Ливень

       
       Она развешивала в кухне выстиранное белье. Встряхнула голубые детские колготки, собиралась закинуть их на веревку, как вдруг зазвонил телефон. Она заспешила в прихожую, на ходу вытирая о фартук руки. В трубке что-то долго трещало – видимо, звонили из автомата, - и вдруг черная глянцевая трубка стала тяжелой, словно одна из гантелей, с которыми муж по утрам делал зарядку.
-Ты?! – воскликнула Она, и, словно задохнувшись, повторила шепотом:
-Ты?.. Откуда ты? – продолжала Она, а сама отчего-то подумала: «Как же так, почему я стою? Сесть надо…» – Она опустилась на стул, но, наверное, все-таки не надо было стоять, так легче дышать. А дышать трудно, видимо, от усталости.

- Нет, нет… - отвечала Она в трубку, а в голове вертелось: «Какое сегодня число?.. Почему-то суббота…и почему-то жара…»
- Это было так давно, что…» – ей не дали договорить, и Она судорожно думала: «Зачем? Ведь пять лет прошло…» И крутились в голове, как мухи, слова неизвестно откуда взявшейся песенки: «Зачем? Я не знаю, зачем?»

       Был слышен за стеной лифт, грохнули дверью. «Зачем так хлопать? Оттого у нас и лифт ломается» – вдруг подумала Она. Наверное, подумала об этом, чтобы меньше понимать то, о чем ей говорили в телефонной трубке. «Надо что-то ответить» – промелькнуло в сознании, и она выдавила:
- А может… все-таки… не стоит?
Ах, зачем только Она произнесла эти «А» и «Все-таки». Это выдало ее сомнения, и теперь ей ничего не оставалось делать, как слушать, что говорят в трубке, слышать стук собственного сердца, слышать из кухни стук капель об эмалированный таз, в который стекала вода с тяжелого свитера…Ей ничего не осталось, как ответить, наконец: «Хорошо, я приду».
       Трубка застыла в ее теплой руке, словно не желая опускаться на рычаг. Некоторое время Она прислушивалась к гудкам. В одно слились на Ее лице недоумение, страх и радость, лицо горело. Казалось, что в него выплеснулся весь жар июльского дня. Она посмотрела на себя в зеркало. Это естественно, это закон: женщина обязательно хочет посмотреть на себя в зеркало, когда говорит по телефону с Ним. Словно Он может видеть ее, а вид у нее, самое, что ни наесть, не то. И, конечно, женщина горестно вздыхает: «Видел бы ты меня сейчас, – больше бы не звонил». И Она, конечно, осталась недовольна: растрепанные волосы, чернота под глазами, потрескавшиеся губы, какие-то прыщики на лбу…В другое время, Она, может быть, и не заметила бы их, не обратила внимания, но сейчас эти безобидные прыщики казались ей едва ли не нарывами.
- Как назло! – досадовала Она, поглядела на свои руки. – Боже! И я хожу с такими ногтями на работу? Облезлый лак, обветренные кисти…Кошмар!» Она поспешила в кухню, наскоро развешала белье, подтерла тряпкой пол.
- Муж вернется только завтра» – лихорадочно соображала Она, возвращаясь в прихожую, и снова смотрясь в зеркало. Мысли в голове скакали и лопались, словно пузыри при летнем ливне. «Значит так… Он сказал, – сегодня вечером будет ждать…Боже, как это ужасно!.. Как я его узнаю? Пять лет… пять лет… неужели он действительно помнит все?…Наверное, иначе, зачем звонить?.. Нет, никуда я не пойду… да и увидит Он меня, – испугается…» – Она взъерошила волосы пятерней – седины-то сколько! Отчего у некоторых людей волосы так рано седеют? Конструкция волос, что ли такая?.. А тогда у меня была коротенькая стрижка» – Она улыбнулась – блеснула стальная колонка, -правда, не на передних зубах, но все-таки…
-Коронка – вслух произнесла Она. Вспомнила: тогда у нее не было ни одной. Зубки были ровные, беленькие.
-Нет, не пойду! – Она решительно направилась в комнату, села на стул, оглядела для чего-то стены, и почему-то подумала, что давно пора менять обои… «Непременно разыщу в голубой цветочек… мелкий-мелкий…И лак на полу весь истерся…» Вспомнив про лак, снова посмотрела на руки - Какой кошмар! В любом случае надо в парикмахерскую. На работу стыдно…»
       На самом деле, на работу ей не было стыдно ходить с неухоженными руками. Там это не имело никакого значения: норму выполняешь – и хорошо. Перевыполняешь – отлично. А руки твои, волосы, фигура – кому это надо? Разве, что для Доски почета. На работе – план. Работала Она на ткацкой фабрике. Прядильщицей.
       В комнату с лоджии тек поток солнечного жара. Лениво звенели трамваи, лениво чирикали воробьи, лениво шелестели автомобили… Все разъехались за город, поближе к воде.
- Ох, не простудил бы сына… тот в воду полезет…» – подумала Она о сыне, о том, что муж разрешит ему купаться. Забеспокоилась: «А горло-то еле вылечили от ангины…Мучайся потом опять…Всю зиму в садик не ходил…» Она глянула на часы. Часы были настенные, красивые, старинные – муж сам починил. Она его все ругала, – куда рухлядь тащит? А теперь смотреть на них, и слушать приятно. Бьют каждые полчаса и час.
Било два часа.
«Ой-ей-ей! – вскочила Она, - ведь он в пять ждет! Надо бежать в парикмахерскую!..»
Она никогда не думала, что ей надеть нечего. Глядя на разноцветную гору юбок, платьев, кофточек – не знала, что выбрать?
«Может это? Или это?» - стоя перед трюмо, хватала то ту, то другую вещь и прикладывала к себе, крутилась перед зеркалом, со всех сторон оглядывая себя. Наконец, остановилась на тонком трикотиновом розовом платье.
«Волосы у меня темные… должно смотреться.…А впрочем, чего это я выпендриваюсь? Какая есть, такая и есть! – трезвая мысль толкнулась, было в толпу других, беспорядочных, ветреных, сумасбродных, но тут же отступила…

