И пошел он в америку

И ПОШЕЛ ОН В АМЕРИКУ

       Спокойное, неторопливое океанское течение слегка тревожило толщу, спящего подо льдом, небольшого залива. А тот, посапывая на ласковые прикосновения, подергивал плечами, собирая в складки укрывшее его покрывало, потягивался, просыпаясь, и не чувствовал, как прибило к нему в компанию странной фигуры относительной неподвижности, существо с не рыбьими глазами. В глазах тех читалось удивление, паралич злобного приступа и потаенное. А сверху, по «лондонскому безмолвию», метался советский траулер, с бесполезной трехсотсильной мощностью в груди…
       Брагу кончили на прошлой неделе. Успели отойти с похмела, вмерзнув в припай у самой границы, поджидая, когда залив стряхнет все покровы и даст доступ к своей лежанке, хранящей сказочные богатства, в горячке добычи которых позабудутся трагедии большие и малые. И никто не вспомнит, как Он пошел в Америку…
       Молодой нилас просвечивал воду, пружинил батутом, давая побегать весельчакам и спортсменам. Берег манил, вспученный пиками чужих гор – в такой близости, совсем рядом, протяни руку и…. Но не протягивалась рука, и от страха «шлагбаума» не рвали «Палестины» сердца сладкой болью. Каждый жил своим миром. Каждый прятал где-то в углу сокровенное. И вряд ли доискался бы кто того угла. И вряд ли кто доищется. И Богу откроется лишь, а может и Бог не узнает. И каждый жил миром так похожим не мир сотоварища, что не было необходимости и говорить лишнее. Мысли прочитаны, а желания просты и понятны, и близки и почти, и без почти, едины у всех…всех…всех…У всех?
       И перепрыгнул Он фальшборт и пошел. И оказалось не един он со всеми, а един и в желаниях, и в помыслах о свободе. И сама свобода оказалась не словом, не понятием…
       Пацаны-весельчаки с вахтой прохлопали и не сразу сообразили, что стежка шажков его чертит в сторону манящих, не манящих, запретных берегов, и уж слилась в точечки, так что и догонять поздно. А сообразив – закричали, заулюлюкали. Но, он шел и шел, не оглядываясь. В ту пору три мили и ходу - то было. И вертолеты не летали, отпугивая нахалов. Скоро и дошел бы путешественник. Но командир был зол. То ли в «козла» проиграл, то ли накопилось – пролов, поломка, да лед ранний. Да этот мудак куда-то поперся…
       - Дед, готовь машину – «счас» мы его на льдину высадим…
Нилас треснул, плеснув на края свежей водичкой, пошел, пошел, давая застоявшемуся кораблику простора. И вот на циркуляции, на полном ходу, обрезали стежку точечек с запада, да подошли к ней же с востока. А посередине льдинки – фигура, сжимающая в руках мешок какой-то, и шапку снявши. И лучики-трещинки от центра льдинки, как от солнышка…
       Не рассчитали… Случай ушел. И вместо льдинки – полынья и масляная вода без игривой свежести... В полынью подул ветер, раздвигая пространство…Звонок. Аврал. И «погнала» рыбалка…
       А, где-то там, в глубине, минуя их сети, плавало странной фигуры существо в неисполнимом желании – не рыбьими глазами. И шевелило его течение в такт: «Гуд бай Америка, где я не буду никогда».
       

Примечания
Траулер-рыболовное судно
Брага-самодельный алкогольный напиток
Нилас - вид льда
Командир - капитан
"Козел"- игра в домино
Дед-старший механик