезапно, в тусклой дымке раннего утра, перед его очами возник силуэт женщины, может девушки, которую ему прежде не приходилось видеть в своей жизни, разве во сне такая красавица могла привидеться. Андрей встряхнул чубатой головой, как Григорий Мелехов при виде Аксиньи. Но поведение последнего немного отличалось от литературного героя. Скорее, он опешил, и попытался отогнать от себя это наваждение… Но силуэт не пропадал: красотка была также реальна, как ласкающие его стопы волны. Она нагло приближалась к нему, подходя все ближе и ближе, пока не остановилась возле воды, почти рядом с Андреем… Он стоял, как вкопанный, так и не решаясь подойти к ней.

       — Здра… вствуйте!

       — Как водичка — не холодная? — спросила она, игриво.
       
       — Как парное молоко, — очнулся он, наконец. Ее голос отрезвил его сознание.

       — Вы меня убедили.

       Девушка вошла в воду, присела на корточки, опустив руки, зачерпнула и поднесла их к лицу, хорошенько его умыв. На светлой, непознавшей загара коже заиграли радостные яркие огоньки, от стекавших вниз по подбородку и шее прохладных соленых капель.
       
       Андрей не уходил и внимательно наблюдал за ней, любуясь столь прекрасным созданием, восхищаясь красотой хорошо сложенного тела. В каждом движении ощущалась грация и какая-то легкость виделась во всех ее действиях. Глядя на нее, можно было предположить, что она такая же приезжая, как и он.
       
       Но вот, наконец, она поднялась, выпрямилась — стала стройная, высокая, — прошла мимо Андрея и поплыла куда-то вдаль от него и от берега, оставляя после себя лишь сильное впечатление, от которого он опять не мог прийти в себя… Андрей, спустя некоторое время, которое пролетело незаметно, вышел на берег, посмотрел на часы и прилег на покрывало. Рядом с ним лежали вещи незнакомки. Он терпеливо ждал ее возвращения, надеясь, еще ее увидеть… Но она так и не появилась, ни через час, ни через два… Подождав еще чуть-чуть, он собрал все ее вещи: полотенце, шлепанцы и платье… Побрел домой.