       Наконец, Она была готова. Если не подкачают парикмахер и маникюрша, то Она придет к Нему красивая Ей очень хотелось быть красивой.
-Выходит, что я привожу себя в порядок для Него? Чушь какая…просто… просто должна же я хоть когда-нибудь начать следить за собой? Хожу, Бог знает как… так и улетят года – состарюсь. А Он? Он просто случай… совпадение…» – убеждала она себя, чтобы хоть как-то оправдать свою суетливую нервозность и желание быть красивой именно в этот день.
       Закрыв квартиру, Она поспешила в парикмахерскую. Розовое платье облегало ее чуть полноватую фигуру, белые босоножки глухо постукивали о плавящийся асфальт, на плече была белая сумочка из тонкой кожи. «Волосы приведу в порядок и руки… буду очень даже ничего…» – думала Она, и ловила на себе взгляды прохожих.

       Было душно. Парило, как перед дождем. Даже листья деревьев и кустов сникли. От всего: от окон, домов, асфальта, машин – пышело жаром. Лето выдалось на славу. Но дождь нужен был. Особенно в городе. В парикмахерской было как в парилке, и пожилая мастерица, укладывая ее каштановые пряди, все время повторяла с одышкой: «Надо бы дождя… парит-то как… надо бы дождя…»
« Не надо!» – хотелось крикнуть Ей, - Дождь испортит прическу, намочит платье, и вообще.…Не надо дождя! Завтра, – пожалуйста! Хоть залейся! А сегодня он так ни к чему… «А ноготочки-то у меня ничего…»- розовый лак поблескивал на ногтях, руки сразу стали нежные, женственные.

       Была половина пятого, когда Она вышла из парикмахерской. Ну и духота! Платье прилипло к спине, наэлектризованное, приставало к ногам и задиралось.
       « Ну что ты будешь делать!! – огорчалась Она. Однако надо было спешить: двадцать минут ехать. Договорились в пять… «Интересно: Он там уже?.. Наверное, подарит цветы…Он раньше всегда дарил цветы…даже маленькую ромашку иной раз…» – Она сидела в троллейбусе, отвернувшись к окну, и улыбалась.
       Вдруг Ее словно обожгло: « Я еду к Нему? Нет! И как я могла! Это сон какой-то.…Немедленно назад…» – руки зачем-то нервно открыли и закрыли сумочку, блеснул розовый лак на ногтях, манящий, переливчатый… «Еще и ногти выкрасила!» – Ей хотелось содрать лак с ногтей, словно пальцам под ним было больно. «Прическу сделала! На Новый Год не всегда делаешь, а тут…» – та самая трезвая мысль нашла брешь в толпе своих шалых подруг и орудовала во всю… «Немедленно сойти!»
       Она выскочила из троллейбуса. К Нему ей надо было выходить на следующей… Она медленно пошла по ходу троллейбуса: среднего роста, чуть полненькая женщина в розовом, без рукавов, платье, с модной прической. Платье, правда, липло к коленям, задиралось.. И в такт шагам кололись в мозгу, словно заноза, слова надоедной песенки: «Зачем? Я не знаю, зачем?»
       Неожиданно сильно потемнело: город накрыло огромной сизой тучей. Того гляди, ливанет!
«Надо быстрей…» - подумала Она, когда несколько крупных капель стукнулись об асфальт. Но… Она была уже почти у цели. Оставалось повернуть за угол, пройти метров сорок и…Она остановилась. Сердце колотилось, лицо заливала краска, ноги стали слабые-слабые, сумочка съехала с плеча и безвольно повисла в руке…
       За угол, и еще метров сорок…
«Ну…» - судорожно вдохнув, она сделала шаг…
       И тут рванул ливень!
       Внезапный! Без обычной подготовки: без ветра, грома и молний. Мгновенно вокруг ничего не стало видно. Струи ударялись об асфальт, разбивались на сотни брызг, брызги пылью летели верх, и, словно два встречных дождя забушевали разом…
       Ойкнув, Она заскочила в первый попавшийся подъезд. Можно было добежать до Него: за угол, и еще метров сорок.…Но в секунду Она была бы мокрая до позвоночника.
- О, Господи! Так и знала! – с тоской и досадой воскликнула Она, глядя на желтоватую стену дождя, на несшиеся по улице пенные потоки, на пляшущие бешеный танец, пузыри.
       Было пять часов.
«Но ведь Он тоже не стоит на улице… тоже пережидает.…Если дождь идет, – значит я пережидаю…Должен же Он понять это! И сколько еще этот проклятый дождь будет идти?..»
       В подъезд заскакивали до нитки промокшие пешеходы, неловко пытались отряхнуться от потоков, стекающих с одежды, и произносили каждый почему-то одну и ту же фразу: «Ну и ну! Вот это ливень!»
 А ливень все усиливался. С крыш лились потоки, будто прорвало мини-плотины. Улицы, машины захлебывались в них…
       А время шло. Четверть шестого.
 - Выскочу! Добегу! Промокну, и ладно!» – высунулась, было, Она из подъезда. Сердце прыгало так быстро, что казалось, оно уже снаружи, и это кто-то колотит кулачком Ей в грудь.
 - Куда вы, гражданочка?! – изумились пережидатели дождя, - Это безумие!
«Это безумие! Это безумие!» – мысленно повторила Она, прячась опять в подъезде, смахивая ладонью капли с плеч, «Это безумие!»
       С тоской и ненавистью глядела Она на звонкий, шумный, веселый ливень, ей хотелось топать ногами от злости, и просто хотелось плакать: от обиды ли? От нервного напряжения? И продолжало колоть навязчивое: «Зачем? Я не знаю, зачем?…» Тут же вдруг всплыло неожиданно: «Ох, не простудил бы сына…дождь…вымокнут…всю зиму в садик не ходил…Проклятый ливень!»


       С Ним Она познакомилась случайно, на одной из улиц ее города. Было это пять лет назад. Удивительного в жизни много, но ко всему люди привыкают. Они же не переставали удивляться, как быстро увидели, нашли и полюбили друг друга. Слишком коротка была первая встреча. Слишком длинна вторая, но слишком быстро летело время…Он не видел и не замечал никого вокруг, кроме Ее. Он рассорился со многими своими друзьями из-за Нее.
- Одумайся! Ты же не свободен!»
А Он должен был быть с Ней. Он дорожил каждой секундой. Он жил целый месяц одной Ей и тем, что видела Она, что видели Они вместе.
В тот, второй раз, Она приезжала к Нему. И никогда мир не был так хорош для них. Они желали, чтобы счастье длилось вечно, хотя каждый миг с ужасом помнили, что кончается все…Они узнали друг друга лучше иных людей, проживших рядом целую жизнь. Будучи каждую минуту вместе, Они, тем не менее, каждую минуту встречались заново…
       А потом были письма. В Нем и в Ней жил неугасимый праздник. Он рос, рвался из души. Нужно было что-то решать…
« Даже, если я скажу тебе, что ненавижу тебя, скажу, чтобы ты не писала мне, сам ни разу не напишу или не позвоню тебе, – ты не должна верить мне…Я все равно к тебе приеду. Я люблю тебя. Это был мой праздник, твой праздник. Может, не стоит дробить его. Вот был праздник: огромный, яркий.… А все остальное будут лишь искры.…Все будет отлично, но мы измельчим что-то неделимое и великое. Вот именно потому, что не будет уж в нашей жизни такого, - ты жди меня…» - Это было его последнее письмо. Она верила его словам, а потом… стала бояться их.

       Однако, кажется, дождь кончается… - кое-кто уже выходил из подъезда на улицу. Успокаиваясь, текли ручьи, и в них уже не так бешено, а устало дотанцовывали пузыри. «К хорошей погоде» - почему-то подумалось Ей, и Она зябко передернула плечами: после дождя стало прохладно. «Боже! В квартире окна настежь – залило, наверное, все комнаты!..» - стукнуло вдруг в сознании.

       На часах было тридцать пять шестого.

       - Ну...» – Она решительно шагнула из подъезда, - в конце концов, дождь может до следующего утра не утихнуть…Господи, как страшно…» Шаг, еще.…Словно по убегающей из-под ног палубе…Шаг, еще.… Вот и угол дома. Осталось повернуть за этот угол и пройти сорок или около сорока метров, - там афиша. Так вот, возле той афиши…
       «Не будет у нас в жизни такого… ты жди меня…» – вспомнилось вдруг Ей. «Не будет такого… вслух повторила Она…»
       Она стояла у самого угла, оставалось лишь завернуть и …
       Она повернула обратно.
       Платье вымокло и прилипло к телу, с волос текла вода, туфли тоже промокли…капли с деревьев шлепались об Ее голые плечи и плечи ознобно дрожали.…В шелесте едущих по улице машин Ей слышался грустный шепот: «Зачем? Я не знаю, зачем?»
       
       А ливень, между тем, кончился. Вылились последние его остатки. Свежо стало. И, вроде, как бы все обновилось. Такое ощущение всегда бывает после дождя